...Привет, моё имя... Глоток за глотком, но жажда не уходит, Эта жгучая внутренняя жажда. Мои руки действуют сами по себе, Окрашивая меня в ярко-красный цвет. ...На тысячи осколков разбила эту оболочку, И проглотила их, истекая кровью. Я пребываю в слепящей вечности, И слышу таинственную песню там. Для чего я рождена? Эй, ты ведь всегда будешь любить меня? Он зовет меня еще сильнее, И я всё больше даю волю своим инстинктам. Произнеси мое имя и поцелуй меня, Затем укутай в объятиях Своим холодным телом. Люби меня, люби до тех пор, Пока от моего тела ничего не останется. Эта жизнь, которой мы насытились по горло, По-прежнему не отпускает нас. Я вижу ярко-красный коридор, И слышу таинственную песню в нём. Для чего я рождена? Эй, не переставай любить меня, До тех пор, пока я не буду удовлетворена... До тех пор, пока от моего тела ничего не останется.
EGOIST - Fallen
Оставив любовника в спальне, я выхожу в гостиную, где всю ночь дежурили люди Аоя в компании Ренара и Кейси, которая и сварила нам утренний кофе. Ее появление было неожиданным, но не могло не радовать - Татсуро, если быть честным, не так уж хорош на кухне. - Доброе утро, господин. - Рад тебя видеть, - и это чистая правда. Я улыбаюсь подошедшей ко мне служанке. - Здешняя прислуга безлика. Словно им запретили мыслить и чувствовать. Зрелище еще то. - Вам просто непривычно находиться в чужом доме, - улыбается девушка. - Поэтому все здесь кажется вам отталкивающим и мрачным. - Может быть. Я киваю Руки и Рейте, курящим у окна. Странно, что они дымят вместе, ведь Матсумото тщательно следит за здоровьем своего любовника, да и сам не увлекается. Но мужчины только кивают в ответ, погруженные в собственные мысли. Лишь взгляд Рейты, отчего-то особенно холодный и пронзительный сегодня, заставляет меня насторожиться. Вроде, я не делал ничего дурного в последнее время, если не считать того, что Аою пришлось приехать сюда по моему зову. И все же, из-за этого наемник не испепелял бы меня глазами так настойчиво. В любом случае, поговорить с ним нет возможности. Навряд ли кто-то из присутствующих будет откровенничать, зная, что комната прослушивается. - Утречка, - вышедший из кухни Ренар поднимает руку в приветствии. - Отлично выглядишь! - Благодарю, - хмыкаю я. - Давай поговорим позже. Татсуро пожимает плечами, и я поворачиваюсь к висящей под потолком камере. Хочешь или нет, Рокеру, но тебе придется сыграть по моим правилам. - Я хочу посетить могилы своих родителей. - Не отводя глаз от объектива, я принимаю предложенную мне Лисом сигарету. - Аой-сама согласился сопроводить меня. Передайте это господину Такашиме. Но не успеваю я отвернуться и забрать из рук Кейси очередную чашку с кофе, как телефон на моем столе вновь раздается трелью. - Слушаю, - стоящий ближе всех к столу Рейта поднимает трубку. - О, конечно, он может подойти. Саркастично ответив звонящему, наемник бросает мне радио-телефон через журнальный столик. Я ловлю его и подношу к уху, зажав сигарету в зубах. - Я запрещаю. - Причина. - Чтобы позволить этому отродью... - Если вы еще раз оскорбите моего хозяина, я буду вынужден дать вам отпор. Сузуки дергает губой в низком рыке - не меня одного злила эта ситуация. - Если вас так волнует происхождение Широямы-сама, обратитесь с этим вопросом к его наставнику, который в свое время не посчитал неправильным взять его на службу в клан. Правда, для этого вам придется спуститься в Преисподнюю. - Угрожаешь мне? - Что вы. Как я могу угрожать Отцу Юга? Разве у меня есть на то право? Но вы все равно разрешите нам увидеть могилы. - Даже не рассчитывай получить мое согласие. Я не позволю ему ступить на наше кладбище. Он недостоин этого, хотя бы потому, что треть покоящихся там людей - его рук дело! - Что ж, тогда я напомню вам, что вчера я удовлетворил вашу просьбу о личной беседе. Так будьте добры, удовлетворите и мою. Ведь наш разговор еще не окончен, кто знает, может, у нас еще будет шанс продолжить его? Кроме того, давайте не будем забывать о том, что вина за гибель Такашимы Такеру и Такашимы Сетсуко лежит не только на моем хозяине, но и на нас с вами тоже. Динамик замолкает, и за время чужих раздумий я успеваю докурить сигарету и бросить ее в переполненную бычками пепельницу. - Хорошо, - все же соглашается стальной голос в трубке. - Но это последний раз, когда я иду у тебя на поводу. Оставшееся время заключения ты проведешь в своей комнате. Безвылазно. - Согласен. Насчет сопровождения - не желаю, чтобы у могил моих родителей топтались ваши шавки. Сыну потаскухи там тем более нечего делать. Поэтому я прошу вас поручить это задание Ватару Шиндо. И чтобы было честно, Аой-сама отправится на кладбище без телохранителей, если не считать меня, конечно. - Тогда будь любезен, передай своему господину, чтобы он проваливал из моего дома сразу после того, как осквернит святое место. - Будет исполнено, - хмыкаю я, сбрасывая вызов. - Я договорился. - Отлично, - вошедший в комнату во время моего разговора с дядей Аой тихо усмехается. - Цветы будут через полчаса. Вот уж не знаю, изменилось ли мое отношение к нему, но... Моя ненависть к этому человеку дала трещину. И мне это не нравится.***
