Возвращение

Мистик-Фоллс, штат Вирджиния, наши дни       После окончания колледжа Бонни собиралась начать работать в местной больнице. Им давно не хватало хорошего психоаналитика. Прошлый специалист превратился в конченого алкоголика, по-видимому, из-за скуки. Кэролайн считала, что из-за проблем с женой. Бонни не могла дать точный ответ на вопрос, мучающий половину домохозяек Мистик-Фоллс, просто потому, что не могла поговорить с ним. Мистер Смит уехал лечиться к себе на родину, оставив в Вирджинии бывшую жену, сына и кучу долгов.       Теперь Бонни предстояло занять его место в местной больнице. Сначала она будет числиться как практикантка, а затем ее переведут на постоянную основу. Бонни раздумывала. Во время учебы она начала работать, чтобы у нее был хоть какой-то опыт. Потом она надеялась поступить в университет и продолжить обучение, закончить аспирантуру и стать дипломированным психотерапевтом. Бонни Локвуд считала, что с ее даром можно помогать людям, не только произнеся замысловатые заклинания на непонятном языке. Она собиралась лечить проблемы жителей родного городка так, как она умела: душой и состраданием. Зарплата небольшая, но вместе с мужем они пока продержатся.       Тайлер ушел с утра на работу. В школе царило затишье. Летние каникулы уже начались, и большинство школьников разъехались. Тайлер как старший помощник тренера помогает школе и с летним лагерем, и с походами, устраивает сплавы по рекам и марш-броски по местным лесам. Никто лучше его не знает здешних мест. Волк облазал каждый куст за последние четыре года.       Ключ в замке повернулся, и Бонни отбросила ложку, которой помешивала овощное рагу. Она встретила мужа на полдороги. Тайлер же поздоровался с женой долгим с ума сводящим поцелуем. Бонни обняла его и долго-долго не отпускала. Локвуд подхватил ее на руки и покружил в коридоре. На кухне что-то зашкворчало, и Бонни с громким криком понеслась туда. Муж вошел вслед за ней на кухню и помог в миссии по спасению овощного рагу. Через пару минут они уже сидели за столом и наслаждались ужином. - Как прошел день? – Бонни всегда интересовалась делами мужа. У них появлялись свои маленькие традиции. - Отлично, - Тайлер нежно посмотрел на нее и наложил себе вторую порцию рагу. – Сегодня мы покрасили окна второго этажа. Наша школа к сентябрю приобретет прекрасный вид. - Что там с преподавателем труда? - Никак не могут найти. Никто из учителей не хочет ехать в такую даль. Ты же знаешь, нужно перевозить семью, снимать дом и тд, и тп. - Но директор же говорит им, как тут у нас хорошо? И зарплата неплохая. - Конечно, но все отказываются. Вот бы Аларик еще стал преподавателем труда, тогда и проблем бы никаких не было! – Тайлер пошутил. - Ага, давай еще на Аларика и это повесим. Он и так у нас учитель истории, местный искусствовед, экскурсовод, сторож и второй помощник тренера по футболу. Так, что я еще забыла? – Бонни подняла палец и нахмурилась. - Заместитель директора? – хмыкнул Тайлер. - Ага, заместитель директора и местный охотник на вампиров, - Бонни улыбнулась мужу. Она давно думала, что Рик взял на себя слишком большую ответственность. Четыре года назад он появился в Мистик-Фоллс в поисках жены. Жену он все-таки нашел. Дженна сейчас беременна, и они оба счастливы. Однако Бонни временами казалось, что Зальцман взваливает на себя слишком большую ответственность. - Точно, он у нас просто незаменим. - Да, и это меня иногда пугает, - Бонни впервые высказала свои опасения вслух. - Почему? – Тайлер чувствовал состояние жены. Она была чем-то очень обеспокоена. - Он будто пытается спасти весь мир от жестокости. Иногда я боюсь за него. Если с ним что-нибудь случится? Он же стал неотъемлемой частью нашего чокнутого мира. Рик так помог нам в тот раз. - Я помню, Бонни. Он не испугался и выступил против той стервы. - Да, Изабель была еще той штучкой. Может быть, он из-за нее так старается? Пытается искупить ее грехи. - Бонни, спроси у него. Ты же у нас дипломированный психолог, он тебе все расскажет. Это я всего лишь тупой спортсмен.       Бонни пихнула Тайлера ногой под столом, отчего тот вздрогнул. Такого он снести не мог и, отшвырнув в сторону стул, попытался схватить жену за руку. Бонни увернулась и выскочила из кухни в коридор, затем побежала в гостиную. Тайлер был намного более быстрым. Он догнал ее еще в коридоре, схватил за талию и взвалил себе на плечо. Бонни протестующее вскрикнула и со смехом ударила мужа по спине. Тот с горделивым видом опустил тяжелую ладонь на выступающую вверх мягкую часть тела жены и пошел наверх показывать свою неимоверную любовь. Бонни была совсем не против.       Ночью Бонни проснулась от того, что в комнате гулял сквозняк. Она закрыла окно и осмотрелась. Тайлера не было в комнате. Бонни пошла искать его вниз, но на первом этаже его не было нигде. Она испугалась и хотела уже звонить в полицию, как заметила стопку вещей Тайлера, аккуратно сложенных в гостиной. Тайлер ушел в лес. Обычно он редко обращался между полными лунами. Его потянуло туда. Тайлер говорил ей, что иногда звериная тяга так сильна, что ей невозможно противостоять. Лучшим средством тогда является обращение и долгое бегание по местным лесам.       Бонни пошла наверх и снова легла. Она хотела подождать мужа, но сон сморил ее.       Она увидела Тайлера только утром. Бонни совершенно не помнила, как он вернулся домой. Она проснулась и услышала, что в душе течет вода. По обычаю Бонни принесла ему чистую одежду и хотела принять душ вместе с ним, но Тайлер был не в духе. Она решила не мешать и стала накрывать завтрак.       За завтраком настроение у Тайлера не изменилось. Он был молчалив и рассеян, отвечал на вопросы невпопад и забывал элементарные вещи. Бонни сильно встревожилась и напрямик спросила его о ночной вылазке. Тайлер вздрогнул и посмотрел на жену каким-то загнанным взглядом, но ответил, что все в порядке. Он пошел на работу, а Бонни направилась в больницу. У нее было много дел: нужно было разобрать документы, систематизировать истории болезни, написать отзывы и составить отчет начальству. Бумажная волокита заняла все ее время, и подумать о поведении мужа не представлялось возможным. Бонни выскочила пообедать в больничном кафе и снова вернулась к историям пациентов. Мистер Смит оставил дела в жутком беспорядке.       Вечер прошел без каких-либо эксцессов. Тайлер был как всегда мил и обворожителен. Он был таинственен. Именно таким Бонни полюбила его четыре года назад и любила его сейчас. Они занимались любовью сегодня неторопливо и долго. Бонни уснула в объятиях мужа. Умиротворенная и довольная.       Ее снова разбудил сквозняк. На сей раз, окно было закрыто, но Бонни точно чувствовала холодный ветер. Он пробирал ее до костей. Стало страшно: Тайлера снова не было рядом. Она знала, что дома его тоже нет. У них с мужем была почти мистическая близость. Они могли ощущать чувства друг друга на расстоянии. Союз оборотня и ведьмы сулил много разной метафизической дряни. Их отношения были запутаны, но любовь мирила их силы друг с другом, и Бонни с Тайлером принимали все так, как оно было на самом деле.       Она попыталась нащупать Тайлера, поймать его сознание. Ей удалось уловить отблеск мысли, клочок чувства. Бонни глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Она настроилась на волну мужа. Иногда они проделывали подобное чисто из любопытства. Тайлеру хотелось проверить уровень близости. Бонни верила, что каждый может чувствовать другого на расстоянии. Бабушка говорила, что это возможно. Сегодня она решила проверить ее слова.       Сознание оборотня в животном состоянии совсем не похоже на человеческое. Бонни настроилась на мысли о возлюбленном, его дыхании и ритме сердца. Она помнила, как оно бьется: звук, частоту. Его стук так часто успокаивал ее взбудораженный мозг, что Бонни узнала бы его из тысяч других звуков.       В голове у девушки раздался мерный стук мощного сердца ее любимого оборотня. Бонни словно наяву увидела мех цвета печной сажи и большие глаза цвета кофе с корицей. Ее собственное сердце забилось в унисон с сердцем мужа. На девушку нахлынули цвета и запахи, тысячи прикосновений, которые складывались в одно сплошное наслаждение. Бонни видела глазами Тайлера, ощущала все его мехом, чувствовала его носом. Глаза у нее расширились, руки конвульсивно сжались, а тело изогнулось на постели. Бонни чувствовала чистую ничем не замутненную радость мужа. Она радовалась вместе с ним и бежала вместе с ним. Она была малым уголком его сознания, но он дарил ей такие ощущения, которые она не смогла бы почувствовать никогда в жизни.        Бонни повернула голову, когда повернул голову волк. Она видела его глазами. Бонни Локвуд увидела рыжую вспышку рядом с собой, и ее затопило страстное желание. В ту же секунду она оказалось в собственном теле. Пальцы с силой смяли простыню, на коже выступила испарина. Бонни поднялась и на нетвердых ногах поплелась в ванную комнату. Наполнив ванну водой, Бонни опустилась в мягкую пену и зарыдала. Она не знала, что произошло. Бонни знала только, что ее волк питал сильное чувство к кому-то другому и этот кто-то был настолько силен, что выбросил ее из его сознания. Тайлера отнимали у нее. Бонни не знала, как с этим бороться. ****       Елена вошла в дом и кинула сумку на столик в коридоре. Она занесла пакеты на кухню и разложила продукты в холодильнике и на полках гарнитура. Гилберт поужинала в торговом центре, поэтому есть ей совершенно не хотелось. Единственное, чего жаждало ее тело, это расслабиться в горячей ванне с огромным количеством розовой пены и ароматическими маслами. Разговор с директором школы прошел как нельзя лучше, но вымотал ее донельзя. Директор Симмонс была счастлива пополнению в преподавательском составе. Учитель естествознания. Родители могли бы гордиться ею. Теперь Елена будет формировать и направлять неокрепшие умы. Она надеялась, что справится с нерадивыми школьниками. Смогла же она совладать с собственным братом.       Туфли с гулким стуком упали на пол. Ступни Елены утонули в пушистом ковре. Она вошла в гостиную и несколько секунд не могла понять, что не так. Она осматривала комнату, пока в ее сознание проникала мысль о горящем камине, открытой бутылке виски и мужчине, сидевшем в кресле около камина. Стоп. СТОП, СТОП, СТОП!        Мужчина? Здесь? В ее доме? Елена сделала несколько шагов вперед. Неверный свет от камина не давал возможности полностью рассмотреть незваного гостя. Вся остальная комната была погружена во мрак. В камине раздался треск и прогоревшее полено разломилось на две части, ярко вспыхнув и осветив незнакомца полностью. Елена не обратила внимания на посторонние звуки. Казалось, она вообще ничего не может слышать. Все звуки выключили, в голове был лишь белый шум. Елена смотрела в невозможно голубые глаза, краем глаза отмечая темные волосы, высокие скулы, идеальный рот, все, что делало его убийственно красивым. Он был в черной рубашке и черных джинсах. В руке бокал с виски. Янтарная жидкость слабо светится в неверном свете огня. За четыре года его привычки нисколько не изменились. Он нисколько не изменился. А Елена так надеялась, что он погиб. Она боялась этого, боялась, что он умер, но мысль о его смерти была менее болезненной, чем мысль о том, что он просто ушел. Она хотела, чтобы он погиб тогда, сгорел в огне, как положено вампиру. Но нет, он жив и сидит тут сейчас в ее гостиной и попивает виски ее жениха.       