Стрелок

***

      Весь оставшийся день я потратил на изучение информации о семьях моих наставников. То, что попало в мои руки – было всего лишь баловством, способом «увеселения», но даже так я придавал этому немалое значение. Не важно, насколько будет мал «урон», нанесенный мною с помощью этой папки. Возможно, его и вовсе не будет, все же эти люди – не дети, которых можно так легко столкнуть с колеи и вывести из равновесия. Но, несмотря на это, ход был значимый. Пусть только для меня, но это – мой первый шаг. И первая попытка отыграться на чужих нервах. Не все же время им измываться надо мной. Мне тоже пора ответить на их издевательства. И пусть это останется лишь шалостью в чужих глазах, но для меня это станет хорошим скачком вперед. И уже после я займусь-таки более серьезными вещами. Это будет «пробой»: я прощупаю почву под ногами и пойму, стоит ли мне двигаться в том же направлении, либо же придется ждать еще полгода для мести. Реакция Широямы – главный показатель опасности моего дальнейшего пути. Если он отреагирует на мою проделку резко негативно, то мне еще долго не видать новой возможности для продвижения к своей цели. Если же я лишь разгоню его скуку… Впрочем, узнать об этом я смогу только тогда, когда эта папка окажется в чужих руках. А там видно будет.       Аой, как и обещал, проигнорировал мою попытку «сократить» эту ночь в чужих объятиях, да и я сам оказался слишком уставшим из-за экспериментов Матсумото. Поэтому мы оба упали на кровать с непреклонным желанием хорошенько выспаться, каждый со своей стороны постели, и провалились в сон сразу же, как коснулись головами подушек. Мне необходимо было набраться сил на завтрашний день, ему – просто отдохнуть. И это, наверное, был первый раз, когда наши желания совпали…       Утром я уже был готов ко всем испытаниям, на которые я сам себя обрек, и к их последствиям – в том числе. Так что, облачившись в свой лучший костюм, который я впервые надел на «церемонию присяги» Аою - в тот самый день, когда забрал из дому отцовские мечи - надушившись и наложив на лицо макияж, я смело вышел из спальни вслед за кумите. Являя собой эталон раскрепощенности и бесстыдства, дышащий неприкрытым вызовом и сладкими обещаниями, я и зашел в кабинет любовника, гордо распрямив спину.       - Я отвезу Тору в бордель, - начал я, проходя в комнату. – Доброе утро, Рейта. Как спалось?       - По вашей милости – на редкость хреново, - огрызается наемник, сощурив глаза в злости. – Когда это чудовище наконец-то покинет этот дом?       - Ты про Мичи? Что-то случилось? – я встаю напротив Аоя, уперев руку в стол и переведя взгляд на стоящего рядом с кумите мужчину.       - Что-то случилось? Эта сопливая сирена сегодня спала в моей кровати! Между мной и моим любовником, который, вообще-то, должен был всю ночь стонать во весь голос мое имя! – не смущается ударить по столу кулаком Сузуки, выражая тем самым все свое отношение к ни в чем неповинному ребенку. – Но вместо этого я был вынужден терпеть чужое сопение под своим ухом! Эти двое спали, как гребанные невинные ангелочки, пуская слюни на мои подушки, а я остался без хорошего траха!       - Сочувствую, - пожимаю я плечами, вздернув брови. – Но я не мог предположить, что Руки-сан так отреагирует на чужого ребенка. Да и ты, кстати, мог легко исправить эту ситуацию и вернуть Мичи его дяде. Не думаю, что хирург поднял бы скандал.       - Кто-то стал слишком умным в последнее время? Осторожнее на поворотах, принцесса, ты не настолько хорош, чтобы дерзить мне. А я – не настолько добр, чтобы не выбить из тебя твою заносчивость на первой же тренировке.       - Именно поэтому я и учусь у тебя, Рейта. Только ты способен дать мне все необходимые мне знания. И я очень ценю то время, что ты тратишь на меня, вбивая в мою голову, в прямом смысле слова, все свои навыки и умения. Ведь ты не в восторге от того, что тебе приходится заниматься каким-то избалованным отпрыском южной элиты. Поэтому я отношусь к тебе с особым почтением, несмотря на то, что ненавижу тебя, как одного из сторонников Широямы. И если однажды мне представится возможность отправить тебя на тот свет, обещаю, я сделаю это как можно красивее и не уроню твоего достоинства в чужих глазах. Поэтому, пожалуйста, продолжай в том же духе.       Наемник от неожиданности даже забывает, что хотел сказать мне, недоуменно сморгнув, и я беззлобно улыбаюсь блондину и вновь бросаю взгляд на безразличного к перепалке Аоя.       - Я возьму с собой Хантера и Ренара. Мы задержимся немного – я решил обзавестись машиной, наконец-то. Кататься на твоих тачках мне надоело, да и слишком уж они приметные, даже для Токио. Отправлю Охотника в салон, пусть подберет мне что-нибудь оригинальное. Ренар останется в качестве телохранителя.       - Вижу, ты наконец-то перестал гнушаться папочкиного наследства? – усмехается кумите, откинувшись спиной на спинку кресла. – А я все думал, когда ты переступишь через себя и начнешь тратить «грязные деньги», которые тебе оставили твои родители. Но я рад слышать, что ты перестал придавать этому значения.       - Сколько ни пытайся отмыть их от крови других людей – ничего не выйдет. Но и выкинуть я их не могу. В конце концов, мне нужно на что-то жить, и коли на моем счету есть кругленькая сумма, почему бы ее не потратить на необходимые мне вещи? – хмыкаю я, выпрямляясь. – Был бы я чист, как до встречи с тобой, я бы отдал все сбережения на благотворительность, не испытывая к этому «наследству» ничего, кроме отвращения и неприятия. Но мои руки уже по локоть в крови. Благодаря тебе, конечно, дорогой. Поэтому уже не важно, каким образом они были заработаны.       - О, не благодари. Рад был помочь.       - Конечно, - киваю я, замечая веселье в изогнувшихся в улыбке полных губах. – Иначе моя жизнь бы обесценилась, а ты – не смог бы использовать меня в своих целях.       - А он, и правда, стал слишком умным в последнее время, да, Рей?       - Я уехал, - отмахиваюсь от киллеров и выхожу из кабинета, вздохнув. Я действительно хотел раздать эти деньги… в тот же день, как обнаружил их. Но Акира остановил меня тогда, расписав в красках грозящую мне бедность в случае моего спасения от обоих претендентов на мою жизнь. И теперь я был благодарен наемнику за этот поступок. Теперь, когда понял, что для претворения моего плана в жизнь мне понадобятся «бумажные помощники». А Широяма, хоть и готов тратить на меня бешенные суммы, что тоже оставалось для меня загадкой, не стал бы оплачивать мои расходы, пока не узнал бы, ради чего весь сыр-бор. А посвящать его в свои затраты – все равно, что преподнести ему на блюдечке все мои ходы против него же. Кроме того, Аой не может контролировать мой счет: банк южный и охрана информации там соответствующая. Система доведена до совершенства лучшими программистами, которые руководствовались знаниями хакеров, виртуозно обходящих любые препятствия в программе доступа к данным. Да и слишком уж опасно – взламывать банковскую систему своего заклятого врага. Вероятность войны в этом случае равна девяноста процентам из ста. Риск не оправдывает себя. А это значит, что я могу действовать открыто. И покупать все, что мне нужно, не отчитываясь перед кумите за каждую копейку. Уж я-то знаю, как он и Акира относятся к деньгам.       - Хантер, Ренар. Мы отправляемся в город. Тора, собирайся.       - Я уже готов, - улыбается юноша, подходя ко мне – за своим мыслями я и не заметил, как вернулся в гостиную летнего дома.       - Мы тоже готовы к «выходу в свет». Правда, песик?       - Безродные шавки знают это выражение? – хмыкает Хантер, надевая маску, которую он успел переделать за вчерашний день, и следующие его слова искажаются встроенным в нее устройством, делая речь киллера похожей на механический голос робота. Низкий и рычащий. – Впрочем, даже это тебя не спасет. Манеры простолюдина видно сразу. Сколько утку не учи, а соколом она не станет.       Охотник передает мне мечи в белых ножнах, на которых красовалась золотая печать Севера. Я удовлетворенно киваю. Хорошая работа. И красная тесьма на рукояти смотрится очень выгодно – она выделяется среди черных, которые носят на этом оружии северные шестерки, показывая мое положение в клане и отличие от простых наемников. Идея принадлежала Сакураю, видно сразу, и я остался доволен его трудами.       - По крайней мере, мои манеры будут получше, нежели у бешеных собак, - улыбается Лис, повиснув на плече наемника. – Ты такой милый. Скажи: «Гав»?       Электронную усмешку сменяет собой такой же электронный одиночный лай, и Хантер отталкивает от себя чужую руку, направившись к выходу.       - О, боже! Ты слышал? Это восхитительно!       - Вижу, у тебя получилось, - хмыкаю я, выходя следом за Охотником и пристегивая мечи к ремню. – Но сейчас лучше сосредоточьтесь на дороге. У меня есть для вас задания.       - Пошли. Хантер, Тора – ждите.       Я выхожу из машины вместе с Лисом, направившись в сторону ювелирного магазина, являющегося лучшим в Северной части Токио. Он был безбожно дорогим, но сейчас я не считал деньги, которых и без того было слишком много. Да и блестящая работа ювелиров сейчас была важнее затрат – иначе все впустую.       - Что мы тут делаем? – спрашивает меня Рен, когда мы оказываемся вне досягаемости прослушки, установленной в машине Сузуки. А камеры в салоне магазина не писали голос, к счастью для нас – только картинка.       - Я знаю, что, несмотря на твой образ жизни и сексуальные пристрастия, ты некогда был тем еще ловеласом, - улыбаюсь я, остановившись напротив витрины с кольцами. – Мне нужна заколка. Традиционная японская заколка, которой гейши украшали свои волосы, выходя к гостям. Не скупись – выбери самую дорогую и самую роскошную, какую только сможешь найти. Если за нами следят, прикроемся подарком для твоей сестры, которую ты еще очень долго не сможешь повидать.       - Без проблем, - растягивает губы в хищной улыбке мужчина, оборачиваясь на салон. – Но потом ты обязательно расскажешь мне об этом.       - Всенепременно.       - Добро пожаловать. Я могу вам чем-нибудь помочь?       - Покажите мне этот перстень. С черным бриллиантом. И, пожалуйста, помогите моему другу тоже.       - К нему сейчас подойдет наш консультант. Давайте пока посмотрим кольца?       Я поворачиваю голову к симпатичной улыбчивой девушке и опускаю взгляд на ее бейдж.       - Буду очень признателен, Макото-сан.       Пока девушка открывала стеклянную створку маленьким ключиком, Ренар уже вовсю флиртовал с девушкой-консультантом, провожающей его до нужной витрины, и я отдал все свое внимание массивному крупному перстню, который оказался в моих руках. Это было серебро. Темное серебро, тяжелое и украшенное готическими узорами, в центре которого красовался большой бриллиант в виде кошачьего вытянутого зрачка. Он был помещен в выпуклую радужку и был единственным драгоценным камнем в этом изделии.       - Это настоящий карбонадо? Я слышал, что натуральные черные алмазы редки и не подходят для массового рынка. Их производство затруднено из-за сложности обработки. Пористая структура камня не позволяет получать бриллианты с ровным цветом и хорошей полировкой. И основная масса изделий содержит в качестве вставок обычные коричневатые, бурые и желтоватые алмазы. И в связи с наличием различных дефектов они имеют более низкую ценность. Такие камни подвергают обработке для изменения цвета на черный – прокрашиванием, воздействием высокой температуры или же облучением, после чего они и приобретают черный цвет. И их качество не самое лучшее, учитывая так же все процедуры по искусственному изменению цвета.       - Вы очень хорошо осведомлены, - улыбается девушка, кивая. – Действительно, большинство черных бриллиантов в магазинах – искусная подделка, хотя камни так же являются алмазами, что дает им право называться драгоценными. Карбонадо же представляет собой поликристаллическое образование, сформированное множеством спаянных мельчайших алмазов в кремнистой основе. Спайка кристаллов неоднородна, а потому карбонадо имеет пористую структуру, которая очень трудно поддается обработке. Кроме того, большое количество включений делает камень непрозрачным. Он не отражает свет, а словно бы поглощает его, лишая образования знаменитого алмазного блеска или «игры». Но настоящий карбонадо отличается чрезвычайной крепостью, в отличие от обычных алмазов, которые достаточно хрупки. Однако с развитием технологий обработки алмазов черные бриллианты появились на рынке. И цена за них, как вы видите, довольно высока: камень настоящий, а огранка его – дело не быстрое. Подлинность камня можно увидеть собственными глазами и без соответствующих бумаг на продукцию: карбонадо, конечно же, не может соперничать в игре света с прозрачными бриллиантами, зато обладает глубоким цветом и необычным блеском. А полировка, использующаяся для этого камня, придает черным бриллиантам характерный «адамантовый» блеск. Вот кольцо с окрашенным искусственно бриллиантом.       Девушка достает с витрины другое кольцо, показывая его мне.       - Видите, он сверкает ярче, чем камень в том перстне, что вы держите. Из-за того, что в его составе отсутствуют натуральный графит, обуславливающий темный цвет. Да вы и сами можете сравнить их. Поверьте, вы узнаете оригинал сразу. Его нельзя спутать с «фальшивкой».       Я оглядываю кольцо в чужих пальцах и вновь перевожу взгляд на перстень в моих руках, сразу отмечая разницу между двумя алмазами. И почему-то, как только я поднес оригинал ближе к своим глазам, этот перстень тут же захватил меня всего. Он завораживал мой взгляд, захватывал своей грубостью и изяществом одновременно, словно затягивая в черную бездну блестящего в искусственном свете бриллианта, пленял и манил к себе, будто был наделен магией своего создателя. Я оказался пленен им, поглощен им всецело, словно глупый мальчишка, попавший под гипноз. Перстень лишал воли и сознания, заставив меня какое-то время неотрывно смотреть на него, застыв на месте. Это было сродни с колдовством, и теперь я был уверен, что этот камень – настоящий. Он не имел ничего общего с искусно окрашенным алмазом, заставлял взгляд остановиться, ощутить всю свою силу кожей. Он был настолько мощным и глубоким, что перехватывал дыхание…       - Аой…       - Что, простите?       Я встряхиваю головой, прогоняя оцепенение. Почему я подумал о Широяме? Черт бы его взял…       - Я беру его, - без раздумий срывается с моих губ. Вот так сразу. - Упакуйте в подарочную коробку.       - Зачем? – вмешивается вновь голос Ренара, и я устало сжимаю пальцами переносицу, плотно зажмурившись.       - Понятия не имею. Наваждение какое-то. Дерьмо.       - Хм, - только и выдает Лис, и я вновь мотаю головой, после разворачиваясь к шатену.       - Ты уже выбрал?       - Конечно. Я полчаса исследовал полки.       - Полчаса? – я опускаю взгляд на часы, удивленно сморгнув. Я отключился на целых полчаса? Что за дьявольский камень вставлен в перстень?! – Ну, и?       - Посмотришь?       Лис улыбается, кивнув на стоящую рядом девушку. И та с улыбкой протягивает мне заколку на тонком золотом стебельке, в старом стиле Японии.       Это было белое золото высшей пробы. Алые лилии. Лепестки выложены рубинами в хрупкой оправе, пестики и тычинки – желтыми сапфирами, а листья и стебли были усыпаны изумрудами. Заколка была объемной и довольно громоздкой, но за счет блестящей работы ювелира выглядела очень женственной и нежной. Вот только…       - Рубины и изумруды? – вскидываю бровь, хмыкнув.       - А ты хотел бриллианты и красные алмазы? Кроха, я, конечно, догадываюсь, для чего тебе нужна эта штучка, но, поверь мне как специалисту по девичьим сердцам – эти камни нисколько не хуже. Да и цена этой заколки не детская, скажем так. Надеюсь, что мне не придется занимать тебе в долг.       - Ты даже не представляешь, насколько я богат, - горько усмехаюсь себе под нос, прикрыв глаза. – Как наследник… И сын своего отца. Все грязные деньги – мои. И их так много, что хватит на десять жизней.       - Бери эту заколку, - улыбается Лис, хлопнув меня ладонью по плечу. – Ручаюсь, что она произведет большее впечатление, нежели та, которую я увидел первой. В украшении главное не только драгоценные камни, но и сама композиция. Но если я ошибся, обязуюсь выплатить тебе потраченную на нее сумму.       - А хватит ли тебе на это жизни?       - А ты во мне сомневаешься?       - Нет, - я с улыбкой качаю головой. – Ты, все же, лучше в этом разбираешься.       Я отдаю свою карту девушке. Из-за моего положения в клане и статуса «вип-клиента» в банке, который целиком и полностью находится под началом Такашимы, я могу снимать суммы в любых размерах, и «золотое» покрытие на карте с особым отличительным знаком говорит об этом лучше слов. Для меня в этой стране нет ничего невозможного. Благодаря отцу…       - Упаковать?       - Да. Шелк и бархат.       - Пройдемте к кассе.       - Хантер, езжай в автосалон, - карта переходит в руки наемника, проводившего нас с Торой и Ренаром до дверей публичного дома. – Купи мне тачку. Неважно, какую, мне, если честно, плевать. Не дорогую, чтобы не бросалась в глаза. Доступную среднему классу. Привлекать к себе внимание марками, вроде Феррари, Бугатти, Ламборджини и их влиятельными конкурентами, я не намерен. Условие только одно – пусть будет белая. И да, мотоцикл возьми. Себе.       - Господин? – запнувшись, выдыхает наемник, смотря на меня, как на сумасшедшего.       - Что не так?       - Мотоцикл… я не могу принять подобного…       - Бога ради, - простанываю я, закатив глаза. – Слушай сюда: ты мне нужен. Ты знаешь этот бизнес и город намного лучше меня и Рена. Поэтому в основном именно ты будешь рассекать по столице по моим поручениям. И мне нужна быстрая четкая работа. Ты потратил на сбор информации двое суток. И причина не в том, что ты долго искал материалы, а в том, что у тебя не было необходимого транспорта для выполнения задания. Я знаю, что ты ушел из дома пешком и вернулся – тоже. Так дело не пойдет, ты тормозишь меня. И да, не смей покупать развалюху с рук. Не хватало, чтобы она заглохла посреди дороги. Кроме того, по городу, забитому вечными пробками, на мотоцикле передвигаться в разы быстрее. Так что это приказ. И если ты не подчинишься ему…       - Я понял. Благодарю вас, Уруха-сама.       - Пока не за что, - отмахиваюсь, прося жестом чек от перстня у Лиса, на котором был написан пароль от карты. – На все тебе час. Не задерживайся. Код запомни, чек сожги.       Охотник склоняется в поклоне и отходит от нас спиной назад, чтобы после выпрямиться, развернуться и вернуться обратно к машине.       - Подождешь меня в баре.       - Конечно, Кроха. Удачи, - сладко тянет мужчина, заставив меня возвести взгляд к небу, и мы входим в порочное заведение.       - Добрый день, господа, - слышу я, как только за нами закрываются двери – две близняшки в традиционном кимоно встречают нас с обольстительными улыбками на губах. – Чем мы можем вам помочь?       - Я хотел бы увидеть Маму, - улыбаюсь в ответ, указав на Тору. – И поблагодарить ее за оказанную мне услугу. Возможно ли это?       - Конечно, - кланяются девушки, приглашая нас пройти с ними к скрытой от посторонних глаз лестнице. – Мы предупредим хозяйку о вашем визите.       - Будет лучше, если вы проводите меня к ней, - я наклоняюсь к одной из дам, подмигнув. – У меня к хозяйке серьезный разговор.       - Но Мама не принимает гостей в своих комнатах… - замялась ученица, обеспокоенно обернувшись на Тору. – Ее покои…       - Скажите ей, что приехал Уруха-сан, - улыбается юноша. - Не думаю, что она откажет нашему гостю в этой прихоти.       Девушки неуверенно кивают и указывают тонкими кистями на двери «для персонала». Тора же остается в зале.       - Я должен вернуться к себе, - объясняет сероглазый, когда я оборачиваюсь на него. – Отчитаюсь перед хозяйкой позже. Так что мне в другую сторону.       - Хорошо. Береги себя. Еще увидимся.       - Вы тоже, Уруха-сан. Я буду ждать нашей встречи.       И юноша, поклонившись, удаляется, оставляя меня наедине с близнецами. Я ловлю взглядом Ренара, который уже удобно устроился у барной стойки, принявшись заигрывать с мальчиком-барменом, и он, поймав на себе мое внимание, коротко кивает в ответ. Ну, что ж, теперь самое сложное…       - Пройдемте.       - Да.       Меня ведут по коридору, развернувшемуся перед нами за «запретной створкой», и подводят к самой дальней двери, остановив в паре метров от деревянной преграды. Одна из работниц заведения стучится в дверь и тихо открывает ее после разрешения войти. Она скрывается в комнате, но выходит оттуда уже через минуту, вновь улыбнувшись мне.       - Вас ожидают.       - Большое спасибо, - мурлычу я в ответ, двинувшись прямиком в покои хозяйки борделя. Двери за мной закрывают все те же девушки, и я оказываюсь внутри дорогой и со вкусом обставленной комнаты: выполненная в багровых тонах, она больше походила на комнату из сказок Шехерезады. Тяжелые бархатные шторы с золотыми кистями на окнах, персидский ковер под ногами, чей ворс был таким густым и длинным, что с легкостью скрывал ступни своей мягкостью, широкая двуспальная кровать, достойная султана, с балдахином и колоннами. Лишь стены были расписаны на манер старых японских картин с журавлями и сакурой, да и трельяж в углу отдавал современным дизайном. Но я здесь не для оценки интерьера.       Оборачиваясь, я нахожу глазами стоящую у напольного зеркала в полный рост, установленного возле кровати, зрелую женщину, чей возраст нельзя было определить по внешности. Я лишь знал, что ей уже за сорок, даже, быть может, ближе к пятидесяти, но ни лицом, ни телом она не сдала. Вот кто нужен мне сегодня. Она, и никто более.       - Господин Уруха. Что привело вас сюда? Да еще и прямиком в мое гнездышко? – воркует она, словно птичка, прикрывая губы красным веером. Но в темных глазах видно подозрение, мудрость, пришедшую с годами и работой в мире мафии. И она, несомненно, права в том, чтобы быть настороже с гостем, посмевшим явиться в ее покои. Мало ли, что у него на уме?       - Меня привела к вам ваша красота, - улыбаюсь я, опустив руку на рукоять катаны, и женщина тут же запускает кисть в складки своего расшитого золотом кимоно. Я поднимаю ладони в капитулирующем жесте, понимая, что под ее неприлично дорогой одеждой вовсе не детские игрушки, и осторожно снимаю с бедер мечи, медленно откладывая их на стоящий рядом трельяж. – Я не причиню вам вреда. Да и разве я могу? Одна лишь ваша улыбка заставит меня окаменеть на месте от восхищения.       Я так же неторопливо снимаю с себя кобуру с Магнумом, набедренную кобуру с кинжалом Рейты и опускаю все это на мечи, обезоружив себя полностью. И отхожу от трельяжа, вынимая из небольшой сумки для патронов бархатную черную коробочку, чтобы после отправить на пол и саму сумку. Хозяйка заметно расслабляется, вновь выпуская узкую кисть из шелковых одежд.       - Какая грубая лесть… но отчего же так приятно? – улыбается она наконец, опуская веер. – Наглец.       - Мои слова кажутся вам лестью? Я вовсе не хотел вас обижать и уж тем более – лгать вам, Мама. Наоборот, я пришел сюда, чтобы выразить вам свое почтение. Откройте, прошу.       Я подхожу ближе, протянув хозяйке коробку с украшением, и та, отложив веер на край кровати, благосклонно принимает ее, чтобы после, все еще с опаской, раскрыть.       - О, боже мой! – выдыхает она непроизвольно, но тут же краснеет и отворачивает лицо, понимая, что оплошала. – Какая дорогая вещица, господин Уруха! Сколько вы отдали за нее? Какое расточительство…       Но темный взгляд алчно скользит по сверкающим в свете ламп и свечей камням, чье количество я так и не узнал. Но денег выкинул, действительно, не мало. И Мама без труда определяет, что заколка в ее руках – не дешевая фальшивка. Тем лучше для меня.       - Я не смотрел на цену. Когда увидел эту работу мастера, я мог думать только о вас. Она напомнила мне вашу красоту. И наш поцелуй, который я имел наглость украсть с ваших губ совсем недавно… Так что деньги уже не имели значения. Да и на что они мне? Для вас мне ничего не жалко.       - И все же. Еще и белое золото… Оно ценнее желтого. Нет, я не могу принять! Я ничем ее не заслужила.       - Прошу вас, не обижайте меня, - тихо отзываюсь я, и Мама вновь поднимает ко мне глаза. Я болезненно сдвигаю брови, опустив голову. – Если вы не примете ее…       Я снова улыбаюсь, делая еще шаг навстречу. Теперь все зависит только от таланта моей матери.       - Примерьте ее. Для меня… Мама.       Я опускаю ладони на хрупкие плечи и мягко разворачиваю женщину к тому самому зеркалу, в котором мы отражаемся во весь рост. А после наклоняюсь вперед, коснувшись грудью чужой спины, и протягиваю руки к коробочке, тем самым «нечаянно» обнимая свою жертву и поднимая с шелка ювелирное изделие. Я задеваю щекой ее волосы, собранные в прическу, которую раньше носили настоящие гейши, и вновь чуть отклоняюсь назад. Вынимаю из пучка старую заколку, наверняка, не уступающую моей в цене, но выполненную из того самого «желтого золота», и заменяю ее новой, осторожно запуская «стебель» украшения в угольные пряди. И румянец на щеках хозяйки становится еще розовее. Полные губы приоткрываются, а взгляд не отрывается от отражения, схваченный игрой ограненных камней. Ренар был прав: мы попали в яблочко.       - Какая красота…       - Вовсе нет, - улыбаюсь я, снова накрывая ладонями чужие плечи. – Она, несомненно, подчеркивает вашу красоту, но меркнет перед ней. Вам нравится?       - Даже очень. Но…       - Я не могу ее вернуть. Чек давно в мусорной корзине. И некому отдать ее, если вы откажетесь. Есть только вы… - я с улыбкой касаюсь губами ее аккуратного ушка, прикрывая глаза. – Что же мне делать с этой вещицей? Не искать же покупателя. Пожалуйста…       - Ну, раз такое дело, - женщина чуть поворачивает голову, чтобы лучше рассмотреть подарок. – То у меня нет выбора. Придется оставить себе.       - Вы так добры. Спасибо.       - Это я должна благодарить вас. Не простая безделушка, все же…       - Тогда, - я беру ее кисть в свою ладонь и подношу ее к губам, оставляя на белой коже мягкий поцелуй. – Подарите мне кое-что в ответ. И мы будем квиты.       - И чего ты хочешь? – лукаво улыбается хозяйка, поймав меня глазами в отражении.       - С того дня, как мы встречались с вами в последний раз, я не могу думать ни о чем другом. Я потерял всякий покой, и даже ваш ученик не смог развеять мои тяготы… Прошу вас, подарите мне ваш поцелуй.       - Как можно? Твой хозяин…       - Да. Аой-сама ревнив. Он собственник, каких еще поискать. И я уверен, что если он узнает об этом, меня ждет жестокое наказание. Но это лишь сильнее влечет меня к вам. Запретность нашей связи…       - Он убьет тебя.       - Все может быть, но пока я ему нужен, - я продеваю пальцы между ее пальцами, сплетая наши руки в замок. – Не бойтесь. За один лишь миг с вами я готов на все.       - Безумец, - тихо усмехается женщина, наблюдая за тем, как я целую каждый ее пальчик, прижавшись к гордо выпрямленной спине. – Идти на сделку с Дьяволом.       - Плевать. На все плевать, пока вы рядом. Мама…       Я отпускаю ее кисть и обвиваю руками тонкую талию. Ладони осторожно, неторопливо обводят плавные изгибы ее фигуры, от округлых бедер до боков, и я своевольно укладываю одну из них на пышную грудь. Она нагло пробирается под ворот кимоно, встречаясь с теплой нежной кожей, и скрывается под тканью. Хозяйка тихо вздыхает, как только я сминаю в ладони подтянутую, уверен – хирургическим путем, упругую грудь, которая удобно уместилась в моей руке. Пальцы сдавливают затвердевший сосок, получая в награду почти беззвучный стон, и я не медля опускаю вторую руку на ее живот. Она находит почти расходящиеся в стороны полы одеяния и отодвигает одну из них в сторону, обличая Маму в нелюбви к нижнему белью.       - Ох, боже…       Я прячу улыбку тем, что прижимаюсь губами к ее белой длинной шее. Чувствую жар ее тела, влагу на своих пальцах, накрывших лобок и пробравшихся в невольно сжавшееся от прохлады лоно. Она не первая женщина в моей жизни, а потому я знаю, что нужно делать. И для того, чтобы подвести жертву к краю бездны, нужно хорошенько раздразнить ее.       - Что ты делаешь… мальчишка… - шепчет хозяйка, когда я принимаюсь ритмично наглаживать пальцами повлажневший клитор, но даже не делает попытки остановить меня.       - Это ваша вина. Вы сводите меня с ума. Я сам не понимаю, что я делаю… Ох, - я наталкиваюсь бедром на рукоять вакидзаси, скрытого в шелковых складках наряда. – Я посмел коснуться вашего клинка… Вы простите мне эту вопиющую наглость?       - Клинка? – непонимающе переспрашивает женщина, чьи глаза уже начинают заволакиваться дымкой удовольствия. – Как неудобно…       Короткий меч падает на пол по велению ее руки. Его звон звучит, как согласие, и я смело стягиваю с белых плеч ворот кимоно, открывая зеркалу вид на обнаженную налившуюся грудь. И сам бросаю взгляд на отражение, признавая эту картину непростительно желанной. Жаль, что я перестал верить женщинам. А ведь мог бы однажды завести семью… И все же, даже так, эти существа не могут отталкивать. Хотя бы потому, что так красивы. И, слава богу, я еще способен оценить нечто подобное. Иначе мое тело выдало бы меня с потрохами!       - Женщина, умеющая обращаться с холодным оружием… Прекрасная женщина. Это лишь сильнее кружит голову. Вам идет этот вид защиты. Вы необыкновенны… Я еще не встречал ни одной, подобной вам.       - Ты представляешь, кого пытаешься совратить своими чарами? – улыбается она, вжимаясь ягодицами в мой пах. Мой член ложится прямо между ними, вызывая судорожный вздох у обоих. – Впрочем… наверное, я ошибаюсь.       - Вы мне не верили? Признаться честно, даже немного обидно… но я не могу не простить вас.       - Черт с тобой! - Она резко разворачивается ко мне, не обращая внимания на повисшее на локтях кимоно. – Раз это я виновата в твоей тяге…       Я сталкиваюсь с ее губами своими, позволяя затянуть себя в глубокий страстный поцелуй. А дальше – уже дело техники. Она тянет меня за собой к кровати, и я, подхватив ее под поясницей, укладываю развратницу на воздушные одеяла, нависая сверху. Хозяйка без толики стыда разводит стройные ноги в стороны, заключая в их плен мои бедра, и я отдаю всего себя ей на милость.       Пока я осыпаю поцелуями ее грудь, оглаживая ладонями обнаженное тело, она ловко освобождает меня от жилета и рубашки, бросая вещи на пол. Ее руки восторженно пробегают по моему торсу, бороздя подушечками по еще несовершенному, но уже заметному рельефу мышц, отчего я с трудом сдерживаю сладкую дрожь. Ловлю ртом ее сосок, слыша стон над головой, и спускаюсь ниже, чтобы в другой миг накрыть губами бусинку меж нежных складок, собирая языком пролившую влагу.       - Уруха!..       Отвык я уже от таких игр. Член Аоя в моем рту и то кажется привычней. Но полученный за время отношений с Наной опыт не забылся, так что я со знанием дела бросаюсь в откровенные ласки, ткнувшись носом в гладкий лобок и вдыхая в легкие порочный женский запах. Хозяйка подо мной изгибается, хватаясь руками за ажурную спинку кровати, заколка выскальзывает из ее волос, упав на подушку, прическа безвозвратно распускается под метаниями стройного тела. Спальню наполняют протяжные громкие стоны, как похвала, которая, несомненно, льстит мне. И уже через несколько томительных минут женщина не выдерживает, хватая меня за волосы и заставляя вернуться к ее лицу.       - Достаточно…       Она дрожит, глаза темные, алчные, зовущие, губы призывно раскрыты в частом дыхании.       - А ведь ты и правда… знаешь, что нужно делать. До встречи с кумите ты был натуралом?       - Верно, - шепчу тихо, чувствуя, как ее руки опускаются на ремень моих брюк. – И даже больше. Когда-то у меня была невеста… Но она предала меня.       - Ты не лжешь, - задумчиво тянет хозяйка, щелкая пряжкой. Я быстро сглатываю слюну, помогая ей расправиться с ширинкой и стянуть брюки с ягодиц. Из-за того, что одна штанина была разделена на шорты и чулок, брюки отправляются на пол частично. Но Мама игнорирует оставшийся на мне элемент штанов. Да он и не мешал никому из нас. – Я вижу по глазам.       Я улыбаюсь без веселья, избавляясь от обуви.       - Не думай о ней.       - Я и не думаю, - уперев руку в подушку у красивого лица, я чуть приподнимаюсь над женщиной. – Только о вас.       Она тихонько смеется, развязывая пояс кимоно и маня меня к себе тонкой рукой.       - Тогда пусть это будет местью? Она многое потеряла. Очень многое.       - Теперь вы льстите мне?       - Ни в коем случае… Иди уже ко мне.       - А как же…       - Увы, - пожимает плечами распутница, хмыкнув. – У меня началась постменопауза, мальчик. Так что можешь не переживать об этом. Мне не суждено иметь детей. Быть может, это кара за мои грехи?       - Я… не знаю, что сказать вам, - я касаюсь пальцами чужой щеки, заведя выбившуюся из прически прядь за ухо. – Мне жаль.       - Ты пришел жалеть меня или соблазнять? – растягивает она алые губы в улыбке. – Если первое, то…       - Нет, - обрываю я Маму, склоняясь вновь над ее лицом. – Я пришел отдать вам свое сердце.       И потому я больше не говорю ни слова, запечатывая ее рот очередным поцелуем. Это даже лучше.       - Мне нужно идти.       Я прижимаюсь губами к ее влажному виску и нехотя сажусь на кровати, запуская пальцы в спутанные волосы.       - Если твой господин узнает об этом…       - Если вы не расскажете ему, все будет в порядке, - усмехаюсь я, повернувшись к разнеженной даме, которая даже не соизволила прикрыться.       - И зачем мне делать это? – она тоже садится, когда как я спускаю ноги на пол, нашарив в карманах брюк, валяющихся на ковре, пачку сигарет. – А вот мои духи легко выдадут тебя.       - Я об этом не подумал.       - Здесь есть душ. Сходи, - она прижимается грудью к моей обнаженной спине, обвивая руками шею. – Заодно смоешь с себя помаду.       - Я буду очень признателен вам за это.       - Но… - Мама укладывает голову на мое плечо, закрывая глаза. – Если тебе не повезет, ты всегда можешь попросить у меня защиты. Приходи ко мне, если придется бежать. У меня есть, где тебя спрятать.       Бинго!       Я едва сдержал победную улыбку, накинув челку на лицо.       Это именно то, чего я и добивался. Защита и помощь Третьего клана, которые рано или поздно могут мне понадобиться. И, как я знаю, на Нейтральной территории меня не посмеют даже пальцем тронуть – ни «любимый» дядюшка, ни Широяма. Эта зона – пристанище для беглецов, и на ней запрещены любые действия, носящие преступный характер. Сунуться туда – значит нарушить баланс между семьями, что неминуемо приведет к войне, которая никому не нужна, и утечке информации – в том числе. Но расслабляться рано. Чтобы не потерять этот козырь, нужно время от времени навещать Маму и уделять ей необходимое внимание, но это уже мелочи. Не привыкать.       - Не думаю, что дойдет до этого. Кроме того, - я поворачиваю голову, встречаясь с внимательными темными радужками. – У меня есть неоконченное дело. Мне нужно во что бы то ни стало осуществить свои задумки.       - И снова я слышу правду из твоих уст. Это твой хозяин?       - В основном… но пока я не могу рассказать вам всего.       - Не волнуйся об этом, - улыбается хозяйка, проведя ногтями по моим волосам. – Иди в душ. Как я понимаю, времени у тебя осталось мало. Не тяни, иначе нарвешься на неприятности.       - Вы правы.       - Дверь за зеркалом.       Я киваю, поднимаюсь с постели и иду в указанном направлении, в самом деле находя дверь за овальной зеркальной поверхностью.       Быстрый душ смыл не только чужой запах с кожи, но и часть воспоминаний нашей близости, вынужденной, но выгодной для нас обоих. Мама уже давно хотела заполучить меня, а я – нуждался в ее щите. Никто не проиграл. Мы только выиграли.       Закончив с водными процедурами, я возвращаюсь обратно в спальню, стирая полотенцем влагу с лица.       - Еще немного и твое тело будет совершенным.       - Вы так думаете? – я снимаю с шеи полотенце, оставив его на спинке кровати, и быстро натягиваю на себя брюки и туфли. Судя по часам, я пробыл тут около сорока минут. Хантер, наверное, уже разобрался с моим поручением. Нужно возвращаться в особняк.       - Я это знаю, - хозяйка поднимается с матраца, как только я справляюсь с ремнем, и подходит ближе, держа в руках мою рубашку. Я позволяю ей помочь мне надеть ее и застегнуть. – Запиши мой номер. На всякий случай.       - Это честь для меня, - благодарно киваю в ответ, набрасывая жилет на плечи, и мы оба отправляется к трельяжу, чтобы обвесить мое тело оружием. Уже там, выдвинув ящик из комода и вынув из него свою визитку, она вручает ее мне и берется за вооружение.       - Это кинжал Рейты-сан? – пристегнув кобуру к бедру, Мама ловко вынимает оружие из кожаного плена. Сразу видно – пользоваться им она умеет.       - Да. Как вы узнали?       - Это его любимый, - мурлычет женщина, оглядывая оружие. – Он отдал его тебе. А Рейта-сан никому не отдает свое оружие просто так. Значит, отличился и заслужил. Это очень ценный подарок. Наверное, ценнее даже этой заколки… но в ином смысле. Береги его.       - Вот как… - я потеряно опускаю взгляд на кинжал, который хозяйка возвращает в ножны.       - А ты не знал?       - Нет, - качаю головой, а Мама уже берет в руки кобуру с револьвером.       - Рейта-сан сложный человек. Но умеет видеть людей насквозь.       Я продеваю руку в кожаные ремни, которые после застегиваются тонкой рукой.       - А револьвер Аоя-сама?       - Отдан мне на время, пока наш с ним контракт не потеряет своей силы.       - Ну, тебе еще далеко до таких подарков от кумите, так что я не удивлена. А это…       - Простите, - я мягко перехватываю ее руку и подношу ее к своим губам. – Эти мечи… очень дороги для меня. Их носил очень важный для меня человек, и…       - Я понимаю. Не извиняйся. Японские мечи не имеют ничего общего с пистолетом, который можно запросто передать в чужие руки. У них лишь один хозяин, и прикасаться к ним может лишь один человек. Я и сама не разрешаю трогать свой вакидзаси посторонним. Это оружие благородно и священно, в отличие от современных игрушек, которые производятся, как газеты – печатными станками. Все одинаковы и бездушны. Меч же делается мастером вручную и является единственным в своем роде. Я рада видеть, что ты относишься с почтением к этим клинкам. Это говорит о многом.       