tendresse de la guerre et de la revolution

Закрывая дверь за Александром, который должен был покинуть его на время обеда, чтобы разобраться с делами в лавке Луизы, Гарри облегченно закатывал глаза, потому что получил хоть какую-то свободу от пытливых взглядов и требовательных мимолетных прикосновений. Он вернулся в спальню, проходя мимо кровати, к которой еще не прикасалась прислуга, получая приказ от Александра не беспокоить их по утрам. Ну, что же, Гарри старался и не вспоминать, как она застала их, и благо, что до талии они были укрыты одеялом. Юноша присел на стул, дотягиваясь до аккуратного конверта и листа бумаги. Он и представления не имел о том, что должен писать, и не будет ли то слишком, но если король просил только это взамен на свободу, значит так тому и быть. Дорогой Луи Гарри закрыл глаза и скомкал клочок бумаги, выбрасывая его на пол. Конечно, такое обращение достойно короля Франции, он был бы безумно рад его прочитать. Ваше Величество Уже что-то более достойное его воспитания Мне по правде неловко писать Вам, потому что я даже не знаю, что Вы ожидаете узнать. Возможно, ожидаемым станет то, что я по-прежнему в Париже, как Вы и просили. Конечно, в Ваших словах не было ни слова о том, что я должен быть здесь, но я все еще надеюсь, что правильно понял эту просьбу и не разочаровал Вас. Со мной все хорошо, от чего тяжелее писать, ведь ничего и не могло произойти за несколько дней. Я не уверен, что мое состояние сейчас можно описать так же, как Вы знаете, вчера я хоронил отца, и пока что я все еще не в силах вернуться к прежней жизни. Это послужит объяснением, почему мой дом сейчас пустует, и я на время остановился у своего друга. Надеюсь, во дворце дела идут так же, как и до этого. А, впрочем, если и не так, то расскажите мне, что изменилось? Новые министры, придворные дамы, фавориты, балы? Мне было бы интересно ко всему этому прикоснуться, если бы мои мысли были о чем-то, кроме такой утраты. Но Вам не стоит грустить по этому поводу, обещаю. Все когда-то налаживается, и я надеюсь, что верно понял Вашу просьбу, ровно так же, как и исполнил ее. Искренне надеюсь, что не доставил Вам хлопот. Гарри не видел возможности еще как-то закончить этот глупый монолог на листе, поэтому просто сложил его в конверт. Он спустился вниз, где встретил все так же робеющую при его взгляде служанку, и мило попросил ее отправить это письмо. Девушка, кажется, только была рада избежать общества Гарри на какое-то время, что огорчало, но, если все это последствия ее смущения, то пусть так и будет. И несмотря на скукоту и однообразность, Гарри не видел смысла выбираться из этих сетей. Он элементарно не видел возможности отпускать руку Александра, чтобы вернуться домой, потому что там ужасный мрак и скорбь, давящая на мысли. Не представлялось шанса забыться в месте, где он потерял свою семью. Не милы были даже легкие проблески солнечных лучей на чердаке, смех детей, а тревога не покидала еще и от того, что в центре города снова бунт, снова казни, ничего не изменилось той ночью в Бастилии. Король немного расстраивал таким поведением, Гарри надеялся видеть с его стороны смягчение и понимание после их разговоров, а не еще большую жестокость по отношению к протестующим. Возможно, им в самом деле стоило бы много говорить об этом. — Мсье, — тихо пролепетала прислуга, — простите, что беспокою. — Ничего. — Гарри замялся, не зная даже имени этого ангела. — Можешь звать меня по имени. Что-то случилось? — Нет, нет-нет, просто, эм, Вам письмо. Я не знаю, от кого, там только печать. Гарри нахмурил брови, переводя взгляд на конверт, который так усердно от нервов комкала в руках девушка. Он осторожно взял письмо с ее рук, переворачивая и находя большую круглую красную печатку. Как она еще не поняла, что это печать Его Величества? Или же просто не хотела говорить об этом. — Спасибо, — улыбнулся Гарри и, дождавшись, пока слуга покинет гостиную, аккуратно открыл письмо. Удивительно, что ответ пришел так быстро. Дорогой Гарри Надо