Не бечено.
Месяц спустя…
— «Экстренные новости: сегодня, в шесть тридцать две, найден труп двенадцатилетнего мальчика, по словам ро…»
— Привет!
Исами дернулась на стуле, возвращаясь в реальность и отвернулась от телевизора.
— Ты как вошла? — вместо приветствия напряженно спросила девушка, глядя на беззаботно плюхнувшуюся рядом подругу.
— Так у тебя дверь не закрыта, — удивилась Мира. — Я думала ты для меня оставила…
Заметив выгибающуюся бровь подруги, Коуяма вздохнула.
— Не говори, что ты забыла. Я же тебе утром звонила, женщина.
Исами переключила канал, прикрыв глаза.
— Извини, видимо, задумалась.
— Что с тобой происходит? Ты сама не своя последнее время. — сразу пошла на таран подруга. — Чтоб ты — и прогуливала пары! В чем дело, Исами?
— Всё хорошо. — ответила девушка, и вздрогнула от своих слов. Когда-то она такое уже слышала. — Правда. Просто переутомилась.
Ложь. Ложь от первого и последнего слова, но ей плевать. Вмешивать кого-то еще — увольте.
Коуяма недоверчиво оглядела студентку, но спорить не стала.
— Эх. А я говорила тебе перестать так задротить над учебой. Хотела позвать тебя в «Антейк» — они недавно закончили ремонт и…
Попытка подруги отвлечь резанула болью в груди. Рука Исами с силой сжала пульт.
— … так идем?
— Я не хочу. Правда, Мира. — устало отозвалась девушка, потирая переносицу и откидываясь на спинку дивана.
— Да ладно тебе! Хватит плеснеть тут! Глядишь и паренька там твоего встретим, как его… — Мира задумчиво поскребла щеку, не заметив, напрягшуюся подругу. — Кен, кажется..?
— Хватит! — резко даже для самой себя, рявкнула Исами так, что девушка испуганно замолчала, вытаращив глаза на подругу. — Оставь меня в покое!
— Исами?..
— Пожалуйста. Уйди. Не сегодня. Я потом всё объясню. — сказала, как отрезала. Без права на возражение.
И опять ложь. О том, что Коуяма никогда не узнает и капли происходящего Исами для себя решила уже давно. Потому что прежде спасающая из любого душевного дерьма подруга стала неимоверно надоедать. Было немного стыдно за свое поведение, но это так… поверхностно. Сейчас Такехико просто всё надоело. Она хотела побыть одна. Остальное — раздражало.
Мира ушла так же быстро, как и пришла, обиженно надув губы, но Исами проигнорировала все попытки начать разговор снова. Едва одноклассница ушла, студентка закрыла за ней дверь, на этот раз проверив все замки и, вернувшись в комнату, вновь плюхнулась на диван, бездумно уставившись в телеящик.
Минуты превращались в часы, те — в очень тусклые и серые дни. Это — не жизнь. Это — существование.
После инцидента в «Антейке» им с Хидейоши крупно повезло. Охотник на гулей, что, как они думали, лежал без сознания в комнате, спустился к ним как раз в тот момент, когда Тоука пришла в себя после нападения Ямори. Придерживая поврежденную руку, он хмуро потребовал объяснить, что происходит. Как Киришима нашла в себе силы говорить с убийцей себе подобных — оставалось загадкой. Возможно, ей уже было всё равно. Возможно, Амон почувствовал, что если сейчас начнет попытку сражения — его попросту прикончат, потому что он не в той форме, чтобы одолеть здорового гуля, а Глазная Повязка таинственно исчез. Возможно, все четверо пережили нечто такое, после чего трудно жить только своими вызубренными принципами и убеждениями.
Когда Котаро приказал Исами с Хиде сесть в машину, — ребята не сопротивлялись, а Тоука даже не подумала защищать их. Позволив Хиде вновь сесть за руль, мужчина занял переднее пассажирское, а Исами заднее сидения. Уезжая, девушка вскользь смотрела на отражение одинокой фигурки маленькой официантки, оставшейся в разрушенном мирке «Антейка».
— Вы нас арестуете? — спросил Нагачика, глядя на дорогу. В этот раз он вел машину куда лучше. В голосе парня не было мольбы или осуждения. Просто вопрос ради ответа.
Амон Котаро промолчал. Потому что… да потому что, черт возьми!.. он уже ничего не понимал.
Возможно, ему потом аукнется. И не только с работы.
Но на посту следователь с непроницаемым лицом солгал коллегам, на ходу сочинив вполне правдивую историю о том, как спас попавших в плен к гулям, детей. Подростки так и слушали его с вытянутыми лицами, не веря. Потом их осмотрели медики и отпустили восвояси. Мужчина словил на себе полные благодарности взгляды, молчаливое «спасибо» и понимание того, что он всё сделал правильно. Совесть его будет чиста, а ребята… возможно, больше он их никогда и не встретит.
