Чудеса под колпаком

Генезис ненавидел неловкие ситуации, а люди, которые попадали в них, на некоторое время получали невидимое клеймо на лбу: «глупец» или «бесполезный». Себя же Рапсодос любил и уважал, ставя выше толпы, поэтому попасть в нелепую ситуацию для него было невозможным. Однако и невозможное оказалось возможным, ведь иначе как нелепостью, невероятно глупой нелепостью, то, что происходило сейчас на кровати Солдата Первого класса не назовешь. Все начиналось, как всегда. С поцелуев, объятий, сдерживаемых стонов – всего, что пробуждало в Генезисе настоящую страсть. А закончилось внезапно, не дойдя и до середины, когда Генезис, открывая Сефироту свою шею для поцелуев и укусов, чуть не вскрикнул от боли в ухе. Сначала они оба не могли понять, что случилось, но когда до Генезиса дошло, возбуждение как рукой сняло, а щеки яростно запылали. - Придурок, длинноволосый придурок! - воскликнул Рапсодос, забыв про то с кем разговаривает и про свой аристократичный образ. Он попытался еще раз дернуться, но результат был столь же болезненным, хотя и ожидаемым. Генезис чувствовал, что злится, и все не мог понять, на что сильнее: на то, что теперь их с Сефиротом лица находились на расстояние пары сантиметров от кончиков носов, что вдобавок начало смущать, или на то, что пряди волос Сефирота намертво впились в его сережку, что и послужило причиной этой глупейшей ситуации. - Это все ты виноват, - тут же вставил Генезис, тщетно пытаясь освободиться от этих серых пут, но сережка все никак не поддавалась. Снять ее тоже было проблематично - волосы крепко вцепились в крепление. - В чем? – спокойно произнес Сефирот, не сдерживая довольной улыбки. Видеть Генезиса в таком взвинченном состояние и так близко, было все равно, что наблюдать его под собой взмокшим и раскрасневшимся или же на поле боя. А это не могло не пробуждать в груди нечто теплое и урчащее. Если бы Генезис мог, то он бы стер эту ухмылочку с лица, а лучше с лица земли, но сейчас его больше волновало то, что он никак не мог выбраться из этого незадачливого положения. Не подобает будущему Герою быть в таком виде! Да и в кровати почти прошлого героя тоже не подобает быть… Но это мелочи. - Знаешь, - нарочито медленно, задумчиво протянул Сефирот, дождавшись, когда пальцы Генезиса перестанут так яростно теребить пряди его волос. – Я, конечно, слышал, что отношения связывают двух людей нитью, но не думал, что это происходит вот таким образом. Он еще и издевается! Потоки ярости, что исходили в эту минуту от Генезиса, Сефирот ощущал почти физически - приятно покалывала кожа. - Заткнись, - прошипел Рапсодос, свободной рукой тут же пытаясь дотянуться до подушки, чтобы запустить ее в ненавистное, но очень уж красивое лицо. Можно было, конечно и голыми руками расправиться с Сефиротом, но Генезис понимал, что если упадет его любовник, то и он отправится следом, или же мочка уха будет непоправимо изуродована. Идея, как выбраться ударила Генезису в голову молниеносно. Глаза его загорелись, а выпад рукой в сторону начала волос Сефирота был стремителен. Хорошо, что материя недалеко. Одна маленькая атака и все - свобода, а также сладкая месть. Пальцы уже успели сжаться в кулак, но Лучший из Лучших недаром носил это прозвище и с легкостью сумел перехватить руку Генезиса за миг до того, как Рапсодос выполнил первый пункт своего плана, с силой сжав ее у основания кисти – видимо, синяки после совместной ночи все же появятся. - Даже не смей думать, Генезис. - Тебе так дороги твои чудесные пряди? Чего тебе стоит утратить несколько волосинок? - Также как тебе твои руки. Ты же не хочешь потерять пару рук? - Как будто ты посмеешь, - недовольно произнес Генезис, но взгляд отвел и пальцы расслабил. - И отпусти руку. - А ты успокоился? - Я всегда спокоен. Лучше уж помоги мне, или все с утра узнают, что за странные наклонности у героя и гордости всех и вся, когда ты не сможешь явиться на место вовремя по очень странной причине. - А у тебя разве другие? Да и зачем помогать, разве нам так плохо? А утром… думаешь, я не смогу выбраться? - Думаю, что не сможешь. От меня и моих вещей еще никто не уходил просто. - Посмотрим. Но Генезис был слишком подавлен мыслями о своей сережке, чтобы продолжать вовсе не мирный диалог, поэтому грубо ударил по руке Сефирота, что все еще сжимала его кисть. Сорвать бы ее, крепление не самое прочное, но с другой стороны это был подарок. Генезис никогда не признавался, но иногда в нем просыпалась сентиментальность. В частности, он мог привязываться к каким-то мелочам. А иногда мог забыть и про значимое внимание к его персоне. Видимо, все зависело от того, кто проявил это самое внимание. А сережка была странным подарком от матери на четырнадцатилетие. Еще тогда, в Баноре, когда Генезиса стала сильно заботить его внешность, она решила преподнести ему такой сюрприз – деталь образа, которой не могло быть ни у кого другого. - Что же, вижу я, что тебе никак не успокоиться. Придется мне вмешаться в это дело, – произнес Сефирот, и с этими словами сам стал возиться с сережкой. Ну как возиться, видимо, волосы очень боялись своего владельца и тут же отпустили заложника, не оставив и волосинки на память. - Теперь ты мой должник, Генезис, - губы его растянулись в улыбке. - Не дождешься. Это ты был виноват. Ты и твои патлы.