Изнанка

- Нам некуда идти, некуда. Мы сгинем здесь, как Кэтрин, Странники, Сайлас. Это конец пути, Деймон. Тупик. Дальше дороги нет. Она бубнила одно и то же разными словами вот уже несколько часов. Сидела на мягкой подстилке изо мха под раскидистыми ветвями диковинного дерева, какого-то нелепого гибрида кипариса и баобаба. Густое сплетение ветвей создавало подобие купола, что защищал от дождя и влаги. Кажется, это было единственное сухое место в этом мире. Землю устилал мягкий ковер изо мха, пружинящий под ногами, а прямо у основания чудо-дерева, где из жирной, липнущей к пальцам почвы выпирали уродливые шишковатые корни, булькал родничок, образующий небольшой прудик. Купаться здесь они не могли, но Бонни была нужна вода. К тому же рядом они обнаружили грибы и заросли карликовой ежевики. - Я нашел сухие ветки, почему ты просто не можешь поджечь их взглядом, как раньше? Ты ведь голодна, так? Раздражение выплескивалось из вампира, как вода из переполненной бочки. Чертова эгоистичная ведьма. Она хотя бы может поесть, а что остается ему? Все эти дни он не чувствовал жажды, а сегодня проснулся от шума. Самые чарующие звуки на свете: звук крови, бегущей по ее венам, стук сердца, качающего эту кровь, словно маленький, трудолюбивый поршень. Вздрогнул, чувствуя, как клыки рвут десна… Деймон, нельзя… Можно. Синяя венка под гладкой, матовой кожей бьется так неистово, так сладко. Один укус, только один – и сладкий сок жизни хлынет в рот, возвращая силы… Наклонился над ней, такой маленькой, сонной. Она и пикнуть не успеет. … И ты останешься тут до скончания веков, идиот. Вздрогнул, пряча клыки (как кинжал в ножны). «Эй, просыпайся, пора выбираться отсюда»… - У меня нет магии, Деймон, я пыталась. Слезы в дрожащем, тусклом голосе заставляют вампира морщиться. Черт возьми, из всех невыносимых созданий в мире, ему выпало вляпаться в переделку именно с Беннет. За что? Этот осуждающий взгляд и ее раздражающая, невыносимая правильность… Пока Кэтрин не сгинула, он как-то терпел, даже заботился… Но теперь… - Ни черта ты не пыталась, Бон-Бон! Для разнообразия постарайся не ныть. В глубине изумрудных глаз блеснула влага, и Сальваторе вдруг почувствовал тонкий укол в груди. Словно давно исчезнувшая совесть просыпалась, напоминая о себе. Невесомо, словно укус комара сквозь рубашку. - Поешь ягод, я подумаю, как развести огонь. Голос сух, даже скрипуч. Деймон морщится, когда ведьма благодарно моргает и берет горсть истекающих соком ягод. Ежевика пачкает губы, капает на джинсы. А он как завороженный идиот зачем-то смотрит, как струйки синеватого сока исчезают в распахнутом вороте ее рубахи. Протягивает руку, не понимая, что собирается делать – коснуться ее губ или шеи… или... и сейчас же где-то высоко, за границей плотных, как вата, облаков, гремит гром: словно кто-то там, наверху, катает гигантские валуны, что сталкиваются, высекая зеленоватые искры. Хочется зажать руками уши, чтобы не лишится рассудка. Зеленые звезды взрываются в небе, бросая отблески сквозь листву, превращая лица вампира и ведьмы в маски утопленников, углубляя тени. И тревога разливается в неподвижном, горячем воздухе. Тревога, что дрожит на кончиках пальцев, колотится во внезапно сорвавшемся с привязи куске мышцы в груди. Деймон дергает щекой. Медленно, очень медленно поднимает Бонни на ноги. И она встает – послушная, словно деревянная кукла на ниточках. - Птичка, поторопись. Что-то происходит. Вытирает испачканные ягодами ладони об одежду, оставляя на ткани неопрятные синюшные пятна. К липким ладоням пристает мелкий мусор, и Бонни хмурит брови, пытаясь отчистить руки. И что-то наплывает из тьмы на их маленький оазис. Зеленое, вязкое и тягучее. Вампир наклоняется вперед, зачерпывая ладонью, уже готовясь увидеть, как плоть стекает с пальцев, будто прокисшее молоко. Готовится к боли, но – ничего. Рука проходит насквозь, не встречая преграды, лишь мелкие прохладные капли остаются на коже, как если бы он коснулся облака. - Деймон, это оно? То, что забрало Кэтрин? Он не слышит страх в ее голосе, нет. Совсем ничего, как если бы ведьма превратилась в механическую куклу, реагирующую лишь на нажатие кнопок. И опять этот взгляд – словно кто-то вытравил всю зелень из глаз, залив липким, жгучим мраком. Взгляд, что не отражал смерть, а сам стал ее воплощением… - Бонни, это просто туман. Видишь, он уже рассеивается… Странная погода, странное освещение… Он уговаривает ее, как ребенка, гладит по голове, шепчет что-то неразборчиво-успокаивающее. Обхватывает за плечи, притягивая к себе. Ведьма выдыхает, утыкаясь носом в его шею. А он замирает, боясь пошевелиться и спугнуть это странное