Когда увядает ликорис

Не бечено.

Пожалуйста не сгорай, Ведь кто-то же должен гореть За углом начинается рай, Нужно только чуть-чуть потерпеть… Шагни обратно за край, Тебе рано еще сгорать За углом начинается рай Нужно только чуть-чуть подождать… Пожалуйста не сгорай, Спаси, все что можно спасти… Прости, все что можно простить… И иди, пока можешь идти… Шагни обратно за край, За углом начинается рай… Fleur — Голос

       Поначалу было страшно. Впервые входя в его комнату, Исами боялась увидеть его.        Как оказалось — напрасно.        Канеки вторые сутки лежал без сознания, впав в подобие комы. Словно только заснул крепким сном. Но каким-то опасным, смертельным. Мертвым сном.        Подходя к кровати, где лежал, укрытый одеялом парень, цвет кожи которого не сильно отличался по цвету от простыни, девушка, неотрывно смотрела на его мерно поднимающуюся и опускающуюся грудь, каждый раз ища подтверждение того, что Кен все еще жив и дышит.        Потому что только дыхание отличало его от трупа.        Дни Исами, застывшие в реальности, и всколыхнувшиеся ненадолго, вновь копировали себя. Утренний кофе без вкуса, колледж на иголках и скорее сюда, в «Антейк», в его дальние комнаты, там, где осталось ее сердце. Потом же опасливый путь до дома, в холод одиночества. Иногда, она засыпает прямо около его кровати, чтобы зашедшая ночью Хинами накрыла ее пледом и сочувствием. Иногда, она разговаривает с пустотой, отчаянно желая услышать в ответ хоть что-то. Иногда, устало водит глазами по книге, не понимая и строчки. Почти всегда — ловит на себе взгляды персонала «Антейка». Иногда, ей хочется послать всё к черту…        Но раз за разом она упрямо возвращается обратно, присаживаясь на край кровати, разглядывает безжизненное лицо, поглаживая сухие снежные пряди. Когда он успел покрасить волосы в белый? Да еще так хорошо перекрыть смолисто-черный собственный цвет… Исами не сразу замечает, что белый оттенок какой-то странный, чуть серебристый, как… седина. Девушка шокировано приглядывается к прядям, наклонившись к макушке гуля, и чуть не отдергивает руку, вдруг понимая, что на волосах вовсе не краска… черт побери! Седые волосы! На голове восемнадцатилетнего мальчишки! Месяц… всего за месяц…        — Господи… что же с тобой случилось? — со слезами на ресницах шепчет Исами, продолжая нежно гладить непривычно белую шевелюру, больше смахивающую на парик.        Канеки хранит молчание.        Ей лучше не знать.        Она проснулась от холода. Потоки прохладного ветра из приоткрытой форточки чуть касались ее волос. Исами сонно открыла глаза, нашаривая рукой спавший плед. Тело затекло от ночевок в маленьком кресле, черт бы побрал ее упрямость. Уже нагнувшись за пледом, девушка замечает узкую тень от окна и испуганно вскидывает голову.        Сердце гулко ударилось внутри.        Уже больше недели не подавающий признаков жизни юноша сидит на кровати, вполне себе живой. Только взгляд отсутствующий, упирается в стену.        — Кен?.. — шепотом зовет Исами, боясь сама не зная чего.        Юноша не реагирует. Никак.        Девушке почему-то страшно. Это же Канеки, ее Канеки. Кажется…        Исами медленно встает, забыв про плед и осторожно подходит к его кровати, вновь зовя по имени, но тщетно. Парень словно изолирован от мира.        — Кен? — девушка аккуратно присаживается к нему, не делая резких движений. — Ты меня слышишь?        Парень очень медленно поворачивает голову, смотря сквозь нее. Исами чувствует, что ее не видят и от этого становится горько. Глаза юноши вроде те же, но смотрят отстранено, тускло, они словно принадлежат чужому человеку.        Он мучительно долго оглядывает Исами и вдруг вновь отворачивается, не проронив и слова, и больше не откликаясь на ее зов.        Студентка едва не ревет.        А Канеки молча смотрит в окно, словно заколдованный.        Откуда ей знать, что он не верит? Сколько раз в плену жестокости ему мерещилось это? Что за ним приходят ребята из «Антейка», как его дружески хлопает по плечу Хиде, говоря, что все закончилось, как любимая девушка прячет его в своих объятиях, как Тоука зовет его одноглазым придурком, как он вновь лавирует меж столиков в уютном зале с подносом в руках… И что потом? Волна боли, цунами возвращающая обратно в проклятый подвал с черно-белым полом и ржавыми стенами. Всё это ложь, подкинутая измученным сознанием, не более. Ее тут нет. Никого нет. Все мертвы.        