***
- Сильно не старайтесь. Главное, чтобы выжил. - Если не стараться – останется инвалидом. - Через месяц ему будет все равно, в каком состоянии его тело. - Ну, тогда проблем не будет, - Ниимура быстро оглядывает фронт работы и жестом зовет сидящего в уголке Ясуо, в тот момент слушающего музыку в наушниках. Ребенок, заметив движение в свою сторону, тут же выключает плеер и спешит к каталке. – Мне нужен ассистент. Справишься? - Конечно, - кивает мальчик, немного побледнев при виде открытого перелома, но все же мужественно ответив на просьбу о помощи. Он опасливо поднимает на меня свои большие глазенки, все еще находясь под впечатлением нашей недавней встречи, и я решаю оставить малыша наедине с неврологом, дабы не смущать своим вниманием. Кроме того, мне не терпелось вернуться в спальню: Уруха так и не очнулся. Но время еще есть, а потому, коротко поблагодарив Дока за работу, я отправился прямиком в свою комнату. Тора не обернулся на скрип двери за спиной – взгляд шлюхи не отрывался от монитора, как и было велено. Он просидел так часа три, пока мы готовились к операции и приводили план в действие. Пришлось изрядно повозиться, чтобы подобраться к жертве максимально близко и бесшумно, а после, напав на след, приступить к охоте. Конечно, Рейта мог бы и сам справиться с этим ублюдком, было хлопотно подключать к заданию остальных, да и я мог бы просто дождаться наемника с добычей у себя дома. Но Рейта с Ренаром остались без машины – Лексус Урухи все еще стоял у главного входа в аэропорт, который был оцеплен копами, и вернуться туда с раненным подрывателем было все равно, что добровольно сдать его полиции. А это значит, что нам так или иначе пришлось бы ехать за наемниками – вряд ли бы машину отдали Ренару, даже если бы он пришел за ней в гордом одиночестве: мы все засветились на камерах видеонаблюдения в аэропорту, Лис рисковал попасть в лапы полиции в качестве свидетеля произошедшего. А еще… если бы я лично не встретил этого подонка в лесу, я бы точно отыгрался на ком-нибудь другом. И под горячую руку могла попасть не только охрана, но и ни в чем не повинный Тора, которого я вызвал сиделкой для стрелка. Мана, Кай и Хантер поехали со мной в качестве телохранителей, и я решил, что раз они все равно тут, почему бы не дать им возможность проявить себя в реальной ситуации? Заодно я посмотрел на их совместную работу, и теперь был полностью уверен, что Лис с Псом подходят в качестве «лакеев» моему не в меру храброму ученику. Мана и Кай создали эффект неожиданности, появившись перед беглецом – они одним своим присутствием дезориентировали подрывателя, ведь никто, кроме Севера (и то, лишь его часть) не знал, что торговец и его помощник на самом деле мои парни. Иными словами, даже если у нас и не было необходимости появляться в лесу всем вместе, смысл проводить подобное «мероприятие» был и пошел на пользу всем. - Тора. - Я вас слушаю, - тихо отзывается юноша, и я подхожу ближе к шлюхе и опускаю ладонь на его плечо. - Можешь отдохнуть. Возвращайся в летний дом, твоя хозяйка не против того, чтобы ты задержался тут до пробуждения Такашимы. - Вы нашли его? – парень все-таки отрывается от монитора, повернув ко мне голову, и я замечаю темные круги под его покрасневшими от непрерывного наблюдения глазами. - Нашел. Подойди к Матсумото за глазными каплями и прими горизонтальное положение. Ты посадишь зрение. Я сказал это вовсе не потому, что беспокоился за мальчишку – на кого уж точно мне было плевать, так это на Тору. Но он хорошо потрудился и заслужил одобрение. - Благодарю вас, - устало кивает шлюха, и я смутно вспоминаю о том, что оторвал парнишку