умиротворение, что будто укутало его теплым одеялом в холодный, промозглый вечер. Чуть отстраняет ведьму от себя, отводит пряди смоляных волос, упавших на лицо. Тревожно всматривается в глаза, будто бы затянутые туманной пленкой. Вздыхает, чувствуя, как остро щемит в груди. Словно опять ноет сердце – давно засохший бесполезный кусок мышцы в груди. И больше всего сейчас он хочет оттолкнуть ее – сильно, двумя руками, чтобы упала, разбивая в кровь лицо и колени, лишь бы не чувствовать ее запах и ее беззащитность, лишь бы не хотело укрыть ее ото всех опасностей этого проклятого мира. Лишь бы не чувствовать себя рядом с ней таким сильным, таким живым. Он хочет этого так сильно, что прокусывает в кровь губы, ломает пальцы на руках, лишь бы переключиться на боль. Потому что это ненормально – глушить свою жажду, инстинкты монстра, лишь бы защитить эту ведьму. Самое настырное и раздражающее существо из всех известных ему. Радии Елены, Деймон. Просто ради Елены и дороги домой. Стефан, наверное, с ума сходит, - подумал он как-то без перехода. Сплевывает раскрошившуюся эмаль и сгусток крови под ноги. Рана затянулась, кости срослись. Бонни все еще всхлипывает в его руках. Ненормальный. Нельзя уничтожать единственный ключ к спасению. Он бережет ее, это нормально. Это нормально, что она может… нравиться ему. - Все будет хорошо, если ты соберешься, птичка. Сальваторе давится этим словом, что навязчиво преследует его который день, старается не замечать удивление на ее лице. Хоть какое-то разнообразие эмоций. Может быть, у нее получится прогнать этот иррациональный ужас, что превращал ее в манекен? Может быть, это место все же не сломало ее? - Давай попробуем, - она слабо улыбнулась, позволяя взять себя за руку. – Где-то этот бесконечный лес должен кончаться… - Другое дело, - взъерошил ей волосы, чувствуя необъяснимую легкость в груди и теле. Так, будто с плеч упала скала, которую он таскал за собой несколько дней. – Давай уберемся отсюда. Он оглянулся, глядя, как она наклоняется над озерком, зачерпывая ладонями голубоватую прозрачную воду. Такую холодную, что от нее ломило зубы и виски. Сполоснула руки, плеснула на лицо. Так, будто вернулась прежняя Бонни – та, которую он знал еще до смерти. Деймон разулыбался, все еще оглядываясь, и с разбегу налетел на какую-то стену. Отпружинив, та швырнула его назад, прямо на ведьму. - Что за черт? Едва удержавшись на ногах, он озадаченно потер затылок. Мысли вдруг стали такими медленными и тягучими. Будто кто-то плеснул в них пинту-другую клея. Перевел взгляд на Беннет, которая вытирала полой рубашки лицо, одновременно пытаясь сохранить равновесие. Медленно отодвинула опешившего вампира в сторону, шагнула из-под развесистой кроны, ставшей их убежищем на несколько долгих дней. Вернее, попыталась шагнуть… прозрачная преграда ударила по выставленным перед собой ладоням, обжигая холодом. - Нам не пройти, Деймон. Здесь постаралась ведьма, я думаю. Я сама держала таким же барьером Кола Майклсона в день, когда пала завеса. - И Клауса в гостиной Елены, - кивнул Деймон, понимая, к чему она клонит. – Но здесь нет других ведьм, Бон-Бон. Может быть, это ты? Всмотрелся в вспыхнувшее смущением лицо, гадая из-за чего ведьма краснеет. Он ведь пытался пошутить, так? - Ты что-то не договариваешь? - Я думаю, это Грэмс. Она не хочет, чтобы мы уходили отсюда сегодня. Может быть, у нее есть план? - Грэмс или другая ведьма, какая разница. Сил у тебя нет, а значит и у нас – нет выбора, так? Постарайся поспать, я буду караулить. Как ни в чем не бывало, плюхнулся на мох, откинулся на шершавый ствол, скрещивая длинные ноги в порядком истрепавшихся джинсах, демонстративно прикрыл глаза. - А ты не привык быть хорошим парнем, правда? Она тихо опустилась рядом и свернулась калачиком на пружинистом, будто перина, мху прямо под боком у вампира. Не задумываясь о том, что он делает, Деймон обхватил Бонни руками, притягивая ближе. Словно бы забыв о том, что собирался караулить, вампир сладко зевнул, потягиваясь. Вреда не будет, если и он отдохнет, да? Соскальзывая в сон, он почувствовал, как тело будто бы падает вниз, в бездонную пропасть, и лишь ветер свистит вокруг, дергая холодными, скрюченными пальцами за волосы. Бессознательно он обхватил Бонни руками, прижимая так крепко, как это было возможно. Она буркнула что-то сонно и опустила голову ему на грудь. А ветер все ревел, стремясь вырвать девушку из рук вампира, отшвырнуть подальше, закинуть на другой конец мира… Это просто тяжелый сон, так? Ведь только во сне глаза склеиваются так крепко, что разлепить веки не представляется возможным, как ни пытайся. Это просто сон.