Слишком глубоко

Заснуть получается только после того, как Леви просыпается с целью справить нужду, а потом выпить стакан воды. Именно тогда, как он снова ложится, я поворачиваюсь к нему лицом и снова слышу полную тишину, прерываемую лишь его дыханием – это помогает окончательно успокоиться и уснуть. На улице вот-вот начнет светать. Дорога в темноте кажется бесконечной. С новым шагом я рискую провалиться в глубокую яму, но всё равно его делаю, пытаясь вглядеться в непроницаемую темноту. Что-то увидеть там – невозможно, но я уверен, что мне удастся. Там, в сущности, может быть всё, что угодно, но не будет ничего из того, что мне неизвестно. Ощущается чужое присутствие – сопение где-то над правым ухом, а в спину достаются подгоняемые пихания. В голове вертится лишь одна мысль: "Идти вперед, в самую тьму". Без начала и с неясным концом; не знать и в то же время быть уверенным; не ощущать собственного тела, и тут же понимать, что даже это темнота – твоя. Если хоть одна эмоция проскользнет на лице, то она будет решающей. И я усмехаюсь. А кто-то отвечает мне ударом под дых. Собственное лицо: стриженые волосы, почти незаметные синяки под глазами, кровавые губы и широкая улыбка, из-за которой виднеются зубы – тоже в крови, – всё это кажется чужим. И это омерзение в мою сторону заставляет теперь нахмуриться и сказать только одно, что-то, даже собой неуслышанное, а в ответ получить неясное шевеление губами и собственный уже слышимый крик от действительно невыносимой боли, после которой я уже не могу ничего видеть, а лишь ощущать, как из глазниц вытекает кровь. Раскрываю глаза и резко поднимаю голову над подушкой. Быстро дышу и оглядываюсь по сторонам. Слышу гул в собственной голове, какие-то шорохи в коридоре и быстрое сердцебиение, от которого руки дрожат, как у конченного алкоголика. Сон. И он был, как минимум, странным, но действительно дерьмовым. Рука сама тянется к пачке сигарет, а ноги поднимают тело с кровати и ведут на те самые звуки, которые из коридора. Туго соображаю сейчас. Голова тяжелая, потираю висок, но от этого она становится будто еще тяжелее. Наступая на холодный пол, чувствую этот контраст температур – мне чертовски жарко. Останавливаюсь прямо возле поворота, мысленно решаясь. Потому что там может никого и не быть. Но там и правда Леви, который что-то усердно ищет в тумбе, щурясь от нехватки света, будто это поможет ему увидеть. Меня он замечает только из-за сигаретного дыма. Оставаясь в том же положении, он лишь поворачивает и поднимает голову, но смотрит не на мое лицо, а куда-то в район моего паха, оценивая, наверное, как давно я проснулся. Потом вновь возвращается к поиску чего-то, но с укором, с недовольным замечанием произносит: -Ночью спать не пробовал? Сегодня заебал вертеться. Обычная бессонница – так должно быть. Но на самом деле было то, чему я и сам не знаю объяснения. Потому что не ищу, потому что если найду, то это будет финальный пиздец. Я просто это знаю. Прохожу мимо него и захожу в ванную комнату, так ничего и не ответив. Трусы – единственную одежду на мне сейчас, – оставляю возле двери, окурок летит в унитаз, направляюсь в сторону ванной, но останавливаюсь на половине пути. Чего-то я не понял. Пялюсь на ванную, точнее на что-то, что сидит в ней. Вернее кто-то. -Эй. Какого хуя. Челюсти сжимаются сами по себе, глазами скольжу по нагому чужому телу. Знакомому. Кровь капает с худощавых лодыжек прямо в пустую ванную, медленно расползаясь по её дну. Голова опущена, а лицо изображает крик именно от ужаса, а длинные светлые волосы спадают на худые плечи, закрывая собой почти плоскую грудь. Этого ведь здесь