Хроники одного Волшебного Мира: цикл первый

Так я вижу – ты слишком красив, чтобы просто тебя хотеть, Я служу тебе, как божеству, ты мой тайный культ. Я молюсь, чтобы ты подарил мне ещё одну битву, ведь Представлять тебя – как револьвер приставлять к виску. Настя Романькова        План увенчался абсолютным успехом. Теперь моё жилище на улице Старых Монеток стало местом тусовки Тайного Сыска в полном составе – мои коллеги вкушали все прелести домашнего кинотеатра, порой пропадая там сутками. Самыми рьяными поклонниками телевизора и всего, что он показывал, были Джуффин и Кофа. В своё время я собрал все мультики о приключениях Тома и Джерри – кота-неудачника и шустрого мышонка – и теперь Господин Почтеннейший Начальник и Мастер Слышащий наслаждались их похождениями, ностальгируя о старых временах, когда Кофа был начальником Полиции и гонялся за Кеттарийским Охотником. Из мультиков они почерпнули массу новых смешных трюков, которые не уставали мне демонстрировать. В общем, я принёс из своего Мира игрушку, которая просто не могла надоесть. И Джуффин, злоупотребляя служебным положением, по несколько дней вообще не появлялся на рабочем месте и смотрел мультики. Остальные же сотрудники Тайного Сыска, исключая сэра Кофу Йоха, всё же предпочитали фильмы, даже если не всегда понимали, о чём именно идёт речь.        Довольно часто я отказывался от приглашений на видеосеанс, не имея возможности объяснить своим коллегам, что все эти фильмы я уже видел не один раз, и, вообще, телевизор – абсолютно привычное для меня явление. Шурф, кстати, довольно прохладно отнёсся к принесённной мною диковинке. Гораздо больше ему нравились книги из моего Мира, которые я доставал для него по мере надобности. Впрочем, не только книги. Из Щели Между Мирами я постоянно добывал сигареты – курительные палочки – без которых Мастер Пресекающий уже не мог обходиться, как и я сам. И когда доставать пачки мне надоело, я перешёл на блоки. Чаще всего мой улов был удачным. То есть в моей руке оказывалось именно то, что я просил. Хотя однажды я извлёк из Щели Между Мирами целый блок гаванских сигар, которые были явно не в кассу. Я такое не курил, Шурф тоже, а все мои коллеги предпочитали привычную трубку и местный табак. И я совершенно не представлял, что делать с таким «уловом».        Так что, в целом, жизнь моя была абсолютно такой же, как и до моего исчезновения. Разве что шефа я стал видеть куда реже, а напряжение между мною и Шурфом заметно уменьшилось. И перемена места жительства никак не повлияла на мой жизненный уклад. Мне даже нравилось, что мой новый дом находится в трактире «Армстронг и Элла», который с некоторых пор стал постоянным местом тусовки всей нашей организации (даже Джуффин теперь не так часто появлялся в «Обжоре Бунбе»), что, к слову, только добавило популярности заведению. С Теххи мы быстро подружились и перешли на «ты». Она всегда дарила мне ощущение уюта и покоя, была своей. Я, конечно, понимал – всё это исходит от её «зеркальности», что совершенно не мешало мне наслаждаться обществом девушки-призрака. А позже выяснилось, что все её родственники – старшие братья – привидения. Я даже вначале подумал, будто это шутка. Но оказалось – самая что ни на есть чистейшая правда. Её папаша, известный на весь мир Лойсо Пандохва, на самом деле никогда не спал ни с одной из женщин, которые потом родили от него детей. Ему было вполне достаточно просто переночевать с дамой под одной крышей, и, если она хотела, наутро беременность уже наличествовала. И таких леди оказалось немало. У Теххи было двенадцать братьев-призраков. Когда-то все они жили в Ехо, как и она, но, покинув столицу, вдалеке от Сердца Мира, постепеннно утрачивали свою материальность и превращались в привидений, которые могли путешествовать по разным мирам, как сами того пожелают. С одной стороны, очень заманчиво. И удобно, конечно. Существовать в призрачной форме значительно проще, чем в физической, накладывающей на человека массу ограничений и правил. И Теххи ожидала участь её братьев, если только она пожелает однажды покинуть Ехо. Я как-то спросил, хочет ли она быть призраком, на что девушка только печально улыбнулась и неопределённо покачала головой: то ли да, то ли нет – поди пойми.        И, к слову о её отце: я больше ни разу не видел во сне Лойсо Пондохву. Впрочем, я ведь и не хотел. Мне хорошо запомнились его слова: «Тебе просто нужно этого пожелать и сказать: «Я хочу увидеть Лойсо». До встречи».        Но я не был готов к новой встрече с ним. Более того, я так никому и не сказал, что Великий Тёмный Магистр живее всех живых, просто застрял в другом Мире. В том числе и Джуффину. Хотя ему сказать – подмывало, сил нет. Но я держался.        А враждебная настороженность Шурфа по отношению к Теххи вскоре исчезла. Наверное, он понял, что леди-призрак нисколько не посягает на меня, как и сама не является для меня романтическим интересом. Она была моим другом, таким, который мог понять с полуслова, и мне всё чаще хотелось поговорить с ней о Шурфе. Но я всё же помнил его слова: не доверять. И не то чтобы я не верил ей, но – не до конца. Подозрительность очень заразительна. Особенно подозрительность сэра Лонли-Локли. Иногда Мастер Пресекающий вдруг проявлял черты характера, ну совершенно ему несвойственные. Например, чрезмерное любопытство, которое было, скорее, моей чертой, чем его. Я же, наоборот, временами являл такое непробиваемое спокойствие, что Мелифаро начинал волноваться, опасаясь, не вселился ли в меня кто-то чужой. Но это бывало крайне редко. Зато очень скоро я убедился (в который-то раз, кстати), что рутинная рабочая скука куда лучше приключений, которые Вселенная щедро сыпала из какого-то своего волшебного и совершенно бездонного короба прямо мне на голову.        