***
Мирри сидела в салоне Боинга, который уносил её в заснеженную Швецию, и с теплом вспоминала и грустного из-за расставания отца, и оживлённо-молодящуюся маму, усердно пытающуюся прибрать к своим рукам власть в спорткомплексе, и Моргана, неожиданно пожелавшего проводить к самолёту бывшую подругу своей дочери. Мирри даже вспомнила старых подруг, с которыми нашла время встретиться в зале, отчаянно ностальгируя по старым временам. Они проговорили весь вечер, перебирая в памяти и милые воспоминания спортивного детства, и первые серьезные победы юниорских соревнований, и даже взрослые достижения всех присутствующих, будь это чемпионские пояса в борьбе, удачная карьера или успешное замужество. Раньше у Мирри было множество подруг в школе и в спортивном мире, но за долгие годы ее отсутствия контакты прервались, общение сошло на нет. Дальние расстояния и нежелание поддерживать легкомысленную болтовню по «Скайпу» отвернули от нее всех американских знакомых. Теперь во время ее визита в Сиэтл она смогла отыскать только двоих: Сару, лучшую школьную подругу, и Джейн, вечную соперницу и конкурентку в спорте. Сара похвалялась счастливым замужеством и двумя детишками, а Джейн — собственной студией для занятий аэробикой и йогой. Мирри только мимоходом упомянула про замужество, не желая раскрывать все свои тайны… Теперь, улетая в самолете, она прекрасно понимала, что этот период в жизни закончился, эту страницу она перевернула окончательно и бесповоротно, что в Штаты она больше не вернется. Родителям она помогла удержать бизнес, друзей у нее там больше не осталось. Друзья… Какие же они друзья, если она не может с ними поделиться тем, что на сердце накипело, тем, что ее больше всего волнует, тем, что творится в ее жизни! Если бы она рассказала Саре и Джейн, что теперь ее семья состоит из четырёх человек… Что она больше жизни любит Аманду, что ее бывшая любовница разбила сердце, погибла и оставила ей многомиллионное состояние… Мирри была уверенна, что Сара и Джейн были бы шокированы подобными новостями из ее жизни. Зато Ингвар и Олаф показали себя в трудной ситуации с наилучшей стороны, поддержали их с Амандой. Теперь она была уверена, что парни поняли и приняли ее в любом случае. Но был один момент… Момент, связанный с финансовыми вопросами. Мирри с детства была независима и щепетильна в денежных отношениях. Как успешная спортсменка, она получала приличные призовые, а позже стала вести группы, получая приличную зарплату. Эта ее независимость сильно злила Лесли, не понимавшую подобного отношения к ее дорогим подаркам и называвшую Мирри «Гордыней». Теперь, вступив в брачные отношения с хорошо обеспеченными Олафом и Ингваром, она почувствовала себя некомфортно, словно нищая приживалка, из милости принятая на иждивение. С другой стороны, они подписали договор, скорее дружественный, чем деловой, о рождении совместных детей. Но ее мучила финансовая неравноправность, она ощущала себя продавшейся женщиной… Теперь, пролетая над Атлантикой, она мучилась двумя взаимоисключающими чувствами: желанием никогда не возвращаться в Штаты, оставшись в теплом, уютном деревянном домике в долине Эстерсунда, и желанием родить и воспитывать детей независимо ни от кого, ведь у нее были теперь на это средства, и немалые. Можно было поселиться с Амандой где угодно: хоть на Лазурном берегу, хоть на Сейшелах с Карибами, только… Только и этот путь претил сильно принципиальной Мирри. Она посчитала неэтичным устраивать райскую жизнь для себя и своей любимой на деньги погибшей любовницы. Вот и мучилась дилеммой, бросаясь мыслями из крайности в крайность. Иногда она даже жалела о своем максимализме: не будь она такая принципиальная, как же легче ей бы жилось! Не поссорься они по поводу брака с Лесли — та не погибла бы, но тогда бы и Мирри не улетела в Швецию и не встретила любимую Аманду, да и надежных друзей Олафа и Ингвара в ее жизни не было бы. Мысли Мирри пребывали в хаосе. Она вспоминала разговоры с отцом, растерянным щедрым предложением дочери: Мирри большую часть денег от аренды направила на финансирование бесплатных занятий для неблагополучных подростков, оплатила для них залы, тренажерки, форму и спортивные аксессуары. Она бы совсем себе не взяла денег, но ей нужно было платить за авиабилеты, за