Sacramentum

Она сидит на моей подстилке. Это такой общий жест — значит, что просят перемирия. Я не понимаю, какого ей от меня надо. Мы ведь враги, вроде как. Должны играть эти роли честно и на публику. Враги сделки не заключают. Но ей, видимо, нужно. — Дай сказать. — Тебе никто рот и не затыкает, — я огрызаюсь. Бесит. Целый день сегодня я с врагами вижусь. Но даже жажда уменьшилась. Устала. Я сажусь напротив, чуть поодаль. Она нервничает, пытается скрыть. Но действительно нервничает. — Я... Не хотела про мать, знаешь? Это так, вырвалось. — Да ну? Она смотрит, и я впервые ее чувствую. Ей просто обратиться не к кому. Она не знает, кому еще сказать. Мы враги, вроде, но знаем друг друга лучше. Ей со мной проще. Мне, на самом деле, тоже. С ними радость играть надо. С ней — нет. — Я свою маму ведь и не знала никогда, — говорит быстро, сдавленно. — Только отец и был. И тот мудаком оказался. ~~~ — От меня-то тебе чего надо? Она всё еще на моей подстилке сидит, а мне даже сгонять ее лень. Я настолько устала, что все инстинкты притупились. И даже не скажешь, хорошо это или плохо. Смотрит на меня. Пытается посмотреть в упор, но я не хочу. Устала в гляделки играть. — Я... С Кортни разобраться хочу. — Чего задолжала-то? — черт, и эта туда же. Я думала, с этой жалкой дурой одна Оцелотка связалась. В пол смотрит. — Не твое дело. — Ну, и как я тогда работать с тобой буду? — Отец, он... Оцелотку любит, — говорит робко так. Куда же делась та наглая язва? — А Кортни ее убить хотела. Ей лишние свидетели не нужны. Мне, между прочим, тоже. Но я Оцелотку убить не могу. Как и Кортни. Серебринка, видимо, не особо много о темных знает. От этого польза только. — Иди спать, завтра вставать рано. Словно королева с котенком, честное слово. ~~~ — Просто кроме отца у меня нет никого. Мы уже лежим, делаем вид, что уже засыпаем, но обе не можем. Потому что для обеих неожиданно это сотрудничество. Но будет просто. Она не та уже. Она тоже устала от своего света. — Мне казалось, он любил меня. Он добрый был, истории рассказывал. Только про маму не говорил ничего. А потом я уже выросла, интересно стало. И понеслось. Она всё возится, никак устроиться не может. Так и не поспишь. — Я спрашивать много стала. И не жалею. Я должна о маме узнать. Пусть мы с отцом и отдалились. Знаешь, ссоры и всё такое... — Нет, — сразу же напрягаюсь. — Не знаю. Она фыркает. — Ты просто других понять не хочешь. Думаешь, что всё вокруг тебя вертится. Никогда с другими не считаешься. — Какая есть, — огрызаюсь. Она кивает и отворачивается. — Спокойной ночи, — вдруг раздается в темноте. ~~~ — Тепло сегодня, — с утра она пытается поддерживать разговор. Вдыхает аромат дичи. Я — за ней. К счастью, крови не чувствую. — Угу. У меня нет сегодня настроения болтать. Не выспалась всё-таки. Я вспоминаю дорогу. К садам, а потом резко к мусорным бакам. А там уже кровь почувствую. Там и пещера, моя цель найдется. А еще я думаю о том, как бы обойти сады. Другой дорогой. Так, чтобы подальше от Кими. — Идем, — командую. Она впервые слушается меня. ~~~ Три шага до рассвета. Уже совсем близко от него движемся.