Как-то утром Шурф зашёл в «Армстронга и Эллу», чтобы выпить самой вкусной камры на свете, заботливо приготовленной Теххи, и заодно подобрать меня по пути на работу. Так уж вышло, что в этот день у Мелифаро был выходной – День Свободы От Забот, а Джуффина вызвал король по какому-то совершенно неотложному делу. Вот и получалось, что целый день сидеть в шефском кресле предстояло мне. И это – после трёх часов сна! Я мысленно застонал, когда Теххи тихо постучалась и так же бесшумно вошла в мою спальню. Она безжалостно отшторила окно и впустила жестокие солнечные лучи в комнату, а те немедленно принялись лезть ко мне в глаза. О, эти ранние утра! Иногда я их просто ненавидел! Вот как сегодня. Я накрылся с головой одеялом, однако леди-призрак тихо сказала мне: – Макс, сэр Шурф ждёт тебя уже полчаса, между прочим. Имей совесть – вставай.        О, знала бы она, что взывать к моей совести ранним утром совершенно безнадёжное занятие. Она ещё спала вместе со мной. Но всё же я мужественно откинул одеяло, медленно сполз с постели и поплёлся в ванну – умываться. А мои котята только недовольно мяукнули, потом снова уютно устроились на моей очень-японской кровати и снова задрыхли. Счастливцы.        И, десять минут спустя, облачённый в Мантию Смерти, но слегка помятый ранним пробуждением, я спустился вниз, где за барной стойкой сидел сэр Шурф Лонли-Локли и читал очередную книгу, которую я же и достал для него из Щели Между Мирами. И, что интересно, все книги, добываемые мной для Мастера Пресекающего, были сплошь научной фантастикой, да с названиями и авторами, совершенно мне неизвестными. Вот и сейчас он читал нечто подобное – «Солнечный меч», авторства Уильяма Болларда (1). Ни писатель, ни книга не были мне знакомы. И откуда я только достаю подобное чтиво? – Доброе утро, Макс, – поздоровался со мной Шурф, не отрывая взгляда от книги. – Доброе, – промямлил я, садясь рядом и делая глоток бальзама Кахара из фляги, которую держал в руке. – Мы можем ехать в Дом у Моста или ты хочешь сначала выпить камры? – поинтересовался Мастер Пресекающий, всё же удостоив меня мимолётным взглядом. Оторвать его от чтения было очень непросто – прямо-таки непосильная задача, которая удавалась только мне, и то не всегда. – Лучше сразу на работу. А то я совсем расхочу трудиться на благо Соединённого Королевства. – Как скажешь, – ответил Шурф, пряча книгу в кармане своего белого лоохи.        Приехали мы очень быстро. Я гнал амобилер, как мог. Уж не знаю, почему. Будто какая-то сила словно нарочно подгоняла меня. И уже собрался выйти из нашего транспортного средства, когда Мастер Пресекающий удержал меня, положив руку на моё плечо. – Подожди, Макс. Нам нужно поговорить, – это было сказано очень серьёзным тоном, а сам Шурф выглядел донельзя обеспокоенным. – Хорошо, – только и смог ответить я. – Ты ведь знаешь, я временами гуляю по твоим снам… – начал он, – но сейчас речь пойдёт об одном конкретном сне – Мире, где только песок и океан… – Мир Пустынных Пляжей, – напомнил я ему. Шурф кивнул. – Да. Там я бываю очень часто. А потом вижу собственные следы на песке, оставленные в прошлый раз, – на какое-то время он замолчал, а потом продолжил: – Но с недавних пор я стал видеть ещё одну цепочку следов, которые совершенно точно не были ни моими, ни твоими. – Думаешь, кто-то ещё бывает там? – догадался я. – Именно. И, более того, мне очень не нравится энергетический след, который оставляет этот «кто-то», Макс. – Ты считаешь, чужак враждебен для нас? – мне и самому всё это нравилось меньше и меньше, хотя бы потому, что Мир Пустынных Пляжей был одной из двух моих самых сладких грёз. И чужое присутствие в нём являлось почти святотатством. – Я в этом уверен и…        Шурф почему-то не договорил, и я с изумлением, переходящим в страх, увидел тень, проскользнувшую по его лицу, а затем серые глаза сделались какими-то мутными и непривычно злыми, а рот застыл в гримасе хищного оскала. И моё внутреннее чутьё буквально прокричало мне: нужно бежать от этого существа как можно дальше, потому что передо мной был уже не Шурф Лонли-Локли. Кем бы он ни являлся, этот тип явно страшно ненавидел меня. Я одним прыжком выбрался из амобилера, а через секунду на том месте, где я сидел, когтистая рука поймала лишь воздух. Существо то ли захрипело, то ли зарычало, и молниеносным движением полезло в карман белого лоохи, доставая оттуда уменьшенный ларец, в котором хранились Перчатки Смерти. Улыбка на знакомом мне лице, и в то же время непостижимо чужим сейчас, стала хищной и торжествующей. Он был уверен, что непременно убьёт меня мгновением позже. И я понял: надо удирать, да так быстро, как только возможно. Но была одна проблема: левая рука Мастера Пресекающего Ненужные Жизни убивала на расстоянии, оставляя от жертвы только горстку пепла. Шурфу нужно было всего лишь поднять руку – и ты труп. То есть я труп, если ничего не придумаю. Но что я мог сделать? Летать не умею, увы. Стоп. Летать? А это мысль! Единственное, что могло меня спасти, – неожиданный ход с моей стороны. То, чего противник не ожидает – нестандартное бегство, совершенно мне несвойственное. И я рискнул. Пока длились мгновения, уложившиеся в три-четыре секунды, а, может, и того меньше, я закрыл глаза, представив себя лёгким, как перышко, которое может поднять даже слабое дуновение ветерка, немного согнул ноги, как бы готовясь оторваться от земли, и глубоко вздохнул…        Когда я открыл глаза, Дом у Моста, амобилер и существо, которое сейчас было в теле Шурфа, да и, вообще, всё, осталось где-то внизу, а сам я завис в воздухе, словно совершенно лишившись материальности и веса. И я знал, что Перчатки Смерти, сияющие на руках Мастера Пресекающего голубоватым светом, не достигнут меня своей смертоносной силой. Даже это могущество имело границы досягаемости его предполагаемой жертвы. И последним, что я услышал, прежде чем звуки с земли перестали меня достигать, было: – Я всё равно тебя убью, нахальный мальчишка! Тебя и твоего медиума! – скрипучий голос был мне до боли знакомым. И я понял, что наш Кукловод объявился снова – теперь уже для мести.        