Шведская семья

Ещё два уютных дня молодожёны провели, закрывшись от всего мира в жарко натопленной половине дома. Горячего медового месяца никто не планировал, скорее небольшой тёплый перерыв в суете повседневности, островок нежности. Большую часть времени супруги проводили в широко расправленных кроватях спален. Магда, заранее догадываясь о таких перспективах, успела позаботиться о пище для затворников — холодильник на кухне оказался забит под завязку. Видно, что в подготовке принимал участие и дядя Магнусен — на столе стояли несколько бутылок вина, домашняя настойка на травах и глиняная бутылка с этикеткой «Рижский бальзам» и приклеенной скотчем открытой с поздравлениями от Кирстен. Олаф, глубокой ночью почувствовав неожиданный голод после энергозатратных упражнений в кровати, выбрался на кухню с целью поискать, чем заморить червячка. Там он неожиданно столкнулся с парой девушек, заинтересованно рассматривающих и несколько блюд на столе, и раскупоренную бутылку с открытой. — Надеюсь, ты не против?.. — спросила Мирри. Олаф иронично хмыкнул: — О чем вы говорите?! Разумеется, берите, что хотите. Развлекайтесь, я вам не буду мешать. Сейчас сооружу пару бутербродов и отправлюсь к себе. — Да ладно, — улыбнулась Аманда. — Ты нам совсем не мешаешь. Может, даже поможешь. Подскажи, где стопки или бокалы… Мы не смогли их найти в кухне. — Да-да, — поддержала её Мирри. — Да и какие бутерброды, когда тут полный холодильник еды! Одной рыбы видов семь: жареная, тушеная, солёная, копченая, вяленая, заливная и запеченная на гриле. — Ум-м-м, — мурлыкнул Олаф. — Рыбка… — Зови давай Ингвара, а мы пока на стол накроем, — предложила Мирри. — Только подскажи, где посуду прячете. — Ладно, уговорили, — кивнул Олаф. — Сейчас добудем посуду из парадного буфета, это в большой гостиной. А на обратном пути зайду за Ингваром, пока этот медведь там не впал в зимнюю спячку. А то если уснет, добудиться будет нереально… — Тогда поспеши будить… — неуверенно заметила Мирри. — Или мне сходить за стопками? — Ты не найдешь! Там огромный старинный дубовый буфет с множеством ящиков, отделений и полок. Лучше позови Ингвара. Благодарная Олафу за то, что тот всегда их поддерживал и во всем помогал, Мирри резво поспешила выполнить просьбу. Только взметнулись полы короткого вишнёвого шелкового халатика и повеяло шлейфом запахов — смесью пота и мягкого парфюма непонятного назначения. То ли женский, то ли мужской, а скорее всего — спортивный унисекс, именно тот аромат, что так любили и Мирри, и Аманда. Мирри деликатно стукнула в дверь, тихонько позвала по имени и, не дождавшись отклика, зашла в затемненную комнату. — Кх-х-хм-м, — робко обозначила она своё присутствие. — Ингвар… — хриплым от волнения шёпотом позвала она, приближаясь к постели. Громкий храп был ей ответом. Мирри, нерешительно оглянувшись на почти закрывшуюся дверь, узкий луч света от которой едва освещал эту берлогу, решительно тряхнула спящего за плечо и позвала ещё: — Ингвар, пойдём… — в эту минуту спящий стремительным движением дернул на себя нависающую фигуру, прижал к постели, притянул себе под бок и, нежно обняв, проворчал сквозь сон: — Где ты бродишь? Спи уж… Ошарашенная Мирри через пару секунд пришла в себя и стала выбираться из объятий, сперва деликатно, а позже более активно. Она, как гибкая змейка, пыталась выскользнуть, но Ингвар, казалось, имел на этот счет своё мнение. Мягкие расслабленные объятья сменились жёстким захватом, он прижал брыкающуюся фигуру посильнее, нашарил губами ее рот, поцеловал и буркнул: — Чего же ты беспокойный такой? Как тебя можно безнадзорно оставлять? Режим нарушаешь, по ночам бродишь, другим спать не даёшь… Уй-й! — взвыл Ингвар после того, как острый локоть Мирри врезался ему в подреберье, а сама она применила болевой приём на его нагло ласкающей ладони. — Уй-й-й! — заорал он ещё громче. — Олаф, прекрати! — Я не Олаф! Отпусти! — разъярённой