от клиентов – неудивительно, что он выглядит так хреново. Я киваю, и Тора тяжело поднимается с кресла и плетется на выход. Я дожидаюсь, когда он закроет за собой двери, и опускаюсь на его место, вновь обращая взгляд на бледное лицо любовника. - Глупый мальчишка. Я беспокоюсь за его жизнь потому, что он нужен мне. Держу его тут ради собственной выгоды. Он должен исполнить свой долг передо мной, я не намерен отказываться от своих планов против Юга. Если он погибнет сейчас, под моим началом, я могу распрощаться с задуманным и потерять все козыри против его «любимого» дядюшки. Мне выгодно держать его при себе и сохранять ему жизнь до определенного момента. Гибель стрелка все испортит. И только поэтому я так трясусь над этим глупцом! Да и что еще может быть причиной моего желания «защитить» его? Он лишь малая шестеренка в моем сложном механизме, алгоритме действий для достижения цели. Этот ребенок просто… Писк приборов сбоку заставляет меня круто повернуться к кардиомонитору, но я мало что понимаю в высветившихся на экране измерениях и данных. А потому я просто жму на кнопку вызова, не став ждать сигнала на мобильном телефоне хирурга, и соскальзываю с кресла на пол. Становясь на колено перед ребром матраца, я касаюсь рыжих спутанных волос стрелка, быстро пробежав взглядом по мраморному лицу, и в этот же момент замечаю дрожь на черных ресницах. Я не заметил, когда успел задержать дыхание, вглядываясь в слабое движение век, но уже через секунду они медленно раскрываются, склеенные слизистой оболочкой. Я встречаюсь с мутным взглядом, расфокусированным из-за наркоза и нарушения работы организма, но он смотрит в одну точку, словно не понимая, где находится и что произошло. Этот взгляд похож на тот, которым смотрят в пустоту ставшие «овощем» больные. И я невольно думаю о том, что если при взрыве пострадал мозг, то смерть была бы лучшим исходом… - Кою? – негромко зову я, но Такашима не реагирует ни на мой голос, ни на собственное имя. Одно из трех: слабоумие, амнезия или просто посленаркозное состояние. Лучше бы последнее. Впрочем, это может быть и трансом, ведь в момент взрыва он все еще находился под действием музыки: вот почему я не увидел в его глазах и толики страха, когда он бежал ко мне, чтобы закрыть от обломков. Но чтобы проверить эти догадки, нужно привести его в чувства. – Кою, посмотри на меня. Ты знаешь, где мы? Матсумото входит в спальню не так уж и поспешно, как должен был среагировать на тревожный вызов, и останавливается у порога. Он просто наблюдает за пробуждением и молчит, а это значит, что угрозы жизни нет. Нам обоим остается только ждать реакции стрелка, которая проявляется лишь через несколько долгих минут смотрения в одну точку: Кою медленно закрывает глаза и открывает их снова, чтобы после, без движения, поднять взгляд к моему лицу. - Ю…у… Голос совсем хриплый и едва различимый. Но Уруха, поймав фокус, все же узнает меня, что уже радует. Он раскрывает сухие губы в дыхании и слабо сжимает пальцы вытянутой к капельнице руки, но его тело настолько слабо, что если бы он не говорил, я бы не понял его потуг дотянуться до меня. - Что это?.. – я опускаю взгляд вниз, когда его ладонь, после долгих неуклюжих попыток, с большим трудом достает до моей груди. Пальцы неловко цепляются за ворот драпового пальто, но тут же соскальзывают вниз, задевая петлю для пуговицы, из которой на кровать выпадает крохотная часть от веточки ели. Я ловлю его кисть, не давая ей упасть на кровать – в вене все еще стоит игла капельницы, – и крепко сжимаю холодные пальцы в своей ладони. Зеленые иголки осыпаются на матрац с покрытой смолой