***
– А Райли красный! Райли замерз! Нам нужно согреть Райли! – заорала Мая, подлетая ко мне и прыгая, стараясь дотянуться до красных щек. Она такая мелкая и смешная, со своими вечными желтенькими бантиками в рыжих волосах. – Как прошло? – из кухни выглянул папа, вертя в руках ложку и скептически меня оглядывая. – Он меня любит, – выдохнул я, растягивая губы в глупой улыбке и наклоняясь, чтобы развязать шнурки. – Майклс тебя любит! Ты рад? Почему ты не танцуешь от счастья? – Мая добралась до моих щек и теперь щедро растирала их своими ладошками. – А знаешь, ты права, Мая! – я подхватил ее на руки и стал кружиться по комнате, заливаясь смехом. Я счастлив. Я, наконец, счастлив. – Если братик счастлив, то я могу заплести ему косички! – теперь Мая тоже смеялась. – И что дальше? – спросила сестричка, сидя на моей кровати и заплетая первую косичку. Я задумался. Это не легкий вопрос. На самом деле, я и о завтра боюсь подумать. – Не знаю. А ты как думаешь? – Ну, вы будете гулять по вечерам, ходить в кино, есть мороженое. Потом вы станете проводить вместе целые дни и недели. А потом вдруг случайно поссоритесь и обидитесь друг на друга. Но потом вы помиритесь, и все снова будет хорошо и уже навсегда, – серьезнейшим тоном произнесла она, заплетая вторую косичку. – А откуда ты все это знаешь? – Я смотрю телевизор, глупенький! – она щелкнула меня по носу и хихикнула. – Я закончила! Спокойной ночи! Она поцеловала меня в щеку и пошла в свою комнату, напевая что-то солнечное и веселое. А я просто откинулся на подушки, глубоко вздыхая и щуря глаза. Сегодня был волшебный день.***
– Прекрасные косички... Я проснулся от теплого шепота на ухо. Узнав голос, я резко открыл глаза и встретился взглядом с Майклсом. Он нежно гладил мои волосы, заплетенные в косы, и улыбался. – Я же сказал, что хочу видеть тебя утром, – ответил он на мой молчаливый вопрос и поцеловал меня. – И знаешь, тебе идут косички. Теперь буду тебе их заплетать. – Каждое утро? – Каждое. Всегда. – Мистер, вы опоздали на двадцать минут. Где вас носило? – Грег хмуро оглядел меня, потирая руки от холода. – Прости, у меня были... неотложные дела, – на морозе было не понятно, от чего именно покраснели мои щеки. – Что может быть важнее замерзающего лучшего друга? – Грег обнял меня рукой за плечи, и мы медленно двинулись в ближайшее кафе. – Ты прав, ничего, – я улыбнулся. – Ну, разве что замерзающий альфа. – Так, во-первых, обещай никогда не согревать меня так же, как и его, а во-вторых, как именно вы его грели, сэр? Пить горячий шоколад с лучшим другом, беззаботно болтая, и знать, что дома тебя ждет любящая семья и лучший парень на свете – вот истинное счастье. Лежать в луже собственной крови, рыдая и зная, что тебя бросила половина самых важных людей в твоей жизни – вот истинная боль. Кажется, я лег, точнее свалился, на колючий куст, поэтому мне было не шибко удобно. Но сил передвинуться не было, я замерз больше, чем в том проклятом доме, все тело ужасно болело, и вообще – жизнь ужасна. Но я хотя бы поспал. Глаза открываться не хотели, и даже если я и смог бы приподнять веки, это бы мне ничего не дало, я все равно бы не встал с места. Мне нужно было вспомнить, как двигать ногами и подумать о том, что теперь делать. Идти к Грегу после того поцелуя – плохая идея. Не буду врать хотя бы себе – мне это понравилось, даже слишком. И хотя он умный, он вряд ли поймет и простит меня. Дружба загублена, навсегда. Если я теперь посмотрю на него, то в памяти сразу всплывет горячий шепот на ухо, затуманенный разум и губы... такие... манящие... Вот! Вот почему мне и приближаться к нему нельзя! Что же я наделал?! Дрожащими руками протерев глаза, я понял, что меня запросто могут найти эти подонки, поскольку далеко уйти я был не способен. Оперевшись руками о землю, я медленно и неуверенно сел, передернувшись от тянущей боли между ягодиц. В прошлом белая простыня превратилась в скомканный и красный кусок ткани, лежащий у меня на ногах. Откинув ее, мельком осматривая немалые повреждения, я попытался пошевелить отмороженными пальцами на ногах. Вроде выходит. Значит, все не так уж и плохо. Встать получилось раза так с четвертого, устоять на ногах было почти невозможно, так что я схватил крепкую палку, и, опираясь на нее и путаясь ногами в простыне, сделал несколько шагов по земле, усеянной мхом. Да-а, далеко я так не дойду. И куда, собственно? Наверное, домой, сразу скажу, чтобы Грегу не звонили. Первая проблема – где я? Вторая – как я в таком виде по улице пойду? Третья – от резкой смены положения некоторые раны открылись и начали кровоточить, оставляя за мной красную дорожку. Похоже, я умру раньше, чем планировал. Через немаленькое количество времени, которое я провел, блуждая по лесу, я вышел на тихое шоссе, за которым виднелось туманное поле. Ну