постоянную связь между континентами, зарплату управляющему, налоги на недвижимость. Поэтому она смирила гордость и сделала небольшие отступления от принципов. Мирри решила отвлечься от будоражащих мыслей и открыла небольшой кейс с документами, предоставленный ей управляющим. Он успел за неделю подготовить отчеты и о делах в спорткомплексе, и о телеканале. Эти документы она уже читала, но скучные цифры могли хоть немного отвлечь. Перебирая бумаги, она наткнулась на толстый пакет со сломанными сургучными печатями — наследство Лесли, личные записи, которые Мирри всё никак не решалась открыть. «Да что это я?! — возмутилась про себя Мирри. — Нечего плодить малодушие! Рано или поздно, но я это должна прочесть!» Она решительно вытащила свернутые вдвое, слегка пожелтевшие от старости листки, развернула и внимательно вчиталась: это был дневник Лесли, ее мысли и чувства, которые она выливала на бумагу, оставаясь в жизни невозмутимой стальной леди, скрывая от всех и трогательную влюбленность в Мирри, и сильную эмоциональную зависимость от этого чувства, и ранимую душу. Мирри только улыбнулась — это душевное состояние подруги не было для нее секретом. Пусть она мало говорила о любви, но ее глаза сияли в присутствии Мирри, ее поступки говорили больше всяких слов. То, что в последнюю встречу они не смогли поступиться друг другу, Мирри посчитала своей виной, своим юношеским максимализмом. Именно её бескомпромиссность нанесла моральные раны Лесли и толкнула ее в ту смертельную поездку. Вот и теперь вместо того, чтобы успокоиться, она еще больше разбередила эти душевные терзания. Она со злостью сложила бумаги и кинула в кейс. Один листок выпорхнул из пачки и едва не спланировал под кресло — Мирри едва успела припечатать его ногой. Прежде, чем убрать, она взглянула на записку. Это был черновик завещания, где Лесли предлагала Мирри всё движимое и недвижимое имущество, а также все органы для донорства, даже все свои замороженные яйцеклетки, оставленные в криохранилище клиники. А в конце была приписка: «Проживи мою и твою жизнь за двоих! Я знаю, что ты сможешь, а я… я знаю, что мне уже недолго осталось!» Мирри вспомнила, что Лесли давно говорила о предсказании ранней смерти, сделанном каким-то гаитянским шаманом, но её никто не слушал. Теперь напоминания о тех моментах ворвались в ее жизнь. «Как вовремя нашлись эти яйцеклетки… — подумала она. — Нужно немедленно сообщить Моргану. Это самое малое, что я могу для него сделать!». Ведь отец Лесли с подачи Мирри сам решился на организацию рождения ребенка от суррогатной матери, но обследования показали, что он опоздал, из-за возрастных изменений он стерилен. Вот он и приехал в аэропорт, чтобы, провожая Мирри, сообщить ей об этом: — Увы, я не могу иметь детей. Теперь из самых близких у меня только вы, любимая подруга Лесли. Мирри страшно смутили эти речи, она еще не привыкла к подобному. Как смогла, она утешила страдающего старика, обнадёжила, что медицина не стоит на месте, он еще имеет все шансы излечиться и завести ребенка. — Нет, я не верю в чудеса, — чуть грустно улыбнулся Морган. — Вот вы и родите наследника. Лесли была бы рада… Надеюсь, ваш муж не будет против?.. Мирри совсем растерялась: как сказать убитому горем отцу, что его дочь позабыта в объятиях другой женщины? Но и скрывать что-либо Мирри не была намерена. — Дело в том, что брак у нас очень необычный. Я люблю прекрасную девушку, Аманду, а брак заключили на четырёх по шведским народным традициям. Это ради рождения и воспитания детей, — мучительно краснела Мирри. — Я не хочу вас обманывать, но и решать такое одна не вправе. Я думаю, не стоит нас вписывать в завещание, мы ведь не кровные наследники. Наверняка у вас найдутся дальние родственники, они будут рады… — Хех, — рассмеялся Морган. — Да я всё это знал давно. Едва только вскрыли ячейку в банке и узнали, что основная наследница моей дочери — её подруга… Я тут же приказал собрать все доступные сведения. Детективное агентство предоставило подробный отчёт…***