Деймон вернулся. Страшная мысль поразила Елену, и первый порыв ее был «Бежать», что она и сделала. Елена развернулась и пулей выскочила из гостиной. Она промчалась по коридору и, как была босиком, выскочила на улицу. Короткий путь до машины девушка проделала за считанные мгновения. Елена рванула дверь машины, но та была заперта. Сумка с ключами осталась дома в коридоре. Елена прокляла чертово кожаное изделие и собственную бестолковость. Она бросила машину и побежала прочь от поместья. Ей нужно было добраться до ближайшего дома и позвонить. Елена выбрала самый короткий путь и побежала через лес по знакомой тропинке. Не самое умное решение, но она не мыслила логически. Елену гнал вперед страх, страх встретиться со своим прошлым, снова вспомнить события четырехлетней давности, возвращения ужаса, боязни за своих близких.       Деймон застыл в кресле. Он отпил виски и поставил бокал на столик. Взгляд вампира рассеянно блуждал по комнате и остановился на огне в камине. Языки пламени освещали гостиную, придавая ей сюрреалистический вид. Деймон любил смотреть на огонь. Он успокаивал и дарил возможность поразмыслить. Как Деймон и ожидал, Елена запаниковала. Она убежала так стремительно, что он даже не успел поздороваться. Конечно, Елена не взяла ключи от машины, а про запасные забыла. Деймон досчитал до ста, встал, потянулся, допил виски и вышел на улицу. Найти убежавшую красавицу не составило никакого труда. Ее запах заполнял ноздри, а шорох травы под ногами ревел в ушах. Деймон нашел бы ее где угодно и когда угодно. Елена была всего лишь человеком и не могла уйти далеко.       Она бежала по тропинке вверх по склону. Высокая трава цеплялась за брючины, руки Елены были исцарапаны, так как он упала и ободрала кожу о корни какого-то дерева. Она когтями цеплялась за траву, чтобы подняться и бежать, бежать. Горло перехватило от бега, а может быть от непролитых слез. Волосы растрепались, и их приходилось все время убирать с лица, чтобы не мешали видеть. Крик застрял у Елены в горле, когда ее обхватили сзади и приподняли над землей. Она испуганно замерла, а потом стала неистово отбиваться. Елена изгибалась как дикая кошка, она царапалась и протестующе работала локтями. Сзади послышался приглушенный смешок, который еще больше разозлил испуганную девушку. Сопротивление Елены возросло в разы. Наконец, ее усилия принесли плоды. Отчаянно извернувшись, Елена со всей силы ударила Деймона в бок. Мужчина сдавленно охнул и на секунду выпустил девушку из рук. Гилберт вырвалась и побежала вперед, не разбирая дороги. Она снова споткнулась о выступавший корень и упала на колени. Из пораненной ступни потекла кровь. Елена чувствовала горячую влагу на подошве. Ее страх возрос многократно. Она поднялась и рванулась вперед. На этот раз Деймон не стал больше ждать и поймал Елену сразу после того, как она вскочила на ноги. Он схватил ее за руку и развернул к себе лицом. Елена, не думая, залепила ему звонкую пощечину. Как же он скучал по этому ощущению. Деймон сделал подсечку, и ноги его пленницы подогнулись. Елена начала падать. Деймон упал спиной на траву, увлекая Елену за собой. Она упала ему на грудь. Деймон сделал это специально, чтобы Гилберт при падении не разбила голову и не вырвала волосы. Как только они приземлились, вампир тут же перевернулся, прижав девушку спиной к земле. Теперь у нее не было ни малейшей возможности пошевелиться. Глаза ее метали молнии, а рот раскрылся в безумном крике. Вампир не придумал ничего лучше, как заткнуть ее поцелуем. Его губы обрушились на ее с неистовой силой. Деймон почувствовал, как участился ее пульс. Руки Елены он прижал за ее головой к земле.       Она лежала на мягкой траве и не могла двигаться, а вампир, некогда исчезнувший из ее жизни, прижимал ее тело к земле и целовал так, будто от этого зависела его жизнь. Елена не видела его четыре года, но не собиралась просто так сдаваться. Деймон не имеет никакого права вот так снова врываться в ее спокойный уютный мир и рушить все походя. Она ему не позволит. Она все-таки обручена с его братом, а что творит Деймон? Мысли о Стефане отрезвили Елену. Она разомкнула губы, и проворный язык Деймона тут же проник внутрь. Елена, недолго думая, сжала зубы. Она почувствовала во рту вкус крови вампира и слегка опьянела от него. Деймон дернулся, вынимая язык изо рта Елены. На лице отразилась гримаса боли, сменившаяся мстительным выражением. Его губы снова приникли к ее губам, но теперь уже его зубы терзали ее. Деймон кусал Елену не как вампир, а как страстный любовник, не используя клыки. Губы у Елены уже болели, и кровь тонкой струйкой текла Деймону в рот. Он еще сильнее впился в губу девушки, высасывая живительную влагу. Ее кровь сводила вампира с ума. Он никогда и не думал, что сможет почувствовать ее вкус, что насладится ею. Хватка его рук ослабла, и Елена вцепилась пальцами в рубашку Деймона, отрывая на ней пуговицы и царапая мраморную кожу. Она задыхалась. Слезы текли по щекам, а горло саднило от подавленных криков. Она в отчаянном порыве пыталась оттолкнуть Деймона от себя, но он был гораздо сильнее ее. Его пальцы вонзились в землю мертвой хваткой. Грязь забилась под ногти, но он по-прежнему терзал губы бедной девушки. Елена тщетно пыталась отвернуться от него, но Деймон не давал ей ни малейшей возможности.       Слишком близко треснула ветка, и мир вернулся на круги своя. Деймон оторвался от губ Елены и посмотрел вперед. Прямо перед собой в нескольких метрах стоял белоснежный волк, размером с лошадь. Мех зверя был абсолютно белым. Он был таким, что лунный свет отражался от него, и волк сиял на фоне черноты леса. Деймон взглянул в слишком человеческие голубые глаза животного. Из его горла раздался грозный рык. Волк вторил вампиру, отвечая громогласным воем. Елена испуганно замерла, вцепившись в рубашку Деймона, подсознательно ища у него защиты. Сальваторе опустил взгляд на девушку, распростертую на земле, и у него на губах заиграла фирменная усмешка. Улыбка Деймона вывела Елену из потрясенного состояния. Злость снова вспыхнула в ней. Деймон наклонился к лицу Елены и лизнул ее нижнюю губу. Ранку тут же защипало. - Вставай медленно и иди домой, - шепот Деймона оглушил Елену. Она беспрекословно подчинилась. Все ее существо вопило об опасности. Елена медленно встала и посмотрела на стоящего невдалеке волка. Зверь внимательно осмотрел ее и подошел ближе. Деймон встал перед ней, закрыв собственным телом. - Елена, иди домой. Только не беги, - это был прямой приказ, отданный все так же шепотом. Елена не смела ослушаться его. Она отошла на пару шагов, потом еще. Волк не шелохнулся. Елена обернулась и медленно начала спускаться по склону. Вдогонку она снова расслышала тихие слова: - Только не оглядывайся. И будь осторожна.       Вслед за этим послышался звук ударов и шлепки комьев грязи о землю, зашуршала трава и прошлогодняя листва. Елена заставляла себя не бежать, а спокойно идти. Всего полчаса назад она бежала здесь, пытаясь спасти себя от кровавого ужаса своего прошлого, который именно в эту минуту спасает ее саму от чего-то гораздо более кошмарного. Елена шла в полной прострации. Ноги сами вынесли ее к особняку, который радостно приветствовал ее яркими огнями. На крыльце горел свет. Елена решила не выключать его.       Войдя в дом, Гилберт пошла на кухню. Там она умылась и попыталась удалить грязь из-под ногтей. Особенным успехом ее предприятие не закончилось, но общее ощущение чистоты присутствовало. Из кухни Елена поплелась в огромную кладовку в задней части дома. Оттуда она достала двуствольное ружье, зарядила его и пошла в гостиную. Елена села в любимое кресло Деймона и стала ждать. Она крепко сжимала в руках оружие, и постепенно состояние шока стало проходить. Ружье делало все происходящее более реальным. Холодный металл вернул Елене ощущение того, что все это не сон, что она по-прежнему дома и брат ее жениха действительно вернулся и сейчас борется за жизнь где-то в лесу. Елену охватил непреодолимый порыв кинуться на помощь, но она вовремя вспомнила предостережение Деймона, и здравый смысл взял верх.       Стрелять Елена умела. Аларик научил ее сразу после выпускного. Раз в год она подтверждала свою квалификацию в местной ассоциации стрелков. В колледже Елена даже участвовала в соревнованиях по стрельбе и заняла второе место. Ей не всегда хватало терпения. Сейчас только оно удерживало девушку от того, чтобы вскочить и кинуться ко входу с ружьем наперевес. Елена сидела в кресле, глядя на потухающий камин, и ждала.       Ждать пришлось не очень долго. Входная дверь хлопнула, и в гостиную вошел Деймон. Елена преодолела расстояние от кресла до входа за несколько секунд, и в кровавые лохмотья рубашки вампира уперлось холодное дуло. Со стороны спускового крючка на Деймона смотрели спокойные карие глаза Елены Гилберт, которая была доведена до точки. С другой стороны на нее смотрели холодные голубые глаза смертельно уставшего Деймона Сальваторе, который только что убил огромного оборотня. Ночь обещала стать еще более интересной.       Деймон ничуть не удивился столь «ласковому» приему. Он понимал, что за столько лет Елена вполне могла выучиться каратэ или чему-нибудь еще и применить все это к нему. Однако он не очень хотел ощутить все ее способы приветствия на себе в первый же день. Язык хоть и зажил, но воспоминание осталось. Деймон вопросительно поднял брови, демонстративно глядя на ствол ружья. Елена сильнее прижала его к груди Деймона. Вся ситуация доставляла ей невообразимое наслаждение. Они оба знали, что она в любой момент может спустить курок. Вопрос был, выживет ли Деймон после ранения. - Какого черта? - хрипло спросила Елена. Деймон воззрился на нее непонимающим взглядом. - Какого черта здесь происходит? - Я только что убил огромного кровожадного оборотня. Из его шкуры вышла бы прекрасная шубка, - Деймон нашел в себе силы шутить. - Где он? - Елена справилась с голосом, но некоторая дрожь все же просачивалась в него. Деймон безразлично пожал плечами. - Где-то в лесу лежит себе под корягой, никого не трогает, - Деймон так и стоял, ощущая металл на своей коже. Он мог в любой момент вырвать оружие из рук Елены, но давал ей возможность побыть главной. Малая компенсация за собственное поведение сегодня. - Ты его похоронил? - Деймон согласно кивнул. - Надеюсь, лучше, чем Викки. Его не должны найти, будут вопросы. Деймон презрительно сощурил глаза, показывая, что выпад попал в цель. Викки Донован была его ошибкой, и Елена всегда напоминала ему о ней. На сегодня он ей это простит. - Его никто не найдет. Если только очень сильно постарается, - у Деймона уже чертики в глазах заплясали от игры в гляделки.       