же. Я абсолютно не возражаю, если Вам угодно будет выехать с Парижа на время, мне только необходимо знать, где Вы, и все ли в порядке. Хотя, да, было бы прекрасно, если бы Вы оставались здесь. Не спорю, что в моих словах был намек на это, но все же, Вы свободный человек, и я не в праве замыкать Вас в клетке. Гарри слабо улыбнулся, сгибая ноги в коленях и откидываясь на диванные подушки. Что же о Вашем самочувствии, так я могу только попытаться передать мои соболезнования. Несомненно, я был бы рад встретиться при дворе и поговорить, если Вы были бы согласны на мое общество в течении всего дня, а так могу лишь надеяться, что Вы примите мое приглашение посетить бал-маскарад завтра вечером. Вы принесете мне огромное удовольствие, если появитесь в Версале, Гарри. И, будучи честным, мне бы хотелось поговорить о том, что происходит на улицах, но я искренне верю, что Вы не присутствовали во время последних противостояний, и так думать мне позволяет не только Ваше честное слово, но и траур за отцом. Опять же, друг мой, я сожалею о том, что не смог помочь. Неприемлемым было бы просить Вас сейчас о такой услуге, как тешить меня письмами каждый день, но все же, я не принуждаю к этому, и если Вам будет угодно, пишите, когда заблагорассудится. Буду ждать любой вести. Когда ровный почерк оборвался, Гарри прикусил губу, сгибая лист пополам. Он для верности убрал письмо в нижний ящик стола на втором этаже, чтобы не возникло вопросов. Александр должен был вернуться совсем скоро, и Гарри не хотел бы провоцировать новые разговоры о короле, а уж тем более когда он собирался прийти на бал в Версаль. — Мой милый Гарри, я уже успел соскучиться по тебе. — Смех Александра отбивался от стен, и Гарри улыбнулся, морщась сквозь гримасу дружелюбия. — Чем занимался, пока меня не было? — Читал, — хмыкнул Гарри. — Что нового? — У короля намечается новый бал, как ни странно. На фоне революции это как пир во время чумы. Гарри вздрогнул, поднимая взгляд на Алекса. Если и есть в этом простое совпадение, то судьба явно поставила себе за цель остановить сердце кудрявого. — Откуда тебе известно про бал? Может, просто слухи? — Нет, дорогой, — блондин уселся рядом с юношей, сжимая его плечо, - и, знаешь, это прекрасная возможность добавить красок. Ну, конечно, если ты согласишься на такую авантюру. Во всяком случае, я узнал еще кое-что, более важное для нас. — И что же? Было видно, как Александр пытается унять свой азарт и кривит губы, словно и правда не хочет говорить о чем-то, а не использует это как рычаг давления. Однако Гарри все равно взволнован и напуган. — Мне стало известно, и не спрашивай откуда, что твой брат нашел свою смерть в объятиях Пьера-Готье. Гарри замер, оставляя половину тяжелого вздоха в легких, приоткрывая рот и непонимающе хлопая ресницами. Он скинул с себя руки Александра, поднялся с софы и обошел круглый столик напротив несколько раз, дергая кудрявые локоны. Возможно, он никогда не был бы готов это услышать, но сейчас был самый неподходящий момент, и как можно это не понять? Его словно толкнули в снег и не дают пошевелиться, это как ведро с кубиками льда, и Гарри не знает, как согреться. Он ведь и сам подозревал, что эти утренние побеги брата ничем хорошим не закончатся, но был бессильным и бездейственным, когда одно его слово могло все изменить. — Гарри, — жалостливо проскулил друг, — прости меня, если это было не вовремя. — А когда это могло бы быть нужным, Алекс? Разве может быть подходящее время, чтобы сказать о том, кто убил Эльдера? Но на самом деле я поражаюсь твоей корыстности сейчас. Александр был удивлен по меньшей мере тем, что он ожидал увидеть Гарри разбитым и уничтоженным, а не готовым разорвать в клочья свои рукава, за которые цеплялся. Он думал, что сказать ему сейчас — значит получить полное согласие на свой план. — То есть, это твое слово? Твоя плата за то, что, несмотря на несколько долгих лет, я принял тебя в своем доме, согласился пойти на риск и штурмы? Так ты говоришь «спасибо»? — Мне не