А потом я понял, куда мне сейчас нужно попасть, и отправился, то есть полетел, в Иафах, к леди Сотофе Ханемер, которая с заботой любящей бабушки сварит мне камры, пошлёт Зов Джуффину и успокоит меня своим: «Всё будет хорошо, Макс. Всё непременно будет хорошо».        Пришёл в себя я только несколько часов спустя, когда леди Сотофа, получив мой Зов, вышла меня встречать с тайного хода в Иафах и была очень удивлена, когда я, вот так запросто, спустился с неба. Впрочем, старая женщина только тепло улыбнулась мне и велела следовать за ней, видя, что моё состояние близкое к шоку. На своей маленькой и уже привычной для меня кухоньке она дала мне какой-то травяной отвар, от которого мне почти сразу захотелось спать, и я заснул, сидя в кресле, совсем как в тот раз, когда леди Сотофа лада мне выпить Дивную Половину, чтобы моя Мерилин стала настоящей леди.        Ну а проснулся я вполне бодрым и отдохнувшим и нисколько не удивился присутствию Джуффина. Видимо, мудрая леди Сотофа послала ему Зов сразу после того, как я уснул. Вид у шефа был непривычно хмурым. Было видно, что он с нетерпением ожидал моего пробуждения. Ну, вот и дождался. Я вымученно улыбнулся Джуффину. – Что, всё так плохо? – Это ты мне скажи, – ответил Господин Почтеннейший Начальник. – Что у вас произошло с сэром Шурфом, а? И когда ты выучился летать, сэр Вершитель? – на этот раз он улыбнулся – хороший признак. – Кто бы мне объяснил, что произошло. А летать просто – нужно только захотеть, – я подмигнул шефу, и тот рассмеялся. – Слышала, Сотофа?! Просто захотеть! – Вот и учись у хорошего мальчика, – с незлой насмешкой откликнулась улыбающаяся старушка. – Боюсь, что высот Вершителя мне никогда не достичь, если они вообще есть, эти высоты, – ответил ей Джуффин, а потом обратился ко мне: – Рассказывай, Макс.        И я рассказал: и про внезапную смену власти в теле Мастера Пресекающего, и про знакомый скрипучий голос, и про следы на песке в Мире Пустынных Пляжей, которые обнаружил Шурф рядом со своими. Шеф слушал меня очень внимательно и ни разу не перебил. Было заметно, что в голове он прикидывает различные ситуации, которые могли бы привести к подобным последствиям. И когда я закончил своё повествование, Джуффин сказал: – Единственное, что мне приходит на ум, это Всадник.        Наверное, он считал, что для меня сие являлось исчерпывающим ответом. Ага, конечно, – и как я сам не догадался?! – Всадник. – Что бы это значило? – не смог не съязвить я. – Джуффин, объясните по-человечески, что ещё за Всадник? – Ох, я всё время забываю, что ты из другого мира, Макс. Всадник – это колдун, который не может пользоваться Хумгатом – Коридором Между Мирами. Он находит того, кто на это способен, и завладевает духом, а подчас и телом этого человека. Очень сильный маг может и вовсе забрать жизнь у своей жертвы. И, к несчастью, мы имеем дело именно с таким типом, потому как подчинить себе волю сэра Шурфа очень непросто. Хотя, задачу ему облегчило то, что раньше он уже контактировал с нашим Мастером Пресекающим на Тёмной Стороне, но, похоже, не смог полностью завладеть его сознанием, и подчинил себе сэра Шурфа совсем ненадолго. Кстати, этот колдун явно имеет на тебя зуб, Макс. Я бы на его месте сразу же свалил оттуда и подыскал себе более подходящего носителя. Сэр Шурф, несомненно, очень талантливый маг, но путешествовать между Мирами он не умеет. Наверняка этот обладатель скрипучего голоса не сразу это понял, а когда понял, его уже выдворили из тела, которым он завладел. И мы щё кое-что можем сказать про нашего горе-колдуна: он мелочен, а, значит, склонен делать ошибки, вот как сегодня с тобой. – Вы лучше скажите, что нам – мне – делать? И как быть с Шурфом? – это меня интересовало больше всего. – Как, что делать? – шеф улыбнулся. – Конечно, найти и убить нашего бывшего Кукловода. Держу пари, это не меньше, чем Старший Магистр какого-нибудь запрещённого Ордена, а если повезёт… – Джуффин не договорил, но было видно, что он уже предвкушает будущую схватку с сильным противником. И рассуждал шеф об этом как ребёнок, мечтающий о целой горе сладостей, и всё – только ему одному. – А сэра Шурфа мы временно посадим в тюрьму – в камеру, которая находится в моём кабинете. Она не может ни впустить, ни выпустить магию, и колдовать там нельзя. Даже наш Мастер Пресекающий не сможет. И выйти – тоже. Слова Джуффина немного меня успокоили. И, как только я допил камру, заботливо сваренную леди Сотофой, которая, кстати, была почти такой же вкусной, как у Теххи, мы с шефом отправились в Дом у Моста, где нас ожидал усыплённый Джуффином Мастер Пресекающий Ненужные Жизни. Ты – это тоже море: Не переплыть, не выпить. Снежный Рыцарь        Когда мы вошли в шефский кабинет, Шурф мирно спал в кресле у стены, а Мелифаро сидел за столом и увлечённо с кем-то беседовал на Безмолвной Речи. И, судя по выражению его лица, разговор был явно романтического характера. Джуффин ухмыльнулся, а я только воздел очи горе. Этот парень, хренов Дон Жуан, менял подружек как перчатки, при этом его не слишком волновало состояние брошенных им барышень, когда они ему надоедали. Эх, хорошо бы любовь поразила его, как гром среди ясного неба, да хорошенько помучила, прежде чем проявить благосклонность. Увидев нас, Девятый Том явно в спешке попрощался со своим собеседником (читай – собеседницей) и приосанился в кресле. В его глазах ещё плясали чёртики, явно предназначенные не нам с Джуффином. – А вы быстро, – пропел он. – Ночной Кошмар, что ты сделал с нашим Лонки-Ломки?! Я никогда ещё не видел его таким потерянным, как сегодня. Грешные Магистры, да я вообще не знал, что он может так выглядеть! – И я, представь