Путь к кладбищу лежал через небольшие постройки, в которых обитали наемники Такашимы. Домов было десять, и в каждом из них проживало по двадцать человек, нанятых охранять особняк Отца. Серые, неприметные здания стояли в два ряда за замком, и лишь пройдя их все можно было выйти на огороженную кованым забором землю с могильными плитами. Всю дорогу до кладбища Уруха был молчалив и задумчив. Он шел рядом со мной, но почти не обращал на меня внимания. Не удивительно - новые обстоятельства обрушились на его голову бетонной плитой, и юноша не представлял, что ему делать со всем этим. Думаю, теперь его заключение будет как раз кстати - стрелку необходимо побыть одному и поразмышлять над произошедшим. Это пойдет ему на пользу. Ватару, идущий впереди, минует небольшие ворота и подводит нас к фамильному склепу Такашима - большой и мрачный, он был возведен в самом начале кладбища и хранил внутри себя не только прах родителей Кою, но и его дедов и прадедов. Я слышал, что там же захоронен и родоначальник семьи - бывший самурай, образовавший Южный клан в знак противостояния Северу. Считалось, что Северная семья была собрана из предателей и воров и не имела чести, всегда и всюду досаждая императору тем, что устраивала перевороты и учиняла беспорядки, дабы добиться хаоса в стране и привести ее в упадок. Членами северного сообщества были преступники и обиженные властями люди, политические предатели и прочая чернь, так или иначе недовольная правительством и чиновниками. Юг же состоял из благородных защитников и бывших военных, которые всячески пытались остановить бунтарей и вернуть мир и покой на улицы родного города. Ходили слухи, что сам император отдал приказ о создании клана, дав ему противоположное нашему имя, и отзывался о нем, как о своей надежде на лучшее будущее. Впрочем, история имеет множество легенд, никем не подтвержденных и не доказанных, однако, перед склепом я обнаружил каменную табличку, на которой был высечен этот самый императорский указ. Но, как по мне, разбойник и аристократ - одного поля ягоды. И тот, и другой слывет вором, только аристократ крадет безнаказанно. - Я подожду у входа. Шиндо открывает нам тяжелые железные двери склепа и отходит в сторону. Кою, кивнув, входит в посмертную обитель первым. - Хорошая работа. - Я прохожу мимо Ватару, улыбнувшись. Наемник, молча, провожает меня взглядом и прикрывает за нами двери, на что я удивленно оборачиваюсь за плечо. Странно, что он не пошел следом. Ведь теперь мы остались наедине со стрелком. Без посторонних ушей и глаз. И мало ли что я могу сказать ему, воспользовавшись моментом, так почему Шиндо вдруг позволил нам такую вольность? Решив не забивать голову ненужными вопросами, я догоняю Кою, неспешно идущего мимо углублений в каменной стене. Под каждым из них висела табличка с именами и годами жизни. От самой старой, уже отреставрированной на несколько раз, до самой свежей, принадлежащей родителям Урухи. Их крипта для праха была едва ли не в самом конце склепа, почти лишенного солнечного света, отчего Кою пришлось воспользоваться фонариком, который ему дал Ватару. - Это здесь. Мы останавливаемся перед последней ячейкой с табличкой, в которой, под стеклом, покоились две урны с прахом и фотографиями. - Здравствуй, мама, - тихо говорит Уруха, неловко сминая в ладони букет цветов. Было видно, что юноша растерялся - совсем не так он представлял себе могилы родителей. Да и я не подумал о том, что это может быть склеп. - Папа. Я и не думал, что вы будете покоиться в таком месте. Теперь и цветы положить некуда. Тут довольно мрачно... и трудно дышится. Совсем вам не подходит... Стрелок вздыхает, коснувшись пальцами своего лба. Я подхожу ближе и опускаю второй букет на пол, под ячейкой. Все лучше, нежели вообще без цветов. Кою, будто очнувшись, тут же следует моему примеру и благодарно улыбается в ответ. - Я не знаю, что сказать. Мой мир перевернулся, раскололся на части. И я виню в этом не только Рокеру и Широяму, но и вас. Наверное, вас даже в первую очередь. Я зол. Зол, потому что вы скрывали от меня мое происхождение, свое прошлое и причину вашей гибели. Я зол потому, что именно Аой стал тем, кто раскрыл мне всю правду, единственным человеком, который не лжет мне. И я потерян, потому что доверяю врагу, которого должен опасаться. Что же вы наделали?.. Я в тупике. Мне некуда идти, я не знаю, что мне делать. Я не могу остаться с дядей, не могу остаться с Аоем. Но если я откажусь от обоих, я погибну прежде, чем освобожусь от их влияния. Из этого круга нет