***
Иду по дороге между пятиэтажных домов. На земле валяется не то грязь, не то чьи-то раскуроченные части тела. Не покидает чувство, будто только вчера случился апокалипсис и во всем мире, ну, по крайне мере, в этом городе, не осталось ни одной живой души. Завывающий ветер, какой обычно бывает перед грозой, дует прямо в лицо, заставляя немного прикрывать глаза – пыль так и норовит в них залететь. Жуткая атмосфера этого места вызывает мурашки по всему телу и желание быстрее добраться до места. Вот только… Куда я иду? Вот знакомый лабиринт из гаражей, вот глубокая яма, сверху привалена грязной землей, но не сильно-то она защищает от запаха гнили, исходящего из-под неё. Иду и точно знаю, что бывал тут раньше, и не один раз. Бывал – не то слово. Я тут скорее жил, ну или ходил сюда по пять раз в неделю. К кому-то… Зачем-то… Очередная часть чьего-то тела неожиданно пробуждает во мне желание наклониться ближе и глотнуть этот запах грязной крови и человеческой мёртвой плоти. В висках будто разбушевались мелкие опарыши, такие же, какие на этом куске мяса. Кривлюсь. А они, в голове, всё активнее шевелятся. Пытаются сожрать мои мозги, не иначе. Я удивительно быстро перемещаюсь от одного «края» этого странного мёртвого места, на другой, третий, четвертый… Вдруг моего плеча кто-то касается, я вздрагиваю от неожиданности, а после следует тихий, вместе с тем противный девчачий голос: «Куда мы идём?». Знать бы и мне. А потом сразу твердый, мужской, тоже знакомый: «Держись ближе ко мне». А где ты? – тот, к кому мне следует держаться ближе. Оборачиваюсь. Никого. Поворачиваюсь кругом. Никого. Один. И даже не страшно. Это место не вселяет страх, несмотря на весьма странную жуткую атмосферу – потому что я знаю тут, кажется, каждый угол. И имею отличное понятие, как отсюда уйти. Но мне ведь и не нужно уходить? Не хочется. Потому что это место… «Я никогда не забуду этот район». Никогда… «Хорошо ли это?» -Да. Раскрываю глаза, вновь оказываясь в заточении четырех белых стен, белого потолка и белого пола. Белый прямоугольник – разве одно это место не способно свести с ума?.. А сон мне приснился странный. И вместе с тем знакомый, как будто он снится мне каждую ночь. А может это и не сон вовсе. В руках покалывает, а во рту от чего-то повышенное слюноотделение. Если я не помню, вероятно, большой период своей жизни, то следует хвататься за каждую ниточку и сны в этом деле – самые крепкие нити. Нам ведь всегда снится то, о чём мы знаем, что когда-либо видели, кого когда-либо проводили взглядом. Возможности мозга, на самом деле, безумно велики, может, мой просто заебался работать, поэтому и решил заблокировать от меня всё то, что я когда-либо знал и помнил. Но ведь не лишил меня возможности видеть сны, значит, всё не так плохо. Если совсем уж углубиться, то… Да, я отлично помню, например, как мне было лет девять, я ходил в школу и пытался подружиться с ребятами, и всё стремился их понять. Потом меня забрала к себе Ханджи. Почему-то… А. Родители. Точно. Они развелись, а я… Я остался жить с мамой. А потом вдруг переехал к Ханджи. Отрывками. Я помню всё это лишь короткими отрывками. В них всё какое-то слишком светлое. Неужели я такой счастливый по жизни? Чёт нихрена не ощущаю этого своего неземного счастья. А дальше… Слегка неудавшийся пикник с Ханджи, совместные походы в ближайшую пиццу, моя комната, заходя в которую она с улыбкой на лице звала меня на ужин. Это одно из самых ближайших, наверное, воспоминаний. И всё. Дальше – я в школе, на карачках, а позади меня чей-то свежий труп. Не верится. В голове не укладывается, что это я её убил. И когда оно всё успело до такого дойти? Сколько же… меня не было? Или… как это назвать вообще? А этот сон… Район. Непонятный отвратительный запах и части человеческого тела. Обычно люди не ходят по таким местам, или ходят, но потом оттуда не возвращаются. По атмосфере совершенно противоположный всему тому, что я помню из своей не слишком-то долгой жизни. Но зыбкое чувство того, что этот район мне знаком настолько сильно, что я бы обошёл его с закрытыми глазами, говорит сам за себя. Я