макушки, и Уруха издает короткий смешок, находя в этом что-то забавное. - Ты был в лесу?.. что ты там делал, собирал грибы? – прерывисто хрипит стрелок, задержав взгляд на иголках. – Ты знаешь, что сезон уже прошел?.. Глупый киллер… грибы в это время… - Наркоз, - коротко отвечает Матсумото, когда я оглядываюсь на хирурга. – Бред после анестезии – вещь не редкая. Оклемается. - В следующий раз возьми меня с собой… ты ведь, наверное, даже не отличишь шиитакэ от мацутакэ… ты вообще знаешь, что шиитакэ растут на деревьях?.. поганок набрал, точно говорю… - Я знаю, как выглядят поганки, - хмыкаю в ответ, успокаивающе проведя пальцами по рыжим прядям, зачесывая их назад. Кою слабо улыбается на этот жест, и я позволяю себе завести прядь его челки за ухо. – А если нет, то знает Мураками-сан. - Значит, на ужин будет грибной суп? Я люблю грибной суп… - Как ты себя чувствуешь? - Я ничего не чувствую, - неразборчиво выдыхает юноша, и его веки снова тяжелеют, поползя вниз. – Но ты пахнешь грибами, которым не сезон… И мальчишка снова засыпает, так и не заметив тыкающегося в его щеку мокрым носом щенка. - Что дальше? - Утром проверю еще раз. Но опасность миновала, - просто отвечает Таканори, опуская взгляд на часы. – А «грибов» ты все же нарвал. Не хочешь отдохнуть? - Хочешь сказать, что снимаешь наблюдение? - Если ты беспокоишься, я могу оставить аппарат до утра, - ехидно отзывается хирург, заставив меня дернуть губой в раздражении. - Мне важно только, чтобы он выжил. - Хорошо. Но все же, тебе нужно выдохнуть, - замечает медик, кивнув в мою сторону. – С семи утра на ногах и даже не поел. А уже шесть вечера. Солнце садится. - Было время, когда мы не ели и не спали сутками. Так что не страшно, - я отпускаю ослабевшую руку и устало поднимаюсь на ноги. - Да, но тогда мы были молоды. А теперь возраст нет-нет да и дает о себе знать. - Я не старый, - фыркаю в ответ, накрывая юношу одеялом. – Не дави на больное. - Ну, да, - усмехается хирург, подходя ближе. – И все же, поужинай и ложись в кровать. Говорю, как личный и чертовски хороший врач. - Может, хватит его пичкать этой дрянью? – указываю я на капельницу, повернувшись к блондину. - Он потерял много крови, не ел и не поест до утра, и в его крови – наркотические средства. Но, думаю, ты прав. Я уберу. Я киваю и все же решаю последовать совету хирурга, отправившись к дверям. - Аой. И задерживаюсь на пороге, обернувшись на оклик. - Если ты продолжишь в том же духе, то больше никогда не сможешь играть на гитаре. Я опускаю взгляд на свою левую кисть, которую осматривал Матсумото по приезду в поместье. Я вновь повредил руку, когда избивал этого упыря в лесу. На этот раз со смещением четвертой и пятой пястной кости. Хирург наложил тугую повязку и предложил мне сделать рентген, чтобы понять, нужно ли хирургическое вмешательство, но я отказался. Правда, дискомфорт в руке чувствовался довольно отчетливо. - Эти руки уже давно потеряли возможность играть, - замечаю я без каких либо эмоций, поднося забинтованную кисть к лицу. – Зато я узнал, что он и правда – настоящий. - Кто? – не понимает Таканори, вынув иглу из вены юноши. - Черный бриллиант. Руку разбил, а камню хоть бы что. Ни царапинки, - я усмехаюсь, поворачивая кисть тыльной стороной и останавливая взгляд на сверкнувшем в свете тусклых ламп камне в серебряной оправе. Один из самых крепких в природе… О чем думал Уруха, когда покупал его? - Наверное, о том, что ты тоже не из слабых, - задумчиво протягивает врач, и я только сейчас понимаю, что говорил вслух. – Он тебе подходит. Черный бриллиант. Это твой камень. - Матсумото. - Даже я не дарил Рейте