выхода, кроме одного - стать частью этого склепа, а умирать совсем не хочется. Как мне поступить, какое решение принять? Вы совершенно не подумали о том, что будет со мной после вашей смерти. Как эгоистично... Я не хочу оказаться здесь однажды. Я закуриваю, стоя чуть позади юноши, который упирается руками в стену по обе стороны от стеклянной рамы. Слез уже нет - Кою выплакал их все. Теперь остается ломать голову над тем, как вырваться из наших с Такашимой лап, умудрившись отомстить обоим за себя и свою сломленную жизнь. Задача не из легких, но... "Я - твой крест". И я все еще считаю Уруху своей надеждой. - Я привел сюда человека, который даже не верит в существование души, - я беззвучно улыбаюсь на эту фразу. - Широяма Юу скептик, каких поискать. Но именно поэтому я и позвал его с собой. Одно его присутствие в этом месте оскверняет всех погребенных здесь людей. И тот факт, что он северный, наверняка тревожит и злит чужие останки. Эта ненависть пронесена сквозь века, но все никак не угаснет. А ведь вы все даже не знаете, что давние враги поменялись ролями. Благородство Юга кануло в небытие, и это даже больший позор для моих прадедов, нежели визит сюда Отца вражеского клана. Я не думаю, что он может оскорбить вас. Я ведь и сам не знаю, кому из вас я принадлежу. Нет. Я не хочу принадлежать ни одному из вас. Кою поднимает глаза к урнам, и я отчетливо вижу в них лютую ненависть и праведный гнев, которые, вне сомнений, могли бы разрушить это место при одном лишь желании стрелка. Черты его лица становятся жестокими, грубыми, и сам Уруха начинает источать ауру убийцы, которую я не чувствовал до этого момента в исполнении своего ученика. - Я пришел не для того, чтобы просить прощения или плакаться. Я пришел сказать вам, что стану последним представителем рода Такашима. Я не дам этому миру новую жизнь и завершу давнюю вражду между семьями. Здесь покоится наш родоначальник, основавший Юг и вступивший в борьбу за правое дело, я же стану тем, кто уничтожит организацию и прервет этот род. Однажды такой человек должен был появиться. Унести с собой в могилу сгубившую нас ненависть друг к другу. Если есть начало, должен быть и конец. Я возьму на себя эту ответственность! Я сравняю все с землей. Мы больше не можем жить прошлым. Времена, когда Юг был нужен для защиты императора, канули в лету! Теперь он ничем не отличается от Севера, сгнив изнутри... и я уверен, что вы все согласны со мной! Честь, достоинство и благородство - все осквернено, запятнано кровью невинных. Вы хотели такого будущего? Уруха поворачивает голову к первой ячейке, где по легенде хранился прах того самого самурая и его жены, имен которых я не знаю, потому что никогда не интересовался чужой родословной и не утруждал себя ее изучением. - Создавая эту семью, вы хотели такого исхода событий? Разве вы не сгораете от стыда, наблюдая за тем, что стало с вашим детищем? Разве могли предположить, что когда-нибудь ваш правнук будет стыдиться данной ему вами крови и фамилии? Если я испытываю этот стыд, значит ли это, что у меня есть право уничтожить то, что вы создали? Разве не вы завещали, что если однажды мы будем опозорены, мы должны принять смерть от собственных рук, как и положено самураю? Но что делать, если людям, осквернившим бусидо*, не хватает мудрости и духа для сэппуку?** Раз уж времена, когда люди чтили и уважали традиции, минули, раз уж времена, когда ложь и предательство карались лишением жизни, прошли, а люди стали столь жалки и трусливы, что не могут самостоятельно покончить с бесчестьем, я возьму эту роль на себя. И будьте уверены, я наведу здесь порядок. Как последний ваш представитель, я обещаю разорвать этот порочный круг раз и навсегда! Я шумно выдыхаю, чувствуя приятное тепло внизу живота. Одни его слова приводят меня в экстаз. Странная вера в силы юного киллера и его уверенность в себе распускают алый цветок удовольствия в моей груди, распирая грудную клетку и отравляя легкие, из-за чего становится трудно дышать. Все тело трепещет в его присутствии, которое опьяняет разум. Еще немного - и весь мир падет перед ним на колени. И я буду первым, кто склонится перед стрелком... Мазохист во мне, бодрствующий в последний раз во времена моей связи с наставником, вновь просыпается ото сна. Он хочет сдаться воле Такашимы Кою. Хочет стонать под ним и пресмыкаться, будто ничтожное насекомое. Если однажды Уруха подчинит меня себе, я буду рад и кандалам, и ошейнику. А ведь у меня никогда не было желания подчиняться кому-либо. Даже своему учителю, которого я любил вопреки издевательствам и унижению. Кою первый человек, под которого я хочу прогнуться... Какое странное и волнительное чувство. Я всегда жил в конфликте с обществом, всегда шел против тех, кто подавлял меня. Всегда боролся и стремился к свободе, не желая быть пешкой, рабом чужих желаний. Что