Стрелок

Дорогого и любимого ED с прошедшим Днем Рождения! Пусть ваш путь будет легким, счастливым и плодотворным. Жду продолжение "Мазохиста"! Всегда ваш, М.К.Б.

***

      Ренар опускает раздраженный взгляд на циферблат: он полтора часа простоял в пробке. Наверное, именно поэтому ему так не нравились новогодние праздники в Токио, заставляющие затормозить движение транспорта на улицах. Хотя, куда уж больше? В столице и без этой шумихи пробок хватало, а тут и вовсе все встало, будто сама планета, вредничая, отказывалась вращаться вокруг оси, останавливая время.       Но он, все же, вырвался из механического потока на загородную трассу, и вот уже отдает ключи подошедшему к нему наемнику, дежурящему этой ночью у ворот, чтобы тот отогнал машину в гараж. И с невеселыми мыслями и явным недовольством в плавных чертах лица, Лис направляется к летнему дому, замечая свет в окне гостиной. Хантер еще не спит? Неужели ждет его? Уже ведь так поздно.       Мысли о напарнике, хоть и ждущем его, настроение лучше не сделали. Татсуро еще помнил то разочарование, что испытал в гостинице наедине с Ватару, когда понял, что не может прикоснуться к прекрасному нахалу. По вине Охотника. Этого черноглазого молодого ублюдка, вскружившего его голову. За это Татсуро ненавидел Сакурая, всем сердцем ненавидел, видит Бог, он не лгал себе! Но чувство любви от этого становилось лишь сильнее. Оно росло в нем с каждой секундой все больше и больше, заставляя душу трепетать, стоило лишь представить, что он вот-вот коснется убийцы вновь. Это нервировало. Выводило из себя. Ренар хотел ворваться в дом и наброситься на напарника, расцарапать ему все лицо, как кошка, переломать пару ребер. И в тот же миг он хотел просто войти и прижать его к своей груди, позволить Сакураю втянуть его в глубокий развязный поцелуй, который бы смел все его сомнения и успокоил гнев на южного киллера. Ренар разрывался между двумя противоречащими друг другу чувствами и даже не мог предположить, какое из них возобладает над ним, как только глаза столкнутся с правильным каменным лицом напарника и его холодным пронзительным взглядом.       Решив, что он узнает ответ на этот вопрос только при встрече, Лис смело взбегает по крыльцу к деревянным дверям и берется за пожелтевшую от погоды и времени ручку.       Будь что будет?       Как глупо.       Трясясь от поднимающейся к горлу ярости, Татсуро смело распахивает двери и входит в теплую прихожую, глубоко вдохнув.       Сакурай, действительно, ждал его в гостиной. Стоило только завернуть за угол, как Ренар увидел его плавный профиль, освещаемый слабым светом настольной лампы. Мужчина сидел на диване, глядя в окно, но как только услышал шаги в стороне, обернулся к дверному проему.       Их взгляды встретились.       Один упрямее другого. Громкие, как раскаты грома, пронзительные, как выстрел. Они столкнулись, как два грозовых облака, порождая молнию между крепкими телами. Лис мог поклясться, что увидел эту разрезавшую мир пополам вспышку, ослепившую его всего на мгновение. Ренар знает причину столь холодного приема, ведь Хантер тоже, обуреваемый демонами, не менее коварными и жестокими, чем демоны Татсуро, находится на грани.       - Не поприветствуешь меня?       Первым нарушает затянувшееся молчание Ренар и проходит в гостиную, как к себе домой, на ходу снимая с плеч красный, вульгарный плащ до пола.       - Как все прошло? – вместо ответа холодно интересуется Хантер, вновь переводя взгляд в окно. Было понятно, что он не горит желанием разговаривать с вернувшимся напарником. Но Ренар на пределе. И потому он, вызывающе растянув губы в улыбке, загорается навязчивым желанием вывести мужчину из себя любой ценой. Страдать в одиночку не хочется, пусть помучается и Сакурай тоже. Руководствуясь этой политикой, Лис идет напролом, позабыв о последствиях.       - Просто прекрасно! Он оказался очень сговорчивым, - хвастливо, протягивая по слогам, говорит шатен, бросая шляпу на кресло. Все-таки, победил гнев? – Мы оба остались довольны сделкой. Благодаря твоему письму.       Последняя фраза прозвучала саркастично, даже ядовито. Оно и понятно: Ренар бесился не только из-за бессилия перед любовником, но и потому, что тот запросто отдал Татсуро билет в чужое ложе, написанный его же собственной рукой. Если бы только Ренар что-то значил для Хантера, киллер бы не допустил измены. Но он отпустил его без боя. Вот так легко. Даже не поборолся за напарника… А ведь если бы он осадил его, отрезал путь в чужую кровать твердым «нет», Ренар бы послушно остался дома. Вместе с ним. И больше не заикнулся бы о другом мужчине, посвятив всего себя Ворону. Он был уверен, что смог бы сделать это. Особенно сейчас. Это лишь сильнее дразнило и без того раздразненного хищника внутри Татсуро.       Чертов сукин сын.       - Ясно.       Ясно? И это все? Лис дергает губой в досаде, незаметно для Охотника сжимая руки в кулаки.       - А ты как? Ждал меня? – вздергивая бровь, Татсуро решает сменить тактику. Ответ Сакурая не устраивал его. Совершенно! И Ренар, соблазнительно улыбнувшись брюнету, подходит к дивану и присаживается на его подлокотник, рядом с любовником. – Выглядишь уставшим.       Он протягивает руку к белому лицу и прижимается к щеке Сакурая открытой ладонью. Она гладит кажущуюся бархатной кожу, которая ласкает подушечки пальцев, взвинчивая натянутые нервы обоих до предела. Всегда ли она была такой мягкой? Или раньше Лис просто не замечал этого, уверенный в том, что Сакурай интересует его только в сексуальном плане? Теперь, после провала с Шиндо, Татсуро видел все связанное с Псом в другом свете. Еще один повод для раздражения…       - Пойдем. Я помогу тебе снять напряжение, - эти слова Ренар шепчет уже на ухо любовнику, наклонившись к его лицу, но Сакурай вдруг отворачивается. Он отталкивает от себя чужую кисть и быстро поднимается на ноги, чтобы покинуть гостиную.       - Хантер!       - Не прикасайся ко мне.       Ренар сжимает зубы в горечи поражения и соскакивает с подлокотника. Догоняет уверенно идущего вперед мужчину и хватает его за руку, грубо дернув напарника назад.       - Вот поэтому я и не смог к нему прикоснуться! – слова сами собой выходят наружу, когда как Ренар отчаянно пытается сдержать себя. Но язык двигается против воли, заставляя шатена злится еще сильнее. – Все из-за тебя! Что ты сделал со мной, ублюдок?!       Татсуро рывком разворачивает Охотника к себе лицом, больше не сдерживая клокочущей к нем ярости.       - Я знал, что если трахну его, ты оттолкнешь меня. Оно и понятно: это же твой названный брат! Ты даже посмотреть на меня не хочешь! И я плевать хотел на это, будь то отвращение или злость – не хочешь, не надо! Так почему я тогда отпустил его?! Это был единственный шанс наладить связь! Я всегда пользовался этим способом! Стоило мне довести до постели – и все эти подстилки боготворили меня, с радостью начиная плясать под мою дудку! Надо только уломать, а дальше – дело техники! Но из-за тебя… из-за тебя все сорвалось! Когда я понял, что ты не примешь меня обратно, я не смог даже начать!       Сакурай смаргивает, ошеломленно уставившись на сорвавшегося на него мужчину. Татсуро в бешенстве. Даже слепой бы заметил. Но…       «Когда я понял, что ты не примешь меня обратно, я не смог даже начать!»       Это значит… ничего не было?       