нужен твой дом, — резко выпалил Гарри. — Меня бы здесь не было, только ты не пускаешь. Почему же тогда? Неужели и в этом я виноват? — Я всего лишь хочу быть рядом, — смягчился Алекс, — понимаешь? Ничего больше, просто иметь возможность полюбоваться тобой, когда ты спишь, помечтать, о ком ты думаешь во сне, и понадеяться, что это могу быть я. Мне не хочется тебя отпускать из своего дома, хотя мыслями ты невероятно далек от меня. Просто посмотри на все это, неужели тебе не хочется просто ни о чем не заботиться? Я могу дать тебе многое. Всего лишь прошу взамен твою благосклонность. Неужели я настолько противен тебе? Гарри повел бровью, а с его лица сошел румянец негодования. Юноша просто пожал плечами, оставляя руки свободно болтаться в воздухе, и, по правде, от него и в самом деле не много требуют, но он просто не способен заставить себя полюбить Александра так же слепо и глупо. — Я не в праве давать пустые надежды, — наконец ответил он, — прости меня, но приятней ли жить в обмане и лукавстве? — Конечно нет, — улыбнулся мужчина, — нет, Гарри, определенно нет. Просто я лучше замкну тебя в этих стенах, чем позволю кому-то навредить тебе. — И все же, на что ты делал ставку? Что хотел рассказать? — Мы должны быть завтра в Версале. И в этом в самом деле есть необходимость. Гарри устало вздохнул, слоняясь туда сюда, ища себе место. Ни в каком уголке, лишенном света, нельзя было спрятаться от долгого пытливого взгляда блондина, и хоть бы он уже опустил голову или подозвал служанку — нет, все только прожигает глазами, будто специально, назло. — Нам не придется марать руки, чтобы покончить с братом короля, — неожиданно заявил он, и внимание Гарри было обращено только к нему, — я заплатил одной мадемуазель, чтобы она пококетничала с Готье и подсыпала ему в вино яд. — Откуда ты знаешь, что он предпочитает вино? — Этот дамский угодник просто не терпит быстро пьянеть от шампанского. Так что, ты даешь согласие? — А что от меня зависит? — Без твоего присутствия невозможно все это сыграть в зале, наполненном гостями. Ты пользуешься какими-то особыми привилегиями у короля, и я точно не знаю, отчего же так, но сейчас нам это на руку. Так что? Это выгодно для нас обоих. — Если мою корысть со всего этого можно понять, то почему ты так стремишься это сделать? — Дело революции, — усмехнулся Алекс, — подай мне лист бумаги и чернила с нижнего ящика. И тогда юношу и правда как водой облили: щеки зарумянились, зубы все никак не могли сомкнуться, а ноги понесли его подальше от письменного стола. Гарри сел рядом с другом, складывая руки на коленях и прочищая горло. Он пожал плечами, несвязно пролепетав: — Возьми сам, я не видел, чтобы ты хранил там чернила. Как бы глупо это не звучало, хорошо, Александр поднялся и без тени укора посмотрел на Гарри. Наклонившись к нижнему ящику, он так сильно дернул за ручку, что Гарри вздрогнул, глубоко дыша. Александр первым делом не достал то, за чем пришел, а потянулся к конверту с королевской печатью, даже не думая спрашивать разрешение юноши. — Постой, — пытался остановить его Гарри, — это мое. — Правда? С каких пор ты обмениваешься письмами с Его Величеством? Или я пропустил что-то важное, пока пытался прийти хоть к какому-нибудь выводу, когда провозился весь день в сельской округе, ища безумца, способного подлить яд в бокал брата короля? Его крик абсолютно не помогал Гарри взять себя в руки, и даже толика обиды неприятно колола его изнутри. Кудрявый только смотрел на своего друга, который остервенело рвал конверт, добираясь до письма. Глаза блондина с жадностью проходились по каждой букве, его брови нахмурились, а губы искривились в улыбке, когда он дочитывал последние строки. — Так ты уже приглашен? — он согнул письмо пополам, — выходит, моя помощь в постели короля уже и не нужна. — Прекрати, — процедил Гарри, зарываясь пальцами в волосы. — Выметайся отсюда, и чтобы духа твоего здесь не было, — выпалил блондин, — мне надоело терпеть это, думаешь твоя задумчивость и абсолютная рассеянность