Не читай мой дневник

Мы ходили и ходим по покойникам. Топчем их кости. Живем и предаем на крови. Тогда все люди - убийцы. Все люди не чтят памяти умерших. Все люди - изверги и мародеры. Земля - сплошное кладбище, которое некоторые пополняют, а некоторые отпевают. Не дано третьего. Печально, что отпевающие иногда переходят тонкую грань и становятся пополняющими. Впервые в своей жизни я пришла на похороны. Стук земли по крышке деревянного ящика, в котором лежал Чарли, умиротворенный и успокоившийся, с тех пор и до самого конца раздавался в моей голове. Почему-то я не могла не смотреть на гроб. Стояла, не двигаясь, вдыхала затхлый осенний воздух и выдыхала его обратно. По дереву мерно забил дождь. Но землю продолжали сыпать, навсегда вырывая мертвого мужчину из жизней собравшихся. Когда гроб исчез, я подняла глаза вверх. Черная масса, уныло скорбевшая и наигранно плакавшая. Лишь у одной женщины высохли слезы от горя. Она шла в мою сторону. С прямой спиной, но сгорбленная; с яркими рыжими волосами, но поседевшая; пышная, но болезненно худая. Убитая. -Вы Джейн? -Да. -Я Мэл. Сестра.- Я не могла оторваться от вопящих о невыносимой боли зеленых глаз. Такие же были и у него. Только смотрели совсем по-другому. Поначалу. Каково это, жить в мире, в котором ты никому не веришь? В котором ты подозреваешь абсолютно всех, даже тех, кому, казалось бы, доверяешь? Каково?.. Одиноко. И болезненно. Не доверяя никому, во всем ища обман, прекращаешь общение с людьми. И в итоге сходишь с ума от понимания того, что никогда не доверял и сам себе. В двадцать два года я была уверена только в одном: в том, что наша семья нерушима. Я не могла поручиться за то, что не возненавижу кого-нибудь завтра. Не могла поручиться, что меня кто-нибудь послезавтра не прикончит. Наверное, это нормально: быть неуверенной в будущем. Но ненормально не доверять себе, когда, казалось бы, ответ, исходящий изнутри, очевиден. Постепенно я вообще перестала чувствовать эти ответы. Они поняли свою бесполезность. Любила ли я Чарли? Нет. Уверенность? Очевидность. Распятый над входом в церковь Иисус Христос плакал в тот день. Словно даже природа пыталась заставить меня почувствовать хоть что-то, кроме прежней ноющей пустоты внутри. Я понимала, что искусственные слезы ее не закроют. Как и настоящие не помогут вылечить пулевое ранение. Я никогда в своей жизни не роняла слез без причины. Но, казалось бы, была в тот день причина. Но на самом деле не было. Она уже была сокрыта под землей, лежала в деревянном ящике и медленно становилась подстилкой для будущих поколений, новых ног, которые будут ее топтать. Его. Что толку плакать по тому, что исчезло? И я не понимала, почему плакал Иисус. В тот день я здорово напилась. Позвонила Сэту. Заплетающимся языком попросила приехать за мной и никого с собой не брать. Даже в пьяном состоянии я знала, кому звонила. Окажись по ту сторону трубки Феликс или Джерри - мигом бы подняли всех и вшестером отправились бы за мной, как будто одному этого сделать нельзя было. -Твою мать, да ты просто в хлам! -И тебе привет, Сэт,- пробубнила я. Пока он добирался до бара, в котором я просиживала уже часа четыре, алкоголь немного, но все-таки меня отпустил. -Пошли домой, сестренка! Даже не ойкнув, он взвалил меня на плечи и потащил к выходу, проталкиваясь между незнакомыми, пьяными телами. -Какой ты резкий, братец,- заметила я. Едва мы вышли на свежий воздух, меня замутило. Сэт терпеливо держал мои волосы, пока меня рвало. Усадил на заднее сидение такси и устроился рядом, хотя вполне мог уйти вперед. О чем я тогда только думала! Это же был Сэт. -С чего ты так напилась? -Мне вроде как грустно. -По поводу?