Я улыбаюсь, жарко целуя узкую ладонь, и сам забираю мечи с трельяжа, пристегивая их к ремню.       - Я бы хотел остаться, но…       - Иди уже, плут! – смеется женщина, подталкивая меня к дверям. – Вот уж не знаю, что ты замышляешь, Уруха, но вижу, что играть во вред мне не станешь. Поэтому, даже если это было всего лишь хитрым планом талантливого искусителя, так и быть, я притворюсь, что повелась на твои чары.       - Вы очень, очень, очень мудрая женщина, - лукаво улыбаюсь я, в последний раз коротко поцеловав сочные губы. – Но, как вы уже успели отметить, врать я не люблю.       - Верю, - усмехается Мама, провожая меня до дверей. – Но если ты намерен врать Аою-сама, советую купить туалетную воду посильнее и перед встречей с ним от души набрызгать ею волосы.       - Благодарю вас за совет, - я кланяюсь и все же выскакиваю за порог чужих покоев, обернувшись лишь раз, чтобы махнуть рукой обнаженной женщине в проеме дверей. А после скрываюсь за служебными дверями, наталкиваясь прямо на близняшек, которые, видимо, все это время отчаянно пытались подслушать нас.       - Ох, господин!       - Вы так нас напугали!       - Уже уходите?       - Увы, но да, - киваю я, пряча веселье за добродушной улыбкой. – Дела, дела…       - Мы вас проводим.       И меня действительно провожают до бара, где я снова вижу Ренара, потягивающего неразбавленный виски за стойкой. Я жестом зову его к себе и оборачиваюсь на девчушек, коротко поклонившись.       - Дальше мы сами. Большое спасибо за помощь.       - Всегда пожалуйста, господин! Приходите к нам снова!       - От тебя несет женщиной.       - Я в курсе, - хмыкаю в ответ на замечание Лиса, выходя на улицу. – Заедем в парфюмерный.       В глаза тут же бросается новенькая тачка, замершая прямо напротив парадного входа. Белоснежный седан «Lexus IS» версии «300h». Машина две тысячи тринадцатого года, но, как я и просил – это было то, что нужно. Она не была последней моделью за бешенные деньги, как тот же пафосный Роллс Ройс Фантом Широямы. Даже так: она была дешевой, по сравнению со многими марками. Но вид ее и дизайн меня устраивал. Она подходила мне как своей агрессивностью, так и своей доступностью, так что я остался доволен выбором Охотника.       - Отлично! Хантер, ты читаешь мои мысли.       - Я рад, что угадал ваши желания, - Пес отдает мне ключи и документы, которые были оформлены на него. Переписать машину на свое имя не составит труда, но сейчас мне было совершенно не до этого. Да и руль держать все равно будет Хантер, а не я. Моя роль – сидеть с видом властелина мира на заднем сидении автомобиля и курить, размышляя о смысле жизни и бытие. Так что это даже к лучшему.       - Давайте в автоинспекцию. Зарегистрируйте транспорт и поставьте номера. Пока все документы с собой. Оформите доверенность на Ренара.       - Прошу прощения, Уруха-сама… Но я уже зарегистрировал автомобиль. Единственное, чего у нас нет – страховки и доверенности на безродную шавку.       - Я тебя тоже люблю, дорогой.       - Сейчас машина оформлена на мое имя, - игнорирует Охотник. – Вернее, на имя некоего Джуна Иноэ. Помнится, он был личным водителем кумите… О его смерти никто не знает, так что я взял его имя, дабы остаться в тени. Новые документы мне сделал Аой, чтобы в случае проверки я смог скрыть свою личность от Южных псов. Да и пробить номера машины не составит труда. Так что мы можем садиться за руль. Но очереди в участке…       - Нет, никаких очередей. Оставь это на завтра. Поехали.       А бедный Джун, которого я застрелил лишь потому, что он стал свидетелем моего предательства… что ж, он продолжает служить своему господину даже после смерти. Думаю, это лучший для него исход. Забыть уж точно не забудем. Впрочем, Аой сделал это намеренно: чтобы в очередной раз надавить на больное. Я ведь до сих пор чувствовал себя виноватым перед его водителем. Вот ведь сукин сын!       - Вы…       - Что? – оборачиваюсь я, подойдя к задней дверце автомобиля.       - Нет, ничего. Мне показалось, что это женские духи.       - Ну, раз ты даже сквозь маску чуешь, то придется поискать одеколон посильнее и попротивнее… Хотя бы ради маскировки на сегодня. Давай в парфюмерный. А байк?       - Его должны доставить с курьером. Привезти сюда автомобиль и мотоцикл одновременно оказалось сложно.       Я смеюсь, дожидаясь, когда Охотник откроет мне дверь, и забираюсь в новенький кожаный салон черно-бордового цвета, глубоко вдыхая запах обновки. Ренар садится за руль рыжего Джипа Акиры – не бросать же тут любимую тачку Волка! Он за нее всем хозяйство оторвет.       Взгляд в последний раз перескакивает на парадные двери публичного дома, вызывая усмешку на губах.       Секс, как и честность – подкупает и заставляет довериться. Ты сам научил меня этому, Аой. И сам научил манипулировать людьми, не прилагая для этого больших усилий. Этот урок я освоил, мой ненавистный любовник. Спасибо за него. А теперь…       - Трогай. У нас еще много дел.       - Слушаюсь.       И оба автомобиля покидают «улицу красных фонарей», оставляя за собой лишь слабую тень нашего тут пребывания: окурок моей сигареты на асфальте и драгоценную заколку, запутавшуюся в угольных волосах хозяйки.