себе, тоже, – буркнул я в ответ. – Мелифаро, тебе придётся быть стражем сэра Шурфа до тех пор, пока мы с Максом не вернёмся. Я запрещаю выпускать его, какова бы ни была причина. Ясно? – голос шефа звучал с неподдельной строгостью, и парень несколько растерялся, порастратив задор. – Куда уж яснее. А что хоть случилось? Или это государственная тайна? – Разумеется, это государственная тайна, как и все прочие тайны, которые мы расследовали раньше. Но ты, как сотрудник Тайного Сыска, имеешь право знать, – сказал Джуффин, усаживаясь в своё освободившееся кресло. – Видишь ли, Мелифаро, к нашему сэру Шурфу пристроился Всадник, который явно что-то имеет против Макса. И сегодня утром он пытался его убить. Не вышло, – шеф подмигнул мне. Мол, такого, как я, ещё попробуй убить. – Во дела! – изумился Девятый Том. – Чудовище, ну и горазд же ты врагов себе наживать! – Да уж, я везучий, ничего не скажешь, – я автоматически полез в карман моего чёрного лоохи с золотой окантовкой, достал початую пачку сигарет и закурил – верный признак моей нервозности. И Мелифаро, спасибо ему за это, не стал меня подначивать, понимая, в каком я сейчас состоянии. Всё-таки этот парень может быть удивительно чутким, когда захочет.        Некоторое время мы молчали, все трое. А потом Джуффин поднялся с кресла, сказав Мелифаро: – Иди-ка прогуляйся на часок-другой. Зайди в «Обжору», перекуси. А когда ты нам понадобишься, я пришлю Зов.        Парень только коротко кивнул и направился к выходу, бросив мне: «Не переживай, Чудовище, ещё не родился тот, кто способен сломить волю нашего Ломки-Лонки». Я был благодарен ему за эти слова. А когда мы с шефом остались вдвоём, он провёл рукой над лицом Мастера Пресекающего, и тот стал просыпаться. Я понял это по трепету его ресниц. – Ну, вот, – произнёс Джуффин, – пора вставать, сэр Шурф. Ты и так уже достаточно долго спишь. – Сэр Джуффин, где Макс? – прозвучал вопрос, а потом Шурф увидел меня, и сразу же отвёл взгляд. Я-то прекрасно понимал, что он сейчас чувствует. Утром Мастер Пресекающий хотел меня убить и, несомненно, преуспел бы, окажись на моём месте кто-то другой. Но я – Вершитель. Со мной непросто справиться. Маг, в тот момент контролирующий его сознание, этого не знал. – Сэр Шурф, мне придётся тебя запереть. Чтобы тот, кто связан с твоим сознанием, снова не попытался взять верх и не попробовал убить Макса, – шеф был очень серьёзен. – Да, это наиболее приемлемый вариант, – согласился Лонли-Локли и добавил: – Вы поступили неразумно, приведя сюда Макса. – Эй, я вообще-то здесь, – возмутился я, потому что обо мне говорили, словно меня не было в комнате. – Именно. И я снова могу попытаться убить тебя, – голос Шурфа звучал глуше обычного, а глаза знакомо потемнели, что не предвещало ничего хорошего. – Но ведь у тебя ничего не вышло, – с наигранной весёлостью сказал я. – А если выйдет сейчас?! – сэра Лонли-Локли явно раздражала моя беспечность. О Джуффине мы, как выяснилось, вообще успели позабыть, но шеф быстро напомнил о себе: – Мальчики, поссориться вы можете и потом. Сейчас нужно заняться делом. Идём, сэр Шурф, посидишь в моей частной маленькой тюрьме. – Никуда я не пойду, не поговорив с Максом! – резко бросил Мастер Пресекающий, и я ощутил, что воздух в комнате стал горячим и тяжёлым. И не только я. Джуффин удивлённо приподнял брови, но ничего не сказал – никак не прокомментировал странное поведение Шурфа. – Мы поговорим позже, когда поймаем того, кто вздумал на тебе покататься, – я, конечно, имел в виду Всадника, который посягнул на моего Мастера Пресекающего. – Сейчас! – голос его звенел. – Сэр Шурф, ты немного не в себе. В данный момент лучше послушаться Макса, – Господин Почтеннейший Начальник говорил спокойно и мягко, но это ещё больше разозлило того, к кому он обращался. – Нет. Ты слушай меня, кеттариец: уходи! – это уже было рычание хищника, который предупреждал своего противника в последний раз: отступи, или убью. – Джуффин, откройте эту грешную камеру и выйдите из кабинета, – я говорил сбивчиво и торопливо, но на долгие разъяснения у меня не было времени. Ещё не хватало, чтобы шеф и Безумный Рыбник затеяли драку в Управлении.        Сэр Халли, как ни странно, не стал спорить со мной или спрашивать, зачем я так его тороплю. Просто сделал, как я просил, и вышел, безмолвно пообещав вернуться через пару дюжин минут. Я торопливо кивнул, не сводя глаз с Мастера Пресекающего: чёрный взгляд уже прожигал шефа, и только моё присутствие сдерживало рвущуюся наружу ярость.        Когда мы остались одни, я подошёл к Шурфу, взял его за руку и повел в маленькую комнатку, оказавшуюся за открывшейся дверью. Он не сопротивлялся, позволил увести себя, напряжённо глядя на меня. Как только мы вошли, дверь захлопнулась, и я знал, что мы не сможем выбраться из небольшого помещения. И здесь и в самом деле оказалась камера с вполне удобной койкой. Я потянул туда Мастера Пресекающего и сел на не разостланную постель, усаживая и своего спутника, который немного успокоился после ухода Джуффина. – И что, позволь спросить, ты вытворял?! – в моём голосе звучал укор, как по мне, вполне справедливый. Шурф запросто мог утратить контроль над своим безумием и подставить нас обоих, не говоря уже о возможных последствиях. – Ты не должен был приходить сюда! – ага, значит, упрёки у нас взаимные. Что ж, я вполне готов отвечать за свои слова и действия. А как насчёт вас, сэр Лонли-Локли? – Но я здесь, тем не менее. А теперь успокойся, потому что сейчас нужен твой ясный рассудок, незамутнённый гневом, – произнёс я, а потом добавил почти шёпотом: – Почему я пришёл? А тебе не приходило в голову, что я просто волнуюсь? – Вершитель, ты…        Я не позволил ему закончить, запечатав рот поцелуем, глубоким, неспешным. И уже через мгновение понял, что целую не я – целуют меня. Все мысли куда-то делись, сметённые ощущением болезненной и сладкой близости. Умелый язык ласкал мой собственный так, словно мы не целовались, а занимались любовью. И только когда дыхание – одно на двоих – совсем иссякло, наши губы расстались. Мы оба дышали часто и отрывисто, а пульс бешено стучал в висках, и у меня немного кружилась голова. Только он умеет так… – Шурф, – прохрипел я, – у нас совсем нет времени на… – Я знаю, – он не дал мне закончить, – но ты сводишь меня с ума. Когда я смотрю в тебя, то не вижу дна. Его просто нет. – Хочешь? – мне ничего не нужно добавлять – он понимает. – Да, – Шурф кивнул. – И тогда колдун, пытавшийся подчинить меня, уже ничего не сможет сделать.        