Слишком глубоко

В глазах всё плывёт, посторонние звуки раздражают сильнее обычного, а всё потому, что Леви приспичило вышвырнуть меня из кровати с утра пораньше. Видите ли, именно сегодня и именно в девять утра он припас для меня «задание» - другого времени сообщить об этом у него блять не было. Я даже не ебу, как правильнее называть это. Миссия? Квест? Похождение к жертве? Ещё один шаг к неизвестной цели? Завали одной пулей? Прикончи в три шага? Просто убей нахуй из пистолета? В любом случае, из-за этой хуеты, после очередной бессонной ночи, чувствую себя овощем, а может и чего хуже. Зато этого не скажешь о Леви: он выглядит ровно так же, как и всегда. Кружку холодной воды из-под крана выпиваю залпом – после сигарет нестерпимо хочется пить. Леви стоит справа от меня и наливает в свою кипяченую воду, чтобы после заварить чай. На столе нас уже ждет очередная бумажонка, о которой мы говорили ещё вчера, когда днем Леви дал мне её на прочтение. На ней написано про двадцатипятилетнего долбаеба, который выглядит так, будто вот-вот сдохнет, а Леви решил укоротить его жизнь еще на немного. Написанное меня не впечатлило, поэтому толком и не помню, что там за жизнь у этого почти трупа, в любом случае, сегодня её у него уже не будет. Споров на этот счет вчера не было. Я просто прочел и кивнул. Три дня назад мы вновь ездили на мою «тренировку» с той же целью, что и в первый раз и мне удалось не сорваться. Подробности того дня я забыл уже на следующее утро, но что помню точно – придя домой я дрочил долго и упорно, матеря Леви как только возможно. Но в сам момент убийства я сдержался, стиснув зубы, сжав пистолет в руках слишком сильно, и пытаясь твердо стоять на ногах. Труднее было именно это – предстать перед жертвой тем убийцей, которым является Леви – хладнокровный и действующий строго по плану. Внутри же я и тогда остался собой: я всем своим существом желал выпороть брюхо стоящему передо мной мужику. Леви был там, и он внутренне ликовал. А я ненавидел его ещё сильнее. Когда-нибудь я подберу момент для своего сокровенного убийства, и тогда той жертве точно будет не сладко. А пока я сажусь на стул, из полузакрытых век смотрю на всё тот же лист. Эти дни в голове затишье и это не может не настораживать. Все внезапные приступы будто растворились, делая вид, что их никогда не было. Шум в голове появляется только перед сном или ночью, но комнату больше не застилает туманом, не слышатся крики, не видятся чужие силуэты. Неужели, всё? Хах, я, конечно, говорил, что пройдет само, но уже перестал действительно так думать. И всё же это невозможно. То, что в голове и с головой связано, не может вернуться в частичное исходное состояние, если что-то произошло, то оно останется там навсегда, а отпечаток, отложенный этим чем-то, не исчезнет бесследно. Исходное состояние головного мозга если и может наступить, то только оказавшись полным – амнезия, например. Да и в этом случае не всегда именно полное. Поэтому я не верю, что то чужое, поселившиеся в моей голове, так просто исчезло. Леви садится на своё место за столом, отпивает чай, берет бумагу в руки и говорит адрес. Я знаю, где находится эта улица – рядом с моим прошлым местом жительства. И что? Какого хуя он диктует мне это? -Туда тебе нужно ехать. Чего блять? -Ты ебнулся? Либо он решил избавиться от меня, хотя по его речам я не считаю, что этот момент наступил так скоро, либо он реально ебнулся от своего ебучего черного чая и рыбных консервов. -Это же рядом с моей прошлой школой. Я в том районе раньше жил. Говорить это тупо, потому что он и так это знает. -Я знаю. -Тогда какого хуя?! Там же сейчас ментов сосредоточено столько же, сколько в районе, где Ханджи живёт. То есть дохуя. -Я знаю. -Тогда с хера ли ты меня туда отправляешь-то блять?! -Именно поэтому поедешь именно туда. Научишься быть тише и незаметнее. Ну