Елена стояла и держала вампира на мушке. Она знала, что нужно что-то решать. - Ты вернулся, - констатировала она, и голос все-таки сорвался. Деймон отметил состояние Елены. Девушка была на грани истерики, но достойно держалась. - Почему? - спросила она.       У Деймона были тысячи причин, но только одна из них по-настоящему достойная. Он мог сказать, что приехал в Мистик-Фоллс из-за просьбы Аларика, из-за опасности, нависшей над городком, который он когда-то сам себе пообещал защищать, что здесь его дом, черт побери. Однако язык не повернулся сказать Елене то, что было действительно важным. Однажды Деймон уже сказал эти слова другой женщине, и его жизнь превратилась в тотальный кошмар. Второй раз так рисковать он не намерен. - У меня были причины, - просто ответил он. - У тебя были причины, - повторила Елена, усмехаясь. Слезы снова потекли у нее по лицу. Она сломалась. - Не одна ли из них лежит сейчас, закопанная в лесу? - И это тоже. - Отлично, потрясающе, - Елена отступила на шаг и опустила ружье на пол. Деймон перешагнул через него, приближаясь к девушке. Она снова отошла на шаг, вытирая щеки руками. Деймон сократил расстояние еще на два шага и попытался обнять Елену, чтобы успокоить. Она отскочила от него и упала в кресло. - Не прикасайся ко мне! - крикнула она, и Деймон повиновался. Он сел на диван напротив камина и стал смотреть в него. - Ты вернулся, - снова повторила Елена. Деймон перевел взгляд на нее. - Да. Я вернулся. - Я думала, ты умер тогда. Я надеялась, что ты умер, - Елена смотрела прямо перед собой, боясь встретиться с голубыми глазами. - Ты хотела, чтобы я умер? - переспросил Деймон, чувствуя, как нечто в его груди умирает. - Это лучше, чем знать, что ты жив и предал всех нас, - Елена прямо посмотрела на него, и та часть его души снова ожила. - Ты предал нас. Ты предал Стефана. Как ты мог? - Это мое личное дело, - Деймон не хотел вспоминать те дни. Достаточно он переживал по этому поводу. - Конечно, как всегда. Эгоистичный самовлюбленный вампир в своем репертуаре. Какого черта ты вернулся? Зачем ты здесь? Убирайся! - Елена вскочила и пошла прочь из комнаты, не оглядываясь. Перед ней вырос разозленный Деймон. Елена-таки довела его сегодня. - Это и мой дом тоже, и я намерен остаться здесь, - отчеканил он, наклонившись совсем близко к лицу Елены. Она не растерялась и бросила ему: - На здоровье. Надеюсь, твоя жизнь здесь превратится в ад, - она ушла, взмахнув волосами. - Куда уж больше, Елена? - прошептал Деймон в пустой комнате и налил себе виски. В камине тихо догорал огонь, а одинокий вампир в кресле допивал початую бутылку. Он слышал, как Елена поднялась к себе наверх, приняла душ и легла спать. У Деймона возникло страстное желание снова посмотреть, как она спит. Он еле сдержал необдуманный порыв. Бог знает, что может случиться, если он не сможет сдержаться.       Потрясение, паника, злость и ненависть, - все, как он и рассчитывал. Главное, не равнодушие. Ей до сих пор не все равно.       Деймон сделал последний глоток и пошел наверх. Поравнявшись с комнатой брата, он прислушался к мерному дыханию за дверью. Деймон постоял недолгое время, прислонившись лбом к двери комнаты Стефана, но потом тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и пошел к себе. Сегодня он наконец-то будет спать в своей постели. Жизнь потихоньку налаживается. Мистик-Фоллс, четыре года назад       Бонни верила в то, что Эмили Беннет сохранила амулет Артура Локвуда. Она также могла забрать дневники Анны или самого Артура из дома. Бонни долго думала над этим вопросом. В дневнике Кристофера четко говорится, что он так и не смог найти записей брата, относящихся к 1866 году, там вообще ничего о дневниках не говорилось. Возможно, Артур и не делал записей, может быть, дневники вела его жена, но и ее воспоминаний не нашли. Существовало два возможных варианта: либо все записи исчезли, либо лихорадочный бред Анны был напрасно принят на веру. Кристоферу хотелось верить в то, что он сможет прочитать о жизни своего брата и их любимой женщины в воспоминаниях. Анна умерла, и с ней умерло все, что связывало Кристофера с его братом и домом на окраине Мистик-Фоллс. Бонни видела его. Это было прекрасное строение, хорошо сохранившееся. Оно принадлежало потомкам семьи мэра, Локвуд-Хамильтонам. Бонни дом понравился, но она чувствовала в нем некоторую отрицательную энергию. Может быть, неупокоенная душа Артура до сих пор посещает место, где он был когда-то счастлив при жизни.       В доме Беннетов как всегда царили уют и тишина. Мама показала Бонни по ее просьбе все старые сундуки в подвале, в которых хранились вещи, принадлежащие бабушке. Бонни так и не ходила в ее дом после похорон, она просто не могла там находиться. Большинство вещей продали либо раздали, но часть семейного наследия сохранилась. Бонни переворошила и перебрала несколько чемоданов с реликвиями своего и маминого детства. Все женщины семьи сохраняли фамилию Беннет даже после замужества. Такова была традиция. Бонни догадывалась, от кого она пошла. В сундуках ничего не было. Бонни ничуть не удивилась: такие ценные вещи кое-где не хранят, для этого необходим особый тайник. А значит, ей необходимо навестить дом бабушки.       Бонни позвонила Тайлеру. Одной идти было страшно. Ей необходим был хоть кто-то, способный поддержать. Почему-то Елена пришла на ум во вторую очередь. Видимо, сейчас Бонни был необходим друг, а не подруга.       Тайлер с радостью согласился поучаствовать в поисковой экспедиции. Тем более, что благодаря своевременному предложению, он мог сбежать из подготовительного кружка. Вся школа готовилась к выпускному. Кэролайн в буквальном смысле «озверела». Она ни на что уже не обращала внимания. Как у «Королевы Мистик-Фоллс» у Кэр были свои обязанности, но и права тоже имелись, и она ими пользовалась в любом удобном случае. В первую очередь это касалось бедных сокурсников, которыми можно было помыкать, чтобы превратить их выпускной в «нечто грандиозное и незабываемое». Всем так понравились декорации, которые придумал Тайлер на День Основателей, что его пригласили украшать актовый зал и в этот раз. Как только Кэролайн начала излагать ему свою точку зрения на убранство зала, Тайлер понял, что крупно попал, и все то время, что не будет занято подготовкой к экзаменам, у него уйдет на подготовку выпускного. Его радовало, что в своих страданиях он был не один. С Тайлером, как минимум, были Мэтт и мистер Зальцман, который с радостью согласился им помогать. Их команда постепенно увеличивалась и вот уже дружно неделю обсуждала, вырезала, красила и клеила декорации. У Тайлера даже не было сил вечером сходить в бар и погонять в шары. Его единственным желанием было добраться до своей кровати после школы и отрубиться, но перед этим обязательно позвонить Бонни и поболтать. Так что ее звонок в самый разгар спора с Керолайн по поводу освещения зала во время выступления директора и мэра спас Тайлера от крайне опрометчивого шага. Он уже думал вылить на хорошенькую головку подруги банку черной краски. Мэтт бы его поддержал, так как тоже находился в крайне утомленном состоянии.       Тайлер быстро переговорил с ребятами и дал им задания, а сам сбежал, предоставив Мэтту разбираться с его девушкой и количеством светильников в виде фонариков. Бонни уже ждала его около дома бабушки. На улице было тепло, но девушка все равно ежилась, будто от ветра. Одной заходить в дом совершенно не хотелось. Тайлер вылез из машины и подошел к крыльцу, где сидела юная ведьма. - Привет, - поздоровалась она. - Привет, - отозвался Тайлер. - Ты неважно выглядишь. Устал? Кэролайн вас всех там загоняла? – весело спросила она. - Да уж, - Тайлер уставился на носки своих кроссовок. Что-то происходило, но он не мог понять что. Тайлер чувствовал себя смущенным, обиженным и счастливым одновременно. Дикая смесь чувств, но такая интересная. Он посмотрел на Бонни и уловил легкую бледность на ее щеках. Бонни страшно не хотелось заходить в дом. Тайлер это чувствовал. Он почти предложил ей пойти погулять, как Бонни поднялась со ступеней крыльца и решительно подошла к двери. Недолго повозившись с ключами, она открыла дверь и вошла в темную гостиную. Тайлер застыл на пороге. В доме стоял сильный запах пыли, чистящего средства для окон, чьих-то духов, запаха Бонни, а под ним еле слышный запах смерти. Прошло столько времени, а этот аромат по-прежнему оставался в доме. Ничто не могло его оттуда вытравить. Никто кроме Тайлера больше не ощущал запаха мертвеца. Возможно, вампиры смогли бы. Но они не были приглашены в дом.       В прихожей включился свет, и Тайлер прошел в гостиную. Бонни стояла около окна и смотрела на подъездную дорогу. - Я поговорю с Кэролайн. Она меня послушает и перестанет так на всех давить. - Что? – удивился Тайлер. – Не надо. Мы переживем всплеск ее адской активности. В прошлый раз все прошло очень даже неплохо.       Тайлер усмехнулся, вспоминая День Основателей и всю шумиху вокруг платформы. - Я все равно поговорю с ней. - Успокойся. Она тебя не трогает, потому что ты у нас болеешь. Полезешь, еще и тебя призовет к долгу «перед собой, школой и городом», - Тайлер передразнил манеру Кэролайн говорить немного пафосно и мило, что заставило Бонни засмеяться. Смех раздался неожиданно громко и разбил гулкую тишину дома. Бонни почувствовала, что дышать ей стало гораздо легче, будто ее что-то отпустило. Хорошо, что она взяла с собой Тайлера.       Они начали поиски с гостиной. Исследовали все шкафы, тумбочки, даже смотрели под кроватями в спальнях и за кухонными шкафами. Нигде не было никакого тайника. Бонни и не сомневалась в этом, но проверить было нужно. В спальне бабушки она долго стояла и смотрела на кровать. Тайлер вошел в комнату и сразу понял, где она скончалась. Локвуд подошел к Бонни и взял за руку, легонько пожал ее, выражая сочувствие, и отпустил. Он отошел на безопасное расстояние, чувствуя, что эмоции стали выходить из-под контроля. Все эти игры в следопытов, веселые шутки и розыгрыши ему безумно нравились, но он наделал уже много ошибок и не хотел на этот раз все портить. Бонни оценила неловкий жест Тайлера, проявившего сочувствие. Сейчас ей хотелось побыть одной, и парень вышел из комнаты. Бонни исследовала комнату бабушки, но так ничего не нашла.       Ни с чем спустившись в кухню, Бонни уловила запах свежего кофе. Тайлер стоял около плиты и деловито попивал напиток из кружки с какой-то дурацкой надписью. Бабушке нравились вещи подобного рода. - Ничего, что я тут немного похозяйничал? – виновато спросил Локвуд, указывая на кофеварку. Бонни покачала головой, ощущая спокойствие. - Вот, - Тайлер протянул ей кружку с ароматным кофе. – Это тебе. - Спасибо. - Не за что. Они стояли в кухне и пили кофе, о чем-то разговаривали, а солнце освещало их через белые занавески.       