там, возможно, жил. Но дом Ханджи находится не в таком мрачном месте. Тогда чей? А раз я туда иду, значит, меня там кто-то ждет? Тётя говорила про какого-то… Леви, или как там. Может, это он и есть? И у многих такое бывает? Многие ли убивают кого-то, а потом, проснувшись, ничего не помнят и, как ни в чем не бывало, идут по своим делам? Что-то подсказывает, что не так уж это и распространено. Вечереет. Поднимаюсь со скрипучей раскладушки и в три шага оказываюсь возле окна. Осень. Листья на деревьях, начинающие желтеть, тому в доказательство. Странно. Когда, я бежал со школы, деревья были всё ещё зелёными. Получается, уже прошло недели две, три, а может и месяц. И я снова не помню. Значит, получается, я должен ходить в школу, но лежу здесь. В каком я там сейчас классе? В десятом? Нет. Пикник был в десятом, это точно, значит, я перешёл в одиннадцатый? А мои одноклассники? Те же остались? Не знаю. Неужели правда? Это настолько… непонятно и странно, что кажется нереальным. И ещё одно. Раз я нахожусь здесь не первый день, то почему медсестра так естественно отреагировала на мой вопрос о местонахождении? Видимо, лишь один я ничего не понимаю. Раньше я уже замечал что-то подобное. Забывчивость всегда у меня была, и мне казалось это нормальным. Пока однажды Ханджи не сказала мне, что временами я странно себя веду. Тогда я задумался и понял, что не помню, чтобы странно вёл себя с ней. Но я промолчал. Мне стало страшно. Но прошло уже много времени, и страх исчез. Но теперь снова появился, потому что на этот раз я очнулся убийцей. Это куда серьезнее. Нужно было рассказать всё тете. Она бы помогла. Дверь открывается. Точно. Ко мне ведь должен был зайти мой лечащий врач. В комнате сразу же включается свет, как по команде. Оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на мужчину лет двадцати восьми-девяти, ростом чуть выше меня. А лицо… Какое-то не слишком-то приветливое. Выражение едкое – так я его назову. Да и черты у него какие-то знакомые… Хотя, чему удивляться, ведь я, как успел уже выяснить, лежу тут не первый день. -Здравствуй. Эрен. Да. Эрен Йегер – моё имя. Это я помню. -Как поживаешь? -По-видимому, не очень хорошо. Не помню. Почти ничего… -Я знаю. Ты же психопат с раздвоением личности, пребывающий в состоянии психоза. Так что ничего удивительного. -А? Как снег на голову. -Как это?.. То есть, точно? Части человеческих тел… Кровь и запах трупов. Ханджи и её слова о странном поведении. Моя забывчивость. Это правда. Я не имею понятия, что происходит, но я верю, что это правда. Иначе, какое ещё объяснение всему этому? Всему, что происходит в моей жизни, которая… делится на двоих. -Да, точно. Думаешь, под конец рабочего дня у меня есть настроение для шуток? Тон у него раздраженный. И на лице гримаса отвращения. Разве врачи так себя должны вести? Особенно с такими… пациентами. -Я вас понимаю, но… Сколько я здесь уже нахожусь? -Чуть больше месяца. Но только сегодня ты утихомирился. Первый ты – или второй, как хочешь – куда спокойнее. И невиннее. И… ещё омерзительнее. Такое амплуа тебе не идёт. Ты резал людей, как фарш, а теперь выглядишь так, будто только вчера впервые вышел из-под мамкиного крыла. Разворачивается, чтобы уйти, но успеваю его остановить. -Тут что-то не так. Вы точно врач? И сколько мне вообще здесь ещё находиться, и когда я смогу встретиться с Ханджи? -О, а ты не такой уж и тупой. Упс, я, кажется, проиграл в споре. Леви действительно тебя насквозь изучил. И чего ты ему сдался… -Кто такой Леви? Какой спор? Что вообще происходит? -Ты всё это прекрасно знаешь. Просто не помнишь. Выключи себя такого. Забудь навсегда всё, что в твоей жизни было хорошего, потому что это можно считать за ложь. Это всё давным-давно прошло, и никогда больше не повторится. Потому что ты здесь очень надолго. И ты будешь мучиться. Пожалуй, только твоя ненависть и поможет тебе не сдохнуть в отчаянном бреду. А, может, и это не поможет. Как знать, как знать, малолетний серийный убийца. С этими словами он закрывает дверь, вновь оставляя меня одного в этой белой коробке. Опускаюсь на пол. Свет снова выключился. Я совершенно ничего не понимаю. Лишь тело холодеет, губы и руки дрожат, а в глазах что-то мешает. Всё ведь было хорошо, но однажды… появился Я – второй? Или просто проснулся ото сна? От такого же долгого кошмарного сна, который на самом деле явь. Для меня другого. Для меня того, кем я быть боюсь. Страшно.***
