Слишком глубоко

Очерчиваю взглядом каждую тварь. Они было поднялись со своих мест, но тут же остановились. И смотрят. Выпученными глазами и с открытыми ртами. Смотрят и не шевелятся. Как в тире – стреляй в животных. Вот, например, прямо передо мной самая пугливая тварь – заяц или кролик. Девчонка, которая скрывает себя настоящую ото всех. Себя – зажатую, неуверенную в себе, вечно носящуюся за своей подружкой, куда более успешной. Как раз за ней эта подружка и сидит. С выставленными вперёд сиськами, особенно выделяющимися в обтягивающей блузке. Рядом с её партой стоит парень, они вроде как друзья, или любовники, или просто взаимные лицемеры. Между этим рядом парт и средним застыл тот, кто больше всех любит набить всем морду, особенно мне. Вид у него, кажется, самый ошарашенный. Будто в одной из драк он меня совершенно случайно убил, и был в этом уверен, а тут я появляюсь вроде как с местью, в его глазах – вроде как именно ему. Дарю свою улыбочку персонально. Пусть нервишки поиграют. Первая парта ряда, что ближе к окну, теперь не пустует. Она занята разложенной мертвечиной из моей ванной. Пришла доставать меня своим молчанием и тут. А за ней – самый тихий парниша. Будь у него больше смелости в его жалкой душонке, он мог бы стоять здесь, рядом со мной. Я сейчас ещё отчетливее вижу в нём эти его тайны, покрытые густым туманом. Вроде и протянул бы руку, достал, а не видно, в каком направлении-то совать. Смелый он только мысленно. И мысленно он, наверняка, на моей стороне. Взгляд у него двузначный. Очень. Но внутренности меня интересуют в другом виде, так что отправится со всеми в одном направлении. Прохожу на середину. Кладу нож на учительский стол и лучезарно улыбаюсь. -Да ладно вам так пялиться, я ж сейчас засмущаюсь. Отмирают. Те, кто стоит, садятся на свои места, но не перестают внимательно на меня смотреть. Надо же. Я думал, найдутся глупцы, которые попытаются сбежать. -Ты чего тут делаешь? Спрашивает самовлюбленный тип с последней парты. Даже сейчас строит из себя крутого. -Да вот, поговорить зашёл. И попрощаться. -Кто-нибудь, звоните ментам. Тихо, еле слышно. Но – ошибка – слышно. Одним движением достаю пистолет и направляю на говорившего. -Только попробуйте. Спускаю курок. -Что, заскочил в магазин детских игрушек… Шепот. Но – опять – слышно. Бум. Звук выстрела разносится по всему классу. Вскрики. Стук мертвого тела о парту. Тишина. Усмехаюсь. На парте медленно образуется лужица крови. Сейчас начнёт капать. Кап. Кап. Кап. Тихий всхлип. Кто-то очень впечатлительный. -Да ладно тебе, он же пошутил… -А я оценил. Не видишь, что ли? Всхлипы становятся громче и разносятся уже с двух сторон. -Ладно. И правда, чего это я. Опускаю пистолет. -Просто, вы ведь наверняка считаете меня слабаком, который способен быть смелым только с оружием в руках. Ошибочка вышла, правда? И писк с передней парты: -Брось, мы тебя таким не считали. О, ну надо же. Хотя, может эта девчонка и не считала. А обобщать и лгать при этом – не нужно. В классе находиться как-то непривычно. Будто меня не было тут не три месяца, а целый год, может даже больше. Но, возможно, дело в том, что я стою именно тут, перед всеми ими, а не сижу на той самой своей предпоследней парте. Я привык смотреть на их спины, поэтому лица кажутся далёкими. В их глаза не получается смотреть долго и пристально. Мне легче было бы метать в них ножи со своей парты, чем стоять тут и оглядывать их всех. Всхлипы становятся тише и реже. На секунду в классе воцаряется тишина. А потом… Кап. Кап. Кап. Кстати говоря, моя парта свободна. И всё же не молчать я сюда пришёл. Надо их