В конце концов Бонни признала, что пора спуститься в подвал. Тайлер не имел ничего против. Подвал был наиболее вероятным местом хранения подобного рода вещей. Только Бонни сомневалась, что бабушка могла хранить еще один дневник Эмили в сыром подвале. Тайлер решил, что Гремс вообще не знала про него или не представляла его ценности. Они долго провозились внизу, вытаскивая на свет Божий чемоданы, корзинки, старые картонные коробки. Тайлер таскал поклажу снизу наверх, а Бонни пыталась разобрать все имеющиеся вещи. Вскоре она утомилась и отставила коробки от себя подальше. День уже клонился к вечеру, а они так ничего и не нашли. Все казалось бесполезным. Все эти поиски утерянного артефакта, еще одного доказательства могущества предка Бонни, которая помогала не только вампирам, но и оборотням. Бонни не понимала, почему Эмили влезла во все это, почему не жила спокойной жизнью. Насколько ей было известно, к моменту смерти Артура у Эмили Беннет уже был муж и вскорости должен был родиться ребенок, но она все равно вмешивалась в дела города. Бонни обхватила себя руками. Тоска по бабушке охватила ее с новой силой. Тайлер стоял на пороге и не смел шелохнуться. Он почти не дышал, чтобы не спугнуть мысли Бонни. Она выглядела такой печальной и одинокой. Тайлер тоже чувствовал себя страшно одиноким, особенно, когда поругался с Мэттом. Он не знал, как утешить горюющую девушку у окна. Тайлер принял единственно верное решение на тот момент, по крайней мере, оно ему таким казалось. Он неслышно подошел к Бонни, так ходят только волки в лесу, и положил руки ей на плечи. Бонни слегка вздрогнула, но сразу же расслабилась. Тайлер провел ладонями вниз по рукам девушки и сложил их у нее на талии, притянув Беннет к себе. Бонни с благодарностью облокотилась об него и положила голову на плечо Тайлера. Локвуд перевел дух. От его выдоха волосы Бонни легонько зашевелились, щекоча нос.       Они долго стояли у окна и молчали. Наступил вечер, и поиски пришлось прекратить.       На следующий день Тайлер спозаранку ждал Бонни у ее дома, чтобы сразу отвезти к дому бабушки. В этот раз поиски прошли гораздо успешнее. Они перерыли массу макулатуры, которую давно пора выбросить, и в одном из последних чемоданов нашли то, что так упорно искали: маленькую кожаную книжку, с гербом Мистик-Фоллс на первой странице и датой внизу. 1864 год. Написано было размашистым крупным, явно мужским почерком. На обороте обложки стояла подпись Артур Джордж Локвуд, урожденный 1833 года. Бонни не решилась читать дневник сама. Тайлер еще рылся в чемодане, извлекая на свет его содержимое. Они отобрали все, что могло иметь интерес, сложили обратно коробки, картонки и корзинки. Тайлер снова сварил кофе, и они с Бонни сели на диван в гостиной, чтобы прочитать воспоминания Артура Локвуда. <tab>«17 сентября 1864 года       …Сегодня от брата пришло совершенно сумасшедшее письмо. В нем Крис рассказывает о какой-то неведомой опасности, нависшей над нашим Мистик-Фоллс. Что может быть страшнее этих ничтожных янки? Однако ж тон повествования моего брата не оставляет сомнений, что в городе происходят весьма странные вещи: пропадают люди, их бескровные тела находят в лесу. Животные шарахаются от тел, и даже вороны не хотят их есть. Все это, конечно, весьма странно, но пусть разбирается полиция. Я так и написал Крису: пусть все расследует старина Форбс. У него на подобные вещи буквально собачий нюх. Он кого угодно выведет на чистую воду. Если бы еще брат написал в чем дело, так нет же, все намеками, намеками. Как же я не люблю подобные недоговоренности и недомолвки. Мне претят такие разговоры. Кристоферу следовало четко объяснить, что творится в Мистик, и тогда я мог бы отпроситься у коменданта и уехать домой.       Мне так хочется повидать родные места. Военная служба – дело хорошее, но ни когда тебя могут в любой момент убить. А дома-то сейчас хорошо. Вечера не очень холодные, сочная зелень, кое-где уже появляется желтизна. Дети Криса совсем выросли, а Иза их все время балует. Бедняжка Изабелла, я ей не завидую, быть замужем за мэром города тяжелая участь, особенно за таким педантичным и серьезным, как наш Кристофер. Мне бы такое никогда не пришло на ум. Я бы ни за что не полез в петлю государственной службы и женитьбы.       Ха, недавно получил письмо от своего сводно-двоюродного брата Смоллвуда (и почему наши семейства не общаются, там такие милые люди). Так братец Генри писал, что его жена Матильда сведет его в могилу. Помню я его женушку, сущая мегера. Генри признает, что жениться нужно только для того, чтобы появились дети. Он в своей дочери, Каролине, совсем души не чает. Ах, малышка Каролина, она уже почти взрослая. Сколько ей, 13-14? Если я соберусь когда-нибудь жениться, то только на этом прелестном создании….       Ноябрь 1864 года       …Я не могу связно говорить, не то, чтобы писать. Нет, дело не в алкоголе, хотя я и выпил немного, а в дрожащих руках и бешено колотящемся сердце. Никогда, никогда еще в своей никчемной разгульной жизни я не был в таком волнении. Да будет проклята эта война, да будет она благословенна. Земля Джорджии рождает не только самый лучший хлопок в стране, но и самых лучших женщин.       Я не могу, не могу. Писать на колене при свете свечи, когда твой закадычный дружок спит, храпя на всю комнату, не очень удобно, но по-другому никак. На столе все завалено остатками ужина и картами, а писать нужно, потому что я ее возможно уже никогда не увижу.       Анна. Анна Треверс. Она слишком хороша, чтобы быть настоящей. Слишком воспитанна, чтобы принимать ухаживания грубых солдат и расквартированных в Атланте офицеров. Ее отец-владелец крупного поместья и тысяч акров земли, где произрастает лучший хлопок Джорджии. Так было до войны. Сейчас большая часть посевов уничтожена, но дом они сохранили и урожай собирают. Семья Треверс живет с доходов от продажи хлопка, как и многие жители Джорджии. Все это мне рассказала хозяйка дома, где сегодня наш полк радушно принимали на балу. Вокруг было много хорошеньких девиц, жадных до мужского внимания, но только одна привлекала его, откровенно его игнорируя. Анна стояла в кругу семьи и подруг, а за ней выстроилась очередь, чтобы познакомиться и пригласить на танец. Я наблюдал за попытками моих друзей ухаживать за ней и находил их до ужаса смешными. Анне было неловко, но она не могла отказать из вежливости ни одному из них. В ней такая бездна обаяния.       Я стоял в другом конце зала и попивал шампанское, наблюдая поистине петушиные бои за право танцевать с первой красавицей вечера. Бедняжка, Анна протанцевала весь вечер. Ей не давали ни минуты покоя. Я тоже не стоял на месте, весело проводя время с менее привлекательными, но более доступными девицами, которые были крайне разочарованы появлением столь успешной соперницы, которой подобное внимание совершенно было не нужно. Я ни разу не подошел к ней. Не знаю почему, но не подошел. Я смотрел на нее издалека и понимал, что красивее женщины не встречал никогда в жизни. Прежде я думал, что самыми красивыми для меня навсегда останутся мама и Иза, но теперь… Я ошибся, я не должен был смотреть на нее, нужно было сразу уйти и забыть навсегда. Она даже меня и не заметила. Странно, сейчас я пишу эти строки, а в душе рождается непонятное чувство обиды и горести, а мы даже не знакомы. О, я знаю, что это, но я всю жизнь бежал от подобных увлечений. Мой брат Кристофер прекрасно подходит для глубоких переживаний, а я нет. Я никогда никого не любил, я даже не верю в любовь. Крис и Иза любят друг друга, мама любила папу, хотя он частенько ей изменял, но тоже любил ее по-своему. Я же люблю свою собаку, своих лошадей, свои сапоги, но не хочу подпадать под власть женщины, какими бы светлыми ни были ее волосы и голубыми глаза…       … Я ошибся. Ее глаза совсем не голубые. Точнее, они голубые, но с примесью грозового неба. Когда Анна смеется, в них появляется блеск, будто солнце выглянуло из-за туч. Когда же мисс Треверс злится, ее глаза становятся почти черными с голубыми всполохами. Сегодня я имел честь видеть, как очаровательная мисс Анна буквально сыплет искрами. Бедный Макинтош, он явно перешел границу. Пришлось спасать его от гнева разъяренной красотки, потому что тогда он лишился бы не только своего бледного вида (ярко-красный след от пощечины ему весьма идет), но и чего-нибудь посущественней. Я слышал, что южные женщины отлично управляются с ножами.       Макинтош-дурак. После того, как я оттащил его от перепуганной девушки, я доступно объяснил ему, как нужно разговаривать с приличными дамами. Сломанные ребра скоро заживут. Вернувшись обратно в дом, я застал мисс Анну на том же самом месте в коридоре. Она уже отдышалась и собиралась идти обратно в гостиную. Никто из приглашенных не заметил долгого отсутствия очаровательной гостьи и ее спутника. Страшно подумать, что бы могло случиться, если бы я не вышел пять минут спустя после них. Врать самому себе нехорошо. Я специально пошел за ними, а не подышать воздухом, как говорил себе тогда. Анна оставила на полу шаль. - Мисс Анна, - позвал я ее. Она вздрогнула и обернулась, непонимающе уставившись на меня. - Да? – голос прозвучал несколько высокомерно. - Ваша шаль, - ухмыльнувшись, я подошел к ней и отдал ткань. Анна забрала ее и накинула себе на плечи. Выглядеть она стала гораздо спокойнее. - Спасибо, мистер…? – ее бровь изящно взлетела вверх. Тогда-то я и увидел ее глаза по-настоящему. В них еще были грозовые всполохи, но тучи почти разошлись и проглянула яркая синева. - Артур, - я щелкнул каблуками (самодовольный павлин). – Зовите меня Артур. - Спасибо Вам, Артур, за шаль и за…, - Анна кивнула в сторону выхода, куда я утащил незадачливого поклонника. - Не за что. Всегда рад услужить. Могу я Вас проводить? - Не стоит, - с улыбкой ответила она. – Я как-нибудь сама доберусь. - Если Вы уверены…, - начал было я. - Я уверена, - отрезала она и ушла. Я пропал…       … Официально нас представили друг другу только сегодня, неделю спустя. До этого момента я не появлялся ни на одном вечере, где присутствовал наш полк и где могла быть она. Наш командир, человек суровый, но справедливый, всегда знал список приглашенных гостей благодаря сплетнице-жене. Марго очаровательна, отлично готовит, но всегда много болтает. Я вызнал у нее, что миссис и мисс Треверс будут на том или ином приеме, и не ходил на них. Я начал вести затворнический образ жизни. Я неделю никуда не выходил, только на учения и на обед. Господи, я стал затворником. Мне нужно было все обдумать.       