Странное чувство предательства, до того мучавшее Сакурая, отравляющее внутренние органы, стало быстро улетучиваться из груди, подобно пару, мгновенно рассеивающемуся в воздухе. Киллер и сам не до конца понимал, почему ощущал его, ведь они с Татсуро не были близки: секс – это секс, а о чувствах не было и речи. Разве не сам Татсуро показывал это Охотнику снова и снова, демонстративно склоняя его на грех, но не открывая тому сердце? Из ночи в ночь, когда оба лишь удовлетворяли свои потребности, теряясь в голой, ничего не значащей страсти? И потому предательству не было места, раз они лишь играли друг с другом, скалясь всякий раз, когда плоть горела в адском пламени их похоти… И все же.       - Ты не спал с ним? – спрашивает Сакурай бесцветно, прерывая рвущуюся с губ напарника брань.       - Иди к черту! – в сердцах выдыхает Лис и отпихивает от себя брюнета обеими руками. Глаза главаря вспыхивают яркими огнями, и он, цыкнув, делает шаг к дверям. – Ненавижу тебя!       На этот раз уже Хантер хватает проскользнувшего было мимо него мужчину за локоть и жестким движением возвращает его на место.       - Отпусти! – дергается в цепкой хватке Ренар.       - Ответь мне! – требует взамен Охотник, оскалившись. – Отвечай!       - Нет! – Татсуро стряхивает его руку со своей, зарычав. – Гордость твоего дружка не задета! Ты доволен? А теперь прочь с доро…       Но закончить фразу Лису не дают сильные и в то же время чувственные и на удивление теплые губы любовника, вдруг впившиеся в него в нестерпимой жажде. Татсуро не успевает даже вспомнить о том, что собирался избавиться от чужого общества в ту же секунду, как ответит на требование киллера: стоило Сакураю коснуться его, как вся наколенная в теле ярость обращается в противоположный ненависти порыв. Поэтому Ренар оказывается не в состоянии оказать сопротивление – лишь широко раскрывает губы, с громким стоном втягивая в рот наглый язык напарника. Сладость поцелуя ударяет в голову, руки, желающие секунду назад оттолкнуть убийцу, оплетают чужую шею. Они прижимают Сакурая к телу измученного чувствами Лиса, и Хантер тут же вплетает пальцы в каштановые волосы человека, так безрассудно высказавшего ему минуту назад свои истинные чувства.       - Мх…       Занятый другим языком язык Ренара пытается проговорить настоящее имя Охотника, но выдает только невнятное мычание. Впрочем, Хантеру не нужно расшифровывать нечленораздельные звуки – он будто читает чужие мысли, вдруг ставшие для него открытой книгой. Голос Лиса вибрирует в его горле, распространяя нервную дрожь по всему телу, от шеи до кончиков пальцев на ногах.       Это сводит с ума.       В голове только гул. Не хватает одиноко маячащего за чертой глазниц перекати-поля. Шум пульса в ушах оглушает слишком частыми импульсами.       - Татсуро…       Короткий стон ударяет по губам Охотника, и он опрокидывает напарника прямо на пол. Уложив Лиса спиной на холодную деревянную гладь, Сакурай накрывает его своим телом и снова ловит губами раскрытые в согласии губы.       Ренар крупно вздрагивает в крепких руках напарника, обвивших его тело капканом. Раньше Хантер никогда не звал его по имени… Или это только кажется? Даже если и звал, то точно не так, как сейчас. Тихо, взволновано… хрипло и жарко. От такого обращения к нему каждая клеточка тела трепещет от восторга. Он хотел этого мужчину. Он проиграл ему, но хотел так же сильно, как и в первый раз. И ничего не мог с этим сделать.       «Плевать», - пронеслось приглушенно в голове Татсуро. На проигрыш, задетую гордость, поруганную честь. На все плевать. Уже слишком поздно сокрушаться и оправдываться. Отказываться от своих слов он тоже не хочет. Он просто не может отказаться от них, уже сказанных во вспышке гнева…       Одежда быстро освобождает изнывающие от желания тела. Два тяжелых шумных дыхания заглушают шорох тканей, скатывающихся с плеч и бедер, рождая хаос в опаленном мозгу. Губы уже не попадают на губы, они целуют, что придется: шею, скулы, щеки, веки, виски… Ни одному, ни второму не хочется сбрасывать застлавшую мир пелену с глаз. И хотя оба наемника ошеломлены захватившими их чувствами, они не останавливаются, не дают себе времени, чтобы осознать, что именно сейчас, в эти минуты, они сольются телами не для того, чтобы просто развлечься.       