Я протянул ему руку, и Мастер Пресекающий обхватил моё запястье пальцами, затянутыми в мягкую белую кожу, очень тонкую. Я инстинктивно сжал руку в кулак, но он поднёс её к губам, почти невесомо поцеловал мои пальцы – жаркое дыхание обожгло кожу – а потом провёл языком по раскрывшейся ладони. Я прерывисто вздохнул, давя в себе стон, готовый сорваться с губ. Как он это делает? Как превращает простое прикосновение в почти-секс? Я закрываю глаза, чтобы не видеть его жадного взгляда, тёмного, наполненного диким голодом, а потом чувствую, как мою кожу рассекает привычное невидимое лезвие. Шурф припадает губами к открывшейся ране и пьёт мою кровь – мою силу – и с трудом отрывается, залечивая порез. С тех пор, как я вернулся, он ни разу не просил об этом, и я только сейчас понял, какая чудовищная жажда меня, моего могущества, сводила его с ума всё это время… – Ну как? – спросил я едва слышно. Как ни странно, отдавая, я одновременно и получаю. Словно Шурф приумножает моё могущество, а не берёт. Мне сейчас хотелось то ли создавать новые миры, то ли разрушать существующие. И я твёрдо знал, что способен на это. Да что там – я могу всё! – Макс, – прохрипел он, – не позволяй этим ощущениям подчинить тебя.        Я услышал его голос будто издалека. Меня нёс безумный поток силы – я внезапно переполнился им, будто река, вышедшая из берегов. Но всё же я смог не поддаться этому ощущению, с большим трудом удерживая бушующее нечто в собственном теле. – Спасибо, Шурф. А то я уже хотел вершить великие дела, – я тихо усмехнулся, кладя голову ему на плечо. – Мне знакомо это чувство, – шёпотом отозвался он. – С той лишь разницей, что ты действительно способен натворить таких дел, которые и не снились Безумному Рыбнику. – Я так и понял, – я блаженно закрыл глаза, когда почувствовал его пальцы, вплетающиеся в мои отросшие волосы – уже ниже плеч. И когда я остригу их? – Скоро вернётся сэр Джуффин, – напомнил мне Шурф. – Тебе лучше запереть меня в камере и ждать его возвращения по другую сторону решётки. – Ты думаешь, тот колдун и теперь способен добраться до тебя? – я испытующе посмотрел на него. – Нет. Просто лучше перестраховаться. Мало ли, что я… – он не договаривает, прикрывая глаза, словно боится, что я увижу в них недосказанное. А я сам ощущаю, как начинают гореть мои уши. Несомненно, Шурф прав. Я решительно поднимаюсь, выхожу и закрываю дверь камеры, оказываясь с другой её стороны. Но отойти от решётки всё равно не могу. – Вот – я вышел, – улыбка выходит немного нервной. – Вы забыли тюрбан, сэр Макс, – он поднимается и подходит вплотную к решётке, протягивая сквозь прутья мой головной убор. Хочу его забрать, но мои пальцы соприкасаются с рукой Мастера Пресекающего – я не сразу понимаю, что он снял свои лайковые перчатки. Как и когда это произошло – тоже загадка. Тюрбан падает на пол, а наши пальцы переплетаются. Шурф тянет меня до тех пор, пока я не упираюсь в железные прутья, а потом склоняется и невесомо целует через решётку. «Сэр Джуффин здесь», – слышу я в своей голове его Безмолвную Речь. «Откуда ты знаешь?» – только и успеваю спросить я, а потом слышу щелчок замка – открывается дверь. И это может быть только сэр Джуффин Халли.        Я резко поворачиваюсь к входящему шефу, который как-то странно смотрит на нас, но ничего не говорит. Обернувшись, я вижу, что Шурф уже сидит на койке – и когда только успел? Шеф хмурится, глядя на нас, а потом произносит: – Вижу, вы уже всё уладили. А теперь, сэр Вершитель, пошли решать насущные проблемы, – он переводит взгляд на Мастера Пресекающего и добавляет, обращаясь уже к нему: – А ты, сэр Шурф, посидишь пока взаперти. Надеюсь, мы с Максом быстро решим эту задачу. – Не беспокойтесь, сэр Джуффин, у меня есть с собой книга, так что я найду, чем заняться, – голос звучит до того спокойно и ровно, что даже не верится, будто этот самый парень буйствовал каких-то полчаса назад. – Вот и хорошо. И помни: не спать, – на всякий случай говорит шеф. – О, сейчас это не будет проблемой. Но я и не собирался, – Джуффин кивает ему, мол, он всё понял. – Идём, Макс.        Сказав это, Господин Почтеннейший Начальник выходит из своей, как он выразился, «маленькой частной тюрьмы», я следую за ним и уже на пороге слышу безмолвное: «Если тебе понадобится помощь, я приду».        Оборачиваюсь и вижу, что Мастер Пресекающий уже погрузился в чтение. Но послышаться мне не могло – только не в случае с Шурфом. Поэтому я отвечаю, уже стоя в дверях: «Не понадобится. Со мной будет Джуффин».        Он отрывается от книги, и на долю секунды наши взгляды встречаются: «Никому не позволено посягать на тебя!» – последнее, что я слышу в своей голове, прежде чем шеф закрывает дверь. Слышишь? Голос – металл, гранит. Сам нечистый его хранит. Он безжалостен, проклят, чёрств... Он стоит за твоим плечом. Айлинн Лэйн        Джуффин отчего-то сказал, что нам нужно ехать в моё бывшее жилище на улице Старых Монеток, которое теперь было круглосуточным кинотеатром для всего Тайного Сыска. А пока мы ехали туда, он послал Зов Мелифаро, велев ему возвращаться в Дом у Моста. Всю дорогу мы молчали, каждый думал о своём. И не дай Магистры мне однажды узнать мысли моего начальства. Не знаю даже, что тогда со мной произойдёт. В этом случае более чем уместна фраза – «счастлив незнающий». А когда мы вошли в дом, Джуффин сказал: – Ну, что, сэр Макс, готов уснуть сном праведника?! – Уснуть? – недоумевающе спросил я. – Именно! – он улыбнулся. – Видишь ли, судя по рассказу сэра Шурфа, он увидел в одном из твоих снов следы на песке – признак чужого присутствия в месте, куда мог приходить только он. Ну, кроме тебя, разумеется. Это навело меня на мысль, что найти нашего Всадника мы сможем через твой сон, тот самый, с пляжами и океаном. И когда наш Кукловод там появится, я «поговорю» с ним по душам.        