нет? Бред, если и правда есть. Но оно даже сейчас, само по себе уже бред. -Что ты тут... Я хочу помыться, мать твою, хуле ты здесь расселась. Всё какое-то непонятное. Сначала появляется желание встряхнуть головой раз десять, залезть в свою черепную коробку и точно так же потрясти отдельно мозги. А потом – вывалить из ванны это застывшее в одной позе тело, и кинуть прямо к морде Леви, чтобы он блять объяснил, что это за хуйня, и какого хера она делает здесь сейчас. Хочу сделать шаг вперед, но останавливаюсь. Здесь что-то не так. Не получится у меня предъявить обвинения Леви, потому что… он её не увидит. Не увидит это наглое мерзкое тело, которое лишь одним своим присутствием натягивает мои нервы до предела. Если я сейчас подойду и тыкну ей в плечо, она ведь исчезнет? Или хотя бы посмотрит на меня и сделает лицо адекватнее, потому что сейчас оно, мягко говоря, страшное. А если выйти, а потом снова зайти? Что вообще можно сделать, чтобы эта хуйня прекратилась?! Что это блять. И отчего. Снова. Голова раскалывается. Держать себя на прямых ногах становится невыносимым. Оседаю на пол, не переставая смотреть в ванную, в которой ничего не меняется, кроме той капающей с лодыжки крови. Где рана? Звуки в коридоре умолкают, Леви выключает свет и уходит вглубь квартиры. А мне вдруг захотелось заиметь при себе нож. Свой самый первый. Он повидал слишком мало крови. Похолодевшие ладони начинаются чесаться, чем жутко раздражают. Ноги млеют, и их начинает неприятно покалывать. В паху ноет и ноет, а в глазах начинает всё плыть. Ударяю кулаком о пол. Оскаливаюсь. Опять доебаться решила? Но я же не буду терпеть. Я этого не умею. Едко ухмыляюсь. Чувствую подступающий к горлу смех. Перед глазами пелена, но мне становится чертовски смешно. Ахаха. И причина совершенно не важна. Потому что… да её и нет! -Хочешь, чтобы я снова убил тебя? Втянулась? Ахаха. Думаешь, я тебя не узнал? -Посмотри на меня. Ты теперь всегда должна смотреть только на меня, сколько раз говорить. Ты и сама ведь этого хочешь! Смотри! Я очаровательный, правда? Ахахах. Подхожу под твои вымышленные идеалы? Подхожу? Подхожу! Голос после сна ещё сиплый, но это не помешает мне высказаться. -Ты пришла за смертельной порцией боли, да? Я с радостью покажу, чему научился за это время, ахаха! Ползу на четвереньках к ванне, хватаюсь за бортик, а потом со всей силы сжимаю в руках эту её лодыжку, из которой искусительно капает кровь с каждой секундой, кажется, все быстрее и быстрее. -Надо выкачать её из тебя. Всю. Чтобы тело стало, как половая тряпка! Шарю рукой под ванной, в попытках найти хоть что-нибудь, чтобы можно было врезать ей прямо в череп. Но ничего. Здесь нет даже полотенец, что уж говорить о чем-то полезном блять. Чертов Леви. Взгляд падает на душ. Я даже не думаю. Хватаю его, еще крепче сжимаю лодыжку и смотрю прямо в её лицо, неизменно искаженное ужасом с той самой первой секунды, как я заметил ее. Растягиваю губы в широкой улыбке, игнорируя лезущие в глаза волосы, замахиваюсь, чтобы ебануть ей прямо по башке! Но за мгновение, когда душ коснулся бы головы, я сам отдаляюсь, точнее меня толкают в обратную сторону, когда как предмет из рук летит в ванну, в ту самую лужу крови. Тц. Приземляюсь на задницу, сразу же смотрю на Леви взглядом, в котором прямым текстом говорится, какой сука он дегенерат. Как же он раздражает влезать в такие моменты и все окончательно портить. -Какого хера ты творишь. Он и сам злой. Но не больше моего. -Уйди. Сдавленное. Это единственное, что я успеваю сказать, прежде чем он заставляет подняться на занемевшие ноги, схватив меня за волосы на макушке. Тянет их из