Сакурай чувствует страх перед неизвестностью. Что такое любовь? Он никогда не был ее пленником. Он любил Ватару, но как брата. Любил сына, как отец. Любил свой клан, как семью, воспитавшую его. Но ни одно из этих чувств не было и близко похоже на то, что он испытывает к Татсуро в эти мгновения, кусая мягкие губы в проснувшейся в нем плотоядности.       Татсуро, несмотря на то, что понял свои чувства еще в номере отеля, тоже беспокойно мечется под крепким телом. Он знал, но не думал, что это может быть так сильно. Он не был готов, что это разрастется до таких размеров. Это пугает Лиса не хуже, чем Сакурая.       - Ужасно… - сбивчиво шепчет Татсуро, расставляя ноги шире, чтобы его любовник оказался еще ближе к нему.       - Мне жаль, - шепчет в ответ Хантер, притягивая к себе напарника свободной рукой за бедра. – Жаль, что ты не северный. Прости…       Будь он северным наемником, Сакурай ни за что в жизни не опустился бы до этой связи. Никогда. Но Лис был главарем банды Канагава, не имеющей ничего общего с токийской мафией, и оттого Охотник не мог ненавидеть его так же сильно, как северных шавок. Они бы никогда не утонули в этих чувствах, будь они врагами, представителями противоборствующих столичных кланов. И правда, ужасно.       - Оставайся мертвым, - поймав немного поалевшее от страсти лицо Сакурая в свои ладони, шепчет Лис дрогнувшим голосом. – Для всех, кроме меня. И для него – тоже.       Для него… для Ватару. Остаться мертвецом для всех, кроме этого вздорного, безнравственного, манерного нахала, которого он сейчас обнимает. Сакурай тихо хмыкает в ответ и закрывает глаза. Он не отвечает, решив занять рот исследованиями чужой, рвано вздымающейся груди, и Татсуро гневно рычит на любовника, не пожелавшего дать ему обещание «смерти». Но уже через пару минут он забывает обо всем, обнимая тонкую талию убийцы обеими ногами.       На этот раз они займутся любовью.       Вместе с этой мыслью в тело проникает и чужая твердая плоть, вырывая из горла Ренара восторженный стон. Сакурай не меняется. Он все так же резок и бесцеремонен. Двигается грубо, не жестоко, но властно. Никаких сантиментов, мягкости в напряженном теле и умелых руках. Но именно это и нравится Ренару: та звериная манера, которая пылает в венах Охотника несмотря на то, играет ли он с Лисом или отдается чувствам к нему же. Эта стабильность – лучшая из всех его качеств.       - Я буду мертв. Для всех, кроме тебя.       Они не могут отдышаться.       Ноги дрожат, колени словно парализовало. Встать с пола нет сил, да и Сакурай не спешит освобождать Татсуро от своей тяжести. На этот раз… оргазм, захлестнувший обоих, стер границы сна и реальности, ввергнув обоих в доселе не виданный мир удовольствий, от которого теперь невозможно отказаться. Тело приятно ныло, утомленное ненасытными ласками, нервные окончания онемели в истоме. С прошлыми разами не сравнить.       Голова совсем пуста. Лису достаточно того, что он чувствует внутри себя чужую влагу, сейчас кажущуюся раскаленным металлом, прожигающим нутро насквозь. Хантер кончил в него с громким рыком, похожим на рев дикого животного, и этот оглушающий звук не выходил из ушей, будоража воображение. Слишком хорошо, чтобы быть правдой…       И то верно.       