фурией взвилась Мирри. В эту минуту распахнулась дверь, впуская в комнату и лучи света с коридора, и удивленных Олафа и Аманду. С этим событием совпал момент полного прояснения сознания Ингвара, от вопля и толчков всеми конечностям испуганно открывшего глаза, которые тут же едва не стали квадратными от изумления — невероятное пробуждение в объятьях с девушкой его настолько шокировало, что он отшатнулся, чуть не свалившись с кровати. Да и девушка была откровенно не рада такому раскладку: она резко отпрыгнула в другую сторону от кровати, возмущенно ворча по-английски, перебирая весь лексикон нецензурных выражений, что для культурной Мирри было очень несвойственно и сигнализировало об уровне её злости. — Что здесь происходит? — спросила Аманда, переводя взгляд с одной напряженной фигуры на другую, что застыли по разным углам комнаты. — А что он?.. А что она?.. — прозвучали в унисон два возмущённо оправдывающихся голоса. — Что вы как дети малые, словно в муниципальном садике… — недовольно произнесла Аманда. — Милая, присмотрись повнимательнее, — иронично хмыкнул Олаф. — Ведь не зря их сегодня зарегистрировали в браке — они так похожи и так предсказуемы. Они даже объясняются одинаковыми словами. — Я не похож на неё! Я не похожа на него! — опять в унисон возмущенно воскликнул Ингвар и Мирри. — А что я говорил! — рассмеялся Олаф. — Настоящая семья! Девушка только на минуту зашла позвать к столу, а этот медведь её сгреб и уволок в постель. Если бы мы не помешали, у них бы произошла настоящая жаркая первая брачная ночь! Мирри от злости покрылась красными пятнами, яростно сверкая глазами, возразила: — Так это вы все придумали и подстроили! Да как вы могли! Я вам так доверяла! Мы с Амандой вам так доверяли! Даже хотели взять донорами для рождения наших детей! А вы… А вы попытались нас рассорить, спровоцировав на свои мужские штучки… Не выйдет! Мы немедленно уезжаем! А ну-ка, посторонись! — она, схватив за руку Аманду, с напором ледокола двинулась на выход, тесня опешившего Олафа, который пытался её остановить: — Ну, дамы… Не стоит так сгоряча решать… И уезжать не надо. Ну куда вы среди ночи поедете? Особенно, когда мороз и вьюга… — Мы найдем, куда! Разве мало отелей в Швеции? Посторонись! — рыкнула Мирри, пытаясь оплеухой снести с пути застывшего в дверях Олафа. — Сговорились, мужичье… Олаф перехватил крепкую смуглую ладонь прямо у своего лица, деликатно придержал, хмыкнул и, поцеловав набитые косточки спортсменки, спокойно попытался достучаться до её здравого смысла: — Вот когда бы мы успели сговориться? — Пусти! — дернулась Мирри. — Я-то пущу, — покладисто кивнул Олаф. — Но и ты голову включи… Подумай: зачем нам, двум геям, устраивать вам провокацию… А второй вопрос — когда успели сговориться. Я же предупреждал: Ингвар в спячке как медведь, его будить долго надо. Я вышел на кухню на пять минут, чтобы сделать пару бутербродов. А посидеть вместе, выпить вина или настойки, закусить рыбкой — это ваша идея. Я предполагал позвать моего мужа на обратном пути из гостиной, но и тут вы сами решились помочь, поспешили его разбудить. Так кто вам целитель, если Ингвар спросонок решил, что это я вернулся… Ведь так? — Олаф повернулся к супругу. — Так-так, всё так… Я слышал сквозь сон как ты что-то говорил перед тем как уйти, затем слышал, как вернулся и что-то шептал, ходил возле кровати. Вот я и вернул блудного мужа себе под бочок, — ответил Ингвар, ещё немного растерянный из-за сна и странного пробуждения, но понемногу успокаивающийся. — Но кто же думал, что в нашей спальне среди ночи меня ждёт такой облом: обнял любимого супруга, а в итоге оказалась дикая росомаха, да ещё и скандалистка — сама пришла в мужскую спальню, и сама же нас и обвинила! Вот это талант! — Ха! Настоящая женщина! — присоединился Олаф. — Вы что-то имеете против женщин?! — не унималась Мирри, но Аманда, до этого момента стоявшая