разговорить. -Вы можете вести себя, как пожелаете. Всё равно все сдохните. -Каждую реакцию своей жертвы я расцениваю, как позыв к действиям. Даже если вы предпочтете сидеть тихо и не вякать. Я всё равно расстреляю вас в решето. Если бы пуль было больше. -Поэтому можете говорить мне всё, что думаете обо мне. Я и так всё это знаю, поэтому ровным счетом меня это никак не заденет и не разозлит. Вы можете даже рискнуть поддеть меня. Все, что угодно – за ваши жизни. В ответ мне раздаётся смешок. -А ты самоуверенный. И хитрый. Мы сейчас разговоримся, а потом ты нас убьешь. За то, что мы тут тебе наговорили. Обида и все дела. -Дело в том, что я в любом случае вас убью. -И… Это уже другой. -…после этого ты считаешь себя человеком? Сколько… Сколько ты уже порешал? И тебя всё никак не могут поймать. Ещё сказал бы что-нибудь про мою типа грязную душу, или что там ещё плетут эти фанатики. -Ага. И ты человек. И мы с тобой похожи. И с тобой. И с теми тоже. -Да че ты порешь? -Отличие только в том, что именно я стал убийцей. Показал всю нашу сущность, так сказать. Молчание. Что, слишком трудно для вас? Хаха. Руки немеют. Но мне нельзя отпускать из них пистолет. И в голове что-то опять не так. Но показывать этого по-прежнему нельзя. Особенно сейчас и перед ними. -Мне вот интересно. Каким теперь вы видите своё будущее. Вот она… Киваю на труп училки. -…втирала вам тут про отличную учёбу, профессию и прочую ерунду. Но представьте. Вы ведь уже трупы. И не только потому, что я убью вас в ближайшие двадцать минут. Ну. Расскажите. Мне очень. Очень. Интересно. Произношу медленно и без намека на лесть. Теперь голос делаю каким-то утробным. Они должны всё понять лишь по одной интонации. Эти всхлипы раздражают. Но стрелять больше пока не нужно. А то сбегутся сюда все раньше времени… -Это ты будущий труп. Очередной писк. -Не спорю. Я не надеюсь на вечную жизнь и что-то такое, потому что это в принципе невозможно. Деление клеток там, и прочая муть… Ну, вы уж лучше меня знаете, ведь это вы прозябали тут десять лет своей жизни. Но я сейчас имел в виду немного другое. Вы уже трупы, и это не из-за того, что я решил вас убить. То есть это факт, не зависящий от моих желаний. Молчание. -И всё же. Если бы «если бы» сложилось иначе – каким вы видите своё будущее? Оглядываю класс. На лицах некоторых появляется отголосок желания что-то сказать. А один даже говорит. -Я бы пошёл в полицию. Обязательно. Чтобы ловить таких, как ты. -Хаха. Да сейчас у половины класса появилось такое желание, не правда ли? В ответ мне только хмурятся. Они всегда были скучными. У них всегда были только те шутки, от которых мне не просто не было смешно. Меня от них воротило. -А каким ты видишь своё будущее? Ты же ничего не умеешь, кроме как убивать людей. Важно расселся на стуле, скрестив руки на груди, и самонадеянно на меня пялится. Будто сказал что-то охуеть какое умное и обидное. -А ты не умеешь даже этого. -И хорошо, что не умею. По идее, никто не должен уметь. У кого тут и нет будущего, так это у тебя. Всё это бессмысленно. Всё. Ну, твоя жизнь в целом, я имею в виду. Даже не жизнь, я полагаю, а существование. -Бессмысленно? Серьёзно? Бессмысленно – это ходить в эту сраную школу каждый день, обсуждать тут друг друга за спинами самих же себя. Это даже противно. Противная бессмысленность. Бессмысленно – это чувствовать то, чего на самом деле не существует – эта ваша мерзкая «любовь». Мерзкая противная бессмысленность. Бессмысленно – это расти с чёткой и единственной целью: заработать деньги, чтобы потом их потратить, чтобы потом снова заработать и завести семью, где один будет