и далеко он меня завез, я даже не помню, как мы ехали. Первую проблему мне никак не удастся решить без посторонней помощи, поэтому я шел параллельно шоссе, надеясь на адекватного человека, который будет ехать или идти мимо. Хотя, какой нормальный человек остановится рядом с окровавленным подростком, одиноко прогуливающимся ночью по шоссе? Достаточно громкий шорох за спиной заставил меня дернуться и приготовиться бежать, возрождая перед взором совсем недавнюю картину: муки, боль, кровь, ненормальный смех, удары... – Постойте, постойте! Что с вами? – молодой голос с нотками паники донеся до меня сквозь пелену воспоминаний. Еле сдерживая слезы и состроив кроткую улыбочку, я повернулся на голос. Омега, лет двадцати, подбежал ко мне с перекошенным от ужаса лицом. – Это что... кровь? – его лицо зеленело, а рука потянулась к краю простыни. Из-за этого, казалось бы, нормального движения, я дернулся и часто задышал, борясь с паникой. Он это заметил и с еще большим ужасом посмотрел мне в глаза. – Боже... это ваша... кто с вами так? – Это... костюм, кровь поддельная, – я решил не пугать его сильнее и улыбнулся шире. – Я тут заблудился малость, не подскажете, как это шоссе называется? Он заметно расслабился, кивнул и, улыбаясь, показал на табличку, находящуюся по другую сторону дороги. – Западное, шестидесятый километр, если от центра ехать. Ну и напугали вы меня! Вас заберут? – он словно искрился счастьем от того, что то, что он перед собой видит – не жертва побоев. – Да, вот только... я забыл телефон, я могу воспользоваться вашим? – Конечно! Вот, – он протянул мне телефон и, напевая что-то, поднял взгляд в небо. Я посмотрел на клавиши. Главное, чтобы голос не сорвался. Набрав номер домашнего, я глубоко вдохнул и нажал зеленую кнопку. – Алл-ле? – голос заплаканный и трудно узнаваемый, я быстро выпалил: – Западное шоссе, шестидесятый километр. Забери меня, – эти строчки дались мне с огромным трудом, и я, не дожидаясь вопросов, повесил трубку. – Спасибо вам большое, – я протянул телефон его владельцу. – Удачи. – Да не за что! И вам, – он, так же улыбаясь, пошел своим путем. Прислонившись к дереву, одиноко растущему около дороги, я понял, что морально не способен сейчас объяснять что со мной произошло папе. А потом ведь обязательно придется еще кому-нибудь рассказать – психологу, полиции, врачам, сестре... Это, пожалуй, будет самое сложное. Ну, хоть Грега в этом списке нет, и на этом спасибо. Дернув головой, я решил прервать сеанс самокопания и просто насладиться ночным воздухом, мягким и обволакивающим. Свободным. Не знаю, сколько я так простоял, прикрыв глаза и дыша полной грудью, но, по моему мнению, вскоре я услышал рев мотора. Отойдя от дерева ближе к дороге, внутренне собравшись и приготовившись говорить с папой, я с ужасом наблюдал, как из машины выскакивает Грег и несется ко мне. На его лице можно было увидеть мгновенную смену эмоций – тоска, ужас, ярость и просто убийственная по своей силе грусть, которая вылилась на меня его слезами, когда он крепко сжал меня в объятиях. – Райли, Райли, боже мой, ты здесь, Райли, боже... – он словно читал молитву мне на ухо, прерываясь на всхлипы. Я, еще не отошедший от шока, легко погладил его по спине, успокаивая. Меня бы кто успокоил. Видя, как он страдал, я начал опасаться, что встречи с папой и сестрой я не вынесу. Слезы уже покатились из глаз. – Что с тобой? – шепчет он, не разрывая кольцо рук. – Что с тобой было? Тебя... – Били, и не только, – хриплю я, – Почему ты приехал? После того... – Ты идиот, идиот! Ты такой глупый... – он еще крепче сжал меня. – У тебя просто была течка, ты сорвался, это ничего не меняет. Если бы я тебя догнал... – Не надо. Не смей. Отвези меня домой, пожалуйста... – ноги подкашивались. Видимо, организм вспомнил, сколько крови я потерял, пока шел из леса. – Да, да, конечно, – он довел меня до машины, и я плюхнулся за заднее сиденье, мгновенно вырубаясь под "Пинк Флойд", вечно играющий в его машине, с аккомпанементом в виде горьких всхлипов, доносящихся с водительского сидения. Сквозь сон, граничащий с потерей сознания, я чувствовал руки, несущие меня, тепло воды, смывающей кровь, ткань повязок на ранах и вату с пахучим лекарством, которой Грег прочищал загноившуюся плоть. Я слышал всхлипы и извинения, становившиеся все громче и отчетливее, пока я не понял, что мы лежим на одной кровати, буквально вжавшись друг в друга, его руки сжимают мою спину, и он надрывно шепчет мне на ухо: – Райли, Райли, прости, прости, пожалуйста, не умирай, не оставляй меня, пожалуйста, Райли... И я, не отдавая себе отчета в том, что делаю, прикоснулся своими искусанными губами к его губам, теплым и нежным, таким, как в первый раз. – Райли, я... Я уже провалился в сон и не слышал Грега. Может, его слова смогли бы все изменить...?