никак не заметна? Ты идиот, и раз так, то я не стерплю предателя в своем доме. — Ты выгоняешь меня на улицу? Почему? Потому что я не был достаточно идеальным в твоей постели? — Убирайся к черту! Что же, если это должно было стать последним словом, то Гарри не медлил ни секунды, первым делом вырвав из пальцев Александра письмо. Когда он оставался у друга, он и не думал брать все свои вещи, поэтому, захватив только несколько рубах и фраков, Гарри вышел на улицу без единой мысли, куда ему идти. Оставаться дома он просто не мог, иначе перечеркнет уже тот прогресс, которого он достиг за несколько дней, забывая обо всем, что держало его. Несмотря на то, что до центральной площади оставались считанные кварталы, улица потонула во тьме, а в одном из закоулков явно притаились безумные головорезы, и Гарри даже на момент представил, что вернется назад, но лучше уж ему горло перережут, чем он будет терпеть презренные и высокомерные взгляды. Осторожно продвинувшись вперед по темной улочке, Гарри сжимал в руке небольшой чемоданчик со своим нехитрым скарбом, вряд ли представляя, куда ему вообще стоит идти. Единственным местом была таверна Луизы, и видит Бог, Гарри всем сердцем надеялся, что там не будет Леона, которого просто нестерпимо видеть, еще одна грубая ошибка юноши. С намокших под утренним дождем крыш до сих пор стекала вода, а ноги скользили по влажным камням, из-за которых Гарри вот-вот грозился упасть. До таверны было не так далеко, но кудрявый вздрагивал на каждый шум за поворотом, любое эхо чужих шагов и громкий пьяный смех. Он точно не уверен, ждет ли его безопасность у Луизы, но женщина была единственной, кто мог его принять. — Мой мальчик, — ворковала она, увидев промокшего Гарри на пороге, потому что как всегда на его удачу снова заморосил дождь, — проходи же скорее, тебе нужно согреться. Луиза, в силу того, что Бог обделил ее потомками, была той, кто всегда рад позаботиться о чужом чаде, приласкать расстроенного мальчика и отдать душу для того, чтобы у него все было хорошо. Поэтому она повела Гарри на второй этаж, чтобы набрать ванну и дать сухую одежду. — Вот так, — ворковала она, расправляя постель, — сейчас отогреешься и ляжешь отдыхать. Как же тебя только угораздило выбраться из дома так поздно. И не надейся, что я отпущу тебя отсюда, нет, дорогой, ты останешься здесь на столько, на сколько нужно будет. — Лу, я очень ценю твою заботу, но, — вздохнул Гарри, — но я должен жить в своем доме, а не слоняться по Парижу. — Как же ты вернешься туда после смерти отца? Мне жаль на тебя смотреть, Гарри, не рань мое сердце. Разве я не приветлива? — Ты была мне вместо матери так долго, ты ведь знаешь. Но я не вижу повода висеть на твоей шее. Женщина опустила плечи, понуро прикусывая губу. Конечно, Гарри был уже не тем маленьким ангелом, который постоянно приходил к ней с отцом, а потом и с братом, но ей все так же сильно хотелось окутать его заботой и теплом. А все, что она могла для него сделать, это набрать ванну и приготовить белье, хотя и за это Гарри был безгранично благодарен. Устраивая голову на изящном бортике, Гарри провел рукой по плечам, укрытым пеной, спускаясь вниз по торсу к бедрам, а затем и ногам, приподнимая одну, чтобы тщательней намылить кожу. Его волосы намокли и теперь ровными прядями разлетелись по плечам, когда он потрусил головой. Когда тело покрылось розовыми пятнышками, а голова была абсолютно пуста, кто-то нагло и бестактно разрушил все это, врываясь в ванную даже без стука. — Гарри, — тихо обратился к нему Леон, — Луиза сказала, что ты здесь. — Как видишь, не обманула. Гарри насторожено замер, согнув колени, пока Леон не обошел ванну, останавливаясь справа. Он бегло улыбнулся растерянному и смутившемуся юноше, беря его за ту руку, которая прежде лежала на бортике, и очерчивая пальцы, пытаясь поймать взгляд. — Почему ты не хочешь посмотреть на меня? — Потому что ты ворвался в ванную, надеясь застать меня голым, — фыркнул кудрявый, — и какую цель ты преследовал? — Не говори