гнобить другого, а третий будет жаться в угол и ненавидеть всех, а потом, если ему повезёт, он хотя бы что-то сможет понять и осознать всю эту бессмысленность, которой нет конца. По кругу. Раз. Два. Три. И возвращаться в начало. Бессмысленно – жить по установленной программе. Если бы не было таких, как я, эта бессмысленная скукота удавила бы вас. Рано или поздно – сжала бы в тисках до невозможности сделать ни вдоха. И смысл? Не лучше ли сдохнуть как-то более красиво? Видимо, говорил я слишком долго. Те, кто ревел, уже перестали и выглядят так, будто и не было у них тихой истерики. Кого-то я даже смог заинтересовать. А кого-то нет… -По-твоему, нам ещё при рождении нужно умереть? Для того ведь и живём, чтобы делать хоть что-то, и, да, не всё из этого имеет смысл. Исходя из твоих мыслей, получается, и ты ничем не лучше, и эта твоя жизнь – тоже. В чём ты хочешь нас убедить? Бессмысленно – это искать смысл издалека, как только что это сделал ты. Смысл находится в мелочах. Обычно они рядом с нами. Ты же свой нашёл. Хах. Глупости. -Я говорил всё это к тому, чтобы наглядно показать, что в итоге получилось. Я стою здесь, а вы сидите передо мной. Смотри, как выходит: вы были рождены для того, чтобы оказаться здесь в нужный момент, чтобы я смог вас убить. А тех, кого здесь нет, это не везение, это лишь повод мне их ненавидеть ещё больше, потому что это значит, что они стоят выше в этой цепи. Следовательно, бессмысленно в ваших жизнях было всё до этого самого момента. И кто сказал, что у меня есть этот смысл? Но я хотя бы живу иначе. Вышел из круга. -И попал в другой. -Хватит. Его не переубедить. Вот это-то уж точно бессмысленно. -Ага. Аж глаза дикие стали… И прочий шёпот, который уже не получается расслышать. Что у нас там по времени… 45 минут. В одиннадцать меня уже не должно тут быть потому, что следующую параллель будут впускать внутрь. Значит, действуем быстрее. -Ты. Направляю пистолет на самого разговорчивого, отмечая, что рука вдруг стала тяжёлой. -Раз такая тема… Любишь ли ты свою жизнь? Сам недавно отвечал на такой вопрос. Ответ прост и единственный правильный. А я ещё и подсказку им сделал. В виде своего монолога. -Эм? Да. Какой бы бессмысленной она ни была. Ухмыляюсь. -Упс. Неверно. Стреляю. Конечно, в голову. Так эффектнее. Его мозги разлетаются на близь находящиеся предметы и людей. Облизываюсь. Девчонки визжат и сползают со стульев, в попытках спрятаться от прицела за партами. Конечно же, им это не поможет. Я до каждого доберусь. Раз мы в школе, то вполне логично провести маленький предсмертный тест лишь с одним вопросом. Для кого-то он непосильный – ответить честно и верно на этот вопрос намного сложнее, чем решить десять примеров по алгебре. А кто-то слишком самоуверенный. Таких надо убивать первыми. И я настолько хорошо их изучил, что могу сказать, кто именно будет следующим. -А ты? Направляю пистолет на ещё одного парня. -Н-ну… Я… Наверное. Стреляю. В грудь. Его отталкивает назад, и он вместе со стулом падает на пол. Убивать за оплошность. Чтоб поняли – отвечать всё равно придётся и желательно моментально и внятно. Ибо только моментальный ответ самый правдивый. Ещё один. Пытался достать что-то из кармана. Его отбрасывает на окно. Теперь и снаружи видно, что что-то в этом кабинете происходит, и это что-то явно не первый классный час в году. Хотя, как посмотреть. Классные часы бывают разные. Его лицо замирает: приоткрытый рот, выпученные глаза. Съезжает на пол. Новая волна девчачьего визга заставляет меня поморщиться. Парни вообще застыли. Из них нет никого, кто осмелился бы мне сопротивляться. Они