Ренар сжимает зубы в попытке прогнать невеселые мысли. Хорошее кончается быстро. Татсуро осталось всего полгода. А потом… он не знал, что будет потом. Его судьба неизвестна, Аой загнал его в ловушку. Он не обещал свободы для главаря маленькой банды. И поэтому, совсем скоро, он может лишиться не только ее, но и Хантера. Это заставляло его бесноваться в отчаянных попытках найти выход из западни, но на ум ничего не шло. Как ему вырваться из этого замкнутого круга?       - Эй.       Лис глубоко вдыхает пропитанный запахами их тел воздух и открывает глаза. Сакурай, приподнявшись над ним на локтях, внимательно заглядывает в лицо наемника. Ренар усмехается в ответ, дрогнув, когда убийца покидает его тело – чужая плоть выскальзывает из него, оставляя чувство пустоты внутри.       - Встать сможешь?       - Подними меня.       Хантер тихо хмыкает в ответ и встает на колени между широко раздвинутых ног. Он быстро натягивает на бедра сползшие вниз черные брюки, но застегивает только молнию ширинки, бросив ремень болтаться в петлях. Так же помогает Татсуро вернуть на место заменившие юбку куски от полов кимоно, наспех приводя одежду в порядок, и все же поднимается. Лис оказывается на ногах благодаря протянутым к нему рукам, но, приняв вертикальное положение, оступается. Покачнувшись, он сталкивается с грудью Охотника, в тот же миг подхватившего его за плечи, и бессильно, со вздохом утыкается носом в его плечо.       - Как ты?       Не поднимая головы с чужого плеча, Ренар устало кивает. В теле – сладкая нега и слабость, но голова забивается мрачными думами со скоростью звука.       - Я вытащу тебя, - тихо обещает Сакурай, прижимая к себе любовника. – Я найду способ вызволить тебя из лап Аоя.       - Что?       Оба наемника крупно вздрагивают, оборачиваясь на дверной проем гостиной. Оттуда, сощурившись в непонимании, выходит Уруха. Видимо, он пришел раньше, чем инстинкты охотников в них вновь включились, и они не заметили чужого присутствия в доме.       - Черт, - выплевывает резко Татсуро, нахмурившись. Обложались, так обложались! А ведь они решили оберегать Такашиму от своих проблем. Но теперь все пропало.       - О чем вы говорите? – голос их господина звучит твердо, как никогда. В нем чувствуется сила, взросление, мужество. От него невозможно утаить правды, ему невозможно не подчиниться. Такашима Кою… становится мужчиной. И аура этого мужчины все больше походит на ауру Широямы Юу, заставляя стыть кровь в венах.       - При чем здесь Аой? – Кою входит в гостиную уверенным шагом, прожигая требовательным взглядом затихших любовников. – От чего тебе нужно спасать моего подчиненного? Хантер!       Киллер низко рычит сам на себя, ругая не вовремя отключившееся чутье. Но они уже пойманы с поличным. Им не отвертеться.       - Сядь, Кроха, - просит устало Лис, сдаваясь и отклоняясь от крепкого тела напарника. – Придется немало услышать.       Хантер замолкает, не в силах взглянуть на сидящего напротив них Уруху. Они рассказали ему все от и до и теперь напряженно ждали реакции юного господина на услышанное. Ситуация была премерзкой…       - Черт.       Резкий грохот заставляет Охотника вскинуть голову: Кою со всей силы ударил кулаком по столу, за которым они собрались для беседы.       - Твою мать!       - Господин! – Уруха подскакивает с кресла, принявшись метаться по комнате, и Сакурай тоже оказывается на ногах, лихорадочно ища выход из положения. – Прошу вас…       - Это я. Я виноват.       Татсуро тяжело вздыхает. Как он и думал – Кою будет винить во всем свою неосмотрительность. Но даже если он и был в чем-то виноват, это уже не имело значения.       - Не говорите так!       - Кроха, послушай, - Ренар поднимается с дивана, делая шаг навстречу, но взгляд Такашимы, метнувшийся к нему дротиком от дартса, заставляет наемника запнуться и застыть на месте.       - Почему ты не рассказал мне раньше?       