смирно рядом с любимой, нахмурилась, оценивающе оглядела заспанного Ингвара и задумчиво произнесла: — А ведь они правы… — Что?! — пораженной дернулась Мирри. — Говорю, что инцидент не стоит рыбьей чешуи. Никто никого не хотел провоцировать, — Аманда приобняла насупившуюся Мирри. — Ну согласись: это обычное стечение обстоятельств, небольшое недоразумение… — Дамы, даю слово, что ни в мыслях, ни в поступках мужчин нашей семьи не было ни малейшей попытки вас спровоцировать, задеть или обидеть! — торжественно поклялся Олаф, приложив руку к груди. — И я даю слово! — продолжил спич Ингвар. — Клянусь, я хотел Олафа прижать… — Ой, как неудобно получилось!.. — опять пошло красными пятнами от волнения лицо Мирри. — Это ж я сама ворвалась в спальню чужого мужчины, сама его спровоцировала… — Сама избила спящего, — ехидно усмехающийся Ингвар приподнял футболку, демонстрируя три красных пятна на ребрах и три следа от ударов локтями, которые к утру обещались превратиться в полноценные синяки. — И скандал спровоцировала! — строго произнесла Аманда. — Я думаю, нам надо извиниться… — Да не нам, а мне… — от стыда Мирри не знала, куда девать глаза. — Простите, я не так всё поняла… — Не стоит так переживать, — мягко разрулил ситуацию Олаф. — Злого умысла не было ни у кого, да и в спальню к Ингвару ты имела полное право зайти, ведь по документам ты его супруга, — он засмеялся, увидев, как от его шутки изумленно вытянулись лица присутствующих, и добавил заключающий штрих: — Однако я тебя посылал только его позвать к столу, но никак не кувыркаться в кровати. Мы хоть и настоящая шведская семья, но я главный супруг в жизни этого мужчины. Хоть ты тоже имеешь на него такие же права, как и я, но… — Олаф сделал паузу, наслаждаясь немым изумлением девушек, не привыкшим к его порой едким шуткам. — Но, я надеюсь, что ты будешь уважать мои приоритеты, не будешь претендовать на моего мужчину, хоть ты имеешь все законные права. А я, соответственно, не стану злоупотреблять своими правами мужа Аманды. Ну что, дорогая, — он подмигнул ошалевшей Мирри. — Мы с тобой договорились?! — Да. Да… — растеряно кивала Мирри, но с каждой секундой волевая спортсменка брала в ней верх, она быстро успокоилась и сделала свои выводы. — Я даже не предполагала, что ваши просьбы о помощи и фиктивных браках вызовут такую массу проблем. Разумеется, мы с Амандой не желаем ни на что претендовать. У нас семья, мы хотим побыстрее вернуться домой и зажить обычной жизнью. Поэтому давайте или отметим первую брачную ночь, или разойдемся по спальным и не будем испытывать на прочность нервы друг другу. — Поддерживаю! — согласился Ингвар. — Разумное предложение. — Я за то, чтобы отметить, — немного неуверенно произнесла Аманда. — Тем более, я всю рыбу уже из холодильника достала и на стол накрыла. — Присоединяюсь, — улыбнулся Олаф. — Эта ночь стоит того, чтобы её запомнить. Первая брачная… — Ну у нас, скажем, не настолько она первая, — показала характер Мирри. — У нас с Амандой скоро годовщина. — Да и у нас с Олафом уже три месяца как крепкий союз, — не остался в стороне Ингвар. — Мы же не это празднуем… — Ну а что тогда? Твердите всё — первая брачная, первая брачная… — усмехнулась Аманда. — В каком месте географии она первая, может, в этом родовом доме? Так и говори: привёз всю семью, предъявил родственникам, сотворил к их радости все ритуалы, записал на видео момент создания новой семьи. А мы-то тут при чем? — Э-э-э, не говори, что не при чем, — отмахнулся от претензий Олаф. — Сегодня первая брачная ночь для семьи из четырёх человек. Это мы и будем отмечать! — Да что за чушь ты несешь? — опять попыталась вспыхнуть Мирри, но Аманда её придержала: — Ты же шведка по крови, но наших традиций не знаешь. Ещё со времён язычества наши предки создавали такие многообразные семьи, где вместе жили, любили, растили детей и оборонялись от врагов. Такие родовые семьи бывали