Ее образ преследовал меня днем и ночью. Это стало походить на сумасшествие. Мы виделись-то всего от силы раз пять, а разговаривали и того меньше. Мне пришлось написать брату. Он по-прежнему переживал из-за странных смертей, но далекие люди не имели для меня никакого значения. Я словно в бреду. Друзьям я так и сказал, что болен и не могу никуда пойти. Они пошутили, что болезнь Макинтоша заразна. Он неделю не выходит из лазарета. Наверное, боится меня или стыдится своего поведения.       Голова идет кругом, как подумаю, что кто-то снова попытается напасть на нее или распустить руки, а меня не будет рядом. Однако кроме Макинтоша, больше таких дураков у нас в полку нет. Все были наслышаны о том вечере, меня вызвали к командиру. Добрый старый Гастингс. Он все понял и влепил Маку неделю на гауптвахте, может, поэтому тот не вылезает из лазарета? А меня оставил в покое. Какой тут покой, когда я медленно тлею, и ничто не способно унять пожар у меня в груди. Уже начал говорить как какой-нибудь поэт. На ум приходят какие-то строчки из полузабытых стихотворений и поэм. Скоро начну писать и посылать ей анонимные любовные записочки.        Я сошел с ума. Мне ничто не поможет. Прошедшая неделя прошла как в тумане. Днем учения и бессмысленные занятия, а ночью – ее глаза и блеск волос в пламени свечи. Смешно, я даже не помню, какая у Анны фигура. На ум сразу приходят только ее глаза, а потом великолепные белокурые локоны. Если увижу ее когда-нибудь снова, постараюсь запомнить цвет губ, чтобы было о чем грезить.        Теперь-то уж точно я сделаю так, чтобы мы встретились снова. Потому что сегодня я не выдержал и пошел на прием к мэру Атланты. Был какой-то торжественный аукцион, посвященный вдовам солдат и офицеров. В зале было не продохнуть. Везде стоял шум, гам, было слишком много людей. Я не хотел такого столпотворения. За неделю как-то отвык от общества. Это я-то, тот, кто любит веселиться больше всех.        Я искал глазами светлые волосы, уложенные простыми локонами. Ее прическа была так несовременна. Не найдя их, я пытался отыскать высокую фигуру ее отца или низенькую, но стройную фигурку матери. В скором времени мой взгляд уперся в фиолетово-голубое платье миссис Треверс. Рядом с ней стоял мистер Треверс, а позади него, в центре маленького кружка, стояла Анна. Дыхание у меня пресеклось. Пришлось крепче сжать бокал, чтобы он не выскользнул из дрожащих пальцев. Боже, она была так хороша в своем бледно-розовом муслиновом платье. На плечах была все та же шаль. Волосы уложены простыми локонами, перехваченными лентами в тон платья. Я успел охватить ее фигуру и понял, что все мои мысли куда-то делись. Я положительно был оглушен. Кто-то что-то рядом сказал, но я толком ничего не слышал, продолжая потрясенно лицезреть прелестную женщину на другом конце зала. Я смотрел слишком долго и слишком пристально. Смею надеяться, что она почувствовала мой взгляд. Анна обернулась и взглянула на меня. Наши взгляды встретились, и она улыбнулась. Она помнила меня. Если бы не множество гостей я бы запрыгал от радости. (Боже, Артур, ты окончательно сошел с ума. Что скажут твои друзья? Да плевать на друзей) Мы смотрели друг другу в глаза несколько секунд, но, казалось, прошла вечность, время замедлилось, сердце почти остановилось. Она резко отвернулась, и я увидел того, на ком лежала ее рука. Высокого лощеного красавца брюнета. Такой ненависти я не испытывал никогда в жизни. Мне нужно было срочно уйти, подышать воздухом, скинуться с балкона. Хриплый смех рвал горло, а разум твердил, что это ничего не значит, что тот мужчина мог быть просто ее другом. Да? Именно поэтому вокруг нее не вились многочисленные поклонники, благоразумно обходя кружок Треверсов стороной? Только придя домой, я узнал, что за всю неделю к Анне не подошел ни один офицер с целью проводить ее куда-либо. Все были благоразумны и приличны, причиной тому были сломанные ребра Макинтоша. Мои друзья боялись меня, а я лежал в постели и бредил.       Прохладный воздух улицы освежил мою горячую голову. Вслед высыпала стайка веселящихся девушек. Они пробежали мимо, а у меня не возникло и тени желания пофлиртовать. Дело было безнадежным. Оливер Интуистл (просто Оли) позвал меня в дом. - Арти, друг мой, пошли танцевать, - его голос был высок. И как человек с таким голосом мог так храпеть? - Что-то не хочется, - ответил я, засовывая руки в карманы. - Арти. Не печалься, все пройдет. Здесь холодно, а там тепло, здесь ты одинок, а там так много хорошеньких девушек. ТЫ слишком долго просидел взаперти. - Ты прав, Оли, ты прав, - я согласно кивнул и пошел вслед за другом в дом. Мы с Оли всегда любили кутить и веселиться. Он был балагуром и соблазнял девушек чувством юмора, а я – просто был очарователен. Оли остановился у входа, словно кого-то высматривал. Танцы уже начались, и в центре зала скользили пары. Оли пошел вперед, я последовал за ним, посматривая на танцующих. Девушки были хороши, а джентльмены не уступали им в стати и некоторой грации. Я шел по залу, стараясь не искать ее глазами. Я решил забыть ее. Анна слишком хороша для меня, приводила меня в замешательство и порождала чувства, которые я совсем не хотел испытывать.        Оли остановился, и я остановился вместе с ним. Он что-то кому-то сказал, но я не расслышал, а потом он обратился ко мне. - Дорогой Артур, хочу представить тебе…, - начал он, а я сфокусировал свой взгляд на том, кому он хочет меня представить, и увидел эти невозможные глаза. – Алана Треверса. Я с трудом сосредоточился на том, что говорит Оливер, который по-дружески хлопнул меня по плечу и подмигнул. Понадобилось неимоверное усилие, чтобы оторваться от серо-голубой глубины. - Очень приятно, мистер Треверс. Я многое слышал о Вас. - Я же наслышан о Вас, молодой человек, - голос Треверса был зычен и глубок, как колодец. Всей кожей я ощущал, как она смотрит на меня. – Юный брат самого молодого мэра в Вирджинии. Весьма, весьма. Чем занимается Ваша семья кроме политики и военного дела? - Моя семья изначально занималась торговлей, сэр. Так мой отец и его братья сколотили весьма неплохое состояние и смогли поднять престиж нашего городка.       Разговор тек дальше и дальше. Оли познакомил меня с миссис Треверс, Алиной, ее сестрами, а затем очередь дошла до Анны. Она вежливо улыбнулась мне, ничем не показав, что мы уже общались. Анна протянула руку, затянутую в перчатку. Я прикоснулся губами к ткани, нагретой теплом ее тела, и задержался чуть дольше, чем требовали приличия. Заметила она это или нет, но руку не отняла. Затем мне представили спутника Анны. Гидеон Пирс, адвокат из Сан-Франциско, жених Анны Треверс уже больше года. Свадьба назначена на март следующего года. Мне оставалось только стоять и вежливо улыбаться. Анна слегка покраснела, когда представляли ее жениха. Она явно не любит публичных сцен. Этот ее Гидеон - напыщенный павлин. Слишком много денег и слишком много высокомерия. Он что-то сказал, что его родственники родом из тех же мест, что и я. Не может быть? Таких, как он, у нас не терпят. В наших местах люди открытые и дружелюбные, а он, он…       Сегодня я прилично пьян. Напился уже после бала вместе с Оли. Тот сильно извинялся, говорил, что не знал, что этот индюк ее жених. Оли слишком хорошо меня знает.        Руки до сих пор горят от прикосновений к ткани ее платья. Мы танцевали. Всего два каких-то жалких танца, дабы соблюсти приличия. Большинство времени Анна провела с женихом. Но эти два танца были мои, и я наслаждался каждым мигом. - Спасибо Вам, - сказала Анна, делая изящный пируэт. - За что? – удивился я. - За то, что вытащили меня оттуда, - и кивком указала на свой кружок. - Неужели Вам там было скучно? - вот тут я действительно удивился. Она засмеялась. – Мне показалось, Вам хорошо. - Иногда однообразие угнетает, - глубокомысленно заявила Анна, чем вызвала у меня смех. - Однообразие – недостаток любой жизни. В Ваших силах сделать ее разнообразной. - Вы правы. Я так и буду делать, - рассмеялась она, кружась под музыку в моих объятиях. - Спасибо Вам, - еще раз поблагодарила она. - Теперь-то за что? - мое недоумение достигло немыслимых пределов. - За все, - просто ответила она и добавила: - и за то, что наконец-то появились. Мне было немного скучно от того, что меня никто не игнорирует.       Она пошла к жениху, а я остался стоять как столб. Потом забрал Оли и вернулся на квартиру. Тут мы и напились. Сейчас три часа ночи, Оливер давно спит. Его храп гоняет пауков по потолку, а у меня в голове бьется одна лишь мысль: «Она ждала меня все время. Она меня заметила, сразу заметила». Черт, я влюблен.       Я ВЛЮБЛЕН, ЧЕРТ ПОБЕРИ.       И с этим уже ничего не поделаешь.»       Бонни передохнула за кружечкой кофе, пока Тайлер осматривал выбранные свертки. Не найдя ничего интересного, они снова сели читать дневник Артура.       «Декабрь 1864 года       … Жених Анны давно уехал обратно в свой город. Моя единственная мечта, чтобы он никогда не вернулся, чтобы его сбил экипаж или в него попала шальная пуля. Тогда я смогу быть с Анной всегда. Она никогда не остается одна, все время в компании матери или тетки, или компаньонки. Чаще всего она бывает среди пустоголовых девиц, все время жеманничающих и глупо хихикающих. Их мерзкие красные лица вызывают у меня раздражение. Анна к ним гораздо более терпелива. У нее поистине ангельское терпение. Проводить столько времени в компании занудствующих матрон и не сойти с ума, для этого нужны стальные нервы. Анна так благородна, умна и образованна. Не каждая девушка в наше время может говорить на четырех языках, а еще она любит читать классическую литературу. Как же много она читает. Анна рассказывала мне, что у них в поместье богатая библиотека, где собраны издания многих европейских классиков. Она упоминала что-то и про восточную литературу. Признаться, я не очень слушал, что именно она говорила. Один звук ее голоса доставляет мне истинное наслаждение. Как же я хочу слышать его всегда.       Но ее держит слово, данное ее отцом отцу этого Пирса. Слияние предприятий - выгодное дело. Янки только и нужно, чтобы укорениться на юге. Ненавижу его. Пока Гидеон был здесь, я не мог и словом перемолвиться с леди Анной, все время мне кто-то мешал. В последний месяц мы стали видеться чаще. Я стал замечать, что рядом с ней уходят мои язвительность и равнодушие к остальному миру. Мой эгоизм начинает исчезать, но я только рад этому. Анна благотворно влияет на меня. Матушка была бы довольна, и брат тоже. На днях я рассказал Анне историю про Криса: когда он начал увлекаться мистической литературой, ему все время мерещились вампиры во тьме. Однажды я пошутил над ним, и он сильно испугался, хотя Крис старше меня, он более суеверный. Мой рассказ позабавил леди Анну, но потом она пожурила меня за неподобающее поведение. Я ответил, что мы были совсем детьми.       Потом я признался.       