кольца. Впрочем, вчера я все же надел на его безымянный палец «табличку «занято», - медик демонстрирует на своей руке два обручальных кольца, надетых сразу на один палец – одно было «доказательством» брака с Кейси, другое, более массивное, из черненого серебра и в виде крестов, сложенных в ряд, говорило о связи с наемником. Я заметил кольцо на руке Акиры вчера вечером с таким же дизайном. – И плевать, что ты носишь свое на среднем пальце. - Оно не обручальное, - возражаю я, распахивая двери. – И уж тем более не несет за собой романтического смысла. Скорее, желание подлизаться ко мне, не более. - Но даже очень крепкий камень может треснуть, если был подарен из корысти. - Что за чушь ты несешь? – оглядев медика, как ненормального, интересуюсь я, но Матсумото лишь тихо смеется, отмахиваясь. - Это фраза из какого-то фильма. Я уже не помню названия. Но, знаешь, что меня напрягает, Аой? - И что же? – без интереса спрашиваю, вытягивая зубами сигарету из помятой пачки. - Раньше ты тоже съезжал с катушек. Но никогда не получал травм во время того, как расправлялся с жертвой. - Что ты хочешь сказать? – с подозрением уточняю я. - Нет, ничего. Но будь на его месте кто-то другой… - Ты преувеличиваешь. Слишком много драмы в твоих надуманных предположениях, - я отворачиваюсь от хирурга, делая шаг за порог. – Это просто пешка. Еще одна пешка, которую я заставляю идти под сруб. Не делай из мухи слона. Эта травма – всего лишь результат наконец пробудившихся за долгое время демонов. Я ведь так давно не давал им воли. И я выхожу из спальни с нежеланием слушать очередное глупое замечание друга в адрес случившегося и тут же наталкиваюсь на дежурящего в коридоре Рейту. - Что ты тут делаешь? - Жду своего любовника, - хмыкает наемник, тоже отмечая глазами повязку на моей руке. – А ты разве не останешься с ним? - Я хотел поужинать. - Вот как. - Лучше проследи за тем, чтобы этот ублюдок после операции отправился прямиком в подвал. Не забудь приковать его к чему-нибудь. - Ты раздробил ему несколько костей. - Ну, так привяжи его к каталке, - отмахиваюсь от наемника, как от надоедливой мухи, и отклоняюсь поясницей на подоконник, глубоко затягиваясь сигаретным дымом. – Почему я должен объяснять тебе элементарные вещи? - Я слышал, наша принцесса будет прикована к кровати на целый месяц. Не очень хорошие новости. - Много не потеряет, - хмыкаю в ответ, прикрывая глаза. – Я уже знаю, чем занять его на время реабилитации. Так что он не упустит, а наоборот – приобретет нечто большее. Что у тебя? - Цел, как видишь. А еще я получил ответ от рок-группы, буквально полчаса назад. - И как успехи? - Они согласились подписать контракт. - Что ж, поздравляю, - усмехаюсь, отнимая сигарету от губ. – Первый этап преодолен. Что дальше? - Пока я не планирую действовать открыто, - Акира прислоняется плечом к стене, сложив руки на груди. – Для начала просто проспонсирую группу и помогу вернуться на сцену. Ничего криминального и необычного. Сразу же приступить к задуманному будет глупо, пусть сначала удостоверятся в том, что я купил их ради музыки. Усыплю бдительность скучным процессом работы шоу-бизнеса, а как только они мне доверятся – приступлю к выполнению плана. Тем более время у меня теперь есть – пока принцесса восстанавливается, делать все равно нечего. Аой. - Ну? - Выглядишь истощенным. - Слишком много сил потратил на то, чтобы утихомирить собственную тьму, - вздыхаю, откинувшись спиной на прохладное окно. – Сложно возвращать контроль над собственным безумием. - Может, поужинаешь в спальне? – предлагает наемник, указав на дверь большим пальцем. – Я попрошу прислугу принести