заебись теперь. -Как ты себе это представляешь? Он точно хочет меня слить. -Ты жил там не один год. Ты знаешь каждый проулок, в котором можно даже потрахаться, оставшись незамеченными, а тебе нужно всего лишь пройти до нужного дома, убить свою жертву и вернуться обратно. «Тогда ты точно воспользуешься только пистолетом» - еще одна причина, но которую он говорить не собирается. -А если не получится? -Получится. -И с чего ты так уверен? -Я не уверен, я говорю, что ты обязан сделать так, чтобы получилось. Обязан. В первую очередь для самого себя. Больше ничего не говорю, лишь поднимаюсь со стула, беру листок, который Леви уже положил обратно на стол, и выхожу из кухни, направляясь в комнату. -Телефон оставь здесь. Говорит мне вслед. Оставить – на случай провала. А смотреть время буду по наручным часам, которые Леви дал мне ещё позавчера. Леви подобрал мужика примерно такого же, как тогда - полумертвого. Даже по черно-белой небольшой фотографии понятно это. Да и чисто логически, я ведь пока что не смогу убить здорового, скорее уж всё будет с точностью наоборот. Натягиваю джинсы, черную кофту, одну из тех, которую Леви принес мне как-то, из шкафа достаю часы и застегиваю их на правом запястье. В полдень я должен быть уже в квартире своей жертвы, а в 12:30 – стоять на остановке, чтобы приехать обратно, сюда. Прежде, на мои вопросы про то, почему так рано ездить кого-то убивать, Леви отвечал так: "Потому что полиция только и ждёт, что ты будешь действовать вечером - когда будто бы опасность уменьшается и видимость за счет темноты снижается. Может и так, но этого они и ждут, а значит, днём безопаснее". Главное сейчас – это не париться на счет того, что я могу оплошать. Не могу. А если буду думать об этом, то точно собьюсь и всё испорчу самому себе. Посторонние мысли отвлекают, а особенно, если это мысли о возможном поражении. Всё из того же шкафа, но с другой, более укромной полки, достаю свой пистолет, проверяю патроны, засовываю его за пояс джинсов. В коридоре обуваюсь, надеваю толстовку и накидываю капюшон на голову, ещё раз смотрю на время и дергаю за ручку двери. Прежде чем дверь за мной закрывается, слышу посторонние голоса – Леви, наверное, включил телевизор. За эти дни жара на улице спала, а поднявшийся освежающий ветер дует прямо в ебало. Погода, что надо. Надо же… Я поеду туда, откуда больше года назад уехал с полной неопределенностью и незнанием, что из всего этого выйдет, что ждет меня, сможет ли Ханджи вытерпеть меня и самое главное – а заслуживаю ли я того, чтобы принимать её помощь. Но мать меня выгнала, и я сказал сам себе, что нужно оставить все таким – недосказанным. Я до сих пор не знаю, что двигало ею. Ответ на этот вопрос ничего не изменит, но почему-то я все равно снова и снова задаюсь им. И всё же мой мозг издевается надо мной, раз в голову вновь лезет такая херня и именно сейчас. Лучше подумать, как проскользнуть мимо уймы ментов, которые прочесывают весь город и опрашивают множество людей – просто прохожих или когда-либо знавших меня. Со смертями «своих» они не мирятся никогда. Что ж, было бы неплохо, если бы тогда их подъехало больше и нам бы больше народа завалить удалось. Я бы и сейчас их всех перестрелял. Просто так. Просто потому, что я ненавижу, когда кто-то становится у меня на пути. И всё же, проскользнуть будет очень сложной задачей, однако если вспомнить, что в некоторых проулках и правда люди ходят редко, а в полдень большинство из них либо на учебе, либо на работе, либо вообще еще спят, сидят дома и пялятся в телевизор, то шансы остаться незамеченным значительно увеличиваются. Но это все слишком размыто и глупо полагаться на это. Полагаться нужно на себя и только. В конце концов, свидетеля я могу убить, двух – тоже, и даже трех-четырех, разве что с побегом проблемы возникнут, да и с Леви я не смогу связаться и