В этот раз фантазия настойчива, как Камиширо. Пытается достучатся, но сердце заперто, закрыто и сожжено.        А вот и Тоука, и Йошимура и даже Нишики с Хинами. Как по расписанию кровоточащей души.        Канеки чуть усмехается, даже не оборачиваясь на них. Зачем дразнить себя сладкими грезами? Ведь нужно просто отнять семь.        Кен закрывает глаза, отдаляясь от мира.        В этом только его вина.        Йошимура разводит руками. Врач тут не поможет, это уже не говоря о том, что человеческому доктору гуля вряд ли стоит показывать. Скорее всего, проблема психологического характера. Исами пытается выяснить больше, но гули тактично отказывают ей в этом. Девушка бессильно отступает — ей и так позволено слишком много: приходить сюда почти в любое время. В логово токийских чудовищ, но, Исами, узнав их поближе, давно так не считает. Они слишком человечны. Разница — мимолетна и, в основном, касается только еды. Впрочем, студентка уже второй месяц настороженно озирается на одноклассников в столовой. Так, на всякий случай.        Сегодня, она вновь пришла поговорить с Канеки. Вернее, с его телесной оболочкой. Он по-прежнему не отвечал и в голову невольно заползали мерзкие мыслишки: на сколько ее еще хватит? Наверно, не одна девушка, да и не важно девушка ли, изредка задумывается — что будет, если твоя половинка застрянет между жизнью и смертью? Не важно: будет инвалидом, психопатом, схватит амнезию или навечно впадет в летаргический сон. Что будет делать тот, кто скован любовью к этому человеку? Будет преданной собакой ждать возвращения? Убедит себя держаться? Сломается через несколько месяцев? Или сразу разорвет связь? Предательство? Или спасение своей жизни?        Кен изредка хмурится, пугающе разглядывая ее, склонив голову на бок. Исами гонит из головы эти вопросы. Еще рано. Нужно больше времени разобраться.       «Очнись, пожалуйста…»        Первая ошибка девушки в том, что она человек. А он все-таки гуль. Пусть и не в себе, но приятный аромат со временем начинает игриво щекотать нос. Исами как-то пропускает из виду то, что Канеки ничего не ест черт знает сколько.        Строчки плыли перед глазами. Пол книги вроде прошло, а она не помнит даже имени главного героя. Исами машинально перелистнула страницу, мгновенно забывая ее содержимое. Она пыталась прочесть эту проклятую книгу Такацуки уже пол года, но как-то не клеилось… мысли всё время витали где-то рядом, текст прыгал перед глазами, сворачиваясь в не читаемые иероглифы.        — Иса… ми…        Девушка вздрогнула, роняя книгу и резко вскинула голову. Канеки навис над ней худощавым силуэтом призрака. Когда успел?!..        — Кен!.. — Исами тут же вкочила на ноги, не веря.        Глаза юноши скрыты белой челкой. Такехико, едва не светясь от счастья, шагнула ему навстречу.        Канеки поднимает на нее глаза полные нежности и грусти. Такие родные, чуть сероватые, глаза…        Девушка с замирание сердца смотрит, как он протягивает ей руку, впервые замечая обгорелые шрамами пальцы с черными ногтями и изжёванную наручниками кожу на запястьях. Что?.. рука Канеки осторожно касается ее волос. Уже неважно. Волнение, охватившее ее — даже в воздухе.        Исами глупо улыбается. Сколько часов ожидания она оставила тут, в этой комнате? Сколько предательских мыслишек было отогнано прочь? Сколько вопросов вроде: «А что, если он не очнется?». Но… вот ее Канеки, стоит, чуть улыбаясь уголками губ, отстранено гладит по волосам, отчего мурашки весело пускаются в пляс по спине.        Девушка кидается парню на шею, отчего тот чуть пошатнулся, отступив на шаг. Исами что-то бормотала, не помня себя от радости, чувствуя, как гуль робко приобнял ее в ответ. По-прежнему осторожно и бережно, как умеет только Кен.        — Исами… — тихо повторяет он таким родным голосом, что девушка вжимается еще крепче. — Я скучал…        — Я тоже…        Кен вдыхает аромат ее волос, утыкаясь носом в шею девушке, обдав щекотливым дыханием.        — Забавно, — вдруг сказал он. — Ты как настоящая.        Руки парня неожиданно сильно сжали ее талию, почти больно, Исами сдавленно выдохнула.        — К-кен?        Одна его рука скользнула ей на затылок. Вторая — до сдавленного оха сдавила талию.        — Еще немного… позволишь?        — Что ты… Кен, мне больно!        Он прижимает Исами к себе так сильно, что перехватывает дыхание.        — Сколько будет, если отнять семь? — зловещий шепот и дрожь от неприятного предчувствия. — Сколько?!        Это было впервые на памяти девушки, когда она по-настоящему испугалась парня. Даже, впервые увидев его сущность — он не так вверг ее в ужас, как сейчас своим хищным рыком. Он сдавливал ее словно…        — Кен, пожалуйста, отпусти… — жалобно просипела Исами, боясь шевельнуться.        — Зачем? — с какой-то безразличной интонацией спросил Канеки, зачем-то задумчиво наматывая ее каштановые локоны на ладонь.        Исами охнула от боли, когда парень вдруг резко сжал в кулак ее волосы и дернул в сторону. Споткнувшись о прикроватный столик, девушка упала на пол, ударившись головой об ножку кровати.        — Ты что делаешь?! — вскрикнула студентка, схватившись за голову.        Перед глазами плясали пятна. Приподнявшись на локтях, Исами испуганно притихла — юноша медленно подходил к ней, как-то угрожающе безразлично рассматривая девушку словно гепард раненную лань, знающий, что обед далеко не удерет. Здесь самое время начать кричать и звать о помощи, но язык примерз к небу.        Кен склонил голову на бок, приподняв правую руку. Зловещий хруст указательного пальца. Еще. Гуль резко присел на колени над девушкой. Исами шарахнулась назад, вновь падая и больно долбаясь затылком.        Хрусть…        Да какого черта он так пугает?!        Гуль бесконечность разглядывает свою жертву, а Исами уже мысленно прощается с жизнью. Это не ее Канеки, это кто-то другой, бессовестно занявшей его тело, да? Скажите ей…        Беловолосый юноша резко оказывается в непозволительной близости от ее шеи, с наслаждением вдыхая аромат девичьей крови. Вновь, почти ласково убирая волосы с оголенного плеча. Исами колотит: противоречивые чувства животного страха и стыда дерут на части сердце. Прохладный нос Канеки неожиданно уткнулся куда-то за ухо, девушка испуганно зажмурилась. Не переставая наслаждаться ее запахом, нос гуля медленно проследовал к щеке. Его дыхание — так близко, что губы в миг сохнут от ожидания чего-то большего. Белые волосы задорно щекочут лицо. Исами не знает, то ли сдаться, то ли воспротивиться. Такой Канеки ее пугает до чертиков, но… как же смущающе близко!..        Она пыталась что-то сказать, но едва успевает приоткрыть рот — юноша быстро подается вперед и вдруг впивается в ее губы. Жадно, как путник пустыни, нашедший оазис. Девушка настолько шокирована, что в миг заливается краской, даже забывая что-то пикнуть, хотя бы ради приличия, а собственные губы уже предательски отвечают юноше. Он никогда не был так настойчив и смел. Когда они успели поменяться ролями?        Первое сладостное томление в груди от поцелуя беспокойно дернулось — стальная хватка на руках резко отрезвила мозг.        Гуль прерывает жадный поцелуй и невыносимо медленно проводит языком по губам девушки, от чего та едва стонет, и вдруг — вскрик полный изумления.        Он ее укусил! Черт возьми!..        Исами резко распахнула глаза, чувствуя как кровь из ее прокушенной губы теплой струйкой катится по шее.        Гуль разрывает поцелуй и спускается ниже, аккуратно слизывая алую дорожку. Возбуждающе. Страшно.        — Кен?.. — Исами не узнала свой сиплый от ужаса голос, а когда Канеки нависает над ее лицом, понимает — ей конец.        Разноцветные глаза полные безумия и голода, подбородок измазанный кровью, что так ярко выделяется на белом фоне.        То, что ее сейчас попросту сожрут — отразилось в мыслях так же ясно, как луна в безоблачную ночь.        Пелена забвения спала с глаз.        