ужин. - Звучит неплохо, - соглашаюсь без боя, туша сигарету о пачку. - Тогда ложись, - Акира отклоняется от стены и коротко хлопает по моему плечу. – Лучший способ восстановить силы – еда и сон. Да и вечер уже. Что еще может случиться? - И правда, - бурчу я себе под нос, и Рейта, слегка улыбнувшись, проходит мимо меня, отправившись по коридору к парадной лестнице. – Погоди! - Что? – почти зайдя за угол, Сузуки останавливается и бросает на меня взгляд из-за плеча. - Скажи Мураками, чтобы приготовил суп на завтрак. Грибной. - Ты же ненавидишь грибной суп! - удивляется убийца, недоуменно сморгнув. – С каких пор ты просишь его к столу? За все семь лет ты ни разу… - Просто скажи! – рычу недовольно, оттолкнувшись от подоконника и широким шагом подойдя к дверям. – Хуже не будет! - Ладно, ладно. Скажу, - отступает наемник, пожав плечами. – Ваши господские прихоти не понять. - Иди к черту! – в сердцах бросаю я в чужую спину и возвращаюсь в комнату, едва не налетев на Матсумото у порога. – Ты тоже! - Какие мы грозные, - игриво мурлычет хирург, показательно обходя меня стороной. – Доброй ночи, «хозяин». Я едва сдержался, чтобы не кинуть что-нибудь тяжелое вдогонку белобрысой язве. И нервно сдергиваю с себя пальто, бросая его прямо на пол, не озаботившись о его состоянии. Взгляд на спящего Уруху немного, но заставил нервы успокоиться, и я, тихо подойдя к кровати, недовольно дергаю носом – псина все еще сопит под его боком. - Никакой пользы. Одна шерсть на простынях. И, лениво раздевшись и приняв душ, я наконец-таки опускаюсь на кровать с чужой стороны. Ужин уже стоял на прикроватной тумбочке, распространяя аппетитные запахи по всей комнате, и я, забравшись под одеяло, вдруг почувствовал нестерпимый голод. Все-таки Матсумото прав – наверное, это возраст. И я, быстро поев и отдав прислуге пустые тарелки, гашу светильник. Засыпая рядом с раненным стрелком, я еще не знал, что проснусь ночью из-за тихого поскуливания под ухом. Но это будет не надоедливый щенок, а брошенный в боль от ран юноша, который ко всему прочему будет слабо возиться в простынях. И мне не останется ничего другого, кроме как осторожно подтянуть его к себе и уложить дурную голову на свое плечо. Самое удивительное будет в том, что Кою сразу успокоится, расслабившись в моих руках, и проспит спокойно до самого утра, при наступлении которого нас ждали новые сюрпризы…***
- О чем ты думаешь? - Вы никогда не задавались вопросом, почему он тут? - Кто? - Такашима Кою. Собравшие оборачиваются на курящего у широкого окна Рейту. Наемник смотрел на обедневший пейзаж розового сада, дрожащего под напором сильных ветров, разыгравшихся к ночи. Мрачно и глухо, как в склепе. Только завывания порывов воздуха, проникающие в дом даже через пластик. Они в гостиной первого этажа. Отходят от череды событий, произошедших этим днем, при свете не в меру большой хрустальной люстры на потолке. На журнальном столике бутылка виски и шесть пузатых тяжелых бокалов, наполненных колотыми кусками льда. Полночь. - Почему ты вдруг заговорил об этом? – спокойно интересуется Кай, забирая свой бокал со столика. - А разве не странно? – продолжает Сузуки, выдыхая сизый дым в стекло. Он бесшумно ударяется о прозрачную гладь и расползается клубами в стороны, оставляя после себя лишь матовое пятнышко – от дыхания. – Я думаю… что Аой хочет умереть. - Что? – Ютака едва не подскочил с дивана, не веря собственным ушам. – Аой? Никогда не поверю! Что ты несешь?! - А для чего еще он держит его здесь? – Рейта поворачивается к сидящим на диванах и в креслах мужчинам, в сердцах ударив кулаком по стене. – Посуди сам. Он приютил у себя