это? Усталость от борьбы? Или этот мальчик действительно так силен? Почему я жажду упасть в его ноги под насмешливый властный взгляд? Хочу... так сильно, что не могу дождаться его триумфа! От захвативших меня чувств я бездумно тяну руку к окрепшей фигуре, но Кою вдруг оборачивается, и его взгляд меняется до неузнаваемости, заставив меня застыть на месте. - Аой. Уруха делает шаг вперед и наталкивается на мою грудь своей. От ступора я даже не могу опустить руку, которая замерла в воздухе за его спиной. А стрелок поднимает ко мне свои ладони и осторожно касается пальцами лица. Они любовно проводят по моим щекам, прижимаются к коже, обжигая ее жаром. - Аой... Это... Бета. Я задерживаю дыхание, смотря в полные обожания глаза напротив. Уруха снова провалился в бессознательный транс. Защитная реакция или эмоции, завладевшие им? Но мне нравится этот взгляд. И впервые я не испытываю отвращения, когда полные губы шепчут: - Люблю тебя. Эти слова, наоборот, заставляют меня задрожать. Попал ли я под его гипноз тоже? И каковы последствия? Что станет со мной, если я поддамся этим глазам? - Что я должен сделать, чтобы ты был счастлив? "Кого мне убить, чтобы сделать тебя счастливым?" - Чего ты хочешь? "Покажи на этого человека". - Я все сделаю. "Я убью его... для тебя". Как мне объяснить это самому себе? Что мне сделать, чтобы понять собственное сердце? Что же ты делаешь со мной... Кою? - Все сделаю. Уруха тянется ко мне, и я тоже подаюсь навстречу, накрывая чужие губы своими. Его пальцы вплетаются в мои волосы, и поцелуй, который рождается между нами, перестает быть плотоядным. Это не возбуждение и не жажда. Это то, чего я не в силах понять. Вязкий, медленный, долгий... нежный. Кою обвивает руками мою шею и я прижимаю его к себе за талию, завладевая горячим ртом, проскальзывая языком между белыми зубами стрелка. Почему эта сладость, ранее раздражающая меня, теперь такая приятная? Будто мы уже не хозяин и подчиненный. Просто целовать его, не пытаясь разжечь в нем похоть или заставить подчиниться - не думал, что однажды сделаю это. Что-то новое, чего я никогда не испытывал, чему нет названия. Щемящее и такое сильное, что оторваться нет сил. Настоящая ласка, в которой я чувствую нужду во мне. Язык Кою не давит, не терзает, не борется - будто танцует, поглаживая мой, отдает, не требуя. Я едва не забываю, где мы, бездумно очерчивая ладонями его фигуру под серым пальто. Я лишь чувствую биение собственного сердца, которое стучит все быстрее и быстрее... - Аой. Я открываю глаза, не помня, когда успел закрыть их. Раньше я всегда наблюдал за стрелком, но сейчас отдался ощущениям, позабыв про свой интерес. - Скажи, что мне нужно сделать. Скажи, Аой. Ты даже не представляешь, как много я хочу потребовать от тебя, такого покорного и преданного мне. Но еще не время. Ты еще не достиг того уровня, который мог бы позволить мне направить тебя навстречу моей цели. - Не поддавайся никому. Больше никаких личных бесед. Никаких показаний. Никаких контактов с южными. Проведи остаток недели достойно северного наемника. Кою свистяще выдыхает и утыкается носом в мою шею, растянув губы в счастливой улыбке. - Будет исполнено, мой господин. И эта фраза, сказанная тихим низким голосом, кажется мне музыкой, которую я хочу слышать еще и еще. - Идем. Мне пора возвращаться. Я нехотя отстраняю от себя юношу и подталкиваю его к выходу из склепа. Стрелок послушно идет вперед, поведя меня за собой к железным кованым дверям, и перед тем, как выбраться на свежий воздух, я из любопытства бросаю взгляд на табличку к первой ячейке в стене, которая должна была принадлежать основателю Южного клана. - Аой. Что-то случилось, Аой? Я останавливаюсь как вкопанный, с распахнутыми от изумления глазами, и не могу ни вдохнуть, ни ответить, ни отвести взгляда от старинных иероглифов под стеклянной рамой. Легендарного самурая, чья личность и жизнь была окружена завесой тайны, звали Такашимой Кою. - Аой. - Ты знал? - Ты не помнишь? - Уруха останавливается за моей спиной и, продев свои руки под моими, крепко обвивает мою грудь. Его ладони пробираются под мое пальто, ложась на живот и на сердце. - Перед тем, как мы с тобой заключили договор, который обязывал меня быть твоей пешкой на протяжении года, ты отдал мне папку с документами и информацией о моей семье. Там была бумага с семейным древом. Неужели ты не смотрел? Эти слова он шепчет мне на ухо, скользя по нему горячими губами. - Впрочем, эта информация была не нужна тебе. Зачем изучать родословную своего врага? - белые зубы мягко кусают меня за мочку. - Это все в прошлом. Ведь с тех незапамятных времен изменилось так много... А прошлое не стоит ни твоего внимания, ни даже моего. Оно обесценилось. Кою подносит руку к моему лицу и касается губ большим пальцем. Я сам не понимаю, как ему удается заставить меня раскрыть рот, и в какой