Низкий голос дрожит от охвативших юношу чувств. Гнев, ненависть, вина… отчаяние и безысходность – все было в нем, хриплом, срывающимся. Неестественным для Кою.       - Чтобы ты не наделал глупостей.       - Глупостей? – переспрашивает Уруха изумленно и зло, оскалившись. – Ты…       - Господин, выслушайте нас… - делает попытку успокоить наследника Охотник, но Такашима и слышать его не желает.       - Я загнал тебя в ловушку. Я, Ренар! – почти кричит он, сжимая пальцы в кулаки. – И я, именно я должен вытащить тебя из этого дерьма!       - Пожертвуешь собой?! – тоже повышает голос главарь, сжав вместе белые зубы. – Ты ведь думаешь именно об этом! Я только что сказал тебе, что Аой может попросить за мою свободу все, что угодно! Он готов к любой хитрости, лишь бы остаться в выигрыше! И ты будешь стелиться перед ним… из-за такой мелочи!       - Мелочи? Твоя жизнь на кону!       - Я пешка! – обрывает Уруху Лис, ударив ладонями по столешнице. – Я – твоя пешка! Твое оружие, твой щит и твое пушечное мясо! Хочешь выжить в этом мире – учись использовать людей! И я, как твоя пешка, буду рад пожертвовать собой в борьбе за твою честь!       - Замолчи!       - Такашима Кою! – Лис перегибается через стол и грубо хватает Уруху за ворот зимней кожаной куртки. – Моя задача – защита своего господина! И не важно, будет это шальная пуля или простая интрижка!       - Ты мой друг!       - Здесь нет друзей. Есть только хозяин и подчиненный. Это мафия! Смирись, иначе погибнешь прежде, чем осознаешь свое положение в этом мире!       Уруха испускает низкий рокочущий звук и отбрасывает от себя руку Татсуро. Оба смотрят друг на друга с вызовом, в темных глазах пляшут красные искры, вот-вот готовые устроить пожар.       - Это не твоя вина. Иди вперед. Даже если твоя дорога будет выложена трупами.       - Ты забыл? – тихо, с угрозой спрашивает Такашима. – Собственные варианты исхода событий? Если ты останешься тут, ты станешь помехой для нас. Но ни я, ни Хантер не сможем убить тебя, чтобы выжить! Я – потому что ты мой друг, что бы ты там ни говорил про статусы и законы криминального мира, а Хантер… разве ты не стал ему дорогим сердцу человеком? Теперь тебе есть, что терять!       Лис дергается, отшатнувшись от юноши, и плотно сжимает чуть подрагивающие в неясных чувствах губы. Он понимает, что Кою прав, а тот, выпрямившись, не гнушается добить поверженного оппонента.       - Ты возьмешь на себя такую ответственность? Позволишь ему страдать? – Уруха хватается за край стола и толкает его в бок. Тот, жалобно скрипнув деревянными ножками по паркету, нехотя откатывается к стене, освобождая Кою путь, и новоиспеченный киллер делает шаг вперед, поравнявшись с Ренаром. – Если ему придется убить возлюбленного, что останется после? Ты представляешь, как он будет мучиться? Всю оставшуюся жизнь, жалея о содеянном! Бросишь его одного, а сам? Канешь в небытие? Оставишь умирать с грузом на душе? Какой же ты тогда напарник?!       - Возлюбленного? – тихо ухватился Татсуро за единственное слово, которое огорошило его в тот же миг, как сорвалось с губ стрелка. Какой, к черту, возлюбленный? Они с Хантером…       - Мы просто…       - Замолчи.       На этот раз это прозвучало сухо и твердо, в приказной манере, и Лис невольно прикусил язык, подчиняясь. Почему он послушно выполнил этот приказ – мужчина так и не смог понять. Но было в нем что-то, что заставляло тело слушаться. В который раз за вечер в голове Татсуро мелькает мысль о том, что он чувствует внутри молодого убийцы присутствие Аоя… Нет, даже не самого Аоя. Демона?.. Одного из тех, кто живет в сердце кумите? Широяма силой затолкнул его в гибкое тело своего ученика или же Кою сам принял его? И если сам… не значит ли это, что он все больше сближается с убийцей своих родителей?       - Я должен найти способ спасти нас всех.       Уруха сжимает голову обеими ладонями, крепко зажмурившись. Идти на сделку с самим дьяволом… Что потребует Аой взамен души Ренара? Как помочь старому другу? Нельзя открыто спросить у Отца о его планах на главаря. Нельзя открыто предложить обменять его жизнь на что-то еще. Так что же делать?       - Уруха-сама.       - Я найду безопасный путь, - уверенно отвечает стрелок, поднимая глаза на своих подчиненных. – А если нет…       Уруха вздыхает, бросая взгляд на настенные часы, словно что-то вспомнив, и поспешно застегивает куртку на молнию.       - Мне пора. А вам было бы лучше отдохнуть.       - Вы уходите? – хмурится Охотник. – Позвольте мне сопровождать вас. В столице не безопасно.       - Нет, - отрезает юноша, покачав головой. – Я еду с Аоем. В Париж. И вас никто не возьмет с собой.       - В Париж? – недоуменно переспрашивает Сакурай, но Кою уже отворачивается от мужчин и идет к выходу. – Господин!       - Мы едем вдвоем. Это отличный шанс прощупать почву. Пока этим домом владеют праздники…       Такашима замолкает, глубоко вдохнув.       - Это пойдет всем на пользу. Я смогу поговорить с кумите. А вы – подумать над своим поведением.       Наемники переглядываются, вдруг ощутив вину перед Урухой. Но из-за того ли, что они скрыли от него свои мысли, или из-за того, что рассказали все и заставили стрелка ломать голову над очередной непосильной ему задачей? Ответ остался в темноте неведения.       - Не знаю, когда мы вернемся в Токио. Но если что-то случится – я на связи, - просто говорит стрелок, обернувшись за плечо. – До скорого.       - Будь осторожен, - предупреждает Ренар, устало покачав головой. – Даже в Париже вас могут ждать неприятности.       - Со мной едет гений преступного мира. За кого ты волнуешься? – хмыкает Такашима, перешагивая порог гостиной. – Убить Широяму Юу так просто… не смеши.       И он покидает летний дом с грузом на душе. И все же, в его походке мужчины различают невероятную устойчивость и решимость.       - Он взрослеет, - тихо проговаривает Лис в закрывшуюся дверь, проводив юношу горькой усмешкой. – Как быстро…       Хантер только бессильно опускает руки.       - Чем быстрее – тем лучше, - отвечает он любовнику и накрывает глаза ладонью – от усталости веки болели, будто опухшие. – Если он не повзрослеет по окончанию полугода… мы все будем гнить под землей.       - Хочешь сказать, что из нас только он способен обвести всех вокруг пальца и выйти сухим из воды?       - У него острый ум. Он тоже стратег, - Сакурай оборачивается на затихшего напарника. – Ты тоже это заметил… ту черту, которой славится Широяма Юу. Она есть и в Урухе.       - Значит, теперь начнется битва умов? – хмыкнув, Татсуро вяло подходит к Охотнику, ощущая себя пустым от переизбытка эмоций. – К слову сказать… Если у них есть что-то общее, в смысле, способности к интригам, может ли случится так, что…       - Он переймет характер Аоя?       Лис коротко кивает, шумно втянув носом воздух.       - Несомненно, господин возьмет что-то от своего наставника. Это неизбежно. Но ведь не только Аой – Рейта, Кай и даже Руки… У него не один учитель. Он сформирует себя, опираясь на их философию тоже.       - Но Аой влияет сильнее всех.       Татсуро поднимает затравленный взгляд на любовника.       «Возлюбленный»…       Так сказал Уруха. Необычное, непривычное слово в лексиконе обоих. Непонятное. Странное. Словно инородный предмет. Необъяснимое. Ренар не понимал его так же, как не понимал Сакурай. До сего момента они никогда не сталкивались с этим словом. У них не было такого человека, который бы мог носить такую формулировку о себе в головах убийц. Это даже казалось смешным. Возлюбленный. Это Ренар-то? Хантер? Хотелось рассмеяться до слез. С их бесчувственными израненными сердцами и непоколебимой верой в людское хладнокровие. Словно что-то нелепое.       