нашего врага, обучает его искусству киллера. И знает, что Уруха жаждет мести, спит и видит, как выносит мозги убийце своих родителей! Для чего еще он воспитывает в нем наемника? Он растит его для себя. Как еще можно объяснить его рвение к превращению мальчишки в профи? - Аой не стал бы этого делать, - медленно отвечает хирург, опрокинув в себя свою порцию виски. – Сделать из пацана киллера лишь для того, чтобы он его убил… Это не для Широ. Если бы он искал смерти, он бы попросил тебя грохнуть его. - А если он не хочет причинять нам боль? Подобная просьба… Мы вместе выросли, представь, каково было бы нам, попроси нас Аой пустить ему пулю в лоб? – возражает Акира, возвращаясь к диванам. – Мы прошли бок о бок все муки Ада. Конечно же, нам будет тяжело просто взять и спустить курок! А что потом? Жить с этой виной до конца дней своих? А тут все просто – посторонний, ничем с нами не связанный. - Я все же не соглашусь, - не отступает Стервятник. – Аой не тот человек, кто сдается так просто. Нет, это точно не желание умереть. Тут что-то другое. - И что думаешь ты? – хмыкает Рейта, рухнув на диван рядом с Таканори и подхватив свой бокал. – Попробуй объяснить мне причину его поступка. Потому что я вижу только одну и весьма весомую. - Я думаю, что он преследует цель привязать к себе Такашиму, - высказывает свои предположения торговец. – Он видит, что из Кою может выйти первоклассный убийца, ведь у мальчика такие амбиции и перспективы… Он умен и сообразителен. А главное – смел. Если у нас получится правильно воспитать его – он сможет обойти нас всех. И Аою нужен такой боец в семье. Еще одна легенда, как и отец Урухи. Он планирует завербовать мальчишку и сделать его северным до мозга костей. Если у него получится сделать это, наш клан станет сильнейшим в Японии синдикатом. И мы с легкостью сумеем подмять Юг под себя и стать единственным главенствующим кланом в Токио. - Опять промах, - возражает Матсумото. – Если бы он хотел приручить Такашиму, он бы действовал мягче. Широяма известен своим талантом очаровывать, и если бы Кою был нужен ему здесь, Аою не составило бы никакого труда влюбить его в себя. И уже к этому дню Уруха был бы полностью в его власти. Вы ведь помните, на что способен Широ. Будь его цель привязать мальчишку к себе, Такашима бы уже сейчас бегал перед ним на задних лапках, и помнить бы не помнил о том, что он убил его семью. Широяма сделал бы так, чтобы Уруха простил его за все грехи, даже не задумавшись об этом. Но вместо этого Юу дразнит его, как собаку, снова и снова ударяя по больному. Напоминает о своем поступке, травит и без того озлобленного зверя. Издеваясь над пленником и насмехаясь над ним. Для чего? Чтобы Кою помнил, с кем связался. Чтобы ни на миг не забывал, что Аой – его злейший враг. И продолжал хранить в своем сердце ненависть к сопернику, столь сильную, чтобы она в решающий миг смогла помочь мальчишке нажать на курок. Нет, тут что-то другое. Аой не ищет ни смерти, ни верности. - Тогда что он ищет? - А вам не кажется, что он просто влюбился в него? Акира и Ютака прыскают заразительным смехом, согнувшись пополам, и их веселье поддерживает сидящий в кресле Ренар. - Прекрати, Нори! Аой и любовь – слова-антонимы! – Сузуки выпрямляется, поднося бокал к губам. - Почему нет? – удивляется хирург. – Сначала он взял его игрушкой, а после… - Нет-нет! Не продолжай! – перебивает торговец, вытирая слезы с ресниц. – Это не для него. Я, конечно, не исключаю возможность появления симпатии к нашей принцессе, но чтобы так… И если да, то зачем ему тогда обучать мальца так упорно? Даже если рассматривать чудесное рождение «любви», не