Парень резко наклонился к ней. Взвизгнув, Исами толкнула его в грудь, перекатываясь на бок. Не ожидая такого сопротивления, юноша завалился назад, но реакция гуля куда выше человеческой — хищник быстро пришел в себя. Девушка не успела вскочить на ноги, — рука Канеки с такой силой вцепилась ей в лодыжку, что равновесие вмиг было утеряно. Исами вновь грохнулась, больно содрав локти. Отбрыкиваясь свободной ногой, студентка закричала о помощи, пытаясь дотянуться хоть до чего-нибудь, царапая ногтями пол и буровя ковер, пока ее тащили назад, с такой силой, словно котенка. Успев схватить брошенную книгу, Исами оттолкнулась от пола и резко села, с размаху врезав Канеки точно по голове.        Сердце отплясывало безумный ритм. Книга с гулким стуком отскочила от головы парня и, теряя страницы, брякнулась на пол. Девушка испуганно застыла, понимая, что сейчас ее точно убьют.        Она даже не успела увидеть, как гуль рванул к ней и, схватив за горло, вновь припечатал к полу, свободной ладонью заламывая ее руки над головой…        Кислород резко кончился, глаза закатились назад.        Дальше, Исами все помнила как в страшном кошмаре. Она хрипела и кричала, пока ворвавшиеся в комнату официанты оттаскивали Канеки прочь от девушки. Кашляя и давясь кровью, студентка долго не могла вернуть размазанное зрение, слыша, поверх звона в ушах, чьи-то крики и борьбу. Запоздалые слезы градом брызнули из-под ресниц, отходя от шока. Исами отползла к стене, держась за шею.        Нишио, Тоука и еще один парень, имени которого она не знала, тяжело дыша, стояли посреди разгромленной комнаты, черно-красными глазами глядя на лежащего без сознания юношу. Больше всего досталось Нишики — серьезная рана зияла от его плеча до бедра. Слетевший с катушек Канеки оказался серьезным противником даже для трех гулей.        — Надо его связать, — сплюнув кровавую слюну, чертыхнулся рыжеволосый парень.        Тоука подошла к дернувшейся Исами, которая неотрывно глядела на белоснежную шевелюру лежащего на полу.        — Ты в порядке? — взгляд Киришимы вновь человеческий, чуть обеспокоенный.        Исами ответила не сразу.        — Д-да… я… Что за черт сейчас был?! — на грани истерики, оно видно даже ребенку.        — Тебе лучше спуститься вниз, — оглянувшись, сказала официантка.        — Тоука…        Киришима хмурится, думая, стоит ли говорить. Исами старается не глядеть, как парни связывают бесчувственного Канеки и переваливают его обратно в кровать.        — Я думаю, он не понимает, что с ним происходит. Шеф просил тебе не говорить, но… его пытали. Весь месяц, что мы искали убежище Джейсона — этот гребанный псих издевался над ним.        Исами слушала, давясь слезами.        — Ты знаешь — если гулю отрезать не жизненно важную конечность, то она отрастает заново?        Девушка сглотнула, смутно понимая, куда клонит официантка.        — Видела его руки?        Исами закрывает глаза, понимая, что не ошиблась в выводах.        — Знать не хочу сколько он вытерпел, пока поседел, — Киришима поднялась на ноги, протягивая девушке руку.        Студентка, пошатываясь, приняла ее помощь.        — Думаешь… — еле слышно начала Исами. — Думаешь он сошел с ума?        — Кто знает. Смерть для него была бы лучшим забвением. Теперь, ему нужно время, — Тоука вдруг резко замолчала, отстранено глядя куда-то на шею Исами.        — Ч-что?.. — сглотнув, спросила девушка, заметив ее взгляд.        — Тебе стоит сходить в ванну, — резко отвернувшись, намекает гуль.        Студентка быстро прижала ладонь к окровавленной шее, стараясь не думать о том, что она сейчас единственный человек в этом помещении.        — Из… Извините!        Исами быстро вытерла кровоточащую губу тыльной стороной ладони, не глядя ни на кого, и вылетела из комнаты. В отличии от Канеки, которому ничего не грозит в физическом плане, она тут сейчас лишняя.        Быстро спустившись вниз, девушка схватила шарф, заматывая себе вместе с горлом еще и пол лица — плевать, если замарается, накинула пальто и стремительно выскочила на улицу, радуясь, что в зале никого не было.        Холодный воздух Токио тут же окружил Исами, почти бегущую вперед, не замечающую ничего вокруг. Слёз уже нет.        Теперь ей тоже нужно время.        Подумать. Обо всём.