Я только кивнул в ответ. А потом мы поднялись в комнату, мою бывшую спальню, и стоило мне только лечь и закрыть глаза, как прохладная ладонь Джуффина коснулась моего лба, и я погрузился в один из тех снов, которые непременно обещают путешествия настолько реальные, что, проснувшись, всегда задумываешься – что же это было: сон или явь?        Несколько минут я был в темноте, чувствуя, что медленно опускаюсь куда-то. Наверное, так падала Алиса в кроличью нору – неспешно и неотвратимо. И через некоторое время я ощутил, что лежу на тёплом песке, а солнце, яркое, но не палящее, слепит глаза, заставляя меня щуриться. Блаженно потянувшись, словно стряхивая с себя дрёму, я встаю, обнаружив, что на мне надеты мои старые джинсы, протёртые в коленях, и любимая синяя футболка. Ну, то есть она когда-то была тёмно-синей, но теперь, застиранная и вылинявшая, была скорее сизой. Эти вещи я носил ещё будучи студентом, когда переехал от родителей и стал снимать отдельное жильё. В те времена все мои вещи были именно такими: старыми, заношенными, где-то, как мои джинсы, художественно-рваными (хотя дырки были самые что ни на есть настоящие – от долгого ношения). Потом, уже устроившись на работу, я выбросил всё это добро, обзаведясь новыми вещами, но всё равно скучал по своему заношенному тряпью. Словно, избавившись от старой одежды, я выбросил частичку прежнего себя – того беззаботного мальчишки, который отчаянно надеялся однажды найти свою Зелёную Дверь, чтобы слинять куда угодно из скучного мира, в котором он имел несчастье родиться. И вот сейчас, будучи одетым в мои старые вещи (конечно же, и потёртые кроссовки тоже были здесь – уже без шнурков – именно такими я их выкинул) я ощутил некую целостность в себе, как будто тот Макс в драных джинсах и сэр Макс из Ехо встретились, снова став одним человеком: «Ну, привет, Смерть на Королевской Службе», – сказал тот парнишка из прошлого ныненшнему мне. «Здорово, приятель», – откликнулся я. «И как тебе – нравится то, что ты нашёл за своей Зелёной Дверью?» «Ещё бы!» «А я ведь говорил – всегда верил – что ты её непременно найдёшь!» «Ага. Прости, что иногда не верил тебе – нам». «А теперь как?» «Совершенно точно – да». «А ему – веришь?» «Ему?» «Ну, ты же хотел найти новый Мир, новых людей, и ещё кого-то. Нашёл ведь?» «Всё-то ты знаешь!» – я бы подмигнул этому мальчишке, если б видел его. «Ещё бы мне не знать. Я – это ты – мы – и снова ты. Только не потеряй его». «Его – никогда. Мне проще потеряться самому». «Вот и я о том же. Запасись зонтиками, сэр Макс. Ведь скоро пойдёт дождь».        И всё – тишина. Но где-то я уже слышал подобное… Только где? Ах, да, конечно. Тот тип из бара, который читал мне стихи Иосифа Бродского, а потом подарил свою видавшую виды ковбойскую коричневую шляпу. У меня вдруг появилось ощущение, что я разговаривал не столько с самим собой, сколько с тем странным парнем в кожаной куртке с заклёпками и рваных джинсах, в точности как мои собственные.        От мыслей о незнакомце меня отвлекло ощущение чужого взгляда, пристального, неприятного. Я обернулся, чтобы увидеть шагах в десяти от себя трёх цыганок: старуху, женщину средних лет и молоденькую девушку. У всех тёмные глаза, смотрящие на меня с любопытством. Все три пытаются понять, получится ли меня «развести». Цыгане – одни из тех людей, которых я не выносил в моём Мире больше всего. Вечные попрошайки, гадалки-обманщицы, воры. Почти все они были именно такими, и потому я не желал видеть их в Мире Пустынных Пляжей, открытом только для меня и Шурфа. А когда я ощутил, как ребёнок лет шести – мальчик – зачуханный и явно давно не мывшийся, потянул меня за край футболки, мыча: «Дяденька, подай на хлебушек», – я не выдержал, щёлкнул пальцами левой руки и метнул в маленького попрошайку свой смертный шар, который мгновенно рассеял нежеланного гостя в моём Мире. Так же я поступил и с тремя цыганками. Они тоже растаяли в воздухе, стоило моему смертному шару коснуться их. Уже лучше.        Но моё счастье было недолгим. Вскоре я услышал плач маленького ребёнка и женское сюсюканье, явно направленное на то, чтобы успокоить орущего мальчика, который от нежных маминых слов начинает вопить ещё истошней. Я резко поворачиваюсь на крик и мгновенно запускаю в них новый смертный шар – мамаша со своим дитятей растворяется, чтобы на их месте снова возникли цыгане, только уже в большем количестве. Моё возмущение доходит до предела, и я начинаю быстро и помногу создавать смертные шары и бросать их в источник моего раздражения – в людей. А их становится всё больше, больше, больше… И когда я, обессиленный, падаю на песок, ощущая дикое головокружение – ещё бы, столько швыряться смертными шарами! – то слышу откуда-то сверху голос Джуффина: – По-моему, ты перестарался, сэр Макс, – он хмыкает, а потом обращается уже не ко мне: – Ну, что, Гугимагон, сам проявишься, или тебе помочь?! – Давно не виделись, Кеттарийский Охотник, – произносит до боли знакомый скрипучий голос. – Ага. Как по мне, слишком давно. Как тебе удалось выжить, если не секрет?! – кажется, они отлично знают друг друга. И, если учитывать, как этот Гугимагон обращается к Джуффину, их знакомство состоялось ещё в Смутные Времена, когда