кажется ли тебе, что многое в поведении и стратегии Аоя не состыковывается с твоей теорией? Будь это любовь, все было бы иначе. - А, может, он поэтому и обучает его? – вздергивает бровь медик. – Акира сказал однажды… дай бог памяти… «У киллера нет друзей и семьи, но только в том случае, если окружение киллера - ни на что не способные слабаки. Мой партнер в случае нападения сможет вырезать добрую половину южного клана перед смертью, вероятность которой так же мала, как и твой IQ. И даже если его грохнут - он унесет с собой в могилу столько народа, что вместо нытья у его плиты я буду с гордостью смотреть на чертову горстку земли, запомнив его настоящим мужчиной. И все, что останется сделать - принести ему голову его убийцы в подарок. Без сожалений и сетований на жизнь». Надо же, слово в слово. Я был впечатлен этой речью, - усмехается Таканори, прислонившись плечом к крепкому плечу наемника. – Вдруг Аой учит Такашиму по той же причине? Если он влюбился в пацана, то Уруха должен соответствовать ему. Иначе станет легкой мишенью для наших врагов. А вечно защищать его кумите не может. Слабый любовник – мертвый любовник. - Нет, - качает головой Кай, жестом прося прислугу вновь наполнить его бокал алкоголем. – Тогда зачем ему выводить Такашиму из равновесия? Ты же сам сказал, что он дразнит его, как собаку, заставляя помнить о мести и ненависти к нему. Снова не клеится. Все версии полны несостыковок. - А если Аой-сама взял его под свое крыло, чтобы заменить мальчику родителей, которых он убил? – друзья оборачиваются на подавшего голос Ренара, задумчиво смотрящего в свой бокал. - Заменить родителей? – вздергивает бровь Рейта. – Аой? Это даже забавнее, чем версия о внезапной любви. - А почему нет? – спрашивает главарь, удивившись. – У меня все сходится. Уруха говорил мне на днях, что вы живете по принципу «не трогать невиновных». Родители Крохи были виноваты в подрыве Севера, но сам Кою не был причастен к сие злодеянию. А значит, остался чист перед всеми вами. Попытка покушения на кумите со стороны Крохи была оправдана – его месть была справедливой. И, быть может, узнав, что сподвигло юношу на столь смелый шаг, Аой-сама и решил взять на себя роль опекуна? Тогда все ровно: Аой-сама учит его, вместо отца, как выжить в этом жестоком мире криминала. Науськивает его, чтобы тот стал сильнее и в духовном плане, и в умственном, и физическом. Показывает голую правду, все, как есть, дразнит, дабы дать волю к жизни, даже такой. Он вынуждает его бороться со всеми возможными трудностями, в том числе – с характером самого Отца. Именно поэтому он позволил нам стать его пешками, чтобы Кроха развивался, как стратег, провоцирует его, чтобы закалить характер, и обучает искусству киллера, чтобы он смог постоять за себя. Разве не этому должны учить родители свое чадо, если оно было рождено внутри мафиозного клана? Возможно ли, что Аой чувствует вину перед мальчиком или, по крайней мере, сочувствие к его судьбе? Дядя предал, возлюбленная бросила, родители мертвы, а самого Такашиму хотят разорвать на части и заставить делать то, чего он не хочет – сесть на отчий трон и продолжить семейное дело. Разве об этом он мечтал? Вовсе нет. - Логично, - кивает Ютака, нахмурившись. – Но и тут есть недочеты. Во-первых, Аой никогда не чувствует вины. В этом его главная прелесть. А во-вторых, он давно забыл, что есть сочувствие. Да и не только в этом дело. Зачем Аою брать на себя такие хлопоты? Сам посуди, ему не выгодно возиться с наследником вражеского клана. Ведь у Такашимы есть семья – его дядя все еще жив. И если бы Аой рассуждал о том, что было бы лучше для пацана, он