Мирри попыталась связаться с Морганом, но самолёт шел на посадку, телефонная связь была отключена. Мирри прошла все таможенные формальности, подхватила кейс и сумку с багажной ленты, а затем отошла в сторонку, чтобы немедленно обрадовать отца Лесли, что он имеет все шансы стать дедом единокровного внука. — Господин Морган! Разбирая бумаги Лесли, я нашла упоминание, что она сдавала на хранение несколько яйцеклеток. Вполне возможно, что родится ребенок с генами своей матери — Лесли. У вас будет родной по крови внук. — Увы, распоряжаться яйцеклетками могла бы сама Леси или её наследники. Но я-то не наследовал её имущество… — Но я наследница! — воскликнула Мирри. — Я вам отправлю нотариально заверенную доверенность. Ищите для себя приемлемую суррогатную мать, мужчину-донора с подходящей внешностью — и вперёд! Удачи! — Нет! Вы плохо меня поняли! Я не хочу лишать ребенка матери, но и жить с суррогатной, совершенно чужой женщиной я не могу позволить своему внуку. Мне нужны вы. Я буду счастлив, если вы родите дочку или сына Лесли. Пусть не сразу, может, через год, три, пять… Но что может быть лучше для ребенка — расти в любящей семье… — Но это невозможно… — Ничего не говорите! Подумайте, посоветуйтесь… Просто в память моей дочери. Ведь не зря она вам оставила эти яйцеклетки… Мирри вышла из здания аэропорта в сильной задумчивости, даже не с первого раза услышала звонок телефона. Звонила Аманда: — Мы тут все были в Стокгольме. Олаф и Ингвар улетели к отцу в Лозанну, а я осталась в гостинице, тебя дожидалась, да в клинику наведалась… Приезжай, жду. Мирри откинула все заботы и, поймав такси, немедленно поехала к любимой. На фоне того, как они соскучились друг по другу, остальные беды меркли, как незначительные. Ворвавшись в номер, она тут же заключила Аманду в объятия, прокрутила вокруг себя пару раз и поставила, заметив, что та грустная. — Так… — зловеще прошептала Мирри. — Ты не рада, что я прилетела? Что-то поменялось за время моего отсутствия? — дурные предчувствия накатили со страшной силой. Мысль о том, что её Аманда нашла себе новую любовь, была невыносима. — Так… — вздохнула Аманда, заметив эти перемены. — Только спокойно, кое-что поменялось, но не то, что ты думаешь… — А что я могу думать? Пока меня не было, ты решилась на что-то… что-то серьезное, но неприятное. Ты мне хочешь что-то сказать и не решаешься… ты меня бросаешь?! — Да ты что?! — взвилась Аманда. — Я тебя по-прежнему люблю, только… Только у меня неприятности со здоровьем. — О, Господи… Дорогая, прости! — от стыда за свою вспышку Мирри не знала, куда девать глаза. — Я так испугалась… Что-то серьезное со здоровьем? Не беспокойся, теперь у нас есть деньги, мы тебя в любом случае вылечим. Нам даже не обязательно здесь жить. Мы можем уехать в тёплые страны, там обосноваться, купить дом, родить детей только для нас двоих… — Стой! — перебила ее Аманда. — Не можем! Даже если бы и могли… Но я не хочу уезжать из родной страны, бросать родителей, да и с парнями так поступать было бы непорядочно… Только… — Что? Тогда в чем же дело? — от нетерпения Мирри едва не рычала. — Только вчера с клиники мне сообщили, что дополнительные анализы показали: мои яйцеклетки нежизнеспособны. Только неделю они прожили после пробного процесса оплодотворения. Какая-то генетическая аномалия. У нас в роду у всех женщин частые выкидыши, редко у кого один ребенок. А сколько тёток и бабок прожили бесплодными! Я боюсь, что и я не смогу выносить и родить ребенка. Зачем я вам нужна, такая ущербная… — заплакала Аманда, пряча лицо на груди Мирри. — Вот глупая… — усмехнулась та, поглаживая вздрагивающие плечи. — Если бы у меня была такая проблема, ты бы от меня отказалась? — Нет, конечно! — вспыхнула Аманда. — Почему же ты решила, что я тебя кому-то отдам? Даже не надейся — не отпущу! — Но дети… — А что дети? Хочешь детей? Будут тебе дети! Я тебе рожу столько, сколько ты захочешь. Вдобавок есть технология пересадки донорской яйцеклетки. Мне в Штатах досталось кое-какое наследство от погибшей подруги: немного денег и несколько замороженных яйцеклеток. Отец подруги надеется, что я рожу ребенка Лесли. Я пока отказывалась от всех предложений… — Но почему? — удивилась Аманда. — Странное предложение… М-м-м… А он не возражал бы, чтобы я попробовала родить?.. — Не знаю, это стоит обдумать и обсудить в более спокойной обстановке. Добавлю только одно: если ты захочешь такую операцию, можешь рассчитывать на меня! В твоём распоряжении все мои яйцеклетки: и собственные, и унаследованные от Лесли. Всё для тебя, любовь моя!