Сборник драбблов

Иван раздевается быстро и дергано, избегая смотреть Альфреду в глаза. Падает на пол рубашка, соскальзывают вниз брюки с этими его чудными подтяжками. Старомодный. Иван совсем не молодой. Иван старый по сравнению с ним. Интересно, что скажет Артур, если узнает о них? Альфред с удовольствием представляет его перекошенное от злости и удивления лицо. Потому что ему все равно; Альфред привык делать только то, что ему хочется. И его он тоже хочет. Альфред смотрит на Ивана, машинально поправляет сползающие очки. В его жарких ночных снах, после которых Альфред просыпался с каменным стояком и влажными трусами, Иван был не такой. Тот Иван томно улыбался, облизывал губы кончиком языка, сгребал в кулаке его волосы, ставил его на четвереньки... Он был потрясающе красив во всем: лицо, руки, тело. Только голос оставался прежним, немного портя своей обычностью идеальный образ. Альфред словно выходит из ступора, когда Иван подходит к нему. Он старше. Совсем взрослый, черт возьми. Квадратный подбородок, впалые щеки, поросшие жесткой черно-серой щетиной, губы сжаты в тонкую линию. Даже смотря снизу вверх, Альфред видит морщинки, залегшие по уголкам глаз. Альфред чувствует себя ребенком по сравнению с ним, почти так же, как во время их самой первой встречи. Давно забытое чувство уязвимости холодком продирает изнутри. Иван из снов был похож на одного из голливудских супергероев, не то Супермена, не то Капитана Америку: ослепительно-белая стандартная киношная улыбка, лишенное волос тело манекенщика с обложки глянцевого журнала, гладкая мягкая кожа. Настоящий Иван совсем не такой, как тот, которого представлял себе Альфред, дроча в туалете. Этот – другой, настолько непохожий, насколько можно представить. Худощавый, с широкими плечами и узкими бедрами, поджарый и хлесткий точно мальчишка шестнадцати лет. Он крепко сжимает подбородок Альфреда, заставляя смотреть вверх. Руки – немного шершавые, неприятные на ощупь; на одном пальце бурая корочка зажившей ранки. И кожа его бледная, с четко проступающими венами. Альфред смотрит, смотрит, и что-то большое и теплое разливается внутри. Альфреду хочется, чтобы Иван почувствовал и не пытался скрывать свое тело. Потому что этот Иван – лучше. Альфред рассматривает паутину длинных толстых шрамов, обнимающих шею Ивана, грудь, живот; даже бедра. Альфред замечает все – большое розовато-белое пятно зарубцевавшегося ожога на боку, небольшой торчащий бугорок плохо сросшегося ребра, круглые точки на груди. На шее... Альфред видел раны, которые оставляют такие шрамы пару раз. Оказывается, если человеку разорвать горло, то можно увидеть внутри много интересного - трахея, пищевод, красные куски мышц, хрящи и большое море красной-красной крови. Альфред почему-то не хочет знать, как Ивану удалось выжить. Он проводит подушечкой пальца по отметине на животе – короткой, но глубокой. – Ты из-за этого не хотел со мной?.. Иван сжимает кулаки. Альфред старается запомнить его выражение лица, больше он его не увидит. А потом смеется и тянется к нему. Яо что-то говорил ему однажды, но память сохранила отдельные слова - недоверчивый, изуродованный. Альфред чувствует, что было и еще что-то очень важное, но мысли выкипают из заплывшего от возбуждения мозга, и остаются только сухие губы, которыми Иван царапает шею, лицо, его тяжелое тело и болезненно-сладкое распирающее изнутри ощущение. Альфред всхлипывает, тянется за поцелуем – выходит смазано и слюняво и хорошо, охуенно, нереально хорошо. И хочется еще сильнее и глубже. И Иван дает. Альфред зарывается пальцами в волосы на затылке, ногтями царапает держащие его руки и, кажется, даже ругается по-английски, куда-то вбок летят его очки, а потом в один момент становится слишком хорошо, слишком много и очень тесно. Иван сопит над ухом пару секунд и отворачивается на другой бок. Альфред пытается отдышаться, его еще потряхивает после оргазма. Альфред нашаривает рукой очки. Заляпанные. И как только получилось?.. Он откладывает их, довольно тянется и думает, что Артур и Яо - дураки.