момент его палец проскальзывает по нижним резцам - тоже, но резкое движение рвет белую кожу, пуская кровь. Юноша тихо смеется, прижимаясь щекой к моей щеке, и протягивает руку к табличке перед нами. Пораненный палец касается металла и проводит по чужому имени, будто перечеркивая его собственной кровью. - Я хочу, чтобы ты увидел падение Южной империи. Я покажу тебе... я даже достану билеты в первый ряд. Хочешь, Аой? - Хочу. Чертовски хочу. И теперь я, кажется, начинаю верить в существование души и ее перерождение. Не знаю, было ли это пробуждение старой крови, которая спала много поколений в телах Такашима, или сам самурай вернулся на землю, чтобы своими руками разрушить погрязший в грехе клан, осквернивший его память... но какое бы объяснение я не получил, я вдруг понимаю, что полгода назад сохранил жизнь мальчишке не просто так. И хотя в тот момент я думал лишь о том, что он племянник моего врага и отличная игрушка для скучающего кумите, теперь я уверен - не только моя прихоть сыграла свою роль. Иначе как еще я могу объяснить то, что происходит со мной здесь и сейчас? - Тогда я сделаю. Кою отстраняется и берет меня за руку. - Пойдем, пока нас не потеряли. Кровь на чужой табличке лениво заливает иероглифы, окрашивая их алым. И это выглядит так символично, что кажется, будто рожденный два века назад воин все еще жив...* Мне удается отвести глаза лишь потому, что Уруха тянет меня за собой, заставляя обернуться к выходу. И если бы не это, я бы еще долго стоял и смотрел на эту картину, будто загипнотизированный - слишком уж сильное впечатление она на меня произвела. Мы вернулись в замок, но подниматься в комнату Урухи уже не стали: Рейта в сопровождении хирурга и своих ребят уже ждали нас в холле. Вокруг них столпилась южная охрана, но ни Сузуки, ни кто-либо из наемников будто бы не замечали этого. Пофигистичная поза Акиры и его взгляд свысока, спокойное улыбчивое лицо медика, и непринужденный настрой отличников, которые вытянулись в струны при виде меня, говорили о том, что мужчины не чувствуют себя некомфортно под пристальными взглядами. И как бы ни хотелось уезжать сейчас, я должен был покинуть чужой дом, оставив Кою на Ренара и Кейси. Кроме того, юноша все еще находился в трансе, который не контролировал, и это немного, но беспокоило меня. - Позаботься о нем, - тихо прошу я вышедшего проводить нас Татсуро, который сразу уловил изменения в своем господине. А ведь он еще не видел стрелка в образе Беты. Да и я не рассказывал. - Уруха-сан, будьте бдительны отныне и не позволяйте людям Юга сбивать вас с толку. Помните о том, что правда на вашей стороне. - Слушаюсь. Уруха заводит руку за спину и опускается передо мной на одно колено, склонив голову. - Берегите себя, Отец. Я с усмешкой киваю и поднимаю взгляд на лестницу - там стоял Такашима со своими пешками, который по этикету должен был проводить меня тоже. - Всего доброго, Такашима-сан. Встретимся на суде. - До свидания, Широяма-сан. Я отворачиваюсь, кивая мужчинам, и жестом приказываю своим людям уходить. Уруха не поднимается с колен до тех пор, пока мы не скрывается за парадными дверями. - Набери мне Мако. - Прошу я Сузуки, запрыгивая в готовый ко взлету вертолет под управлением Чарли, и подаю руку хирургу. - О, благодарю, господин! - Хмыкает Матсумото, забираясь в кабину с моей помощью, после чего к нам присоединяется и сам Рейта. Остальные наемники прибудут в особняк на машинах, так же ожидающих их у главных ворот замка. - Держи, - бесцветно бросает Сузуки, передавая мне телефон. Вертолет медленно поднимается в воздух, и я жму на кнопку вызова. - Вот ведь. - Мако. - О, Черныш! Что-то хотел? - Найди мне информацию о самурае Такашиме Кою, основателе Южной общины периода Эдо, эпоха Кинсэй, тысяча восемьсот седьмой год. Информация о нем скрыта, доступ к ней простым пользователям заблокирован, так как на данный момент организация является мафиозной и запрещенной для изучения. Но в библиотечных архивах должны храниться нужные мне сведения: Кою являлся приближенным императора и просто не мог не оставить своего следа в истории Японии. Надеюсь, мне не надо напоминать, что тебя не должны засечь? - Все понял. Уже ищу-у-у. - Зачем тебе это? - спрашивает Матсумото, удивленно вскинув бровь. - Кстати, я и не знал, что нашу принцессу назвали в честь первого в роду. - Я и сам не утруждал себя изучением его родословной, пока не увидел это имя в фамильном склепе. Теперь мне любопытно, что за человек был этот Такашима Кою. - И правда любопытно. Поделишься информацией? - Пожалуйста. - С чего такой интерес? - раздраженно спрашивает Акира, скрестив руки на груди. - Эй, что у тебя с лицом, сукин ты сын? - А что с ним не так? - спрашиваю я, прекрасно понимая недовольство наемника. Ведь я даже не сообщил ему о своем решении сделать Уруху наследником. По приезду в особняк он обязательно