Sacramentum

Они все не любят грозу. Мало того, они ее боятся. Прячутся в палатки, утыкаются носами в чужие бока. Они считают ее плохим знаком от каких-то там их мертвых предков, сидящих на небе и прыгающих по облакам. Идиоты, честное слово. Я люблю грозу. Люблю смотреть на сверкающие молнии, как светлеет и тут же гаснет небо. Но как только слышу раскаты грома, впиваюсь когтями в подстилку. Я же говорила, меня хрен поймешь. Удобное оправдание, да? Мне вот тоже нравится. ~~~ Лагерь встречает меня смеющейся тишиной. Я прямо чувствую, как она усмехается за спиной и говорит, что, видишь, всё спокойно спят, никто не ждет тебя, ты никому не нужна. Нет. Это не тишина. Это ублюдок стоит за мной и смотрит на меня горящими желтыми глазами. У него не глаза, а две смеющиеся луны. Так в темноте кажется. Он стоит, хвостом помахивает. У него на спине и на груди кровь. Чужая, наверное. А, может, и своя. Может, он там был, с Кортни. Может, помогал меня добивать, когда уже в глазах почернело. Я пытаюсь не дернуться. Не получается. ~~~ — Ты эмоции показываешь, — он говорит спокойно, а мне хочется его когтями. По морде. — Хотя, я и раньше всё видел. Но, чтобы понять, чуть больше времени требовалось. Когтями в землю, с силой. Пусть смотрит. — Знала я одну, — говорю тихо. Голос ровный, но зато в движениях моих чувствуется боль. — Тоже эмоции показывала. Но я ее не тронула. Он смеется. Внутренне и глазами, конечно. Не вслух. Но от этого еще хуже. Ублюдкам не бывает больно. — Ты уже узнала от нее всё, что хотела, — он говорит так, на всякий случай. Он понимает, почему мне плохо. Но говорит. Вроде как подбадривает. — Она тебе больше не нужна. — Но от этого не легче, — всё. Эмоции уже даже в голосе. Впервые он настолько пропитан чем-либо. Болью, как ни странно. Две луны напротив меня перестают смеяться. ~~~ Я иду. Медленно, глядя вперед. Тихо, чтобы не шуметь и не напугать очередного спящего на посту. На самом деле, никто не бодрствует всю ночь. Все спят. Метеор знает, но ему плевать. Там, рядом, его палатка. И этой твари, с которой, вроде бы, поговорить надо, но мне не туда. Мне к себе. На пропитанную темнотой подстилку. ~~~ Он говорит резко и с напором. Одно слово "стой", а я уже перестаю сбегать от него, проблем и остального. Он умеет управлять слабыми. Я слабая. В данный момент. Он этим пользуется, но не сильно. Ему это не нужно. У нас одни цели. Мне это нужно, чтобы внутри не болело, а ему... Просто так, наверное. Он говорит, а я его слов не слышу. Слышит его только подсознание. Оно ловит каждое его слово, каждое предложение, как последнюю ниточку, за которую можно уцепиться. Уцепиться, да. Не удержаться. Он меня не удержит, когда я вырвусь. Потому что теперь, когда я убила стольких, уже неизвестно, кто из нас сильнее. Я и сама не замечаю, что уже стою у палатки Метеора. Ублюдок позади меня, и его луны опять смеются. ~~~ Я тогда подумала, что первая в палатку зашла. Первая в первый день. Очень смешно. Конечно, там уже собрались все эти. Косились на меня, следили за каждым движением. Еще одна собачья свора, готовая наброситься за каждое, по мнению вожака, неправильное действие. Вожаком, конечно же, Серебринка была. Еще такая мелкая, тоже только-только стала ученицей, но уже умная. И дерзкая. Она всего лишь хвостом махнула — и всё. Палатка пустая, эти преданно ждали на улице, не смея подслушивать. Наверняка строили догадки и предположения, как меня затравят. Она тогда начала говорить. Резко, громко. По-больному. О семье, о друзьях, о прошлом. О гребаном прошлом, которое так и не отпускало меня. Потом она что-то про мать сказала. Вроде бы "ну, у тебя и мамочка была, раз ты такая родилась". И тогда меня вынесло. Я почти вырвалась. Почти. Как-то вытянула саму себя из темноты. Очнулась, когда она, продолжая усмехаться, на спине лежала. А моя лапа с выпущенными когтями — на ее горле. В тот момент гром прогремел. Это для меня стало примером. К чему может привести несдержанность. Эмоции напоказ. А грома я с тех пор опасаюсь. Он для меня — что-то типа плохого знака. Как предсказание от целителя, только гораздо реальнее. Когда гром гремит, у меня крышу срывает. ~~~ В палатке всё так же. Душно очень. Гроза, всё-таки. Но Метеора даже ей хрен разбудишь. Лежит себе на подстилке и дрыхнет. Старый уже. Я со своим темным запахом отлично гармонирую с Оцелоткой, он из-за меня точно не проснется. Запахов вообще много. Я принюхиваюсь, вдыхаю, пытаюсь почувствовать тех, которые с Кортни были, которые на меня напали. Не чувствую. Но это еще не повод перестать подозревать. Она сидит ко мне спиной. В углу. — Выйдем? Она оборачивается, не удивлена. Еще у входа меня почувствовала. Не волнуется. Или скрывает хорошо. Она всегда так делает. Так многие делают. И не только темные. Встает и выходит, я — за ней. Хвостом машу в сторону реки. — Это ты про меня рассказала? — мы идем рядом. Я спрашиваю сразу прямо, в лоб. Я ей рассказывала не для того, чтобы она языком трепала, а чтобы помогла в случае чего. Дождешься от нее помощи. — Только ты и он сам знали. Но если бы он здесь был, я бы почувствовала. Ее глаза смотрят насмешливо. Они у нее не луны. Они янтарные, молчаливые и обыкновенные. — Я. Одно короткое слово, а уже целое предложение. В одном коротком слове столько едкости, что хочется рвать ее на куски, как меня та свора подонков, чтобы ей так же больно было. Но они с ублюдком в этом отношении одинаковы. Им больно не бывает. — Зачем? Я считала, что ты держишь свое слово, — она мне поклялась тогда. Своим гребаным Звёздным племенем. Что никому и ничего. У нее было множество причин. Но я считала, что для нее эта клятва важна. Зря. — Теперь из-за этого в опасности одна домашняя киска. Которая незнакомцам раны залечивает и себя подставляет. Я отворачиваюсь. Даже хвостом на прощание не машу. Делаю вид, что хочу уйти. На самом деле мне интересно, что она ответит. — Я в него больше не верю, — она говорит хрипло и отчетливо. Поняла, о чем я думала, да и это было несложно. Она умная. Кортни бы, например, не поняла, а Оцелотка умная, умная тварь. — После всего, что случилось, глупо надеяться на кого-то там высшего. Я не вижу ее глаз. Голос у нее тоже ровный. Но, мне кажется, она не врет. ~~~ Палатка встречает меня вонью, хуже, чем от гнилой мыши. Ее светлый запах смешивается с моим, и это просто отвратительно. Хочется убежать, но я, вопреки инстинктам, иду к себе. Хоть что-то я делаю им вопреки. Я ее чувствую. Серебринка. Какого она забыла в моем углу?! ~~~ Пять с половиной шагов до рассвета. Опять вернулась назад. Предательство пошатнуло немного.