надеются на чудо. Что вот сейчас кто-нибудь зайдет, и желательно это будут менты, и расстреляют меня в решето. Не спорю, такое может быть. Но сирены я не слышал и не слышу. Их много и каждый из них боится. Я ощущаю этот страх. Как он повис в воздухе. Остается только впитать его в себя, чтобы было еще веселее. -Ну, а ты? Знаешь ответ? Нет. Не знает. Не знает и этот. И тот. И она тоже не знает. Никто из них. Никто. Не знают. Почему? Почему только я знаю ответ? Потому что у них есть то, чего у меня никогда не было. Это сбило их с пути. И они теперь не знают. Не могут знать. Потому что по-настоящему они боялись только раз в жизни – сегодня. Потому что их жизни действительно им дороги. Потому что их так воспитали? Или они воспитали это в себе сами? Или это было заложено в них уже при их блядском рождении? Кто виноват в том, что есть такие, как я: родители, общество? Мы сами? Я сам это сделал? Да быть не может. Тогда бы ответ на этот вопрос был таким же, как у них. -А ты? Ты? Знаешь? Отвечай! На вопрос! Любишь ли ты свою блядскую жизнь?! Не ответят не потому, что не могут и не хотят. А потому что не знают. А знаю только я! Бесполезные идиоты. Живут в своих иллюзиях, когда как жизнь съедает их заживо. Воздух. Нет. Всё вокруг – даже стены – стремительно наполняются болезненными стонами и плачем. Кому-то я попал в ногу, кому-то в руку – промазал, не убил сразу. И теперь они его мучают. Этот воздух. Воздух, в котором кружат частицы их боли. Их жизней. Их смертей. Их бессмысленного существования. Их невозможности ответить на один простой вопрос. Мне от них хочется блевать. Вдыхаю этот воздух, чтобы перебить приступ тошноты. Он убеждает. Этот воздух заслоняет собой всё остальное. Этот воздух и его вкус, который он сейчас приобрел – то, что на самом деле преследует каждого. Они просто этого не знают. -Ну, а ты чего расселась? Извини, в этот раз убью тебя по-быстрому. Но какое шоу я тут устроил, да? Хаха. И без того давным-давно мёртвая девчонка умирает заново. Запрокидывает голову. Делает вид. Даже при том, что у неё дырка в сердце. -Ахаха. И ещё скажите мне, что всё это – это ужасно. И скажите, давайте, что-нибудь про мою человечность! Я очень хочу вас послушать! И ответьте уже, сука, кто-нибудь, на этот чёртов вопрос! От красного кружится голова. Как после трех или четырех подряд выкуренных сигарет. Как при двухдневном голоде. Как если бы меня кто-нибудь чем-нибудь ебанул по башке… Сука. Что за тварь? Смотрю влево. Как это… я пропустил одну… Поднимаю пистолет, но она снова машет своей метлой, попадая мне по руке, и он попросту выпадает из рук, громким стуком приземляясь от меня в паре метров. Прямо в одну из кровавых луж, почти полностью в ней утопая. Иду за ним. Медленно. Что-то как-то передышал, походу. -Да как ты можешь! Да ты не человек! Да ты… Это тебя нужно убить! Что… Что ты наделал! Они все мертвы! Да ну? Уже? Быстро оглядываю класс. Тела скрываются в лужах крови. Тела потеряли жизнь. Слишком великолепное зрелище. Она ревет. Смотрит на меня. Где мой нож… Голова кружится. А. На столе. Девчонка планирует съебаться с этой кровавой вечеринки. Живой? Ну уж нет. Шатает. Неплохо приложила. Всё веселье испоганила. Мразь. Её, похоже, в ногу ранил. Хромает и пытается убежать. И орёт. Сука. Она орёт, как резаная свинья. И сама она… Сиськи. Точно. Девчонка с сиськами. Среди этих убитых лежит и её «любимый». Вот она и бесится. Выхожу из мертвого класса и вижу, как она пытается убежать от меня. Нас разделяет не такое уж и большое расстояние. Но своим шумом… Сейчас точно кто-то придёт. Ещё эта голова… Нужно быстрее. Давай. От