потребует объяснений, и я уже мысленно готовлюсь к этому разговору. - Твое лицо отвратительно, - Акира наклоняется ко мне, огрызнувшись. - Что случилось в этом гребанном склепе? - Ничего особенного, - я перевожу взгляд в иллюминатор, усмехнувшись. - Но... - Но? - с интересом переспрашивает хирург. - У меня появилось странное маниакальное желание по отношению к стрелку. - Поделишься? Я с улыбкой подпираю щеку кулаком. - Я хочу... чтобы он влюбился в меня. И намерен помочь ему в этом. Сузуки раскрывает глаза шире, и я вижу бешенство в его сузившихся зрачках, которые сейчас я ни за что не отличил бы от звериных. Крепкие зубы наемника сжимаются так сильно, что белеют десна, и наемник медленно отклоняется назад и касается лопатками спинки пассажирского кресла. Дикий взгляд отпускает меня из поля зрения, и Рейта отворачивает голову к иллюминатору. Я вижу, как под его кожей играют желваки, но киллер упрямо молчит. Не знаю, о чем он думает сейчас, но идея ему явно не по душе. И он обязательно затронет эту тему в беседе о завещании. Впрочем, что бы он ни сказал, я уже не смогу изменить своего решения. Моя жажда к этому мальчику... стала еще больше. И я не знаю, есть ли ей предел.***
- Уруха-сан, ваш кофе. Я поворачиваюсь на зов, удивленно сморгнув. Передо мной стоит Лис с чашкой в руках, и внимательно оглядывает меня, будто видит в первый раз в жизни. Как я очутился в гостиной своей "камеры"? Я совершенно не помню, чтобы вернулся сюда на своих ногах. Неужели... потерял сознание в склепе? Я закрываю ладонью глаза. Аой принес меня сюда? Какой позор... Что подумала охрана, когда Широяма вошел в дом с собственным советником на руках? Наверняка все смеются надо мной, считая слабаком, который не может вынести даже визита на могилу родителей. - Спасибо. Я принимаю протянутую мне чашку, вздохнув. Я нашел себя в кресле у камина, но никого, кроме Ренара, здесь уже не было. Широяма уехал, а я даже не попрощался с ним... Да что это со мной в последнее время? Неужели правда гибели моих родителей так подкосила меня? - Как вы себя чувствуете? - Омерзительно, - хмыкаю я, жестом предлагая наемнику сесть в соседнее кресло. - Как давно уехал Отец? Ренар непонимающе смотрит на меня, и я отвожу взгляд, нахмурившись. - Полчаса назад. Вы, верно, потеряли ход времени в раздумьях. Голодны? Кейси готовит обед. - Кейси осталась? - переспрашиваю я, удивившись. - Прямо камень с души. - Слушай, Кроха, - вдруг переходит на неформальный тон Татсуро. - Хватит пугать меня. Я и так на нервах. Видимо, он говорит об обмороке. Я досадно цыкаю, опустив взгляд в черное озерцо чашки. - Прости. Сам не знаю, что со мной. - Проехали, - отмахивается Лис, включая телевизор над камином. - Просто расслабься и наслаждайся жизнью. О, смотри! Они крутят повтор "Бунраку". Тебе же нравится Гакт? Он играет в главных ролях вместе с Джошом Хартнеттом и Деми Мур.** - Бунраку? - я поднимаю лицо к экрану. - Эй, я не видел этого фильма! Перемотай на начало! Выглядит потрясающе. - Есть, сэр! - Господа, я могу подавать обед? - улыбается выглянувшая в гостиную девушка. - Кейси, ты видела "Бунраку"? - спрашиваю я, пока Татсуро роется в настройках телевизора. - Простите, я не особо слежу за кинематографом... - Тогда тебе стоит посмотреть это! Накрой на стол, давай поедим вместе. - Вместе? - запинается служанка, побледнев. - Уруха-сама, я не могу... - Я заключенный, - пожимаю я плечами. - Мы все. Почему нет? Ренар, поставь на паузу и принеси Кейси кресло из моей спальни. - Отлично! - наемник тут же подскакивает на ноги. - Кей, не нужно так бояться! Мы ведь просто посмотрим фильм! Что в этом плохого? Ты не с кумите чаи собралась распивать. По сути мы все тут - царская прислуга. А ты, кстати говоря, еще и супруга личного врача Аоя-сама. - Ну, если думать в этом ключе, - мнется девушка, теребя пальцами свой передник. - Хорошо. Я почту за честь провести этот вечер с вами, господа. - Вот и хорошо, - я нашариваю пачку сигарет в своем кармане. - Помочь тебе на кухне? - О, нет! Этого я вам не разрешу! - тут же упирается девушка. - Я сию минуту накрою на стол! Пожалуйста, подождите немного. Я улыбаюсь, согласно кивнув, но как только служанка скрывается за стенами кухни, вновь мрачнею. - Неприятное чувство. - Что такое? - спрашивает Ренар, внося в гостиную мягкое кресло с резными ножками и устанавливая его между нашими. - Я бы предпочел решетку и железную койку рядом с унитазом, нежели королевские апартаменты, сверху донизу напичканные прослушкой и видеокамерами. - Я бросаю недовольный взгляд в глазок под потолком. - Надеюсь, они хотя бы не наблюдают за тем, как я испражняюсь. Уже и поговорить нормально не можем. Зацикливаемся на правилах и статусах, даже просмотр фильма вызывает проблемы. Это нервирует меня. - Да плевать я на них хотел, - Ренар демонстрирует камере средний палец, растягивая губы в издевательской улыбке. - Напускная этика, видимость дисциплины. Разве ты не видишь, как фальшиво играют эти бездарные актеры? Особенно иностранец. - Остановись, - тихо смеюсь я, расслабившись. - А то еще обвинят в оскорблении чувств и достоинства Юга. Они мастера раздувать из мухи слона. - И то верно. Простите великодушно! - Лис театрально кланяется камере и занимает свое место перед камином. - Кстати, раз уж мы решили устроить вечер кино, может, выпьем что-нибудь покрепче кофе? - Черт с тобой. Делай, что хочешь. - Есть!***