из троих, четырёх и больше супругов. Бывало, что к знатной красавице сватались два воина, и она не могла выбрать, кто лучше и тогда брала в мужья двоих. Или две сёстры, не желая расставаться, выбирали для себя мужчин: одного или больше, но объединялись в большую родную — шведскую семью. — Но почему?.. — удивленно воскликнула Мирри. — Мы же цивилизованные люди… — Наша нация мореходов и воинов со времён викингов славилась своими храбрыми и неугомонными мужчинами. Они уходили в далёкие походы, часть из них гибла, оставляя вдов и сирот. Но если они входили в многочисленный род или шведскую семью*, то женщины не оставались одни на произвол судьбы. — Девушки, всё это так. Но давайте отложим полемику на потом, или всё-таки решим наши проблемы здесь и сейчас? Я всё-таки предлагаю принять классическую форму шведской семьи, — произнёс Олаф. — Пусть и на пару лет, пусть с некоторыми оговорками, небольшими ограничениями в сфере секса. Мы будем жить в одном доме, единой семьёй, но без всяких принуждений. — Прости, но я не очень понимаю, зачем тебе это надо… — высказала недоумение Мирри. — Однажды я был в гостях у кузины Кирстен в Копенгагене, мы посетили коммуну Христиания, — разоткровенничался Олаф. — Там были разные люди, но когда они живут одной семьей, объединённые общими стремлениями, интересуются одними и теми же идеями — тогда дом становится по-настоящему тёплым и родным. Я не призываю объединять спальни, я предлагаю сделать наш дом на ближайшие пару лет по-настоящему тёплым и семейным. Тем более, если вы собираетесь детей заводить. Да, и ответьте: что за идея нас донорами позвать? Девушки немного замялись, подыскивая слова ответа на неудобный вопрос. Ингвар, видя их мучения, выступил со спасительной инициативой: — Так, хватит болтологией заниматься! Идём к столу, там и договорим!

***

Душа Ингвара явно просила романтики. После двух часов уютных посиделок на кухне олафового дома, когда они вчетвером ополовинили несколько блюд с закусками и опустошили три бутылки вина и бальзама, обговорили множество мелких ньюансов и поделились какими-то воспоминаниями и пьяными философскими размышлениями об устройстве мироздания и их будущей семьи, захмелевший Ингвар пробормотал: — У нас праздник? Праздник! Я хочу, чтобы все было… — он немного замялся, но закончил: — Запоминающимся… О-о-о, нашёл! — он достал из кухонного ящичка пучок ярких небольших свечей, возможно, валявшихся там с незапамятных времён посещения юным Олафом родительского гнезда на рождество или в день рождения. — О, то, что надо! Пока Мирри и Аманда были заняты друг другом, а Олаф с ювелирной точностью разделил остатки бальзама между четырьмя пузатыми старинными рюмками, Ингвар зажег от газовой плиты первую свечу, немного оплавил её нижний край и прилепил на середину стола между тарелок с рыбным филе и заливной семгой. До этого они сидели в полутьме, рассеиваемой только одним слабосильным бра да отблесками от плафона в коридоре. Но когда Ингвар расставил по всем поверхностям кухни дюжину новогодних восковых фигурок-свечей, яркими бликами наполнивших пространство, все обратили внимание. Мирри спросила: — Что это? Зачем… — Романтика… — коротко выдохнул Олаф. — Наш Ингвар очень любит романтику и хочет, чтобы мы запомнили эту ночь не банальной попойкой дорвавшихся до запретного алкоголя юнцов, не первым брачным сексом на родовом траходроме прадедушки. Нет, он старается все сделать красиво, по-особенному… — Скажи ещё, тебе это не нравится… — застыл с последней зажженной свечей в руках Ингвар. — Разумеется!.. Мне это нравится! — преувеличено пылко возразил Олаф. — Особенно то, что мы снимаем видео для истории нашей семьи… — Видео? — заинтересовалась Аманда едва заплетающимся языком. — А мы и не подумали… — она повернулась к Мирри и немного капризной произнесла: — А у нас не останется видео для воспоминаний об этой ночи… Мирри, которая из-за своего