этого зависит буквально всё. Я не должен оставить кого-то в живых. Я не должен попасться. Тем более, сегодня… Леви меня ждёт. Если, конечно, ждёт. Будет забавно, если – нет. Зигзагами, но я до неё добираюсь. Она как раз оборачивается, но я наваливаюсь сверху. Мы падаем на пол. Она отчаянно кричит, оказавшись повернутой рожей ко мне, поэтому целюсь ножом в грудь, но сиськи… мешают. Сука. Попадаю в плечо. Нож там и остаётся. Брыкается и орёт. Своим коленом вмазывает мне в пах, а здоровой рукой – по лицу. Я бью куда-то в бок. Не разобрать. В голове гудит. Да заткнись же ты! И так слишком шумно. Всё снова какое-то мутное, черт возьми. -Заткнись, блядь. -Ты..! Да чтоб ты сдох, долбоеб! Больной ублюдок! Больной! Ты спятил! Психопат! Уберись от меня! Отпусти! Бью по лицу. Она, сжимая челюсть, вытаскивает нож из своего плеча и замахивается. Перед глазами мелькает свет. От лампы и через её слезы он отсвечивает прямо мне в глаза, чтоб их. Изворачиваюсь, но в спине чувствую жгучую боль. Попала. Ещё бы чуть-чуть и... -Да ты сам… Сам ответь на свой чёртов вопрос!! Здесь… Здесь не может быть неправильного ответа! Я сильнее наваливаюсь на неё, прижимая к полу. -Ненавижу. Я её ненавижу. Секундное замешательство и я отбираю нож. Замахиваюсь. Она успевает вывернуться. Хватает меня за руку и перенаправляя удар против меня. Заезжает рукоятью по затылку. Ещё один удар и… тогда я вряд ли смогу уйти отсюда. Если я не успею до приезда ментов, то они, как увидят меня тут и всё это, что я сделал с этими уродами, меня тут же убьют. Потому что в экстренных ситуациях, а особенно, если сопротивляться аресту, они всегда убивают. Жизнь преступника, по их мнению, не стоит ничего. Также, она не способна окупить жизни тех, кто им был убит. Их жизни не окупятся – отличная новость. А цену своей я ставлю сам. И чем больше за мной смертей, тем она выше. Хах. Я довольно-таки дорогим получаюсь. И стану ещё дороже, если, наконец, прикончу и эту тварь. Что это?.. Чужие крики. Они возвращают меня обратно. Прекратились. Как будто кто-то сзади… Блять. Чуть было не пропустил девчонку. Ей удается выбраться из-под меня и оказаться на ногах. А вот меня что-то тормозит. Поднимаюсь с трудом, отмечая, что сзади что-то мешается… Пистолет? Точно… Я брал с собой пистолет. Брал… когда-то. Визг впереди и просьбы о помощи. Заебала. Она меня уже заебала. Рывок. Как-то слишком быстро догоняю её и проникаю ножом в район сердца. А теперь нужно бежать нахуй отсюда. Я обязан добраться до Леви… Леви. -Любите ли вы свою жизнь? -Конечно, любим! -Боитесь ли вы смерти? -Да, боимся! Первый класс, второй?.. Поднимаюсь. Иду. Падаю. Ты должен бежать. Ты должен бежать, иначе… Ведь ты боишься смерти? Временами. Ты должен бежать. Ведь кто-то где-то тебя обязательно будет ждать. Даже если это будешь ты сам и больше никто. Ты. Должен. Бежать. Бежать. Школьный коридор. Так, а что, собственно, я здесь делаю? Да еще и на карачках. Оглядываюсь по сторонам. На полу сзади кто-то лежит. В крови? В большой луже крови. Соскакиваю. Ладони резко потеют, а по спине бегут мурашки. На этаже тихо. Кажется, все смотались. Кажется, по школе ходит кто-то, кто убивает попадающихся ему на пути. Но что я тут делаю? Ни черта не помню. Что произошло? Что за хрень? Бежать. -От кого-то или куда-то? Что это был за голос? Откуда он? Никого ведь нет. Погодите-ка. Я в костюме? Должно быть, сегодня какой-то праздник – нечасто я надеваю костюм. В этом городе опять кого-то убили. Нужно смываться. Ничего не помню, но состояние какой-то… лёгкости. Будто долго тащил на себе мешок и, наконец, скинул его. Вот только