сказать, чтобы он приехал за мной, да он бы и не поехал – рискованно, что и его обнаружат. Тогда… просто вырубить? Ебануть пару раз по макушке пистолетом и идти себе дальше, кто знает, может человека солнечный удар хватил. И лучший вариант всё равно остается первоначальный-трудновыполнимый – просто блять быстро пройти и остаться незамеченным. В маршрутке сел на самое дальнее сидение. Сейчас здесь народа немного, а я отвернулся к грязному окну и якобы пиздец увлеченно смотрю в него, хоть через него ни черта не видно, но именно так моё лицо меньше всего попадает под обзор чужих любопытных глаз, а длинная челка приносит охуенную пользу, вот и как после этого собраться и состричь волосы? Подавать деньги водителю оказывается задачей непростой, с учетом того, что впереди сидят две ускоглазые дамочки – сестры, наверное, больно уж одна смахивает на другую. Но их даже опасаться не стоит, сомневаюсь, что из таких щелок-глаз они вообще что-то видят. А водитель вперед смотрит. На приближающейся остановке стоит много людей, но в маршрутку будут заходить трое. Прорвусь. Встряхиваю головой, чтобы челка упала на глаза, натягиваю капюшон ещё сильнее вперед, челку поправляю так, чтобы полностью закрыть одну половину лица и немного другой глаз, руки в карманы, ещё сильнее сутулюсь. Дверь открывается, и я быстро выхожу. Да хуй кто меня узнает, первое, что подумают, что я очередной интровертный суицидник-подросток, оказавшийся на улице лишь по неизбежной воле случая. Так даже лучше. Я сейчас должен походить на кого угодно, но только не на себя. На остановке и рядом с ней приличное количество народа, ментов не наблюдается, но все равно как можно быстрее дохожу до нужного поворота, за которым меня встречает тихий двор, будто бы отбитый от города, от той улицы, находящейся за его домами, рассекающими эти звуковые волны. Дома здесь, кстати, в десять этажей, кирпичные. Детские площадки, пара погребов, ряд железных гаражей, которые «устарели», но их до сих пор не могут убрать с каждого закоулка. Иду прямо, сейчас немного расслабившись. Обычно, когда вижу людей, появляется сильное желание разрубить их по частям, наполнять их кровью свою ванную ежедневно и на пару с их кишками купаться в ней. А их разлагающиеся останки разложить возле подъезда, чтобы каждое утро с балкона кидать в них окурки, а выходя на улицу, ещё и плевать, топтать и просто искренне смеяться. Но сегодня, сейчас, выйдя из автобуса и лишь на секунду подняв взгляд, я чертовски сильно захотел выдавить им глаза. Только глаза. Чтобы они не могли посмотреть в мою сторону, не смогли меня запомнить. А ведь именно этого я всегда желаю, когда жертва делает свой последний вдох – чтобы она меня запомнила. Со знанием того, что за спиной у меня пистолет, а не нож, я теряю былой интерес. Единственный мой интерес, который хочется оставить в неизменном виде. Наслаждаться им дни и ночи напролет. Не думать ни о чем больше. Нож и пистолет – они делают одно и то же – убивают. У ножа, правда, больше применений, но меня интересует именно убийство, которое с помощью него становится неповторимым. Два смертельных оружия, но какие разные смерти они за собой несут. Как по мне, совмещать их – неинтересно. Так же, как если пользоваться только пистолетом. Муки людей приносят удовольствие в любом виде, а если они мучаются от того, как им отрезают пару-тройку пальцев и другие конечности, то тут куда приятнее. И самое главное – проникать этим самым ножом в эту измученную плоть. А меня этого просто лишают. Из-за этого факта не получается довольствоваться меньшим, и привыкать к этому я и вовсе не желаю. Заворачиваю направо. Здесь дорога сужается до тропы между двумя домами. Увеличиваю шаг, так как если кому-то по ту сторону захочется пойти этим же путем, то мы столкнемся лбом ко лбу. На земле: уйма бычков, пара разбитых бутылок из-под пива и