стороны в сторону. Цепляюсь руками за его руку, матерю его под нос и пытаюсь не отводить взгляда от его потемневших глаз. А в следующую секунду он швыряет меня в ванную. Она оказывается пустой. Даже не успеваю сосчитать места, в которых нещадно зажгло болью, как он бьет кулаком в лицо, впечатывая голову в стену. Затылком ударяюсь прилично. На секунду даже кажется, что сейчас отключусь, но он вновь хватает меня за волосы и резко приподнимает голову, чтобы я смотрел точно на него. Смотреть на него и понимать, что даже это мне нравится. Со всей этой взаимной ненавистью. Я нагло и надрывно смеюсь ему в лицо. Больно. Чертовски больно. Смех давит по ушам. Рука непроизвольно поднимается до его головы и сжимает смольные волосы. Не темнее, чем тьма из сна. В голове гудит ещё сильнее. Я надавливаю на его затылок и сам тянусь к его искривленным в злости губам. Не расслабляет их, поэтому начинаю кусать нижнюю, сильнее оттягивая. Смотрит прямо в глаза. Пальцы на макушке сжимает ещё сильнее. В собственном затылке ноющая боль, от которой начинает кружиться голова. Я ищу рукой душ. Точно чувствую, как тянутся мышцы спины, как позже я не смогу нормально ее разогнуть. А новые синяки на заднице, спине и скуле будут украшать меня. Его разозлило, что я мог сломать его душ? Если бы. Ногами умудряюсь обхватить его за талию, а свободной рукой притягиваю к себе ближе. Опирается руками о бортик ванной за моими плечами, а я нагло усмехаюсь, проталкивая язык в его рот, который он всё ещё сопротивляется нормально разомкнуть. Плевать. В следующую секунду замахиваюсь душем и успеваю залететь ему куда-то в район лопаток. Или между них. Он не ожидал. Реально – не ожидал. Перехватывает мою руку чуть позднее, чем успеваю ебануть ему в то же место еще раз. Даже не получается победно засмеяться, потому что отвешивает мне удар в живот раньше. Прямо по кишкам. Внутри их будто переворачивает. Воздух застревает где-то в легких, а сразу после этого слишком сильный удар приходится под ребра, а следом – в челюсть. Не получается удержать себя в этом отдаленно похожем на положение сидя, поэтому всем телом приземляюсь на бок, ударяясь об ванную теперь ещё виском и плечом. Кажется, там что-то хрустнуло. Сильный кашель. С кровью. В глазах темнеет, и слова Леви, кажется, долетают до моего сознания несколько минут: «Чтоб мозги на место встали». Голова кружится, а всё тело нещадно болит. Тошноту подавить не удается, но рвать нечем, только кровавая слизь вытекает изо рта и создает лужу под собственной щекой и подбородком, заодно марая волосы. Злости на Леви не ощущаю, потому что явно не до этого, лишь хочу знать, что ему от моих ударов хоть немного, но больно. Если я залетел между лопаток, то это, скорее всего, так и есть. Свет в ванне тухнет, Леви закрывает дверь и уходит отсюда. А я в темноте чувствую себя еще хуже. Обхватываю руками живот и сильнее поджимаю ноги. Член ноет и требует продолжения, и я не уверен, что тело сопротивляется этому желанию. Но голова – точно. В темноте окончательно неясно: чувствую я себя вообще, или нет. В голове витает одна единственная мысль: Леви не видел её, он видел лишь то, как я хватаю рукой воздух и собираюсь ударить душем об ванную. Неплохо, если мозги и правда встанут на место после этого удара головой об стену. Была бы плитка – было бы эффективнее. Очередной позыв на рвоту, прекратившись через несколько сокращений желудка, заставляет расслабиться, лишь изредка вздрагивая от щекочущего кожу ноги холодного воздуха, как будто он живой или будто меня кто невесомо гладит. А после и эти ощущения исчезают, заставляя провалиться в глубину этой тьмы.