Такашима Кою пользовался почетом и уважением при императорском дворе и сёгунате Токугава.* Не в меру развитое чувство справедливости, любовь к риску, верность своим идеалам, честь, доблесть и отвага - лишь некоторые из его качеств, которые отмечали его подчиненные и члены правительства, высоко оценивая воина, посвятившего свою жизнь службе во благо страны и Эдо в частности. Собрав вокруг себя и возглавив небольшую группу людей, Такашима отдал все силы противостоянию преступному клану, терроризировавшему столицу из мести за сегунат. Как истинный самурай Кою не жаждал ни власти, ни богатств, не искал выгоды и признания и боролся с изменниками не ради наград, но ради мира на родной земле. Будучи мастером своего дела, самурай никогда не прятался за спины своих воинов, участвуя в сражениях лично и в первых рядах. Это сделало ему честь, и после нескольких лет упорной борьбы с Севером, император Кокаку даровал Такашиме титул Хатамото.** Ходили слухи, что Такашима был фаворитом Кокаку, но никаких доказательств этому не было найдено. Поднявшись в статусе, Такашима попросил сегунат предоставить ему землю для возведения собственной школы, где позже обучал своему ремеслу желающих вступить в ряды Юга молодых мечников. Там же и жил вместе со своими последователями. Говорили, что самурай обладал даром подчинять себе и простых смертных, и особ королевских кровей, владел искусством обольщения и сводил с ума женщин, лишь мельком взглянув на них. Но не только представительницы прекрасного пола были очарованы храбрым воином. Ученики Такашимы так же попадали под влияние сенсея, и связь с ними не была редкостью как до женитьбы Кою, так и после нее. Но в те времена было не то, что нормально - почетно слыть любовником самурая. Практика сюдо* пользовалась большим уважением и поощрялась. Считалось, что сюдо благотворно действует на юношей, уча их достоинству, честности и чувству прекрасного. А потому побывать в постели Такашимы, которого, к слову сказать, описывали как очень красивого и статного мужчину, мечтал каждый уважающий себя ученик. Юноши из кожи вон лезли на тренировках, чтобы Кою обратил на них свой взор и отметил их труды. Что касается семейной жизни самурая... Такашима Кою выбрал себе в жены бывшую гейшу, одну из прекраснейших представительниц слабого пола того времени, которая, сбежав из публичного дома, вступила в ряды Севера, охваченная злобой и жаждой мести тем, кто продал ее хозяйке борделя. Женщину звали Оомори Ай, и за время своей службы Северу она овладела самурайским воинским мастерством, взяв себе на вооружение дре́вковое оружие и кинжалы. Кою встретил ее на одном из сражений, после чего и решил добиться юной особы и вызволить ее из лап своего врага. Поговаривали, что Оомори слыла любовницей Главы северной семьи и что Кою "увел" ее у своего соперника, сначала победив воительницу на поле боя, а после и вовсе склонив ее на свою сторону. Ослепленный ненавистью, северный Отец попытался отбить красавицу, но потерпел поражение и был вынужден на время прекратить деятельность клана. Поддалась ли Ай чарам своего врага или была покорена его настойчивостью - история умалчивает. Однако родив Кою наследника спустя год после свадьбы, женщина бесследно пропала прямо из своих покоев глубокой темной ночью. Ходили слухи, что Отец Севера убил ее за предательство, но почему-то оставил в живых младенца, который спал вместе с матерью в колыбельной. Тело Оомори нашли рыбаки на окраине Эдо лишь спустя двое суток. После этого случая Такашима Кою так и не женился во второй раз, предпочтя воспитывать сына самостоятельно, который, спустя восемнадцать лет, и убил северного кумите в память о матери. Я отрываюсь от чтения, устало потирая пальцами переносицу. А если в Кою и правда живет дух самурая из древних легенд? Или мне все это только кажется, потому что я окончательно помешался на мальчике? Зачем воину было оставлять в живых ту женщину и тем более позволять ей стать частью Юга? Неужели она была столь красива, что чувства оказались сильнее разума? А ведь это только краткое изложение истории. Моя почта забита письмами от Мако, в которых, уверен, я найду еще много интересной информации. - Не о том думаешь, Широяма. У тебя и без того дел по горло, - ругаю сам себя, зажмурившись. - Дьявол. И с каких пор