куда? Наверное, он где-то там… позади? Может, я спасал девушку? А если она ещё жива? Больно. Спина болит. Причем сильно. Похоже, меня всё-таки задело. Ещё раз смотрю на девушку. Она не дышит, кажется. И звуков никаких не издает, не шевелится. Думаю, она уже мертва. Бежать. И это даже получается. Шумно. Школьники. Этот шум ни с чем не спутаешь. Что-то мешает… Вот тут. Тут. Пистолет? Блядь! Откуда он у меня? И весь в крови. Чья это кровь? Не помню. Ничего не помню. Поднимаю. Я его уже касался – нельзя оставлять здесь. Бежать. Бегу. Кто-то окрикивает меня. Кто-то пытается меня догнать. Топот и гул. Даже не оборачиваюсь. Потому что кое-что всё-таки понимаю: не без причины они за мной гонятся. Выбегаю из школы. На асфальте вижу белые меловые полосы. А ещё чувствую жар, который исходит от него. Нагрелся. Лето. Сейчас лето. Вспоминай хоть что-нибудь. Что-то ведь должно было быть до того, как я оказался тут. Как я тут оказался? Должно быть, пришёл. Логично. Нужно домой. Поговорить с Ханджи. Чувствую себя жутко виноватым. И пистолет. Она должна о нём что-то знать. Откуда я его мог взять, как не от неё. Он не игрушечный. На нём кровь. Самая что ни на есть настоящая. И этого уже достаточно. Где-то вдалеке слышится сирена. Как будто за мной. И люди. Идут мне навстречу. Кажется, подойди к любому, спроси, что, чёрт возьми, происходит, и они ответят. И что они ответят? Что я кого-то пришиб этим стволом? Или впал в детство – перепутал игру с реальностью? Или… Чокнулся. Правда. Это уже более логично. Мешают. Они все и их взгляды почему-то жутко мешают. И бежать, и дышать, и даже просто находиться на этой дороге. И чёлка щекочет лоб, она какая-то липкая. Будто в крови. Будто я и правда кого-то убил. Смешно. Совершенно не по себе. Страшно. Рука придерживает пистолет в кобуре. Если он каким-то способом выпадет, то придётся его проверять. Не хочу верить, что он настоящий. Но он настоящий. Я это знаю. Я знаю это, и не уверен, что не знаю чего-то ещё помимо этого. По крайней мере, должен знать. Сирена ближе и ближе. Громче и громче. Увеличивается в размерах и вскоре вовсе меня раздавит. До дома совсем чуть-чуть. Ханджи… Она должна быть там. Какой сегодня день недели? Нет. Какое сегодня число? А месяц? А… год? Ха-ха. Ну нет, не может быть всё настолько хреново. Или может? Сейчас… Приду и всё узнаю. А, может, даже вспомню. Точно. Точно, так и будет. Наверное, кто-то вчера отлично напился. Или мне хорошенько ударили по голове. Она немного ноет, даже почти незаметно – поэтому этот вариант всё же отпадает. Подъезд. А голова с чего-то кружится. И есть хочу. Адски. Вроде и не до еды, а желудок требует, и делает это громко. Перешагиваю через подъездные ступеньки, запыхаясь и слабо чувствуя свои ноги. Хреново. Нет. Страшно. Я точно что-то натворил. Стучу в дверь. Нет, долблю. А потом вспоминаю про звонок. Руки трясутся. Во рту сухо. И пальцы у меня какие-то такие же… сухие. Стоп. Это не мои руки. И это тело как будто чужое. Или весь этот мир. Может, я и не должен ничего помнить? Но я помню Ханджи. Тогда вопрос уже в другом: а помнит ли она меня? Существую ли я для неё? Пытаюсь прислушаться. Ага. Шаги. Дома. Отлично. Ханджи спасёт меня от хвоста. Сирены. Сирены. Сирены. В моём мозгу. Или на улице. Чёрт знает. -Кто там? -Ханджи, это я. Я. Или не Я. А кто это, собственно. Замок щёлкает. Глаза у Ханджи ошарашенные. Будто и не ждала меня. Нет. Будто всё-таки не знает меня. Нет. Будто знает меня, но не узнаёт. Нет. Не то. Но точно не так она обычно меня встречает. Хватает за плечо и втаскивает внутрь. Коридор светлый и точно такой же, каким я его