так, будто между нами что-то произошло. — В том то и дело, — без зазрения совести Гарри поднялся, смотря на теперь уже робеющего Леона, — между нами ничего и не было. Он не завернулся в халат, не взял полотенца, просто уходя в спальню. Луиза любезно предоставила ему чистую одежду, в которую Гарри с удовольствием нырнул, не обращая внимания на быстрые шаги Леона. Тот зашел следом за юношей, закрывая дверь, и уверенно направился к нему, еще не совсем одетому. — Если я посмел надеяться на что-то большее, чем ты мог мне дать, тогда прошу меня извинить. Но я бы не хотел из-за какой-то неловкости лишаться твоей дружбы. Гарри откинул рубашку на одеяло, тяжело вздыхая, и подошел к парню. Он слабо сжал его плечо, поджимая губы, совершенно не знающий, как стоит говорить сейчас. Леон тепло улыбнулся, принимая юношу в объятия, как-то по-особому нежно проводя пальцами по его спине, плечам, шее, обжигая молочную кожу вздохами и иногда несмело касаясь губами, почти незаметно. — Прости меня, — прошептал Гарри, — ну, мои слова, наверное, были слишком резкими и грубыми. — Ничего. Я знал, что тогда ты был в отчаянии, и когда погиб твой отец, я понял, что тебе не нужны отношения. Я определенно не тот, кто когда-нибудь получит от тебя согласие прожить вместе свое «долго и счастливо». Усмехнувшись, Гарри отпустил его, оставляя поцелуй на порозовевшей щеке. Он наконец полностью оделся, не соблазняя Леона все чаще сдерживаться от коротких взглядов, брошенных на его тело. Если и быть честным, то оба понимали, что один из них явно не сможет смириться со статусом хорошего друга и только. — Спокойной ночи, — мягко сказал Гарри и Леон замешкался, застенчиво улыбаясь. — Да, конечно. Мне пора, доброй ночи.

***

Луи бродил по гомонящему залу, ловко обходя пышных дам и неуклюжих кавалеров, держа в руке полупустой бокал вина. Он с трудом избегал светских бесед, приглашений на танец от чересчур смелых юных и ненавязчивых просьб выпить по бокалу игристого вина. Атмосфера достойна королевского приема: большой освещенный зал, знатные гости и изысканные угощения, но, как не печально, непривычно мрачный вид короля заставлял немногих беспокоиться. Большую часть времени король предпочитал сидеть на высоком троне и постукивать пальцами по золотому покрытию. — Ваше Величество, — тихо обратился министр, — неужели ничего не способно Вас развеселить? Король слабо улыбнулся, махнув рукой. — Все в порядке, не стоит так волноваться. Гости довольны? — Конечно, как всегда, сир. — Превосходно. Луи облизнул губы, всматриваясь в толпу, нелепо циркулирующую от одного конца зала к другому, слоняясь в каком-то хаотичном ритме и громко хохоча возле рядов с вином. — Мне кажется, — не унимался мужчина, — Вы кого-то ждете, не так ли? — Марсель, разве это должно волновать кого-то, кроме меня? — Сир, это беспокоит Вашу будущую фаворитку, мадам Мильен. Она, в самом прямом смысле этого слова, просто не способна уже ждать, когда же Вы уделите ей внимания. — С чего же ты решил, что она претендует на меня? Я сам способен выбрать себе спутницу, без лукавства министров и рекомендаций моих родителей. Они надеялись на нашу с ней свадьбу еще когда мне было всего двенадцать, но, поверь мне, Марсель, моя нелюбовь к ней все еще не сменилась на ласку. Марсель опустил голову, отходя от трона. По видимому, всем было дело только до того, кто же способен занять место королевы рядом с Луи, но, по правде, вряд ли кто-то из этих напыщенных мадемуазелей имеет шанс. — Ваше Величество, — почти пропищала служанка, незаметно подкравшись к королю, — он здесь. Поднявшись с места, Луи бегло оглядел зал, цепляясь глазами только за фигуру у входа. Он тяжело сглотнул, ступая по дорогому камню, что устилал пол, и старался не привлекать к себе внимание раньше времени, перед тем, как он увидел Гарри прямо перед собой и лицо второго не выражало никаких эмоций, пока он не поклонился. Луи, наверно, уже говорил ему о вероятных привилегиях, но Гарри все равно кланяется, чувствуя руку короля на