мой начальник был наёмным убийцей, звавшимся Чиффой или Кеттарийским Охотником. Похоже, Гугимагону удалось как-то выжить после встречи с шефом. – Скажем так, мне попался очень удачный сон, в котором я скрылся от тебя, – проскрипел голос. – Интересный, должно быть, сон, а?! – шеф веселился, видимо, предвкушая хороший магический поединок с давним противником. – Не можешь признать своё поражение в нашей схватке, кеттариец?! – смех этого невидимого типа оказался ещё более противным, чем звучание его голоса. Он смеялся – как будто пищал, тонко, пронзительно – и мне захотелось заткнуть уши. – Ну, почему же поражение, – Джуффин искренне удивился. – Я просто отдаю дань твоей изобретательности, Гугимагон, не более того. Ну так как – не хочешь показаться? – Ты уже проиграл, Кеттарийский Охотник. Этот мальчик – мой. Как и его сила. А ты можешь проваливать, пока я не заставил тебя это сделать, – кажется, владелец скрипучего голоса начинает злиться. – Да ты что?! – с деланным испугом произносит шеф, и это заставляет меня хмыкнуть, потому что я вспоминаю, как смешно бегала маленькая кукла, которая не могла приблизиться ко мне и Шурфу. – Ну, считай, я испугался. А теперь, будь добр, проявись!        Всё веселье куда-то подевалось, и в льдисто-голубых глазах сэра Джуффина Халли блеснул опасный и, в то же время, азартный огонёк. Шеф щёлкнул пальцами, и в его ладони засиял белый мерцающий пульсар света, который он запустил в небо, где сразу же вспыхнула яркая надпись: «Гугимагон, выходи!». Прямо как в мультиках, которые Джуффин полюбил с некоторых пор. – Ну, как, сэр Макс? – спросил он меня, задорно подмигивая: – Похоже? – Не то слово! – я уже похрюкивал от смеха. Этот человек никогда не перестанет меня удивлять. Впрочем, как и я его. А это куда сложнее, можете мне поверить.        Я услышал глухой шлепок и приподнялся на локтях, чтобы увидеть свалившегося с неба дедушку, где уже погасла надпись, которая выполнила свою функцию – проявила Гугимагона. Наш Кукольник оказался сухоньким маленьким старичком, плешивым и безбородым, одетым в какие-то лохмотья грязно-серого цвета. Он проворно поднялся на ноги, зло глядя на Джуффина, бросившего мне: – Знакомься, сэр Макс. Это Великий Магистр Гугимагон, глава Ордена Посоха в Песке, каким-то чудом выживший после нашей с ним схватки. – Ты никогда не умел признавать поражение, кеттариец, – скрипуче процедил старичок. – Предпочитаешь умереть, вместо того, чтобы просто уйти? На этот раз тебе не победить – здесь моя власть. Здесь я сильнее тебя. – Мне никогда не нравился лозунг «Победа или смерть!». «Победа или какая-нибудь другая победа» – звучит привлекательнее! (2) Тебе так не кажется, Гугимагон?! – Хочешь умереть, кеттариец?! – Великий Магистр Ордена Посоха в Песке жёлчно усмехнулся. – Я бы с удовольствием убил тебя, но у меня на это нет времени. Куда важнее сейчас твоё невмешательство. Поэтому – уходи! – как только эти слова были произнесены, плешивый старичок, который вовсе не выглядел Великим, а, тем более – Магистром, вскинул вперёд руки и произнёс какую-то непонятную мне тарабарщину.        Зато Джуффину резко перехотелось веселиться, и он стал предельно серьёзным, в защитном жесте вытянув руки, и заклинание, сорвавшееся с ладоней Магистра Гугимагона ледяными иглами, просто разбилось – растаяло – соприкоснувшись с магическим щитом, который наколдовал шеф. Однако, полупрозрачная голубоватая масса расползалась по невидимой поверхности магического барьера и принялась медленно её растворять. И щит, созданный Джуффином, исчез. А на моего начальника обрушился порыв ледяного ветра, который коснулся меня только краем, и от этого кончики моих волос оледенели. Я резко повернул голову, ожидая увидеть замёрзшего сэра Халли, но вместо этого мне довелось лицезреть его полупрозрачного, что-то говорившего, но я не слышал ни единого слова. Потом Господин Почтеннейший Начальник стал истончаться, пока совсем не исчез. А старичок, довольный проделанной работой, повернулся ко мне: – Что ж, мальчик, теперь твоя очередь, – тонкие губы растянулись в почти беззубой улыбке. Зрелище было жутковатым. Из этого типа получился бы отличный аттракцион-ужастик. – Спасибо, как-то не хочется, – ответил я и запустил в злого дедушку смертный шар, который не причинил ему никакого вреда. Зато моё головокружение стало сильнее, и я чуть не бухнулся на песок. Моё равновесие и так не впечатляло, теперь же я шатался, как травинка, колышимая ветром. И это очень уж мне не нравилось. – Можешь поблагодарить своего медиума, мальчик. Если бы не он, я никогда бы не смог добраться до тебя, – в скрипучем голосе звучал триумф.        То есть дедуля всерьёз полагал, что мне не остаётся ничего другого, кроме как сдаться?! Ага, сейчас! И я мысленно прикинул, каковы мои шансы уделать этого Великого Магистра: смертные шары на него не действуют, моя ядовитая слюна, которая сейчас была бы самым лучшим вариантом – всё же оружие для ближнего боя, а вершительствовать некогда – моё желание ещё хрен знает когда сбудется. Итого – не слишком радужные у меня перспективы… – Не бойся, мальчик, ты умрёшь быстро. У меня нет времени возиться с тобой, – со всей своей великодушной скрипучей мягкостью, на которую был способен его голос, пообещал Гугимагон. Ага, мне сильно от этого полегчало!        