- фыркнул Сэт. -Мой парень застрелился. -Все-таки Джаред меня не зря на твой счет предостерегал,- весело отозвались мне в ответ. -Ты что, охренел?! -Джейни, солнце, в жизни не поверю, что ты в жопу набухалась из-за какого-то застрелившегося мудака! -Ладно. Ты прав. -Так что тогда? Я глянула за окно. На этот сияющий неоновыми огнями экзотический мир. -Он застрелился, а я ничего нового не чувствую. Почему так? Сэт улыбнулся. -А с чего ты взяла, что должна что-то чувствовать? -Все чувствуют. -Уверена? -Нет. -Чувствуют только те, кому человек был действительно дорог. Все остальные ревут и рвут на себе волосы только потому, что так надо. -Двуличные уроды. -На двуличии этот мир и стоит. -Двуличие этот мир и разрушает. Сэт кивнул. -Ну да, парадокс. Мы живем и умираем одновременно. -Мы тоже умрем когда-нибудь? -Ну а что мы, боги всесильные? -А куда мы попадем? -В смысле? -В ад или в рай? Сэт усмехнулся. -В небытие. -Почему? -Потому что мы чокнутые! -Придурок! Тогда я начала задумываться о смысле смерти. Значит ли это полное исчезновение? Или это всего лишь один из этапов чего-то более весомого и важного, нежели существование в двуличии и грязи земного мира? Когда-нибудь всех нас закопают в деревянном ящике под землей, над которым посадят цветы. Сначала будут изредка поливать, "потому что так надо", а потом и вовсе про них забудут, "потому что бессмысленно за ними следить, все равно засыхают". У всего есть свой срок годности. Колготки рвутся, помада заканчивается, цветы вянут, листья опадают, человек умирает. Но колготки, помаду, цветы и листья можно заменить новыми. Тогда, выходит, и человека можно. На место одного человека приходит другой, точно такой же. Тогда наше общество совершенно не изменилось за многие тысячелетия. Все по-прежнему. Есть те, кто молится, и те, кто колется. Неважно, как и чем. Главное, что от вколотого внутри клокочет пристрастие. С другой стороны, молитва тоже есть пристрастие. Тогда весь этот мир подвержен каким-то диким, неуравновешенным страстям. Религия, азарт, деньги, убийства, секс, музыка, любовь... По сути, придуманное, нематериальное контролирует мыслящее. Я замечала, как менялись мои мысли. Из по-детски жестоких, угрюмых они стали текучими, взрослеющими. В двадцать два года я уже готовилась к смерти. Но все равно чувствовала себя богом по сравнению с другими, обычными людьми. Мы семеро были пантеоном, которые вершили судьбы простых смертных. И, тем не менее, понимали, что смертны и сами. Ужасное чувство. Я не видела Его со своего дня рождения. -Хочешь что-то спросить? Он улыбался точно так же, как в первую нашу встречу в том жутком переулке. На тот момент прошло больше десяти лет. А ни Он, ни та грязь ничуть не изменились. -Скажите, что будет с нами после смерти? Он улыбнулся еще шире. -Мы попадем в рай. -Почему? -Мы жертвуем собой во имя других людей. -Но мы ведь убиваем. -Ты испытываешь уколы совести в моменты убийства? -Нет. -Значит, рай с нами согласен и не препятствует. Я только в тот год узнала, что Он религиозен. Но что такое, в сущности, религия? Мне казалось, что это лишь копеечка для слабых. Оправдание глупости и безрассудства. Слепая надежда для тонущего. Как наркотик. Только почему-то законный. Человеку надо во что-то верить? Мне казалась эта мысль абсурдной. Так говорили те, кто в себя поверить не мог. Кому смелости не хватало пойти и сделать что-нибудь. Которые оправдывали свои действия и бездействия их противоречием законам Господа. Ниже всех я ставила тех, кто творил отвратительные вещи и каялся. Раз за разом. И, услышав слова о том, что всесильный бог простил его, уходил довольный и счастливый творить аморальщину дальше. Все дело в успокоении своей злачной душонки. Вот и все. Из-за Него я в этом усомнилась. Я решила, что если есть бог на свете, то меня он никогда в свою обитель не пустит. Меня, аморального монстра, убивавшего людей, ловившего от этого запредельный кайф и не каявшегося в этом. Меня, придумавшую свою собственную религию под названием "смерть". Но он впустил. Нет. Я вошла сама. И вышла. В двадцать два года я поняла, что бога для меня не было. Но он мог существовать для других. Значит, он есть. -Даа, Джер, мне искренне жаль твою жену,- протянул Сэт. -Не жалей себя, мой сладкий,- пропел в ответ Джерри. -Твою ж! Мой сладкий!