своем плече. — Сколько бы раз я не просил — Вы непреклонны, — мягко улыбается он, слыша вздохи за спиной, ведь Его Величество не обращается к другим с таким восхищением. — Я не хочу быть отличительным в глазах людей, — щебечет Гарри, и его хриплый голос в быстром лепете просто невероятно мил. Он как воздушные кружева и рюши, что расползаются по его рукавам до ткани фрака. Гарри стоит напротив короля, и тот не может заставить себя вспомнить о морали и этикете, сопротивляясь только желанию коснуться красивого лица, длинных темных кудрей, отдающим золотом в ярком свете. Он так молод и свеж, как все юноши, но Луи клянется себе, что за жизнь не видел таких очаровательных созданий, как Гарри. Несколько взмахов ресниц и Гарри буквально взлетит. — Не беспокойтесь об этом, — заверяет его Луи, протягивая руку, — пойдемте, я представлю Вас моим подданным. — Сир... — Даже не пытайтесь протестовать. Правда, Гарри, я не причиню вреда, просто немного общения и хороших знакомых Вам не помешают. Гарри покорно идет за королем, который подводит его к мужчине с широкой спиной, стоящим лицом к девушке. Луи ухмыляется, срывая на мгновение шляпу с его головы. — Черт возьми, братец, ты совсем обезумел, — смеялся Готье, на удивление Гарри, который пытался скрыться от его взгляда, — что за прелестное создание? Луи без испуга обернулся к кудрявому, поправляя его волосы, спавшие на лоб, собираясь представить его своему брату. — Это Гарри Стайлс, — говорит он, не оборачиваясь, — он оказал мне услугу, навестив нас сегодня. — Услугу? Могу признать, Гарри, вы удивительно легко завоевали внимание моего брата. Подняв руку, Луи нежно огладил порозовевшие щеки Гарри, беспокоясь за него, потому что он выглядел довольно странно. Король отвел его чуть в сторону, предлагая вина, и юноша без размышлений и должного ответа взял бокал в руку, начиная тихий и неуверенный разговор с королем, время от времени бросая взгляды на Готье. — В определенный момент я могу подумать, что мой брат Вам куда более интересен, нежели я, — улыбнулся Луи, — Вас что-то тревожит? — Все в порядке, — в который раз сказал Гарри, щуря глаза, — просто не люблю светские собрания. — Вы здесь со мной, а не с ними, — неожиданно сказал Луи, и юноша переключил свое внимание на него, разглядывая лицо и слушая тихую речь. Они говорили в большей степени об отце Гарри, и король делал достаточно прямые намеки на то, что в любой момент готов помочь и принять в Версале на должность, которую когда-то занимал отдавший Богу душу мужчина. Гарри отнекивался от этого как и от любой другой просьбы Луи, распаляя того еще больше, заставляя неустанно говорить, что глупо образованному молодому человеку отвергать перспективные предложения в карьере. Взгляд Гарри упал на девушку, подоспевшую к Пьеру-Готье, и он только мог догадываться, что это и есть та самая, которую Александр подговорил подлить яд. Это глупо, они в огромном зале, наполненном людьми, а на брата короля только слепой не обратит внимания, когда он стоит так близко и беседует практически со всеми вокруг. Внутри все застыло, похолодело и задрожало, когда за спиной Луи юноша разглядел изящную руку в белой перчатке, держащую крохотный сосуд. Гарри понимал, что Алекс не отступил от своего даже после их ссоры, что в прошлом друг даже не заботился о мести, он просто преследовал свои цели, преподнося это Гарри как огромный риск и жертву со своей стороны. — И все же, Вы заставляете меня волноваться, — сказал Луи, — если Ваше поведение как-то связано с недавней утратой, то прошу меня извинить, я больше не подниму эту тему. — Нет, простите меня, я, — он запинается и просто вертит головой, стараясь не думать об этом. Неожиданно для обоих, девушка подходит к ним, держа Пьера за руку, и Гарри старается нормально дышать, чтобы не задохнуться от негодования. Она кланяется королю и сладко распевает его величие тонким голосом, когда ее рука держит бокал, а сосуд явно спрятан под слоями платья. Девушка предлагает королю выпить красного