***

В себя прихожу резко и первые секунды ни черта не понимаю: где я, и что блять на меня льется. А льётся на меня холодная вода из того самого душа. Леви нарочно направляет её в лицо, заставляя фыркать и тем самым окончательно приходить в себя. -Убери блять. Собственный голос слишком безэмоциональный. Вода в кране, кажется, делается еще холоднее. -Хватит дрыхнуть. Мне нужна ванная. Серьезно? Будто я сам по себе решил полежать здесь. Опираюсь на локоть, другой рукой держусь за бортик. На одной из щек ощущаю корку высохшей слюны, крови и наверняка той недоблевотины. Все это, под сильными струями воды, смывается и катится к подбородку. Голова всё ещё в какой-то невесомости – от этого полноценно открыть глаза не решаюсь. По телу проходит озноб. Хочется взять и уебать этим душем Леви ещё раз и точно так же стоять, обливать его этой чертовски холодной водой. -Убери, говорю. Я уже здесь, чё не видишь. Смотрю на него исподлобья, он отвечает безразличным взглядом. Пересиливая собственное бессилие и слабость, смешанную с болью в теле, резко сажусь на задницу, приподнимаюсь на коленях, не без поддержки бортика, и перехватываю руку Леви, в которой он держит душ. Как ни странно, он её даже не одёргивает. -Ты оглох? -Всего лишь не намерен тебя слушать. С секунду смотрю на него, а после тянусь к крану, это, почему-то, дается с большим трудом. Воду выключаю, душ сразу же отправляется на свое место, а я прислоняюсь саднящей спиной к бортику. Леви из ванны выходит, напоследок кинув: "У тебя две минуты". На самом деле я копошусь с десять, и еще две-три – в попытках надеть трусы. А вываливаясь отсюда, могу видеть, как он уже стоит возле двери и заходит следом, перед этим посмотрев на меня с уже привычным недовольством. На диван заваливаюсь сразу всем своим весом, отчего он подозрительно скрипит и издает ещё какой-то звук, похожий на треск. В комнате включен телевизор, и непрерывная болтовня вновь помогает всему смешаться в голове и пребывать на грани сознания. Не знаю, сколько я так пролежал, но слышал, как начались новости, и привычный голос страшной деловой тетки бубнил о какой-то хуйне, происходящей в этом сраном городе, а потом прозвучало моё имя, на которое я мысленно закатил глаза, потому что заебали. На какое-то время перевожу свое слуховое внимание на собственное неясное чужое бормотание в голове, которое, отчего-то, сейчас не вызывается раздражения, но довольно знакомый голос "извне" заставляет резко раскрыть глаза и уже неверующе вновь прислушаться к разговору в телевизоре. И меня напрягает то, что я слышу сейчас. Опираюсь о локоть и разворачиваюсь к экрану, желая подтвердить свои догадки. Этого я точно не ожидал. Внимательно всматриваюсь в, кажется, забытые черты лица, отмечая гребаную схожесть со своими. Его голос, кажется, совершенно не изменился. Но я чаще всего слышал, как он орёт, поэтому сейчас, когда он говорит даже с некоторым волнением, сравнивать совершенно бесполезно. Зеленые глаза, не соответствуя эмоциям по голосу, смотрят строго и пронзительно, будто точно знают, что я сейчас, в эту самую секунду, смотрю в них. Средней длины волосы собраны в хвост на затылке, на висках вижу седину, которой раньше точно не было – хах… стареешь, сука. Или нервы потрепал изрядно. По собственному неблагополучию. Чертов урод. -Чего так вылупился. На старых потянуло? Леви как всегда вовремя. Ведет себя, как и обычно, что, в общем-то, ни капли не удивляет. -Не придуривайся. Ты знаешь, кто это. Резко поворачиваю голову в сторону Леви и тыкаю пальцем в экран. -Какого он там делает?! Скрещивает руки на груди, наклоняет голову набок и с абсолютно серьёзным видом говорит: -Гриша Йегер - твой отец. Возраст: 40 лет, рост: примерно 185, не уверен, может, уже стоптался. Ушёл от вас с матерью, когда тебе было четырнадцать. Уехал в ближайший город *** и всё это время жил там. Новую семью не завёл. Работает на частном предприятии. Периодически уходит в запои, но теперь "обижает" разве что мух и пидоров, прямо таких, как ты, но только работающих вместе с ним, от чего не раз лишали зарплаты. Не таскает в портмоне твою мордаху, и не вздыхает с грустью возле окна, смотря на небо и видя там своего сынишку. Я