Сакурай поднимает уголок губ в понимающей улыбке. Они думают об одном и том же. Теперь, когда они соединились не только телами, но и чем-то еще, что можно было бы назвать душой, которой на самом деле у киллеров быть не должно, они могли читать друг друга без слов. Это было так же дико, как и слово «возлюбленный». Пугало. Ставило в тупик. Веселило. Между ними будто протянулась невидимая нить, которая помогала им слышать мысли друг друга. Непонятное единство… словно куски чего-то целого, некогда потерянные, а теперь собравшиеся в одно.       - Прости, что я не северный, - улыбается в ответ Лис, утыкаясь лбом в плечо любовника.       Сакурай сокрушенно качает головой, накрывая макушку шатена своей большой теплой ладонью. Теперь уже ничего не поделаешь.       - Пойдем спать.       - Ты заступился за меня, - вспоминает Татсуро, закрыв глаза. – Спасибо.       «Ренар не мог рассказать вам раньше. Я поддержал его, решив, что так будет правильно. А потому я возьму вину на себя».       Он готов был принять удар на грудь, загородив собой напарника. Отчего-то это заставляет сердце в груди застучать быстрее.       - Не помню такого, - холодно отвечает мужчина, вздернув бровь. – Ты ошибся.       - Вовсе нет.       - Ошибся! – упрямо настаивает Пес, уперев ладонь в лоб напарника и отодвинув его от себя на расстояние вытянутой руки.       - Даже не думай отвертеться! – снова злится Татсуро, поспешив за быстро зашагавшим из гостиной киллером. – Ты прикрыл меня!       - Тебе показалось. Не было такого.       - Хантер!       - Ошибся!       - Ах, ты… Сакурай!       Брюнет останавливается у лестницы и бросает взгляд за спину на закипающего напарника.       - Что еще?       Но Ренар, встретившись с черными непробиваемыми глазами, вдруг понимает, что ему нужно именно это: привычный лед, упрямство и недовольство в грубом голосе, неприязнь во взгляде южного убийцы. Если он однажды изменится, поддастся сантиментам или же признает Ренара равным себе… это будет уже не его Охотник. Поэтому Татсуро хочется, чтобы он остался надменным ублюдком, даже будучи его возлюбленным.       - Хочу тебя.       Сакурай изгибает бровь в скептическом жесте.       - Я устал. Подрочи в своей комнате. А я спать.       - Сама любезность! – на губах Лиса появляется хитрая широкая улыбка. Он, конечно же, уломает этого нахала, о проигрыше и речи нет, но в том, что Хантер сопротивляется ему до последнего, есть что-то до дрожи возбуждающее… - Еще, детка. Еще больше грязи. Как я люблю.       Сакурай фыркает в ответ и возобновляет путь наверх, в свою комнату. Ренар смотрит на гордо выпрямленную спину мужчины и ловит себя на мысли, что хотел бы всегда следовать за этой спиной. За спиной, которая будет ждать и вести его за собой, принимая на себя первый удар.       - А я буду прикрывать твой зад.       Посмеявшись про себя, Татсуро легко взбегает по ступенькам вверх.       - Подожди меня, мой дорогой возлюбленный!       - Никогда больше не смей звать меня так! – ощетинивается Хантер, словно кошка – это обращение заставляет волосы на его голове встать дыбом. – Еще раз – и я пущу тебе пулю в лоб!       - А вот это навряд ли.       - Хочешь проверить?       И оба снова сцепляются в словесной перепалке, уже давно ставшей привычной для двух взрывных характеров. Так они и добираются до спальни Охотника, в которой скрываются, осыпая друг друга бранью. Они знают, что даже если очередной спор перетечет в драку, закончится все снова тем, что оба будут стонать в охватившей их вновь разрушительной страсти. И уже к утру от злости не останется и следа.