По крайней мере, всё медленно встаёт на места. Этот сон ведь и не сон вовсе, да? Знакомое, такое, кажется, далёкое сладкое чувство навязчиво о себе напоминает – чувство ненависти, злости – настоящей. Меня здесь закрыли. Какие-то твари привели меня сюда оттуда и закрыли здесь. Они что, думали, лишат меня свободы, и всё? Я стану безвольной куклой? Суки. Район. Тот район. Кровь. Раскромсанные тела. Улыбаюсь. Неосознанно, но… смеюсь. Само собой. Я просто… Злость прибавляет сил, я поднимаюсь с кровати и ударяю кулаком о мягкую стену. И смеюсь. Смеюсь от злости. Один. Точно. Я не забыл, потому что, как можно забыть этот факт, если я и сейчас один? Очнулся тут и в полном одиночестве. Уже пятнадцатые сутки. Еще ни разу не удалось застать момента, когда медсестра заходит с едой и уткой, а потом уносит всё это. Злость медленно разливается по моему телу, сердце разгоняет по жилам не только кровь, но и её – ненависть. Ненависть ко всем. Ненависть к самому себе. Неужели я был настолько слаб, чтобы позволить им заточить меня тут? Я – кто я? Я должно быть тот, кто оттуда, с этого района, куда неожиданно нагрянул апокалипсис, и эта катастрофа – люди, которые до больного удовольствия жаждут чужую кровь. И я – один из них. И я не должен здесь находиться. За решетчатым окном уже смеркается. В комнате тоже стало темнее. По стенам медленно разливается кровь… Задушить бы сейчас кого-нибудь. Чтобы знали, как забрасывать меня сюда. Где белый – первый и единственный враг. Ненавистный белый. Белый настолько, что вызывает тошноту. Стоит теперь в глотке и никак не может выйти. К двери по ту сторону кто-то подходит. Даже не верю своим ушам. Что, неужели ко мне? Быстро оборачиваюсь и внимательно наблюдаю, как медленно открывается дверь и заходит некто тоже в белом халате. Удается разглядеть только довольную морду. Он – один из тех, кто против меня – это я понимаю моментально. Так же, как и то, что хочу его убить. Мне просто нужно убить хоть кого-нибудь. -Здравствуй. Эрен. Не надо мне тут. Я, как ни странно, помню своё имя. Свет включается, в глазах ненадолго темнеет. Этот мужик говорит что-то ещё, но я его не слушаю. А потом, вновь открыв глаза, я вижу его лицо. Лицо, которое когда-то уже видел. Один раз, но точно видел. -Ты кто. -Как кто? Я твой лечащий врач. Ага, соизволил зайти ко мне спустя две недели. Но говорит он с едкостью в голосе и с нескрываемой насмешкой. Не врач. Он не врач. -Ага, допустим я конченный идиот и поверил тебе. Тогда, какого я делаю тут, и зачем мне ты. От чего ты решил меня вылечить? Картинки. Быстрые-быстрые. Его лицо. Картинки. Его лицо. Картинки. Точно. Я его знаю. Он был там… Где тоже голые белые стены и немного мебели, где посередине комнаты обычно он подходил ко мне сзади и что-то говорил своим низким голосом и размеренным тоном. -С тобой тут… Он достает из кармана руку и я вижу, что он держит телефон. -…хотят поговорить. Отступаю на шаг назад. Этот человек вызвал тогда во мне ненависть, он точно так же насмехался, когда я пытался его убить. В нём не было страха. В нём не было ничего, кроме этой его едкости. Пустая полка. Я сижу, смотрю на него, на стены, на шкаф и вижу… пустую полку. Пустую полку, на которой что-то раньше стояло – то, чем я хотел убить этого мудака. Он оттуда всё убрал. Убрал. Чтобы я не вспомнил. О чём – о чём, а об этом я забывать настырно не хотел. Вот черт. Хах. Он всегда был умнее меня. Делаю шаг вперёд. Хаха. Он таки добил мою память. Но не до конца. Беру телефон в руки. Слышу тихий твёрдый голос. Я уже знаю, что это он. Леви. Моя самая сильная ненависть. -Как там поживаешь. Неплохое я выбрал для тебя место, правда? Пальцы свободной руки сжимаются в кулак. -А главное: самое подходящее для тебя. Молчу, скрипя зубами. -И «врач» у тебя хороший. Помнишь его. Насмешка. Я в