вина, утверждая, что наслышана о его любви к нему, и Луи берет бокал в руки, несмотря на то, что Гарри пытается справиться со ступором и что-то пробормотать. — Ваше Величество, — выдает он, не зная, как можно еще остановить короля. И, хвала Господу, Луи в самом деле поворачивается к нему, не выпивая из бокала. — У Вас здесь, — неопределенно машет рукой кудрявый, — нет, на губах. Луи хотел было отпить, а затем вытереть губы, но в отчаянии Гарри протягивает руку и касается пальцами тонких губ короля, неуверенный и смущенный, но немного довольный, потому что сумел освободить пальцы Его Величества от яда. Осторожно задевая уголок рта, Гарри чувствует давление на своей руке, а затем Луи легко подносит кисть к губам, нежно целуя ее, следом переворачивая ладонью к верху и оставляя поцелуй на запястье. — Как интимно, — протягивает Готье, — однако, Луи, ты все еще не попробовал вино. Стоило королю снова поднять бокал, как Гарри без робости опрокидывает его на пол, где под рядами с угощениями постелен ковер. Он не беспокоится о том, как сможет оправдать себя, и Луи с улыбкой смотрит на него, несмотря на громкий смех Готье. — Надо же, не я один думаю, что ты предпочитаешь Гарри сладкому вину. Гарри посмотрел на пол, где белыми пятнами проступала отрава, и другие словно по приказу сделали то же, ахая от испуга. Луи посмотрел на девушку, дрожащую в руках Готье, который, кажется, даже не понимал ничего толком, и схватил девицу за руку, грубо отстраняя ее от брата. — Ваше Величество, — сказал Гарри, прежде чем Луи смог бы вынести приговор, — пожалуйста, отпустите ее. — Вы с ума сошли, она хотела отравить... — Я могу объяснить это, сир. Пожалуйста, можем ли мы поговорить? Луи вздохнул, приказывая страже задержать на время девушку, потому что он легко мог сдаться на просьбу Гарри, и, к тому же, он бы говорил с ним вечность вдали от остальных. — Мы поговорим. Но не здесь, — сказал он, заглядывая в зеленые глаза. — Разумеется. Он попрощался с братом, прежде чем исчезнуть из наполненного страхом и удивлением, уводя за собой Гарри. Юноша тихо и покорно следовал за королем по коридорам Версальского замка, унимая буквально грохочущее сердце в груди. Луи открыл перед ним дверь, пропуская вперед, и тихо закрыл, когда Гарри уже разглядывал семейный портрет, что занимал стену от пола до потолка и выразительно отличался от других картин в ширине. — Я не знаю, как Вы хотите оправдать эту девушку, но не могу лишить Вас слова. — Спасибо, — искренне сказал юноша, — я знаю, что она не по своей воле хотела отравить Вас, сир. — И Вы можете назвать того, кто заставил ее пойти на убийство? — Да, — уверенно заявил кудрявый, — но, прошу Вас, не заставляйте меня делать это сейчас. — А когда же? Я должен принять решение только снисходя с Ваших слов, оставлять ли ее под стражей, или отпустить. Гарри тяжело вздохнул, раздумывая над своими аргументами, а Луи подошел к нему ближе, осторожно поправил белый рукав и коснулся руки юноши. — Я знаю, что прошу слишком многого, но надеюсь, что Вы поверите мне, не позволив посадить за решетку невинного человека. Сир, если Ваше решение склонится в пользу девушки, я буду очень благодарен. — Мне кажется, что это первый раз, когда Вы просите о моей помощи, — король чуть приподнял уголки губ, — тогда разумным будет заключить сделку, не так ли? Я не попрошу ничего для Вас нежеланного или вредного, а девушка окажется на свободе, и мы оба получим то, чего хотим. Гарри моргнул несколько раз, подняв голову и смотря в глаза Луи. Он неопределенно пожал плечами спрашивая: — Что же Вашему Величеству может понадобиться от меня? — Я не обвиню девушку, если Вы останетесь в Версале. То, о чем я и просил ранее. — Сир, — устало вздохнул Гарри, — почему Вы так стремитесь запереть меня здесь? — Всего лишь хочу, чтобы Ваши знания принесли Вам достаток и признание. Странно, что я должен предлагать это неоднократно, и я правда взволнован этим. Но сейчас Вы в самом деле близки к тому, чтобы принять это предложение. Юноша сосредоточился