- передразнил Дженс.- Ты что, его облизывал? Джерри, донельзя возмущенный, к нему повернулся. -Чувак, вот чего ты такой извращенец? -Не обижай Дженса! Он хороший!- наигранно завопил Сэт.- А ты меня всегда обижаешь! -Ну, так я ж за дело! -Мсти ему, Сэт, мсти!!- ехидно проговорил Феликс. -Предлагаю купить барабанную установку и бумкать Джерри головой об тарелки! -Джейн, ты меня иногда пугаешь своими идеями. -Ну хоть Джаред меня понимает,- ответила я Киуну.- Он не прочь ударить кого-нибудь головой, когда не в настроении. Да, Джаред?- И я, хитро прищурившись, тыкнула в него леденцом. -Вообще-то это ты меня головой об спинку кровати приложила,- лениво отозвался Джаред. -Что, правда? -Воу, Джейни, да ты вообще гром-баба! -Полегче на поворотах, мудила! -Вот вечно тебя этот остолоп защищает!- возмутился Феликс. -Ну так а чего ж ему еще тут джинсы протирать,- расхохоталась я. -Пусть бы девушку завел себе,- мигом среагировал Сэт. -Я уже завела парня. С ним крыша. -Ну так он же не ты. Наш Дженси лапулечка такая, мимимими! -Нахуй пошел, ублюдок,- с непроницаемым лицом выдал Дженс. Джерри с его коленей под общий издевательский смех моментально сдуло. Грязь и искусственность - это одно и то же? В любом случае невозможно найти маску прекраснее естественности, а значит, любая маска портит естество. Как и грязь. Одно и то же. Тогда мир вокруг и правда был грязен. Во всех смыслах: и прямом, и каком-то символическом, что ли. Или же искусственность постепенно стала естественностью? Как компьютеры заменили человеку многие вещи. Как для женщин стало нормальным краситься, тогда как раньше любую накрашенную считали проституткой. Но такая искусственность шла в ногу с естественностью. Все больше люди стали открывать свои тела, а не закрывать их масками одежды. Люди стали более открытыми в отношениях. Точнее, они стали более открыто лгать. Это деградация или все-таки переход на новый неизведанный ранее уровень? Если это все-таки второй вариант, то что ждет людей дальше? Весь мир вокруг станет искусственным, а значит естественным и перестанет быть грязью?.. Надоело это слово. Я стала снова ходить к Нему. Иногда Он спрашивал о чем-то личном, давал советы, как настоящий отец. Парой недель спустя Он спросил, что я думаю о боге. Этот вопрос так и остался без ответа для Его ушей. Но сам Он все прекрасно понял. И попросил сходить с Ним в церковь. Я никогда не могла ему отказать. Мужчина в рясе, священник, отпевал что-то на непонятном языке. Люди сидели, слушали, кто-то позевывал, кто-то читал буклеты. Изображения Иисуса Христа вокруг, богатство, роскошь, свет. Мне все это было чуждо. Мне казалось, что я лгу, сидя там, на этой деревянной скамье, и безразлично слушая непонятные слова, гулким эхом отскакивавшие от стен. Но все лгут. Просто люди даже ложь во благо называли ложью. После службы Он пошел исповедоваться. Сказал и мне тоже занять очередь. Пока Его не было, я смотрела на столпившихся за мной людей. Молчаливые, боящиеся сами себя, ибо считающие, что их грехи ужаснее грехов любого другого. Люди всегда считали, что у них все самое лучшее и самое худшее. Кто говорит иначе - лжец, в первую очередь самому себе. Старуха, возможно, хотела рассказать о том, как пожелала несчастий своей соседке и они сбылись. Молодой парень, вероятно, каялся в сексуальных утехах. Кто-то - в жадности. Кто-то - в чревоугодии. Возможно, кто-то, затаившийся - и в убийстве. Но не в таком количестве убийств, о каком могла рассказать я. Как ни страшно, рассказать, но не покаяться. Он вышел какой-то... прощенный. Сев напротив узорчатого деревянного окошка, я просто молча уставилась в темноту. -За что ты просишь прощения у Господа, дитя мое? -А за что его надо просить? -За греховные деяния свои. -Но грехи мы ведь должны осознавать сами? Голос ответил лишь после паузы: -Пути Господни неисповедимы.