использованные шприцы. Наркоманы есть даже у нас в школе, их видно сразу же, мне, по крайней мере. В какой-то степени я сам похожу на одного из них, разве что взгляд у нас абсолютно разный – в этом я уверен. Выхожу на более-менее оживленную улицу, сразу же скрываясь за какой-то газелью и, выглядывая из-за неё, проверяю, нет ли поблизости полицейских машин. Их нет, что значительно облегчает задачу. Мне нужно пройти ещё два дома… Либо я быстро перебегаю дорогу и заруливаю за дом, попадая в очередной двор, а потом в следующий и уже оказываясь в нужном месте, либо иду вперед, скрываясь за машинами, а потом – через гаражи и узкую улицу, где встретить кого-то, кроме явно тупых десятилетних детей, не обращающих внимания на посторонних и творящих бесполезную хуйню, вероятность очень низкая, попадаю прямиком к нужному дому. Блять. Неужели нельзя было решить с этим, когда находился в более безопасном месте? -Извините, молодой человек. А..? Это мне говорят? Точно мне. Блядь. Бежать? Нет, впереди как раз две бабы, они точно посмотрят в мою сторону. Тогда… Стоп. Голос. Мне показалось, или он смахивает на голос большей половины учителей в моей школе? То есть, голос старухи. Точно, должно быть так. Бабка вряд ли поймет, кто я такой, хотя смотря какая бабка… -Молодо-ой человек. Нет. Голос не такой уж и старый. Или все-таки старый… Главное, чтобы она не решила меня обойти и не посмотрела в моё лицо, тогда она точно узнает меня. Заорет во всю глотку, и я даже не успею и не смогу незаметно ей её вырвать. Тогда надо оттолкнуть её и пойти обратно. Скрыться за домом, переждать... Хотя, что я блять несу? Нельзя возвращаться даже на шаг. Там ведь уже могут быть люди. Тогда… Бля-ять..! Не хватай мое плечо! Сука, да чё тебе надо, старая карга! -Вы не знаете, как пройти... -Не знаю! Слишком громко. Тц. -Я сам запутался. Уже тише, с голосом справился, он, вроде, не подрагивал. А иначе это может выдать меня… -А... Ага, блять. Всё, валить на хуй надо, пока опять не прикалупалась. Сиди дома, раз не знаешь города, дура блять. Контролируя свой шаг, но делая его быстрее, чем обычно, ухожу от этой бабки. Она что-то ещё кричит мне вслед, но потом закрывает свой ебальник. Если, когда я буду возвращаться обратно, она всё ещё будет тут, я точно её прикончу. И всё же ну просто ебануться, ещё чуть-чуть и я бы попался. Придурок, нехуй было стоять там так долго. Зато размышления по поводу выбора пути изжили сами себя. Пошел прямо, так как на другом пути всё ещё шли те бабы. Ладони заметно вспотели, ощущаю, как подрагивают пальцы. И все же Леви ебанутый. Его бы сюда отправить, окажись он в моей ситуации, когда по новостям уже не сосчитать, сколько раз показывали моё лицо. Тут уже надо быть полным отшельником, чтобы не знать меня и иметь явные проблемы в памяти – чтобы не запомнить. Хотя Леви бы справился в любом случае. Он будто учит меня плавать: выкидывает из лодки на середине реки и отплывает, пока я безрезультатно барахтаюсь в воде, пытаясь повторить движения руками и ногами, которые обычно делают те, кто плавать умеет. Это как умение выживать, вот только в таком случае я не понимаю, зачем Леви учить меня этому – выживанию? Только оказавшись в очередном узком проулке, успокаиваюсь. Нужно взять себя в руки и идти дальше, не совершая ошибок, которые сегодня точно обернутся последствиями. Через пару метров выйду к нужному дому. Мне нужен четвертый подъезд. Дома здесь в пять этажей, хорошо выглядящие, отреставрированные. Возле подъездов небольшие ухоженные клумбы с разными цветами в них. Тротуар чистый, дорога ровная, асфальтированная. Машин немного, все потому, что здесь живут либо совсем еще молодые – студенты или пожилые, обходящиеся как-то без них. Я бывал здесь в детстве, хорошо запомнил это место именно потому, что здесь всегда было как-то… уютно. Кстати, с тех пор мало, что