Я долго смотрел в ее глаза. В волосах играл солнечный свет (пара локонов выбилась из-под зимней шляпки), а руки были спрятаны в меховую муфту. Она смотрела на меня и улыбалась. Анна была похожа на ангела, который запоем читал русских классиков и даже понимал, о чем они пишут. - Я люблю Вас, - просто сказал я. Анна не шевелилась. Затем взгляд ее потух, и она опустила глаза, начала нервно поправлять волосы. - Не надо, - смог расслышать я ее шепот. – Не нужно об этом. - Почему? – мрачно спросил я. – Я хочу, чтобы Вы знали о моих чувствах. - Потому что так было бы проще, - горестно отозвалась она. – Я помолвлена, и ничто этого не изменит. Анна встала и, не попрощавшись, пошла к экипажу. На полпути она остановилась и вернулась. - Я хочу, чтобы мы остались друзьями, Артур, - Анна протянула мне руку. Я пожал ее дрожащие пальцы. – Я не буду просить, чтобы Вы забыли свои чувства ко мне. Вы и сами знаете, что так будет лучше. Я просто не хочу терять такого друга, как Вы, но я … не могу быть Вашей возлюбленной. Прощайте.       Она ушла. Мне показалось, что на глазах у Анны были слезы. Возможно, это из-за снега. Она не любит меня, но и Пирса тоже не любит. В тот вечер я напился и меня вытошнило моими же внутренностями…       … Сегодня наш полк уходит из Атланты. Пора переходить к более открытым действиям. Генерал Ли пошел в наступление, и мы нужны нашей стране. С Анной я попрощался третьего дня. После того признания из наших отношений ушли теплота и сердечность. Не было больше посиделок у камина и обсуждений прочитанных книг, разговоров о природе и музыке. Я не говорил ей снова о своей любви, а она не спрашивала меня, лишь вежливо попрощалась и ушла. Навсегда…       Апрель, 1865 год       … Как приятно снова оказаться в этом городе. Он хоть и разрушен, но я счастлив, что снова здесь. Когда мою ногу залечат, я уже не смогу вернуться в армию. Меня демобилизовали по причине сильной травмы. Хотя я рвался снова в бой, но врачи категорически запретили мне воевать. Травма настолько тяжела, что малейшее напряжение и я могу лишиться ноги навсегда. Мне больше нечего делать в армии. Я полностью разочарован. Оли и Мак погибли, а без них война уже не так весела, как раньше. Врач посоветовал мне вернуться домой. Я поеду в Мистик-Фоллс, повидаюсь с семьей, возможно, женюсь и заведу собственное дело.       Анна, наверняка, уже замужем и живет в Сан-Франциско с мужем. Миссис Пирс. Ей не идет это имя. Миссис Локвуд подошло бы больше. О ней здесь никто не слышал. Со времени ухода полка столько людей ушло из города или погибло, что мне становится страшно, как подумаю, что ее нет в живых…       … Когда вчера с утра я проснулся, то подумал, что снова брежу. За последние месяцы со мной такое часто случалось: просыпаюсь утром и вижу ее рядом с собой, - но часто это было лишь продолжение сна. Вчера все было не так. У Анны на голове убор медсестры, она бледна и сильно похудела. Анна держала меня за руку и мерила температуру. Она провела рукой по голове, и все стало гораздо реалистичнее. - Вы проснулись, - прошептала она. Я поднял руку и коснулся ее щеки. Теплая и настоящая. Анна замерла. - Это Вы. Это действительно Вы? – я не верил своим глазам. Анна улыбнулась и прижала свою ладонь к моей. - Конечно я, кто же еще может так ухаживать за Вами. - Вы не замужем? – строго спросил я. Анна снова улыбнулась и принесла поднос. - Поешьте, Вам нужны силы на выздоровление. Поговорить мы всегда успеем.        Анна занималась пациентами целый день, даже вечером не отходила от них. Я не выдержал и пожаловался на сильную головную боль. Анна подошла и задала несколько вопросов. Она покачала головой и сказала: - Врать нехорошо. Попозже я к Вам подойду.        Пришлось ждать довольно долго. Мое терпение было на исходе, и от нечего делать я снова сел за дневник. Написал письма брату и матери, помечтал, а Анна все не шла.        Она разбудила меня около полуночи. Ей пришлось отгородить мою кровать занавеской, чтобы наш разговор никому не мешал. Я начал с места в карьер. - Вы не замужем? – в лоб спросил я. - Нет, - спокойно ответила она. - Почему? Где Гидеон? – в голове роились тысячи мыслей и идей, одна глупее другой. Я всматривался в ее лицо, но оно было спокойным, даже равнодушным. Анна провела ладонью по лбу и глубоко вздохнула. - Гидеон…. Гидеон умер три месяца назад. Погиб в одной из перестрелок где-то на севере. Тело еле опознали. Его мать была в таком шоке, что несколько недель не могла нас известить. Послание пришло месяц спустя, - Анна пожала плечами и замолкла. На лице не проявилось и грана эмоций, будто ее здесь и не было. «Она же по нему тоскует», - в отчаянии подумал я. - Соболезную, - мой язык еле повернулся сказать такое. – Я знаю, что на март была назначена свадьба. - Я отменила помолвку. В январе, - Анна не смотрела мне в глаза, говоря это. - Почему? - у меня перехватило дыхание от нахлынувшей надежды. Анна долго молчала, видимо, собираясь с мыслями. Затем она решилась. Гордо вскинув голову, Анна посмотрела на меня. - Я не смогла бы жить с человеком, которого не люблю. Я думала, что смогу, но не тогда, когда мысль о подобном союзе сводила меня с ума, когда я хотела быть с совершенно другим мужчиной, который был навеки потерян для меня… Вы уехали, и я будто потеряла смысл жизни. Ничто уже не радовало меня, не веселило. Я даже забросила чтение. Мне казалось, что я умираю. Я так тосковала по Вам, так хотела видеть с собой Вас, что не выдержала и сама написала Гидеону о разрыве. Он ехал в Атланту, чтобы вернуть меня и погиб. Мне было все равно, я хотела только быть с Вами, - под конец своей речи Анна уже плакала. Я поднялся и обнял ее плечи, не смотря на жуткую боль в ноге. Тогда мы впервые поцеловались. Это был лучший день в моей жизни…»       Бонни радостно улыбалась, дочитывая рассказ Артура о том, как сложилась их жизнь в тот год. Артур смог встать с постели только к маю. Через месяц они с Анной поженились и уехали к ней домой, а в сентябре следующего года вернулись в Мистик-Фоллс. Чета Локвудов не могла приехать раньше из-за постоянных боев и опасности быть убитыми. - Все так хорошо начиналось, - резюмировал Тайлер. - Да уж, - Бонни закрыла дневник и прижала его к груди. Она задумалась над смыслом всего происходящего. Если бы на Артура не напал тот волк, то он жил бы в Мистик-Фоллс с Анной, стал бы продолжать дело отца, и Тайлер не стал бы никогда оборотнем. «И не было бы этой уютной тишины», - прошептал ей внутренний голос. Бонни встрепенулась и посмотрела на парня. Тайлер сидел рядом с ней и что-то переворачивал в руках, но мысли его были далеко. - Откуда ты это взял? Этого не было в тех сундуках, - спросила Бонни, вырывая Локвуда из его уединения. - Мммм? Это было в одном из чемоданов, я вспомнил, что не проверил один карман, и нашел вот это. - Давай посмотрим.       Они развернули ткань, в которую находка была спрятана. Оттуда выпало что-то черное, металлом сверкнувшее на солнце. А сама находка представляла собой нечто очень интересное. Бонни развязала тесемки и открыла книгу. Она узнала почерк Эмили. Они нашли еще один дневник ведьмы Беннет. На первой странице был нарисован черный волк, висящий на веревке. - Смотри, - Тайлер поднял выпавшую штуку и поднес к глазам. На свету блеснул черный волк. Его пасть была раскрыта в зубастом оскале, а по краям шли какие-то знаки. Казалось, волк дышит. Бонни почувствовала жар и протянула руку к Тайлеру. Коснувшись его, она ощутила мощный заряд энергии. Тайлер вздрогнул и шарахнулся в сторону, но Бонни не отпускала его. Ее шоколадные глаза встретились с его глазами, ставшими цвета кофе с корицей. Зрачок у Тайлера изменился. Локвуд против воли надел кулон на себя, и сразу все успокоилось. Ему сразу стало лучше. - Что это, черт побери, было? – недоумевающее спросил он. - Колдовство, - просто ответила Бонни. – Амулет признал тебя, как своего носителя, а во мне он признал силу, дарующую тебе защиту. - То есть, - усмехнулся Тайлер, - ты призвана защищать меня? - Что-то вроде того, - нахмурилась Бонни. - Это ты-то? Да ты и 50 кг не весишь, - ухмылялся Тайлер. - Не всего можно добиться грубой силой, - парировала Бонни. - Это уж точно, - решил Локвуд и пошел собирать остатки антиквариата. Бонни закрыла дневники Эмили и Артура и бросила их к себе в сумку. Из дневника Эмили выпали два старых потрепанных конверта. Бонни подняла их и прочла «Деймону», «Стефану», датировано 1875 годом. Надписи были сделаны косым каллиграфическим почерком. Бонни была почти уверена в том, кто это написал. Она не была уверена в том, нужно ли было отдавать письма адресату теперь. Столько лет прошло. Бонни решила переговорить об этом с Еленой. ****       Поиски в городском архиве почти ничего не дали, да и в архиве телеканала тоже. Керолайн была так любезна и сама провела Елену туда, передав на руки новому помощнику администратора. Елена долго возилась с архивными документами, пытаясь отыскать хоть какой-то намек на события 1866 года. Газеты того времени пестрели известиями с линии фронтов и продвижением армии. Уцелело лишь несколько изданий местной газеты, где говорилось о загадочных смертях в Мистик-Фоллс. Преступника так и не нашли. Только в одном номере были даны туманные намеки на мистическую подоплеку всего происходящего, но позже вся информация была опровержена, а журналист уволен. Потом была статья о гибели Артура Локвуда во время охоты. Фотография с похорон была нечеткой, но Елена точно уловила горесть на лицах присутствующих. На двух из них: высокого статного брюнета и хрупкой болндинки, - были заметны следы потрясения. Елена решила, что это мэр Кристофер и его сноха Анна. Ничего нового Елена не узнала и вернулась домой. Стефана не было. Он помогал в школе. Елена отвечала за творческие номера и на сегодня уже освободилась. Она больше не могла выслушивать приказы Кэролайн. Стефану пришлось остаться, Кэролайн смотрела такими несчастными глазами, что даже Аларик уговорил всех подзадержаться. Елена уселась на свой любимый диван и стала делать уроки. Через пару часов пришел Деймон, и сразу стало не до занятий. Он уговорил Елену выпить с ним кофе. Деймон так давно ни с кем не общался, что чувствовал себя отшельником. Елена решила не потакать его ребячеству, но от кофе не отказалась. Они стояли на кухне и разговаривали обо всем. Деймон подшучивал над шумихой вокруг выпускного, а Елена пыталась выяснить, как все происходило 145 лет назад. Деймон притих и задумался.        Взгляд Деймона стал отсутствующим. Вампир смотрел прямо на Елену, но ей казалось, что он рассматривает что-то внутри себя. Он будто прислушивался к самому себе. Елена переступила с ноги на ногу, и взгляд Деймона тут же стал осмысленным. В нем появилось что-то темное, что-то опасное и чужеродное. Деймон сделал шаг по направлению к Елене. Она инстинктивно отступила назад. Деймон снова сделал шаг, Елена снова отступила. В защитном жесте она подняла руки. Елена отодвигалась от Деймона, пока не соприкоснулась со стеной. Дальше бежать было некуда. Поднятые руки коснулись теплой груди вампира, покрытой черной тканью рубашки. Деймон придвинулся еще ближе, не замечая слабого сопротивления жертвы. Сердце Елены колотилось от страха, кровь ударяла в голову. Она могла закричать, но не посмела выказать перед ним слабость. Это же Деймон, он никогда не сделает ей ничего плохого. Правда ведь?        