ловушке. Посмертной. И тут я вдруг понял, что ощутил в своей голове новые воспоминания. Я вспомнил всё, и если не всё, то точно то, о чем, забытом до этого, гадал и решал. Я помню нашу первую, истинно первую встречу, когда Леви крепко положил руку на плечо одного паренька, как он тогда посмотрел на меня и о чём я тогда думал - как возвышал его этот взгляд. Я помню, как он был у нас в квартире, как Ханджи всучивала ему что-то типа взятки, как я рылся в его сумке, даже не подозревая, что всё это было подстроено, что он специально сделал так, чтобы я вышел на него, на этот чертов район. Я вспомнил, как взял с кухни нож и спрятал его в комоде, как при этом передвигался и даже дышал, и, абсолютно точно, ни о чём не думал. Состояние отключи, должно быть, так и выглядит. Я вспомнил настолько много, что даже растерялся. Я будто заглянул к другому человеку в голову и хорошенько порылся там. Мой мозг вдруг открыл мне эти детали, и я понятия не имею, почему. Картина стала вроде как цельной. Или нет? И я сильно задумался, а когда опомнился, в трубке слышались лишь гудки. Швыряю телефон в сторону тела напротив и исподлобья гляжу на эту мудатскую насмешливую рожу. -Чё лыбишься? -Да так. Над тобой. -С-сука… -Приятного времяпрепровождения. Нагибается, берет телефон и выходит прежде, чем я соображаю что-либо сделать ему. Перед лицом лишь запертая белая дверь. И мысли в голове. Много мыслей. А самая первая: Леви не даст мне отсюда выбраться. Леви выполнил своё обещание. И за то, как он это сделал, хочется тут же его удушить. Леви будет следить за мной даже отсюда. Пока я не сдохну. Опускаюсь на пол, опираясь спиной о стену. Свет снова выключили. Я оплошал. Леви дождался самого пика, нет, он заставил моё сознание достигнуть его, чтобы потом от меня избавиться. Ни на что негодная игрушка. Марионетка. Обуза. Я был полностью изможден самой идеей об убийстве, потому меня смогли поймать. И это действительно был лишь вопрос времени. И Леви это знал. Выжидал тот самый момент. Но… Почему? Почему я тут, в этой чертовой психушке, а не в тюрьме? Ведь именно туда отправляют всех серийных убийц, смысл меня лечить? Уже поздно – так они всегда считают. Меня должны были казнить на каком-нибудь электрическом стуле. Но я тут. Как ему это удалось? Хах. Ну да. Он бы не настаивал на том, что я останусь жив, если бы не смог мне обеспечить это. Как он говорил: жизнь бывает хуже смерти. Психа – вот что он для меня припас. Чтобы я окончательно ебнулся тут и сам вспорол себе вены. А годы заточения в тюрьме, а потом быстрая казнь на стуле – слишком просто. Скучно. Неинтересно. Хах… Чем больше думаю обо всём этом, тем сильнее хочу его убить. Во мне это желание, помниться, часто возникает. Но сейчас бы… Я бы не остановился. Ни за что. Перерезал бы ему глотку, полюбовался его предсмертной агонией, потом бы изрезал бы всего и… Оттрахал бы. Точно. Даже не стал бы искать ему место в пакете, а бросил бы за углом – пусть жрут птицы и трахают некрофилы. Тварь. Разве что один момент так и остаётся неизвестным, и именно это заставляет сомневаться, что я вдруг взял и чудом вспомнил абсолютно всё из своей жизни: что случилось после того, как я убил ту девку, которая выбежала из класса. Отключился и теперь не могу вспомнить. Потому что именно тогда произошло то, почему я оказался тут, а не в машине у Леви и позже в его квартире. Но, скорее всего, он всё именно так и подстроил. Дал мне убить свою «любовь», одноклассников… И ещё это странное совместное убийство, а после секс за гаражами в обществе симпатичных запашистых трупов… Будто прощался, черт бы его подрал. Прощался… Леви и Прощался? Хуйню какую-то несу. Закрываю глаза. Ухмыляюсь. Сейчас бы вогнать в кого-нибудь нож, хоть в того же Леви или этого блядского «врача». Сейчас бы… Но я тут. И под строгим контролем. До самого конца? Не хочу в это верить. Хаха. «Не хочу» – прямо как маленький непослушный ребенок. Не хочу… А ведь и правда – до жути не хочу. -Ха-ха… Хреново. Тебе бы успокоиться… Придурок.***
Палата встречает меня своей очередной белизной. Ничего не происходит. Нет смысла сюда возвращаться. Пока что.