Через пару дней жители Токио вернулись в свои дома и квартиры. Жизнь медленно возвращаясь в свой темп: долгие пары, вечерние прогулки, завтраки в одиночестве и обеды в шумной столовой, походы в магазины, замерзшие лужи на пути к дому, прохожие, первый снег… Как прежде. Да не так.
«ЗАКРЫТО НА РЕМОНТ» — гласила вывеска на заколоченных окнах кофейни. Постоянные клиенты были удивлены — о реставрации не было и слова еще неделю назад.
Всё, что она могла — ждать. Это ужаснее всего. Осознавать, что ни черта ты не можешь в это гнилом мире, лишь ждать, мучительно выдумывая то, чего нет.
Трель телефона вывела Исами из забвения. Девушка кинула взгляд на экран — незнакомый номер высветился белым цветом на синем фоне. Такехико дважды прошлась глазами по набору цифр. Сначала девушка не хотела брать трубку — черт знает, что надо тому, кто по другую сторону связи. Все ее знакомые есть в телефонной книге. Ошиблись номером, не иначе. Однако звонящий настойчив.
Что-то подтолкнуло девушку вновь поглядеть на мобильник и все же протянуть руку, чтобы нажать на кнопку.
— Да?
— Это Киришима, — неожиданно услышала Исами в трубке голос Тоуки, без лишних приветствий. — Мы нашли его.
Пальцы обхватили корпус так, что тот едва не затрещал.
— Он жив? — еле слышно спросила Исами.
Тишина пугала.
— Да…
Вздох облегчения прокатился по комнате.
— Но лучше бы он был мертв…
Исами сглотнула. Напряженная тишина в трубке, словно гуль обдумывала каждое слово.
— Тоука?..
— Я не хотела тебе звонить, если честно, — продолжила Киришима. — Тебе лучше этого не видеть.
С каждым ее словом Исами начинала бить дрожь.
— Но на твоем месте я хотела бы знать. Мы вернемся в «Антейк» через пару часов. Можешь подойти туда. Шеф в курсе.
Недолгая пауза.
— Спасибо, Тоука… — шепчет Исами.
— Не думаю, — ответила Киришима и сбросила вызов.
Гудки заполонили пространство зловещим ожиданием.
***
Кап. Кап. Кап.
Отними семь от тысячи, Канеки-кун.
Сколько?
Кап.
Сколько-сколько-сколько?!
Минус семь.
— Девятьсот девяносто три… — это правда он сказал? Точно? Уверен? А может…
Хрустят отрезаемые кости на пальцах и даже крик, заполонивший подвал эхом, уже не кажется своим. Кровь бесконечными слоями заливает шахматную плитку пола. Там, где он сидит черно-белого не видно: красные разводы, жадно поглощающие другие цвета, еще на миллиметр…
Дрожь, холод и жар. Это то, что мелькает в промежутках ада. Остальное — боль, ставшая вторым я. Теперь она — вместо него.
Смех Ямори доносится как через пленку. Отдаленно. Не по-настоящему.
Он бредит во сне?
Что сон? Где реальность?
Кап. Кап…
Бесит.
Кап.
Как же бесит этот звук!
Отними семь, Канеки-кун.
993… 986… 979…
Цифры вспихивают в мозгу, как выжженные клейма на глазницах.
Провал. Потеря. Он слышит чей-то всхлип.
Кажется, это он сам… как жалок…
семьсот сорок один. Всего?
Ржавое ведро стоит чуть поодаль, но он все равно видит — обрубки пальцев с выдранными ногтями. Его пальцы. Как странно, да? Ведро не заполнено даже на половину. Гуль потерял счет дням, зато прекрасно знает личный счет.
Четыреста восемьдесят девять.
Они отрастают мучительно медленно, каждый нерв вонзается пиками боли, а зубы сводит от невозможности. Слез уже нет. Они давно вытекли, оставшись на щеках солеными полосами. Ноги дергаются в мучительной пляске.
Где-то рядом заливистый смех. Ризе-сан вновь пришла к нему.
Сегодня будет не так скучно, правда, Канеки-кун? Ты не забыл отнять семь?
440… 433…
Так много и так ничтожно мало.
Тихо.
Кап. Не совсем.
Кап. Бесит.
БЕСИТ!!!
Скрип двери — мурашки по позвоночнику, стертому спинкой стула. Звук тяжелых шагов и хруст пальцев. Дрожь возвращается в тело юноши, он не может ей противиться. Страшно… страшно! Страшно!!!
Заберите его кто-нибудь, спасите, пожалуйста, убейте… убейте! Нет-нет-нет!!!
— А-а-а-а-а-а!..
