Сборник драбблов

Деревня была мертва. Смерть сидела в засыпанной пеплом почве, тихо плескалась в мутных лужах. Мугэн осторожно переступал через обугленные доски, лоскуты одежды, и земля мягко пружинила под его шагами. В воздухе бренчали тучи мелкой мошкары. Насекомые лезли в глаза, нос, уши, копошились в волосах, ползали по рукам. Дышать было неприятно – после каждого вдоха горчило на языке. Смутно знакомые картинки из прошлого мелькали в голове, и Мугэн помотал головой, отгоняя наваждение. Его прошлое – мертво. Все, кто были в нем – давно гниют в могилах. Он невольно посмотрел себе под ноги, пнул мелкий камешек. Может здесь, на этом самом месте, где он стоит, лежат его мать и отец, а жирные белые черви ползают по их голым костям. Мугэн пожал плечами. Они – просто мертвые кости, и никогда не были ему родителями. Родителей у него не было. Кроме ада, однажды выплюнувшего его на свет. По обеим сторонам узкой улочки тянулись покосившиеся деревянные дома, следившие за Мугэном черными провалами окон. Вдалеке хлопали ставни. Тянуло застоялой кислятиной, плесенью и морем. Он сразу узнал этот знакомый с детства запах. Морская соль, водоросли и вонь протухшей рыбы. Только шума прибоя не было слышно. – Ищешь что-то? Мугэн замер на ходу. Высокая фигура, наполовину скрытая тенью, отлепилась от полуразрушенной стены. – Ты. Мукуро отсалютовал двумя пальцами. – Как тебе тут, м? – Он развел руками. – Нравится? – Что ты тут делаешь, мертвый ты сукин сын? Мукуро покачал головой, весело улыбнулся. Только губами. – Знаешь, за что я тебя всегда ценил? Быстро соображаешь, когда надо. Ну да. Я мертв. И ты тоже. Мугэн сглотнул тяжело. Холодный пот мелкими капельками выступил на спине, горький железный привкус страха защипал во рту. – Врешь. – Почему ты так цепляешься за свою жизнь? Ты. – Мукуро кивнул на руки Мугэна. Татуировки под его взглядом вдруг жутко зачесались. – Деньги? Из-за этого молчаливого ронина? Или той мелкой дуры? Кого больше хочешь? Или, может быть, сразу двоих? Давай, поделись со старым другом. – Вали. – Мугэн сжал кулаки. – Проваливай из моей головы. Жалкое воспоминание. Бесплотный призрак. Мертвец. – Мы с тобой оба призраки, Мугэн. Два разлагающихся трупа. Разница только в том, что один из нас отказывается это признать. Мугэн проснулся в холодном поту. Сердце стучало где-то в горле. Он лежал, выравнивая дыхание, и прислушивался. Справа тихо журчала река, в лесу оглушительно трещали цикады и сверчки. Меж деревьев коротко вспыхивали желто-зеленые огоньки. Светлячки. А слева сопела Фуу. Мугэн повернулся, уставился на нее. Фуу спала на боку, подложив под щеку ладонь. Рот чуть приоткрыт, под веками быстро двигались глазные яблоки. Брови нахмурены. Мугэн перевернулся обратно на спину. Интересно, она тоже видит призраков? Носит их за собой невидимым холодным шлейфом? Мугэн приподнялся на локтях. Костер давно догорел, и лишь неярко тлели в золе угольки. Дзин сидел, прислонившись спиной к дереву, и дремал, сложив руки на животе. Меч – рядом. Странно, что не в руках. Малейший шорох, и Дзин моментально проснется. Он спал невероятно чутко – настоящий сторожевой пес. Мугэн знал почему. Остаток ночи он спал плохо. Казалось, что кто-то наблюдает за ними из леса. Кто-то желающий зла. Мугэн сменил Дзина на рассвете. Сел у еще теплого кострища так, чтобы видеть сразу обоих. Фуу постоянно вертелась, перекатываясь с одного бока на другой. Дзин спал почти без движения. Только пальцы едва заметно подергивались. Они выдвинулись через час после восхода солнца. Фуу начала вслух рассуждать, о том, как лучше и быстрее добраться до города, постоянно засыпая их вопросами, на которые сама же давала ответы. Дзин изредка вставлял пару слов. Мугэн слушал вполуха, не понимая толком, о чем болтает Фуу. Сейчас ему просто нравилось слушать ее голос и голос Дзина. Нравилось чувствовать кожей прохладный ветерок и слушать звуки леса. Нравилось чувствовать себя живым. Они шли в Нагасаки. Трое живых и их призраки.