Деймон наклонился вперед и вдохнул аромат девушки, крепко прижатой к стене его собственным телом. Руки Сальваторе были свободны, поэтому он поставил их по обе стороны от головы Елены. Она почувствовала, как захлопнулся капкан. Елена не имела ни малейшего понятия, что задумал этот маньяк, но ей его идея совершенно не нравилась.        Вампир зарылся носом в волосы Елены около правого уха. Они так восхитительно пахли и были такими божественно гладкими и блестящими. Деймон поводил носом по ее волосам, ткнулся в ухо, вызвав у Елены дрожь в коленках, потом спустился к изящной шее. Елена не шевелилась. Она совершенно не знала, что делать, поэтому решила пока подождать. Мало ли что еще ему взбредет в голову? Руки Елены по-прежнему были прижаты к его груди. Так она, по крайней мере, могла сохранить хоть какое-то расстояние между ними. Деймон спустился к соблазнительной ямке на плече Елены, свободной от ткани рубашки. Он провел по нежной коже губами. Елена дернулась. Ее руки сжались в кулачки, сминая ткань дорогой рубашки. - Деймон, - тихо прошептала Елена, но он не услышал ее мольбы.        Деймон исследовал губами всю правую сторону шеи девушки, путешествуя по теплой плоти. Он нежно целовал ее, прихватывая кожу. Елена неосознанно повернула голову, давая ему простор для действий. Поцелуи Деймона стали требовательнее и сильнее. Елена мелко задрожала, она усилила давление на Деймона, пытаясь отодвинуть его от себя, но это было то же самое, что пытаться сдвинуть с места бетонную стену. Деймон ни на миг не шелохнулся. Он даже не заметил ее бесплодных попыток. Его руки на стене вдавились в материал сильнее, оставляя еле заметные впадины. Он еле сдерживался. Елена почувствовала на своей шее его горячее дыхание. Она снова испугалась: нежной кожи коснулись кончики смертоносных клыков. Деймон захватил горсть волос Елены и навернул себе на кулак, отгибая голову девушки сильнее влево. Вот тут Елена действительно поняла, что попала. Теперь она знала, что чувствует жертва вампира перед тем, как ее сожрут заживо. Деймон по-прежнему держал свои клыки почти у самой шеи Елены, но не делал последнего шага. Он намеренно оттягивал момент, наслаждаясь страхом, волнами исходящим от Гилберт. - Деймон, пожалуйста, - уже громче сказала Елена. – Не надо!        Казалось, ее голос отрезвил его. Деймон убрал клыки и слегка лизнул шею Елены, пробуя ее на вкус. Он повернул побледневшее лицо своей жертвы к себе и поцеловал ее.        Глаза Елены округлились от удивления, и они встретились с изучающим взглядом Деймона. Он был так спокоен, что у Елены невольно закралась мысль о глупой шутке. Однако его спокойствие было показным, внутри Деймон плавился от желания. Его губы по-прежнему прижимались к ее губам, исследуя, пробуя, вкушая. Язык мужчины неспешно скользил по мягкой коже, наслаждаясь ее шелковистостью, а глаза Деймона все же оставались открытыми. Он следил за реакцией Елены на свои действия. Деймон то приближался к ней, то отстранялся, не прерывая поцелуя. Его губы могли быть настойчивыми, могли быть нежными и чуткими. Он вводил ее во грех и знал это. Деймон сознательно искушал Елену, применяя на ней почти весь арсенал своих уловок. Гилберт была крепким орешком, и тем сладостнее он жаждал победы.       Сердце Елены снова билось где-то в горле, но уже не от страха. Кровь быстрее бежала по венам, стуча в голове. От грохота в ушах девушка ничего вокруг не слышала. Она могла лишь чувствовать, как мягкие губы вампира ласкают ее. Волосы на затылке у Елены зашевелились, а кончики пальцев рук стали неимоверно чувствительными. Она с удивлением отметила, что до сих пор конвульсивно сжимает ткань безумно дорогой рубашки Деймона. Елена не хотела чувствовать полотно, она хотела ощутить под пальцами гладкость его кожи, прикоснуться к нему. Пальцы ее буквально ныли от этого желания. Елена закрыла глаза, а в душе у Деймона разлилось сладкое чувство торжества. Это была чистая радость мужчины, покорившего желанную женщину, но не насилием, а лаской. Поцелуй стал глубже и эротичнее. В животе у Елены затрепетали крылья сотен бабочек. Нет, не сотен, нескольких тысяч невесомых бабочек. От подобного ощущения у нее подогнулись колени. Она не упала лишь потому, что крепкие руки Деймона подхватили ее и прижали к себе. Их тела соприкоснулись, и мир полетел ко всем чертям.       Одной рукой Деймон держал Елену за поясницу, а другой упирался в стену. Елена практически слилась с ним, так крепко она прижималась к Деймону. Мозги у обоих отказали напрочь. Здравый смысл сделал ручкой и ушел в небытие. Остались лишь голые, раскаленные добела чувства. Деймон дотронулся пальцами до голого бока Елены. Рубашка у нее приподнялась и оголила участок кожи. Елена вздрогнула. Вторую руку Деймон переместил на Еленин затылок, чтобы она не упала и не ударилась. Он провел пальцем от бока Елены до упругого живота, обвел контур вокруг пупка. Елене показалось, что через нее прошел разряд в 10000 вольт. Она почти почувствовала, как вспыхнули ее волосы. У обоих на лбу выступила испарина, сердца бились в каком-то сумасшедшем ритме. Они задыхались, но продолжали целоваться, как будто от этого зависели их жизни. У Сальваторе было только одно желание: находиться всегда рядом с ней. Над ней, под ней, В НЕЙ. Деймон провел указательным пальцем по коже, спустился к поясу джинсов Елены. Она судорожно вздохнула и крепче прижалась к его телу. Деймон действительно в тот момент плохо соображал. С ним такого, Бог знает, сколько лет не случалось. Пальцы Деймона вернулись к пупку Елены и направились вверх. Они уже достигли края тонкого бюстгальтера Елены. Деймон уже ощущал у себя в ладони тяжесть мягкого полушария. - Елена! Какого черта здесь происходит? - голос, раздавшийся от двери, вырвал парочку из их мира обратно в реальность.       Елена испуганно встрепенулась и убрала руки с шеи Деймона. Она абсолютно не помнила, как поместила их туда. Губы девушки до сих пор горели от страстных поцелуев вампира. Елене пришлось на секунду закрыть глаза, пока мир не перестал вращаться и дымка, стоящая перед глазами, не рассеялась. Елена почувствовала холод, Деймон отпустил ее и отошел на шаг назад. На его лице застыло привычное иронично-непроницаемое выражение. Руки Деймон заложил за спину, словно старался сохранить ощущения на коже. Грудь вампира вздымалась медленно и ритмично, будто не он только что задыхался от страсти в ее объятиях. Елена разозлилась на Деймона. Он выглядел таким спокойным в тот момент, когда у нее щеки горят от румянца и губы опухли. Еще неизвестно, чем вызвана краска на ее щеках: стыдом или отблеском ее чувства. Елене потребовалась пара минут, чтобы сердце успокоилось и давление пришло в норму. В это самое время Бонни и Тайлер, которые пришли к Сальваторе сообщить новости, стояли в проеме кухонной двери и хранили молчание. В комнате повисла густая тишина. Бонни сложила руки на груди. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Поза Тайлера повторяла позу Бонни, только кисти рук он поместил подмышки. Лицо у Локвуда выглядело так, словно он силится сохранить его непроницаемым, хотя ухмылка так и рвет его губы. Тайлера выдавали искрившиеся глаза. Он поймал взгляд Деймона, но тот оставался непроницаемым. - Елена, - напряженным голосом произнесла Бонни, - мне нужно с тобой поговорить. Елена кивнула, не смотря в сторону Сальваторе. - Пройдем в гостиную, - и Елена прошла мимо Деймона, держа голову высоко поднятой. Он подивился ее выдержке и мужеству. Тайлер и Деймон остались одни на кухне. Вежливости Локвуда хватило всего на несколько минут. - Ты действительно не слышал, как мы подходили? Совсем не почувствовал? – решился Тайлер задать вопросы, подрывающие состоятельность Деймона, как вампира. Тот лишь свирепо посмотрел на него и неслышно вышел в коридор. Тайлер тихо присвистнул, выдавая огромную степень удивления, и остался в проеме двери. Ему и отсюда будет прекрасно все слышно.       Подруги прошли в гостиную и остановились в центре комнаты около камина. Сесть ни одна из них не подумала. Елена защитным жестом скрестила руки на груди и ставилась на Бонни, та, в свою очередь, поставила руки на бока и глядела на подругу взглядом обвинителя. - Что ты делаешь Елена? Ты что творишь? – Бонни готова была взорваться от легкомыслия подруги. – Это же Деймон! Деймон, черт возьми. - Я знаю, - Елене пришлось повысить голос, чтобы Бонни ее услышала. - Так, какого черта, ты там творила? Елена решила рассказать все, как было. - Мы с Деймоном разговаривали, а потом он стал очень странным и напугал меня до полусмерти. Я думала, он меня укусит, но он, по-видимому, передумал и поцеловал меня, - Елена говорила спокойно, и чем больше она говорила, тем сильнее выгибалась бровь подруги. - И ты не пыталась оттолкнуть его? – ехидно спросила она. - Пыталась, но он гораздо сильнее, ты же знаешь. - А поговорить пыталась? - Пыталась, - Елену начал раздражать допрос Бонни, будто она перед ней была в чем-то виновата. – Я умоляла его отпустить меня. - И что? - Он не послушал. Ты знаешь Деймона, если он что вбил себе в голову, то уже не отступит… - Поэтому…? - Поэтому, - Елена уставилась в пол, - я решила подождать, пока он прекратит сам собой. - То есть ты стояла там и бездействовала? – иронично заметила Бонни. Елена кивнула. - Что-то твои руки у него на шее не были похожи на сохранение нейтралитета! – Бонни кипела от злости. Елена зарделась, остро ощущая стыд. - Как ты могла, Елена? Это же Деймон! Деймон! – Бонни схватила Елену за плечи. – Брат Стефана. Ты еще помнишь Стефана? Твоего парня? Ты о нем подумала? Краска отлила у Елены от лица. - Он ни о чем не узнает, - отчеканила Елена. - Прошу прощения? – Бонни показалось, что она ослышалась. - Он не узнает об этом от тебя. - И кто меня остановит? - Я сама все ему расскажу, - Елена печально улыбнулась. - Когда? – инквизиторский взгляд Бонни прожигал Елену насквозь. – КОГДА? - Сегодня, Бонни. Я расскажу ему сегодня. Договорились? Бонни все еще хмурилась, но смиренный вид Елены успокоил ее. - Что-то все равно не так? - У нас и так слишком много проблем, я не хочу сеять вражду еще и между братьями из-за одного невинного поцелуя. - Невинного? – Бонни от шока осталось только повторять за подругой. - Да, будем считать этот поцелуй дружеским, ничего не значащим. - Хорошо, - сдалась Бонни, - но я буду за вами следить. - Обязательно, - улыбнулась Елена, и они дружно пошли на кухню.       Деймон встретил девушек у входа на кухню. Вид у него был не очень радостный. Весь разговор пришелся вампиру не по душе, особенно та часть, где Елена утверждала, что их поцелуй ничего не значил. Деймона так и подмывало назвать Елену маленькой лгуньей.       