сомневаюсь, что он вообще тебя любит, как отец - сына (во всяком случае, не гордится - это точно), но... иначе, зачем он сейчас приехал сюда. За тобой? Но они его нашли быстрее. Ему немного не повезло. Или тебе. Однако я склоняюсь к тому варианту, что его "вызвали", вынудив, и ты по-прежнему ему на хую не усрался. Не успеваю даже открыть рот то ли с целью сказать о том, чтобы он заткнулся, и что я уже без него нашел ответ на свой же вопрос, то ли тупо ответить что-то в манере «а сколько раз в день он ссыт, ты тоже знаешь?», – как в телевизоре этот мой самый неудавшийся папаша говорит полную бредятину, ни разу не являющуюся правдой: «С Эреном мы хорошо общались, я знал о его интересах и уважал его выбор, но никогда в нём не прослеживались насильственные черты. Я уверен, что пожив со своей матерью, он нахватался этого – жестокости, – и обрел неспособность сострадать другим людям. Я хочу найти его, крепко обнять и сказать, что я рядом, и что мы обязательно его вылечим – он обретет счастье». Сука, мне даже смешно. Паршивый лжец. -Ты только послушай эту бредятину. Что за хуйню он несет? Я и он? Да он терпеть меня не мог и не может до сих пор - теперь уж точно! А я... Я лишь восхищался им. Не любил, как отца, а именно восхищался. Но это было тогда. Сейчас он жалок. Такой же жалкий, как и все остальные, и такой же лживый ублюдок. За это ему вырвать язык – самое то. Леви молчит, смотрит в телевизор и кривит губы. -Ты же знал, что он здесь. Это даже не вопрос, потому что очевидно, что – да. Но Леви всё равно кивает и поясняет задумчиво: -Был лишь вопрос времени, когда его заставят приехать сюда. Видимо, он очень не хотел, чтобы ехали к нему, поэтому долго сопротивляться не стал. Потом замолкает и громче добавляет: -Он им абсолютно ничем не сможет помочь. -Значит, можно класть на это член? -На всякий случай, я могу убить его. -А смысл? -Он найдётся. Этот самый смысл я и сам уже нашел. Он какой-никакой, а мой отец, значит, в случае чего, обращаться будут к нему – как к одному из родственников. Почему-то до этого Леви не трогал его, но и мою мать он убил лишь из-за того, что у нее что-то переклинило в башке, и ей вдруг захотелось встретиться – или ещё чего, – со мной. Вполне возможно, что и по той же причине он не трогал отца – тот не планировал встреч со мной. А может, всё иначе, потому что если мои родственники мешают Леви уже лишь одним своим существованием, то причина, почему он не убивал его раньше, в другом. Пока думаю над этим, ни к чему новому в итоге не приходя, Леви уже стоит возле телевизора и листает каналы в поисках чего-то более-менее адекватного. Вопрос срывается с языка сам собой: -Почему не убил раньше. Ответ мгновенный, будто сейчас он думал о том же самом, но только относительно того, какую бы правдоподобную ложь выдвинуть. -Он жил своей жизнью. Трогать его было ни к чему. В этих лживых ответах ведь тоже есть суть. Если знаешь неправду, варианты того, что может быть правдиво, уменьшаются. Отец вряд ли приехал сюда «спасать» меня, как он сам выразился. Он скорее поможет поймать меня, посмотрит в мои глаза и сделает гримасу отвращения. Напросится на то, чтобы следить за допросом с той стороны стекла, а про себя думая, какой же я мудак, и какой он бедный папочка, что облажался, не сберег свои сперматозоиды, или блять еще уйма причин для своей блядской жалости, в которых смысл будет один: я не такой, и из-за меня он потратил несколько лет своей жизни бездарно, бессмысленно. Идея Леви – убить его – не так уж и плоха. Я бы с радостью показал папочке его искаженные приёмы на нём же самом. Не из-за мести за испорченное детство – на это уже давно плевать. А чтобы он просто знал. Знал, кто его кровный сын и на что он способен. Это бы прибавило гордости мне, а на него глубоко плевать. -Ты здесь. Вопрос-не вопрос Леви слышу сразу же. Перевожу все ещё задумчивый взгляд на него и киваю. В ответ ведёт головой в сторону выхода из комнаты, как я понимаю. И тут же подтверждает мои догадки и поясняет жест словами: -Пошли на кухню. Мой немой вопрос «зачем» игнорирует и, натягивая на ещё влажное тело черную немного свободную футболку, направляется к выходу из комнаты. Иду за ним. И что на этот раз?