помню. Должно быть, точно не год. Радует. Или нет. Взгляд Ханджи не радует. Он пугает. Меня трясет. Что-то тут произошло. Не тут. Со мной? С нами? В голове только: кап. кап. кап. И сирены. Пусто. -Эрен?! Что ты тут делаешь?! Эрен! Что случилось! Почему ты здесь? -Я… Прости. Ноги не держат. Добегался. Падаю на колени. Да. Поза что надо. Стыдно. Совестно. Ханджи переживает. А я с кровавым пистолетом в руках. Не знаю, откуда он взялся. Не знаю. И не хочу знать. Никогда бы не знать. А она знает. По глазам вижу – точно знает. -О Господи… Где Леви? Ты не должен… тут быть… И плачет. Из-за меня, что ли? Она изменилась. Немного. Тоже худая. Жалко её. -Извини. Прости меня. За что-то извиняется. Хотя это я, наверное, должен. -Ханджи. Не плачь. А она ещё сильнее. -Ханджи. -Где Леви? Где он? Надо позвонить… Позвони! Я не могу – телефон прослушивают. Позвонить? -Зачем? -Как… Как зачем? Эрен! Что с тобой? С тобой что-то не так… Ты… Глаза у тебя пустые. Ты понимаешь, что происходит? Глупо и отчаянно улыбаюсь. Понимаю ли я? Ни черта я блять не понимаю. -Нет. Кажется, нет. -Случилось… Неужели и ты… И плачет. Сильнее и сильнее. Спина болит так, что едва ли могу дышать. Тетя обнимает меня. Крепко. Мараю её кровью. И, кажется, мои щеки тоже мокрые. Или это потому, что Ханджи только что из душа. Она мучается. Я, должно быть, тоже. Только не знаю причин. Ханджи костлявая и родная. Я почему-то соскучился. -Прости меня, Ханджи. Я точно в чём-то виноват. Она как-то резко успокаивается, держит меня за лицо и серьёзно смотрит в глаза. -Эрен, скажи мне, где Леви? -Какой Леви?.. -Ну.. Как же… Вы с ним… -Я не знаю никакого Леви. Стук. Нет, так же долбят, как я недавно. Пришёл хвост. Ханджи пугается сильнее меня и тоже знает, кто это там стоит за дверью. Она молча поднимается, я хватаю её за руку. Не хочу, чтобы открывала. Она ещё не успела мне всё объяснить. -Эрен. Это необходимо. Так… так больше нельзя. Я её не понимаю. И открывает. Несмотря на мои протесты. С Ханджи тоже что-то произошло. Она измотана. Трое. Что-то громко мне говорят. Слишком громко. Не слышу. Отползаю, пока не упираюсь в стену. Страшно. Я кажусь слишком маленький по сравнению с ними. Будто я всё тот же беззащитный ребёнок. Направляют на меня пушку. Что?.. Хотят выстрелить? В меня? Убить? За что? Почему? Ханджи? Тянет меня за руку, хочет, чтобы я поднялся. Она хочет, чтобы я ушёл? Нет. Она думает, что это необходимо. И я её снова не понимаю. Вечно она всё путает… -Отпусти. Не нужно. Трое с пушками приближаются ко мне. Нет. Я ещё не узнал, что здесь произошло. Нет! Стреляю. Рефлекторно. Как будто всегда нужно стрелять в таких ситуациях. Умело. Стреляю. И попадаю. В лицо. Изуродованное и кровавое. Руки трясутся. А в глазах всё смешивается. Много красного. Его слишком много и оно выползает на глаза со всех сторон. Страшно. Почему. Почему. Почему я делаю это. Кап. Кап. Кап. И выстрелы. Глушат. Но не заглушают настырное Кап. Крови. Много. Было. Когда-то. И на мне. Сегодня? Вчера? Месяц назад? Сейчас. Глаза в слезах. Ничего не вижу. Вытираю. И тут тоже кровь. Льется и льется. Льется и льется. Льется. На меня. На Ханджи. На стены. На пол. Льется синхронно с водой из глаз. Кровавый дождь и он нас топит. Я не умею плавать. -Эрен, остановись же! Эрен остановился. Давно. А тело не может. Выстрелил бы себе в голову. Прямо сейчас. Чокнулся. Я когда-то успел чокнуться… Резкая боль в затылке. Падаю в кровавое море. В нем плавают изуродованные тела. Должно быть, фильм ужасов. Но было же когда-то утро, в которое всё было хорошо… Только я себя там не помню. Будто мне никогда не было хорошо.