- Заезженная фраза. -В таком случае мне не в чем каяться. -Дитя мое, зачем же тогда ты пришла сюда? -По ЕГО просьбе. -Лишь один ОН существует. И это Господь наш Бог. -Вряд ли он лично ваш. Из темноты окошка вздохнули. -Вы правда верите в то, что бог существует? -Как можно сомневаться в этом, дитя?! -Но если он есть, то почему люди убивают? Почему трахаются друг с другом вне брака и не по любви? Почему вообще нарушают его гребаные законы? -В тебе говорит демон, дитя. Я помогу тебе очиститься... -Это я говорю! Я! -Это богохульственные речи. Нельзя произносить их в доме божьем. -Хотите сказать, что дом богу построил человек? -Несомненно. Все мы рабы Его. -Не обобщайте. Не все в него верят. -Для тех Его не существует. -Вот тут я с вами соглашусь. Священник снова вздохнул. На этот раз горько. -Я хочу помочь тебе дитя, но не знаю, как. -Поговорим, когда придумаете,- тихо сказала я и, поднявшись, ушла. Очередь двинулась вперед. Этих людей разговор со священником успокоит, приведет их мысли в порядок. Но с кем тогда нужно было говорить мне? Даже Он не действовал вечно. Его отсутствие сказывалось на мне, и эти жуткие, заживо жрущие мысли возвращались. Выйдя из роскоши на воздух, я села на каменную лестницу и под осуждающие взгляды прихожан закурила. В этом мире было слишком легко запутаться. Слишком легко построить небоскреб иллюзий и слишком больно упасть с него на далекую землю реальности. Так бог - это все-таки что?.. Затянувшись, я повернулась к распятому над крыльцом церкви Христу. Выпустила клуб дыма. -Ты существовал, скажи мне? Ответа не было. Быть может, он мертв на некоторых изображениях, чтобы хоть как-то оправдаться за то, что не может дать ответов? -Джейн? Я стряхнула пепел на каменные ступени и приветственно кивнула. -Мэл. -Не сиди на ступеньках. Детей не будет. Я усмехнулась. -Мне же лучше. Можно будет трахаться без этой отвратной резинки. -Может, посидим в кафе, тут, за углом? -Не могу. Я не одна пришла. Я кинула окурок на ступеньку ниже и раздавила носком сапога. -Тогда, может быть, завтра, часов в десять? -Можно. Его машины все еще не было, так что мне ничего не оставалось, кроме как сидеть на месте и говорить с сестрой мужчины, который застрелился моим пистолетом у меня на глазах. Трупом которого я восхищалась больше, чем клокотавшей в нем жизнью. Перед похоронами несколько раз пробиралась в морг и разглядывала его, касалась. Он был такой красивый... Трупа прекраснее я никогда еще не видела. Его фотографии, лежавшие у меня в записной книжке, видел только Джаред. -А ты чего здесь? -Решила работать на церковь. -С чего такое странное желание? -Чарли умер. У меня больше никого, кроме бога, не осталось. Какой каламбур. -У тебя нет мужа? -Нет. -А родители? -Умерли. -Выглядишь ничего для такого количества смертей.- Это была легкая зависть, которой Мэл не заметила. Ей и не надо было ее замечать. -Ты говоришь страшные вещи. -Я вообще тварь. -Он говорил другое. -Чарли?- Я даже улыбнулась. -Говорил, что ты прекраснее всех, кого он встречал. -Вот как. Этот разговор, первый нормальный разговор с посторонним человеком, прервал Он, посигналив мне из машины. Не попрощавшись, я спустилась с лестницы и всего парой секунд спустя хлопнула дверью авто. Мэл исчезла в дверях церкви.