изменилось. Недалеко отсюда – парк, окруженный небольшими пушистыми деревьями и лавки там чертовски удобные. Я сидел там по вечерам или когда прогуливал уроки. Людей там всегда было немного, а те, кто проходили, обычно ненадолго садились на одну из лавок. Я смотрел на них, всегда чувствуя ко всем одно и тоже. Кого там только не было, но всегда я понимал только одно – я никогда не буду похож ни на одного из них. Это были, может, отцы и матери тех наркоманов, колющихся за парой домов отсюда, или молодые девушки, жившие в одном из этих домов, перед которыми я сейчас стою, или мои ровесники, смеющиеся чему-то своему. Я их всех тогда ненавидел. За то, что все они сидели на этих лавках так недолго. Им всем было, куда спешить. У них что-то было. Подъезды здесь, конечно, на домофоне, и Леви, естественно, позаботился об этом. Код ввожу, глядя на средний палец правой руки, на котором ручкой коряво и мелко написано шесть цифр. Потом нужно это стереть. Домофон пищит, оповещая о том, что я могу войти. В подъезде прохладнее, чем снаружи. Изнутри он такой же чистый. Свет здесь сейчас не горит, видимо потому, что день, но все же на первом этаже сумрачно, что заставляет меня прищуриться и убрать волосы с половины лица, дабы открыть второй глаз, ибо нихуя не вижу, куда наступаю. Мне нужен четвертый этаж. Слишком высоко – об этом я подумал сразу же, как Леви сказал это. Квартира крайняя справа, должна быть с черной мягкой обивкой. Как войти внутрь, Леви мне тоже разъяснил. Поднимаюсь не спеша, так, если бы я просто возвращался домой с прогулки. Оказываюсь на нужном этаже напротив двери с черной обивкой, на которой вывешена табличка с номером квартиры – 149. Она мне и нужна. Закусываю губу. Даже не уверен, что труднее: дойти сюда и вернуться обратно или убить его. Трудность заключается именно в том, что всё мне сейчас кажется каким-то сомнительным. Может, к нему кто-то придет, пока я буду там? Или, он вдруг «оживет» из своего состояния полутрупа и сразу же вмажет мне? И как лучше его убить? Где? Когда? Сразу же, как он откроет дверь? Не вариант. Но как пройти внутрь? Леви на этот счет предложил просто сильнее толкнуть его и запереть за собой дверь, сразу же направляя пистолет на него или, приставить пистолет сразу, как он откроет дверь, но есть вероятность, что ему захочется поорать о своем положении, и нетрудно догадаться, что будет дальше. Но делать хоть что-то, заведомо не обреченное на провал, мне в любом случае необходимо. Глубоко вдыхаю подъездный воздух, ощущаю легкий запах краски. Сейчас бы выкурить сигареты две, а окурки от них воткнуть в глаза этого мужика – это меня точно бы успокоило. Стоять возле двери ещё дольше нельзя, потому что из соседних квартир в любую секунду может кто-то выйти. Да и не особо прикалывает лупится в эту черную дверь и унимать свои дрожащие руки. Мне нужно лишь выстрелить и смыться отсюда. И с каких пор, спрашивается, я переживаю на счет того, что убиваю чуть ли не в центре города, а не на отшибе? Раньше я не задумывался над тем, где именно это делать, оно потом как-то само всё получилось, что на районе у Леви. Может, всё дело как раз таки в Леви? Он сейчас не сможет прикрыть меня в случае чего, отсюда и сомнения, что ли? Но сомнениям здесь места больше быть не может. Заебала меня эта ситуация, опять чувствую беспомощность, будто без этого сраного Леви ничего сам сделать не могу. В задницу его. В задницу его и его прикрытия, из-за которых теперь я не могу даже просто постучать в квартиру своей жертвы. Но стучать надо. Прямо сейчас. Стук получается тихим и неуверенным, тогда стучу снова уже громче. Звонок игнорирую нарочно. Тихие, какие-то шатающиеся шаги слышатся за дверью, потом они исчезают и появляется приглушенный голос: -Кто там? Ненавижу этот вопрос. Просто открой блять дверь и сдохни от моей руки. -Наша компания "Мистер