А через мгновение с виду не слишком поворотливый и шустрый старичок вдруг оказался в полушаге от пошатывающегося меня. И уже протянул ко мне руку, желая коснуться – в его маленьких глазках горела жажда моей силы. А мне почему-то ужасно захотелось спать…        Меня подхватили сильные руки, когда я уже стал оседать на землю, забываясь в дурманном сне. Конечно же, это был Шурф. Его пальцы до боли сжали мои плечи, впиваясь ногтями-когтями в кожу, и я тихо ойкнул. «Ты очень вовремя», – сказал я безмолвно, но мне не ответили. Его глаза были устремлены к поднимающемуся с песка Гугимагону, который был отброшен чудовищной силой сэра Лонли-Локли. И я понял по его неподвижности, что Шурф сейчас не в себе – его привычное спокойное «я» уступило место «я» безумному. Ничего хорошего это не предвещало. И на мою Безмолвную Речь Мастер Пресекающий никак не реагировал, что пугало вдвойне. Никогда я ещё не видел, чтобы он забывался настолько… – Тебе не говорили, что посягать на чужое нехорошо? – с напускным спокойствием прорычал низкий голос Безумного Рыбника. – Что, медиум, так сильно не хочешь терять источник своего могущества? – Гугимагон ухмыльнулся. – Может быть, тебе преподать урок, который ты никогда не забудешь? – с язвительной вкрадчивостью как бы поинтересовался дедуля. – Нет, колдун, это я преподам тебе урок. Никто не смеет посягать на моего Вершителя! – это даже не угроза – просто обещание скорой смерти. Безумный Рыбник не умеет просто побеждать – он умеет только убивать. – Так этот мальчик – Вершитель?! – маленькие глазки теперь смотрели на меня как на самую большую ценность во вселенной. Впрочем, по утверждению многих могущественных людей, именно этим я и являлся – самым желанным призом. Вот только они забыли спросить меня, хочу ли я кому-то принадлежать. Хочу… – Он мой! И за то, что пожелал его, ты умрёшь!        Внезапно за моей спиной оказалась пустота, и я медленно опустился на землю – ноги меня не держали. Волна силы, исходящая сейчас от Шурфа, ощущалась как моя собственная. И мне хотелось закричать, да так, чтобы сорвать горло от переполняющего меня восторга, и дикой жажды, и безумия столь сильного, будто я оружие, занесённое над чьей-то головой и вот-вот готовое её отсечь.        Я тряхнул головой, и восторженное оцепенение слетело с меня. Сейчас я видел Безумного Рыбника, ничем и никем не сдерживаемого. Он медленно шёл по направлению к Гугимагону – как неотвратимая смерть. Великий Магистр Ордена Посоха в Песке бросал в него одно атакующее заклинание за другим, но это всё равно что пытаться остановить цунами или ураган. Человеку такое не под силу, будь он хоть самым могущественным на свете. Даже Джуффин ничего не смог бы сделать…        И я вдруг чётко осознал, что Безумный Рыбник сейчас всемогущ именно потому, что всесилен я сам. Если может он, значит ли, что и я способен…? Конечно же, и ты, сэр Макс. Чья сила сейчас неизбежной гибелью надвигается на Гугимагона, если не твоя собственная? Должен признать, что язвительный я абсолютно прав. Мне оставалось только смотреть, как внезапно растерявший всю свою спесь старичок отчаянно пытается остановить смерть, замахнувшуюся на него своей косой. И, оказавшись в полушаге от растерянного маленького колдуна, который никак не мог понять, что же он сделал не так, в чём ошибся, Безумный Рыбник хватает его за горло и поднимает над землёй, сжимая пальцы на старческой шее. По сравнению с очень высоким Шурфом Гугимагон кажется почти карликом, и мне даже становится жалко этого горемычного Великого Магистра. Но, увы, мои чувства не передаются тому, чья рука сжимает его горло и медленно душит, заставляя тоненькие ножки беспомощно дёргаться в воздухе. А потом Мастер Пресекающий просто ломает ему шею, и тело Гугимагона обмякает. Я-то наивно полагаю, что теперь мы можем со спокойной совестью возвращаться в Ехо из этого моего сна-не-сна, зовущегося Миром Пустынных Пляжей. Но у Безумного Рыбника своё мнение на сей счёт. Он бросает тщедушное тельце на песок, опускается на одно колено и вонзает свои когти в податливую плоть, погружает всю ладонь в полость тела, чтобы через несколько секунд вырвать из мёртвой груди сердце Великого Магистра Гугимагона. Я настолько ошарашен этим зрелищем, что забываю отвернуться. А потом Рыбник вонзает зубы в сердце, сжимая его пальцами. И я не сразу понимаю, что это ритуал: хищник пирует над убитой жертвой. Это длится несколько секунд, а потом я ощущаю на себе его горящий взгляд. Неужели и меня ожидает та же участь? Может быть, Джуффин был прав? Я бы сделал шаг назад, если б не сидел на песке. Мгновение Безумный Рыбник смотрит на меня своими чёрными глазами-безднами, а потом плавной мягкой походкой направляется ко мне. А я, вместо того, чтобы бежать от него как можно дальше, поднимаюсь и делаю шаг навстречу, осознавая: я сделаю то же самое – для него – для нас. И совершенно неважно, кто окажется на месте Гугимагона…        Когда нас разделяет всего пара шагов, я ощущаю на щеках холодные капли – пошёл дождь. В Мире Пустынных Пляжей, где всегда было тепло и солнечно, сейчас пасмурно – сизые тучи заволокли небо – и начинается дождь, который обещает совсем скоро превратится в ливень, ледяной, пронизывающий до костей. А у меня (ясное дело, как и всегда) нет зонтика.        Подойдя ко мне вплотную, Шурф протягивает ко мне свою правую руку – окровавленную – и касается щеки, оставляя красный след на коже. А я смотрю ему в глаза, забываясь их темнотой. «Наверное, мы оба психи», – проносится в моей голове. «Тем лучше, сэр Макс. Тем лушче. Безумцы, как никто другой, имеют право на счастье», – кто-то отвечает мне. Но я в данный момент не способен понять, это моё второе «я» или тот странный незнакомец из бара.        Я накрываю его ладонь своей, и Безумный Рыбник опускается передо мной на колени, утыкается лбом в мою вылинявшую футболку и обнимает так крепко, словно я единственно-истинная реальность среди множества иллюзий. А я глажу его по волосам, нежно, успокаивающе, и оба мы уже изрядно мокрые от холодного дождя, который становится только сильнее. А в моей голове опять мелькает мысль о так нужных мне зонтиках, которых никогда нет под рукой… …я понять уже и не пытаюсь, как жил я раньше... раньше... без тебя (3). Сноски: (1)И писатель, и название его книги придуманы автором. Любые совпадения с реальностью – случайны. (2)Макс Фрай, «Болтливый мертвец» (3)Снежный Рыцарь