я стал верить в нечто неопределенное? Мои размышления прерывает резкий стук, но пришедший даже не думает дожидаться моего ответа - сразу распахивает дверь и входит в кабинет, неся с собой разрушительную волчью ауру. Ну, а вот и одна из моих головных болей. - Объясняй. - Требует Сузуки, остановившись напротив моего стола и уперев в него сжатые кулаки. Я устало вздыхаю, покачав головой. - Я не шутил, Рей. Я отдам клан Такашиме Кою и точка. - Какого черта?! - Я знаю, что следующим главой должен стать ты, - хмурюсь я, чуть повышая голос. - И, поверь, так оно и будет. Уруха ни за что не согласится занять мое место. Я принял это решение именно потому, что мальчик не возьмет на себя ответственность за целую семью. Во-первых, потому что слишком юн для этого, во-вторых, потому что ненавидит мафию, и управлять ею, как на южном, так и на северном троне не собирается. Поэтому я хочу оставить за ним право передать семью тебе в случае его отказа от завещания. У тебя нет причин для волнения. - Откуда ты знаешь, что так оно и будет? - щурится Рейта. - А вдруг он примет предложение, чтобы, заполучив армию, пойти войной на дядю? Ты об этом подумал?! - Успокойся. Я даю тебе слово, что Уруха ни за что не примет такой поворот событий, - я подношу к губам бокал с виски, хотя и понимаю, что мне уже достаточно. - Он слишком упрям для того, чтобы сдаться мне на милость. Ты не знаешь собственного ученика? Я вздергиваю бровь в недоверии, и Сузуки упрямо поджимает губы. - Кроме того, я даже не написал это чертово завещание! Идея пришла только в кабинете Такашимы. Да и разве ты видел здесь нотариуса? Если бы у меня было завещание, ты бы обязательно узнал о его визите в мой дом. А без участия нотариуса это просто бумажка, которая и гроша ломанного не стоит. Так что завещанием я займусь завтра. К тому же, оно нужно мне не для передачи наследства, а для безопасности Кою. Сенпай, зная, что теперь мальчик является моим наследником, прекратит любые попытки покушения на стрелка. Крис также осведомлен о нашей с ним дуэли. Ему на руку, если Кою выиграет. Тогда у него снова появится шанс стать преемником кумите. - А ты о себе подумал? Да, Кою теперь может хоть с мишенью на башке ходить, причем на территории Южного клана и без охраны, зато твоя задница снова под прицелом! Сенпай перекинет все свои силы на тебя и попытается убрать в течении полугода, ведь в таком случае Кою застрянет здесь без права выбора! И будет он хотеть или нет, ему придется возглавить клан! - А на что мне тогда ты? - не понимаю я. - Это уже твоя работа, Рей. Прикрывай мою задницу, ведь именно этим ты и занимался последние семь лет, или я не прав? - Только работы мне добавил! Как я могу защищать человека, который кричит на весь мир: грохните меня! - Ты забываешь о том, что после суда Кою возьмется за выполнение плана мести Клэптону. Мы уберем Сенпая раньше, чем он попытается напасть на меня. Будь уверен. А до тех пор просто защищай своего господина. Я могу заверить тебя, что совсем скоро Крис перестанет представлять нам какую-либо угрозу. - Хм. Сузуки выпрямляется, уперев руки в бока. - Ладно. Допустим, убедил. Но какого хрена... - Я не хочу обсуждать то, что сказал в кабине вертушки, - я поднимаю руки в знаке категорического отказа. - Считай это частью моего замысла. Лучше скажи, Хантер вернулся? Уже трое суток прошло, как он покинул особняк. - Еще нет. Я связался с наемницей Мамы. Все идет по плану. Нейтралка уже решила этот вопрос. - Рейта недовольно морщится, отвернув голову. - Мне не нравится это, Аой. Часть замысла... не нравится! Рейта ударяет кулаком по столу и разворачивается на каблуках в сторону выхода. - Я обязательно докопаюсь, зачем тебе вдруг понадобилась симпатия принцессы. И, будь уверен, я не оставлю это так просто! - Могу лишь пожелать тебе удачи, - со вселенским терпением отвечаю я, махнув рукой. - Проведай Сакамото. Он уже пытался узнать, что произошло в доме Такашимы. Прошу, избавь меня еще и от этих объяснений. - С тебя причитается. - Всенепременно. Сузуки покидает кабинет широким твердым шагом. Боюсь, все еще сложнее, чем кажется на первый взгляд. Но поведение Рейты настораживает - наемник становится все агрессивнее и агрессивнее. И я не могу понять, почему он выходит из себя всякий раз, как дело касается стрелка. Раньше он не был таким мнительным. Но продолжать разговор я не хотел - у наемника свои проблемы, быть может, именно поэтому он так раздражителен. Ведь совсем скоро он и сам столкнется со своими обидчиками лицом к лицу. Может, это лишь мои догадки, но что-то подсказывает мне, что после его мести родителям нас ждет нечто невероятное. - Как бы детишки не расшибли себе лоб, заигравшись. Я вновь углубляюсь в изучение файлов, пересланных мне новым наемником Урухи. Интересно, как продвигаются дела у Кая с Маной? Надо поинтересоваться... как-нибудь.