Проводник" проводит акцию, не могли бы вы взять листовку с рекламой и номером телефона, вдруг что-то вы захотите приобрести. Голос сделал как можно более серьезный и вместе с тем приветливый, такой, какой обычно у этих долбаебов, взаправду втирающую эту хрень с акциями. И какую только хуйню не начнешь говорить в таких ситуациях. Всегда есть вероятность, что дверь не откроют, но Леви действительно попытался хорошо подготовить меня к вторжению в эту квартиру, что придумал чуть больше, чем пару вариантов, однако все они разом забылись, вспомнил только этот, самый, наверное, сомнительный. Ведь этому мужику вряд ли будет интересно что-то подобное, когда как ему вообще уже ничего в этой жизни неинтересно, но, хуй пойми почему, замок щелкает и дверь открывается, представляя моему вниманию бледного мужика чуть ниже меня ростом, но шире в объемах. -Добрый день. Произношу едко, с широкой ухмылкой на лице и тут же налетаю на мужика, толкая его всем своим весом обратно в квартиру. Он и сказать ничего не успевает, только что-то булькнуть. Это походит на приветствие двух давнишних знакомых, если бы не пистолет, который я мгновенно достаю и начинаю остервенело дубасить его башку с лысинами. В его глазах читается непонимание – ничего больше. Он настолько не понимает ситуации, что так и остается лежать подо мной, принимая удары магазином пистолета по своему черепу. Бью я со всей силы, но этого оказывается недостаточным, тогда я принимаюсь долбить по одному месту, в одну точку, прямиком в переднее темя. Кровь брызжет в разные стороны, разнося вместе с собой свой дурманящий запах. Двумя руками я держусь за пистолет как за самое дорогое, что может быть – мертвой хваткой. По ушам бьют звуки соприкосновения пистолета с головой, собственного сердцебиения и громкого дыхания, и вырывающимися изо рта непонятными звуками. Я и сам ни черта не понимаю. Тело движется само по себе, а я не могу отвести взгляда от чужих глаз, давно остекленевших. Голова этого мужика полностью в крови, скальп кусками отбрасывает в сторону, а из темени льется густая кровь, от запаха которой начинает бурлить в животе и твердеть в паху. Руки онемели, но всё равно продолжают делать одного и тоже движение – вверх и вниз, вверх и вниз. Я должен убить его, чтобы больше сюда не возвращаться. Чтобы больше не видеть этих улиц, на которых это желание впервые заявило о себе. Чтобы снова забыть обо всем, кроме этой крови и распирающего желания насильственного убийства и садистского наслаждения. Я должен убить его выстрелом в голову. Должен был. Выстрелом. В голову… -Блять! -А-а-а!!! Что? Кто? Неужели… Смотрю на тело под собой. Мертвый. Точно мертвый. Резко оборачиваюсь. Дверь открыта. Я её и не закрывал. Вопящая пизда стоит напротив квартиры и смотрит на меня с истинным ужасом, потом на труп подо мной и лениво расползающуюся кровь по полу. Тут и мозгов не надо, чтобы сопоставить, что к чему. Сука. Живой ты отсюда точно не уйдешь. -Дьявол! Убийца! Помогите! Помогите!! Громко. Слишком громко. Заткнись. Правая рука поднимается и, наспех нацелившись, стреляю в вопящую бабу, которая могла давным-давно убежать, но осталась стоять здесь. Слишком любопытная. Надеется пережить, и потом строить из себя потенциальную жертву, которой было пиздец как страшно, но удалось остаться в живых и помочь поймать преступника. Да, я сейчас без Леви, но это не значит, что я настолько ничтожен, чтобы не суметь убрать одного свидетеля. Да я весь дом перестреляю, если они увидят моё лицо хоть мельком!! Руки дрожат. Липкие. Удержать пистолет ровно не могу. Трижды промазываю. Она догадывается пуститься вниз по лестнице. Соскакиваю с трупа опираясь рукой о кровавый пол, запинаясь о чужие ноги и о своим собственные, скользя подошвой, и бегу за ней. Не уйдешь. Никогда никому от меня уйти не удастся. Я убью каждого. И тебя, тварь, в первую очередь.