«Софронистер»

Капитан звёздного крейсера «Софронистер», обладатель трёх медалей, восьми орденов и почётного звания ветерана двух межгалактических конфликтов, Дэвид Страйкер впервые был абсолютно и полностью солидарен в чувствах со своим старшим помощником, Юном Блэром. — Таллуме прислали своего переговорщика, — Юн едва ли не выплюнул это слово. И он, и его капитан отлично знали, что «переговорщик» собирается объявить войну. Шеф службы безопасности, экс-принцесса Дж’Крат, поместила охрану из своих соплеменниц по всем коридорам, по которым теперь важно вышагивал посол Таллума. Не требовалось объявлять о его присутствии, но Юн Блэр обязан был соблюдать приличия. Особенно когда мир был на краю бездны. — Посол Таллума уже здесь, — лицо старшего помощника было непроницаемым. Таллуме сравнивали себя с божествами. Они выглядели гуманоидами, но их кожа блестела бронзой, сияла серебром, переливалась золотом или сверкала платиной. Вытянутое лицо украшал тонкий небольшой нос с бугорками на переносице, внимательные глаза одного цвета с кожей, тонкие губы, обычно недовольно сжатые в присутствии землян. Обрамляла всё это пышная грива, которой позавидовал бы любой лев. Одевались таллуме в легкие комбинезоны из матовой ткани, защищавшей лучше любой брони. А ещё они могли усилием воли заставить любого испытать боль или наслаждение, стыд или гордость — любое чувство или эмоцию. Это не было телепатией или манипулированием, а лишь грубым принуждением, но и это пугало. И с ними Альянс собирался сражаться. Вошел посол: сереброокий, сереброкожий, с пышной серебряной гривой. Ну хоть бронзового не послали. Кастовая система Таллума предполагала четкое разделение и господство: в самом низу были бронзовые, над ними — серебряные, выше были золотые, а господствовали над ними платиновые. — Вы сдадитесь, — сразу заявил посол. От него исходили волны обреченности. Самоуверенный гад считал, что «Софронистер», передовая Альянса, не способен сражаться. То, что он прав, вгоняло в отчаяние ещё сильнее. Страйкер старался держаться, но он видел, как пожелтели скулы старшего помощника. А посол будто излучал негатив всё сильнее и сильнее. Ты капитан, напомнил себе Дэвид, сжав кулаки. Ты не дашь инопланетному ублюдку вогнать тебя в депрессию только потому, что ему так хочется. Ты не дашь ему победить. — Война ещё не началась, посол. Не вижу причин капитулировать. Тот сморщил нос — это означало насмешку. — Мы объявим войну в течение десяти часов. Убирайся с нашего пути, терранец. — А не пойти ли тебе нахуй, самодовольный урод? Страйкеру понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что это произнёс он сам. Затем он понял: аура обреченности исчезла. Была злость. Посол обернулся к двери, широко открыв глаза, что у таллуме означало ненависть. В дверном проёме стоял Рейвен и, прищурившись, смотрел на таллуме. Его жёлтые глаза сверкали золотом, и от него исходили волны неприкрытой агрессии. «Пошел прочь». Гибриду даже не надо было этого печатать: слова услышал каждый, кто находился в комнате, услышал их в своем собственном разуме. Страйкера осенило догадкой, с чьей ДНК смешивали человеческую, чтобы получился этот желтоглазый пацан. Также он заметил, что его старший помощник не выглядел сильно удивленным. Таллумский посол вскочил: — Через двадцать четыре часа от вашего хвалёного крейсера останется только пыль! Капитан чувствовал исходящее от таллуме бешенство, но к его эмоциям примешивался страх. Этот засранец пытался заставить бояться его, но сам был на грани паники! Он спешно покидал «Софронистер» только потому, что увидел этого пацана-гибрида… или страшился чего-то ещё? Ни Страйкер, ни Блэр не стали провожать покинувшего поле переговоров посла, за ним и так наблюдала шэхэйанская воительница и её отряд. Юн стоял возле двери, будто в любой момент мог помешать мальчишке уйти. Капитан хмурился сильнее обычного. — Рейвен, ты гибрид таллуме и человека. Ты знал это? Тот отрицательно помотал головой, затем схватился за свой планшет. «Отец никогда не говорил. Я был способен влиять на эмоции окружающих, но старался не пользоваться этой способностью». — Почему? «Не хотел бы оказаться на их месте. Поэтому я отказался. Но этот таллуме первым заставил меня чувствовать отчаяние, и я ответил ему тем же». Страйкер почесал бороду: — Вообще-то ты послал его нахуй и заставил в спешке бежать куда подальше… Чёрт, я даже не могу отчитать тебя за это, тот выродок заслужил! Юн Блэр позволил себе засмеяться, чем мгновенно привлек внимание начальства: — Юн,— голос капитана звучал холодно, — а ты знал? — Что наш юный Рейвен — гибрид таллуме? Конечно, — спокойно признался тот. — Док рассказал мне. Должен заметить, он хотел доложить вам, мой капитан, но я запретил ему. — Какого черта?! — Потому что не хотел беспокоить тебя, — кивнул подростку Блэр, — родством с этими уродами. Если бы ты не обладал никакими способностями, тебе было бы проще прожить долгую и счастливую жизнь без осознания того, что тот серебристый, как выразился капитан, выродок — твой соотечественник. А вы, мой капитан, — старпом вновь повернулся к Страйкеру, — знамениты своими расистскими шуточками. Я не настолько идиот, чтобы делать несчастного мальчика объектом ваших острот про металлические задницы таллуме. — Чего? — возмутился тот. — Да я бы не стал… — У вас проблемы с младшим поколением, мой капитан. Стали бы, если бы о происхождении Рейвена выяснилось в менее подходящей ситуации. Вы вообще не знаток педагогики. — Я капитан крейсера, — огрызнулся Страйкер, — а не нянька. — Поэтому заткнитесь, мой капитан, и дайте выполнять обязанности няньки мне, раз уж таков был ваш собственный приказ. — Главное — не перестарайся! — Постараюсь не перестараться, мой капитан! — лихо отсалютовав, Юн подмигнул Рейвену. Тот неуверенно улыбнулся в ответ. Несмотря на внешность прожженного шельмеца, Юн Блэр был нянькой от Бога.