Боль настолько въелась в сознание, что оно уже не уплывает. Канеки… еще Канеки ли? Чувствует всё. Ад, говорите… Добро пожаловать, не забудьте отнять
семь.
Запах собственной крови вместо кислорода, вам никогда не узнать каково это — смотреть на отрастающие кости, кожу и мясо… Голод для гуля, что пытка? Ха!
Триста сорок девять. Конец близок. Скажите ему… кто-нибудь…
умоляю…
— Канеки? — хрипит над ухом Джейсон.
— Двадцать семь… — послушно, на автомате, задыхаясь слюной и потом, отвечает парень.
Еще немного, да?
Шесть.
Нет.
Не получается. Не ровный счет.
Начнем сначала, Канеки-кун.
Ты хочешь умереть?
Убейте, пожалуйста…
…молит человек.
Его не слышат. Никто не слышит, и не услышит никогда. Гниль должна исчезнуть.
Женские руки нежно обнимают за плечи, лаская кожу на щеке.
А что ответит гуль?
Отнимем семь, Канеки-кун?
Сдохни!..
***
Исами прилетела в кафе так быстро, как могла, и теперь сидела на стуле у окна уже закрытой для посетителей кофейни, словно на иголках, ерзая и совершенно не чувствуя вкуса кофе, который принес ей пожилой бармен по имени Йошимура. Девушка смутно подозревала, что все присутствующие сейчас официанты: а их было еще двое, — тоже не люди, однако беспокойство за Кена перекрывало чувство самосохранения напрочь. Еще и Хидейоши куда-то пропал, не отвечая на звонки. Стараясь не думать о том, что для персонала «Антейка» она сейчас лакомый кусок мяса, Исами старалась стать, как можно незаметнее. Пусть эти гули и высокой морали, но как-то всё равно неуютно… Мягко говоря, ага.
Новая мебель, отмытые и перекрашенные стены — казалось, ничего не напоминало о том кошмаре, что случился в декабре, однако, девушка, оглядываясь на зал, все равно видела эти ужасные картины-видения, как ни старалась забыть.
Время катилось к полуночи, а Тоука всё не появлялась.
Исами искусала все губы, пытаясь перестать гадать, что имела в виду официантка, говоря «лучше бы он был мертв», но живая фантазия либо перегибала палку, либо заходила в тупик. Чашка кофе в руках давно остыла. Это за счет заведения.
Услышав звон дверного колокольчика, девушка не сразу решилась обернуться. По звуку, в «Антейк» вошли двое. Сердце радостно трепыхнулось. Но…
Первой шла Тоука, укутанная в перепачканный зеленый плащ. Выглядела она паршиво. Чуть лучше, чем в тот день, когда они виделись в последний раз. На лице — печать скорби и боли. За ней — высокий хмурый мужчина, почти вчетверо больше официантки.
Исами вскочила на ноги, недоумевая. Встретившись взглядом с Тоукой, она сперва едва не задыхается, прочитав там что-то ужасное, пугающее… а потом замечает на руках мужчины нечто странное. То ли манекен, то ли безжизненное тело, похожее на труп: худое, измазанное кровью и грязью, в каких-то черных обносках, состоящих из футболки и штанов, оторванных до колен, бледная, как мел кожа, черные ногти бросаются в глаза контрастом. Грязные белоснежные волосы закрывают лицо спутанными прядями.
Сперва девушка не задерживает внимания на человеке в руках Йомо, что безжизненной куклой свисает, как мертвец. Девушка оглядывает пространство за спиной гуля, ожидая, когда в «Антейк» войдет ее Канеки… но…
Стук. Щелк. Страх.
И взгляд возвращается на тело.
Знакомые очертания бледного лица, как гром среди ясного неба. Она успевает сглотнуть, отрицая увиденное, но лицо Тоуки и всех присутствующих, красноречивее любых лживых убеждений.
Тело на руках Йомо принадлежит Канеки.
Ноги Исами подкосились, девушка схватилась за спинку стула, прикрыв губы ладонью.
Скажите ей, что она ошиблась… Боже, пожалуйста.
— Это… он? — всё, что может выдавить девушка, неотрывно глядя на человека в руках гуля.
Тоука отводит взгляд, но коротко кивает. На глаза наворачиваются слезы.
Теплая ладонь легла на плечо.
— Канеки-кун жив и это главное. Сперва ему надо оправиться. — спокойно и, в то же время, утешающе сказал подошедший к Исами Йошимура. — Йомо, отнеси мальчика в комнату.
Мужчина скупо кивнул и отправился в служебную дверь, безжизненное тело парня болталось у него в руках словно мешок.
Возможно всё не так плохо, да?
Исами теплела внутри маленькую надежду.
Но…
Она еще не подозревала, насколько ошибалась.