на несколько мгновений на том, что ему правда некуда деваться от настойчивости короля. Его пугает эта перспектива только потому, что Луи так сильно и упорно настаивает на ней, не сходит с пути и добивается своего. Это не подло, конечно, но Гарри все равно сбивает с толку такое желание Его Величества наградить его и богатством, и славой. Он поворачивается к королю, сам не зная зачем выдумал себе эту заботу, зачем заступился за девицу, но он просто шел против Александра, готовый в нужный момент назвать его имя в суде. — Хорошо, — говорит он, когда глаза Луи сияют ярче, — я согласен, сир. — Прекрасно, — шепчет король, не предпринимая ничего, — я проведу Вас в Ваши покои. — Как? — взволновано воскликнул Гарри, сдерживая себя от резких тонов, — Ваше Величество, может ли у меня быть еще день на то, чтобы уладить все дела и собрать вещи? — Я распоряжусь и Ваш багаж доставят сюда сегодня же вечером. Не стоит так беспокоиться, все будет хорошо. — Но, — Гарри замолчал на секунду, затем более плавно и медленно продолжая, — разве со мной не попытаются сделать то же, что и с Вами? Если весь Версаль будет знать о моем присутствии и назначении, не появятся ли враги, способные пойти на такое же действо? — Пока я ручаюсь за Вас — нечего бояться. Гарри беспомощно развел руками, пока одна не попала в плен пальцев короля, обернутая теплом и мягкостью чужой кожи. Он надеялся, что когда-то сможет не заблудиться в лабиринтах Версаля, на что Луи смеялся, убеждая, что конструкция довольно проста и легко можно запомнить все лестницы и комнаты. Еще король упомянул о наличии тайных ходов и комнат, но об этом не стоит болтать, когда они зашли в покои Гарри. — Здесь Вам предстоит провести очень много времени, — с надеждой выпалил Луи, — все ли в порядке? Если что-то не так, я прикажу найти другую спальню. — Все прекрасно, сир. Мягкий голос Гарри без тревоги, без волнения и возмущения безумно радовал, и тяжелой атмосферы, словно он теперь узник, на счастье не было. Они еще давно сняли фраки, оставаясь в шелковых рубашках, которые безусловно шли фигуре Гарри, и король прикусил язык, чтобы не ляпнуть этого вслух. — Вы, конечно, знакомы с делами своего отца, но я напомню, что Ваша работа состоит в основном из документах и внутренних дел Франции. Ничего такого сложного, если не брать во внимание бунты и революцию. Гарри непонимающе посмотрел на Его Величество, что зачитал его обязанности. — Сир, я не буду подписывать акты об арестах протестующих. — Я и не требую, — улыбнулся король, — поэтому я и надеюсь на Вас. Вы сам сторонник революционеров, кто же другой сможет лучше войти в контакт с ними. Гарри, ради Бога, я не намерен убивать их только потому, что они хотят другого лидера. Я хочу принять их замечания и создать такую Францию, о какой они мечтают. Господь наградил наши земли прекрасным вольным народом, который готов душу ему отдать за свободу и равенство, так значит верным будет наладить отношения и исключить из государственного аппарата те ветки власти, которые им не годны. Улыбка все больше расцветала алыми розами на губах Гарри, и он с одобрением смотрел на короля, произносящего достойную речь. Если они и способны вместе построить замок на костях и пепле, значит грехом будет пренебречь такой возможностью. — Я горд Вами, сир, — признался Гарри, — надеюсь, Вы докажете это не мне одному. — Я надеюсь, что Вы заставите меня спасти не одну невинную жизнь. Сдвинувшись с места, Луи пожелал бы застыть рядом с Гарри, приветливо раскидывая руки. Смущенно улыбаясь, Гарри позволил себе утонуть в объятиях короля, оборачивая руки вокруг его плеч, пока горячие ладони Луи поднимались вверх по спине, покрытой только тонкой рубашкой. Вдыхая легкий и приятный запах кудрей Гарри, король улыбнулся, проводя носом по линии волос, прямо за ушком. Гарри едва осмелился дотронуться до шелковых русых прядей, отросших и немного вьющихся в концах. — Доброй ночи, Гарри, - прошептал Луи, ступая назад с легкой улыбкой. — Доброй ночи, Ваше Величество.