спортивного прошлого была совершенно не привычная к таким дозам алкоголя, вернее она совсем не употребляла до этого ничего больше одного коктейля на редких вечеринках, и от бутылки вина пребывала в расслабленном состоянии, с наслаждением удерживая в объятьях хрупкую фигурку своей Аманды, которая прижималась спиной к груди супруги и тихо млела. Как раз до яркой свечной иллюминации и слов о свадебном видео. Именно это сочетание слов и событий вызвало такую бурную реакцию: Аманда развернулась в кольце рук Мирри и высказала пожелание запечатлеть торжество момента. Мирри тут же согласно кивнула и спросила: — Можно договориться с видеооператором? Пусть он и нам скинет копию свадебных съёмок! — Ну да, будем сидеть старенькими у камина и пересматривать древние записи с нашей свадьбы, — фыркнула Аманда. — Ты будешь со мной рядом? — Да! — кивнула Мирри. — Для этого нужно сейчас позаботиться о видео… Так как, ваш этот родственник… — Да о чем вы говорите! — отмахнулся Олаф. — Официальная видеосъёмка свадьбы и для вас тоже. Завтра он обработает материал, смонтирует и передаст нам. С этим все в порядке. Только… — Олаф сделал загадочную паузу. — Только этого мало! Мы с Ингваром пишем для истории все свои замечательные моменты… — И то, что наш тёплый междусобойчик остался не запечатлён — большое упущение, — продолжил Ингвар. — Хорошо сидим, тепло, уютно… — И свечи… — подхватила Аманда. — Так много свечей! Я в детстве так любила Рождество за это ожидание чуда, за запах сгоревшего воска и множество мерцающих огоньков. Это ли не праздник?.. Мирри, немного замявшись, попросила Олафа: — Снимите для нас несколько минут этой атмосферы со свечами, с традиционно рыбным шведским столом… — И нетрадиционно пустыми бутылками под столом! — захохотал Олаф. — Чтобы помнить, как мы отметили вступление в ряды женатиков… Это правильная идея! Жаль, что раньше не вспомнили. Я за камерой! А вы ещё свечей прибавьте! — он выложил из ящика две коробки свечей для именинного торта, каждая — по сотне изделий. Когда через пару минут он вернулся с камерой в руках, увидел дивную картину организованного труда на ниве освещения: Аманда доставала свечи, Ингвар зажигал и оплавлял нижний край, а Мирри лепила их на все доступные поверхности. Олаф незаметно отключил свет в коридоре, укрылся в полутьме и стал снимать процесс превращения банальной кухни в пещеру со светлячками. Затем он увлекся и влился в коллективное творчество, снимая точно-выверенные движения пальцев Ингвара, манипулирующих крохотными хрупкими восковыми свечами, словно в процессе биатлонной стрельбы. Опытному спортсмену открылись идеально-отлаженные движения, словно результаты тысяч тренировок. Олаф несколько минут снимал крупным планом эти прекрасные ладони, с ювелирной точностью принимавшие из сильных маленьких рук Аманды свечу, затем в несколько секунд сотворяющие чудо появления очередного огонька и передававшие в не менее прекрасные, мозолистые в некоторых местах, спортивные ладони Мирри. За десять минут общими усилиями кухня превратилась в сказочный дворец — сотни трепещущих огоньков отражались во всех зеркальных и полированных поверхностях, лучики отбивались от резных хрустальных снежинок на подаренном кувшине для морса и полудюжине стаканов вокруг него, от стопок, бутылок и даже некоторых тарелок, имеющих достаточно широкие каемки и сверкающую белоснежную глазурь. Но больше всего вызывало восхищение вид рукотворного звездного неба — сотни плывущих огоньков на фоне черноты вьюжной ночи, удваивающих красоту, отражаясь в огромном тёмном окне. Олаф снял до конца размещение всех сотен свечей, затем закрепил камеру на полке, настроив, чтобы её широкоформатный объектив снимал все застолье. Затем присел возле Ингвара и произнёс тост: — Пусть эта наша затея, так прекрасно начавшаяся, и дальше будет приносить только приятные эмоции. Выпьем же за нашу дружную шведскую семью!