бы отдал его старику Такашиме, как единственному родственнику. Ведь Уруха не сирота. И незачем было бы вкладывать в него столько времени и сил – всему бы его и так научил дядя и его люди. - Но вы говорили, что Аой-сама видит в Урухе сильного бойца и уверен в том, что мальчик станет профи. Быть может, он не захотел отдавать Такашиме старшему на воспитание столь ценного игрока? - И тогда «отцовские» чувства не посетили бы его, убедись он в профессионализме мальчика. Корыстные мотивы по приручению взяли бы верх. - Или же Такашима старший не смог бы правильно его воспитать, - возражает Лис, на что Рейта лишь фыркает. - Аой не трогает невиновных. Но и благотворительностью не занимается. Он бы не взял Кою в «сыновья» даже если бы он был круглой сиротой. Кроме того, воспитывать убийцу, который в последствие уйдет в чужой клан… Опытного убийцу, который позже будет представлять угрозу Северу, взять под свое крыло только из-за желания заменить родителей? И подвергнуть опасности всю семью, потому что Уруха уже знает слишком много ее тайн? Аой, может, и ищет смерти, но подставлять всех не стал бы. - Так он и не планирует отдавать мальчика Югу, - вновь вступает в спор Матсумото. – Стать опекуном и удержать Такашиму на своей стороне. Версия более реалистичная, нежели остальные. - Тогда к чему эта «дуэль» по истечению года? Аой добровольно выйдет навстречу гибели без оружия в руках! – вновь гнет свое Акира. – Он просто принесет себя Урухе на блюдечке! - Аой-сама не настолько слаб, чтобы проиграть Урухе-сама, - подает голос Хантер. – Как бы ни старался Уруха-сама, сколько бы ни тренировался… ему не удастся победить кумите. И поэтому он останется тут еще на год. А это как раз и станет возможностью «приручить» и завербовать юношу. Два года в клане – хороший срок, чтобы сделать южного наследника – северным. - Ты не веришь в своего господина? – ехидничает Лис, отпивая из бокала. – «Вы наша надежда, вы наша надежда», - ты все время твердишь одно и то же. Думаешь, Кроха так легко перейдет на сторону Севера? - Все возможно. И это не значит, что я не верю в господина. Я просто знаю, на что способен Аой-сама. - Если Аой-сама задумает завербовать Кроху, это не повод думать о том, что у него получится, - качает головой Ренар, устало вздохнув. - И все же, рассуждая логически… - мычит Ютака, нахмурившись. – Версия с опекунством хоть и кажется складной, но все равно остается нереалистичной. Аой не такой человек. Слишком много вложено в стрелка. Широ преследует другие цели. - Согласен, - кивает Акира. - И в итоге мы так и не приблизились к разгадке ни на шаг, - разводит руками Матсумото. – Все наши версии с треском провалились. Но я и не ожидал распутать этот клубок так просто. Мышление Аоя слишком сильно отличается от нашего. Что у него на уме – знать невозможно. Он непредсказуем и нелогичен, противоречив и безумен. И совершенно непонятен. Осталось только ждать, чем все закончится. Правда откроется только под конец. - Мне это не нравится, - фыркает Сузуки. – Я не могу понять, что происходит. Зачем он настраивает принцессу против себя и в то же время посвящает его во все свои тайны. Как по мне, так это больше похоже на суицид. Жить надоело. - Да нет же! – возражает Кай. – Он хочет его завербовать! - Он просто влюбился, - вздыхает врач. - Это отцовские чувства, - твердит свое Лис, и Хантер закатывает глаза в смертельной усталости от происходящего. И только Мана продолжает бездумно смотреть в одну точку, так и не притронувшись к своему бокалу. В конце концов, его не интересуют причины нахождения здесь рыжеволосого пленника. Его волнует только Укэ Ютака.