Девушки вошли в комнату. Тайлер, тактично замерший около окна, повернулся и встретился взглядом с Бонни. Елена начала понимать, что отношения между ними становятся глубже. - Деймон, - снова сказала она. – Нам нужно поговорить. - После тебя, - Деймон галантно проводил Елену до гостиной.       В гостиной Елена уселась на свое место на диване, а Деймон занял стратегическую позицию в кресле. Елена явно чувствовала себя не в своей тарелке тогда, как Деймон спокойно попивал солодовый виски и терпеливо ждал. - Итак? – даже его терпению может прийти конец. - Итак, - Елена нервно рассмеялась, стараясь не встречаться взглядом с Деймоном. - Елена, - девушка сразу напряглась. – Посмотри на меня, пожалуйста. Сопротивляться его голосу было невозможно. Елена подняла глаза. - Я не хочу, чтобы подобное когда-нибудь повторилось, - твердо прозвучала сказанная ею фраза. Деймон по-прежнему пил виски и молчал. - Это была ошибка, Деймон. Не знаю, что нашло на тебя, а затем на меня, но этого больше не будет. Я не хочу обсуждать впредь это с тобой или с кем-либо. - Как же Стефан? – тихо спросил Деймон. - Я скажу ему сама сегодня вечером. Деймон кивнул. - И это все? – Елена была удивлена. - А что ты еще хочешь? – Деймон поставил стакан на столик и наклонился вперед. – Что ты хочешь от меня услышать? - Что, никаких подколок и насмешек, что ты можешь рассказать Стефану об этом сам, при этом ударяя по самому больному? Деймон лишь покачал головой. Вид у него был несколько разочарованный. - Я много чего мог бы тебе сказать, Елена, но не буду. - Почему? – Елена не могла понять его. - Потому что ты сама прекрасно знаешь, что ложь самой себе не делает тебе чести. Ты знаешь, почему это произошло, но не хочешь себе признаваться, а цепляешься за правильность своих поступков.       Деймон ушел, не попрощавшись.       Бонни показала Елене найденный дневник и волчий амулет. Тайлер не хотел его снимать, он уже как бы сросся с ним. Видимо, оберег признал его силу. Они засиделись допоздна. Елена поняла, как уже поздно, только, когда взглянула в окно. На улице была глубокая ночь. Она проводила гостей до двери, а сама села ждать Стефана.       Ее парень появился через несколько минут. Стефан был взъерошенный. Вид у него был рассеянный. - Как прошел день? – поинтересовалась она, обнимая парня за талию. - Все отлично, - ответил Стефан, целуя Елену в лоб. – А у тебя? - Просто потрясающе, - личико Елены не выражало никаких чувств. Стефан сидел рядом с ней, но Елена не могла отделаться от ощущения, что он где-то далеко. Его взгляд бесцельно бродил по комнате, не задерживаясь ни на одном предмете. - Что-то случилось? – спросила она. - Нет, - Стефан улыбнулся Елене. – С чего ты взяла? - Ты какой-то странный сегодня. - Просто немного устал, - Стефан размял плечи и откинулся на спинку дивана, взяв Елену за руку. – Было сегодня что-нибудь интересное? Елена решила сказать сразу и все. - Да. Деймон поцеловал меня.       И… ничего. В комнате повисло густое молчание. Оно продлилось несколько минут, пока Елена пыталась переварить реакцию Стефана, точнее, ее отсутствие. Она ожидала чего угодно, но только не равнодушия с его стороны. Стефан как сидел, так и продолжал сидеть, уставившись в одну точку. Его мысли были явно не здесь. - Стефан! – Елене надоело, что сегодня мужчины не обращают на ее слова никакого внимания. - Что? – встрепенулся Сальваторе. - Ты слышал, что я сказала? - Да, - немедленно ответил он. - И что же я сказала? – бровь Елены иронически изогнулась. - Ты сказала…, - Стефан начал и запнулся. Смысл слов Елены медленно стал доходить до его сознания. – Деймон сделал что?       Вот это была примерно та реакция, на которую надеялась Елена. Лицо Стефана светилось возмущением, ноздри гневно расширились, а губы сжались в тонкую линию. Елена была рада подобному проявлению чувств, потому что сама возмущения не испытывала. Ей было стыдно, потому что целоваться с Деймоном ей понравилось. Очень понравилось, но любовь к Стефану стала сильнее. Она не знала, как так произошло, но страсть к Деймону отразилась и на чувствах Елены к его брату. Елена не хотела усложнять себе жизнь, поэтому решила быть честной с самой собой и потом выбросить этот эпизод из головы.       Входная дверь хлопнула. Миг, и Стефан уже был на ногах, готовый вцепиться в горло брата. Деймон стоял на пороге и мрачно ухмылялся. - Что я такого натворил на этот раз, братец? - Ты…? – голос Стефана прервался от злости. Елена совершенно не хотела драки, поэтому она встала между братьями. Деймон остановился позади Елены. Он мог протянуть руку и коснуться ее. На таком же расстоянии с другой стороны стоял Стефан и очень сильно злился. - Стефан, стой. Ничего такого не было. Это был всего лишь дружеский поцелуй, - Елена обернулась к Деймону и пригвоздила его к месту взглядом. – Ведь так? - Конечно, - Деймон махнул рукой и заговорщически ухмыльнулся. – Дружественнее не бывает. Французы постоянно целуют своих друзей в губы. Вот я и решил попробовать, как это.       Стефан напрягся в преддверии прыжка, но Елена, уловив его состояние, дотронулась до его груди. Стефан сразу остыл. Прикосновение Елены свело на нет всю его злобу и ревность. Деймон в свою очередь протянул руку к Елене и схватил ее за плечи. Елена испуганно взвизгнула, но Деймон не дал ей вырваться, а задал трепку, словно младшей сестре. Эта сцена настолько не походила на любовную, что Стефан даже не думал снова беситься. Деймон отпустил Елену, незаметно проведя по ее волосам. - Может быть, мне снова чмокнуть тебя, Елена, по-дружески? – спросил он голосом змея-искусителя. - Ну, уж нет, - Елена поправляла волосы и хмурилась. Стефан не понимал, что происходит и что ему делать: толи злиться, толи смеяться. - Видишь, мой дорогой братец не злится, а ты так боялась. Я же могу иногда СЛЕГКА целовать девушку брата? Не бойся, Стефан, Елена тебе верна до гроба.       С этими словами, которые у Деймона внутри отозвались едкой горечью, он ушел наверх. Елена осталась стоять рядом со Стефаном, не зная, чего теперь ждать. Стефан ни в чем ее не винил. Он знал, что Деймон может сделать какую-нибудь пакость ему и не хотел, чтобы он втягивал сюда еще и Елену. Стефан обнял свою девушку и поцеловал. Его губы вызвали у нее прилив радости и нежной страсти. Она отдалась поцелую и медленно поплыла на волнах блаженства. Елена приказала себе не сравнивать. И забыть.       В этот вечер у многих людей в Мистик-Фоллс все шло не так, но это было естественное течение жизни, и люди к этому привыкли. Когда Тайлер вернулся домой, проводив Бонни, он узнал, что отец еще не возвращался. Было довольно поздно, и его мать уже успела пригубить немного шерри. Тайлер почти знал, где может быть его отец, но предусмотрительно оставил свои мысли при себе. Не нужно зря расстраивать маму. Отец скоро придет. Он всегда возвращается.       Когда Ричард Локвуд не появился дома и на следующий день, Керол забила тревогу. На работе его никто не видел, в баре он тоже не показывался. Никакие срочные командировки у него не были назначены. Тайлер беспокоился об отце и боялся, что тот затеял какую-то опасную авантюру, но Ричард был слишком амбициозен, чтобы сбежать из дома с любовницей, подорвав свою репутацию.       По истечении необходимых сорока восьми часов шериф Форбс объявила мэра Мистик-Фоллс в розыск. Все время, пока отца искали, Тайлер старался быть рядом с матерью. Керол резко постарела. Она заставила сына ходить в школу, уверяя, что в его отсутствие с ней будет все в порядке. Керол занималась обычными делами, стараясь заглушить нарастающий страх. Дни шли, а о Ричарде все не было вестей. Тайлер в тайне от матери и полиции тоже искал отца. Ему помогали Деймон со Стефаном. Они прочесали все близлежащие городки. Никто нигде не видел Ричарда Локвуда. Тогда братья Сальваторе решили искать в лесах, окружающих Мистик-Фоллс. Напряжение постепенно росло. Все жители городка сопереживали и ждали.       Мир Тайлера рухнул пять дней спустя. Тело мэра Мистик-Фоллс, Ричарда Локвуда, было найдено неподалеку от сгоревшей в 1864 году церкви. В отчете полиции говорилось, что мистер Локвуд умер насильственной смертью в результате многочисленных побоев и отделения головы от тела. Тайлер сам видел текст заключения. Там так и было написано: «отделения головы от тела». Патологоанатом не знал, как это произошло. Единственное, что он мог предположить, что голову мэра оторвали, но обычный человек не мог сделать подобную вещь. Эту теорию отмели, как несостоятельную. Элизабет Форбс рассказала Керол все детали следствия. На опознании миссис Локвуд упала в обморок, так что тело отца опознавал Тайлер.       Через несколько дней Ричарда похоронили в семейном склепе. На процессии Бонни старалась держаться поближе к Тайлеру. Ему казалось, что его душа умерла вместе с отцом. У них были не очень хорошие отношения, но Тайлер искренне любил его и уважал, хотя и боялся. Керол проплакала всю церемонию. Элизабет с Риком поддерживали ее, когда она уходила с кладбища. Присутствовал весь город. Елена была на похоронах вместе с семьей и Анной. Перл не пришла. Братья Сальваторе сидели на ряд дальше от Елены и были мрачны. У обоих родилась одна и та же мысль, как погиб мэр. Но кто именно убил его? В городе не было новеньких. Незнание убивало.       Похороны закончились, мама уехала, а Тайлер остался около могилы. Гробовщики закончили забрасывать могилу землей. Тайлер сел и прижался к холму лбом. Земля была рыхлой и теплой. Он спиной почувствовал ее. Бонни остановилась в нерешительности. Разум вопил ей убираться, но чувства требовали остаться здесь с ним. Каким-то шестым чувством Бонни понимала, что нужна Тайлеру именно сейчас, как никогда. Она присела рядом с ним на землю, не касаясь его. Бонни не боялась запачкать свой черный костюм. Грязь отстирается. Они долго сидели в неподвижности. Солнце начало клониться к вечеру, птицы пели где-то вдалеке, а на кладбище было тихо. Тайлер поднял голову и прислушался к тишине. Он взглянул на сидящую рядом девушку, и она увидела пустоту в его глазах. В неясном порыве Бонни обняла Тайлера за плечи, прижавшись грудью к его спине. Плечи Локвуда начали трястись. Тайлер плакал. Бонни крепко держала его, пока Тайлер давал выход своему горю. Когда слезы ушли, молодые люди поднялись с земли и направились в особняк Локвудов. Поминки уже закончились, и слуги убирали посуду со столов. Керол отправилась спать. Тайлер тихо провел Бонни к себе в комнату. Он лег на кровать, предварительно сняв пиджак и ботинки. Бонни примостилась рядом с ним, скинув свой жакет и туфли на пол. Они лежали и разговаривали обо всем на свете. Через некоторое время усталость и потрепанные нервы заставили их забыться сном. Они проспали всю ночь, крепко обнявшись.       С утра ярко светило солнце. На здании мэрии вывесили черные флаги. У большинства людей были черные ленточки и повязки: Мистик-Фоллс погрузился в траур.       До выпускного бала осталось три недели. Продолжение следует…