***
Игра в "загнанную мышку" нравилась одиноко скучающему доктору. Спец-агент справлялся со своей ролью измотанного зверька. А Лектер, как ленивый кот цеплял его коготком и наслаждался видом обмякшего мышонка. Сегодня сеанс по закреплению гипноза. Начиналось всё так интересно. Кроуфорд попросил заняться Грэмом. Доктор не только занялся, но и втёрся в друзья к нервозному аутисту. Зачем? Лектер не знал и сам. Наверно увидел в нём большое поле деятельности. А ещё доктору нравился процесс насмешки над самим ФБР. Его — убийцу, наняли присматривать за нелепым, но ценным агентом. Весь вид парня говорил о его метаниях в облаках. По жизни ничего не нужно. Видно, что он хотел только одного — подобно страусу скрыть голову в песок. Но доктор не позволит. Ещё чего? Лектер наставит капканов и посмотрит, как этот зверёк избежит смерти. Ещё Ганнибалу очень понравилось наблюдать в глазах Уилла постоянный страх. Во время убийства Хоббса доктор буквально утонул в несдерживаемых эмоциях Грэма. Наблюдая, как тот трясётся, Лектер наслаждался его паническим страхом. Друг. Как-то непривычно для серийного убийцы звучит это слово. Но Ганнибал уже почувствовал, как сильно привязался к парню. Доктор посмотрел в окно. Пасмурно и одиноко. Где же ты, мой Тедди? Так звали медвежонка, которого они с сестрой рвали пополам только бы улечься с ним спать. Естественно, малышка побеждала. А Лектеру приходилось обнимать подушку без любимой игрушки. Семь часов вечера. Лектер ждал. В фойе послышалось движение. Ганнибал почти вскочил, открыл дверь, приглашая войти любимого клиента. Грэм отстранённо кивнул в знак приветствия и уселся на своё кресло. Доктор присел напротив, незаметно включив прибор со светящимися диодами. Ожидая начала терапии, стал любоваться усиленной активностью мозга агента, сосредоточенно думающего о чём-то своём. Первым заговорил Уилл: — Не могу понять, что не так со мной? Алана во мне видит опасного психа. И я сам уже начинаю в это верить. — Алана всего лишь женщина. Она чувствует твои страхи и принимает на себя, как любой любящий. Она боится пораниться, отдавшись своему чувству сполна. Уилл в изумлении уставился на доктора. — Вы так осведомлены об этом чувстве, доктор. Я не ожидал. Обычно Вы невозмутимы, как сфинкс. — Я был влюблён во вдову моего дяди. И почерпнул много от неё. Японцы — народ, привыкший скрывать бури эмоций за маской благопристойности. — У меня никогда не получится усмирить этот ураган. — Почему же? Я научу. — Ганнибал щёлкнул пальцами и Уилл мгновенно переключился в глубокий транс. Он видел всё и понимал, но анализ происходящего оставался глубоко в подсознании. Доктор Лектер медленно подошел, засучив рукав Грэма, перетянул руку жгутом и, с любопытством наблюдая за реакцией, ввёл в вену шприц. По жилам спец-агента разлилась нега полного расслабления. Наркотик плавно привёл Уилла в состояние, нужное доктору. Теперь, осталось закрепить невменяемость Уилла и обезоружить перед собой. Вид агента со влажно-мутным взглядом, полностью послушного и податливого начинал увлекать. Доктора всегда возбуждала власть над жизнью. Беспомощное и живое …«Не сейчас!» — приказал себе каннибал. На теле спец-агента он и так уже наследил уколом от иглы. Однако, желание терзать беззащитную плоть и наслаждаться её муками рвалось наружу. Ганнибал подошёл к Уиллу, всё так же, сидящему на кресле в оцепенении, и расстегнул ворот рубашки настолько, чтобы оголить шею. Всё тот же мужланский запах, как ни странно, отвращения не вызывал. Ганнибал наклонился над беззащитной шеей друга и прикоснулся языком, желая ощутить не только запах, но и вкус желанной плоти. Он оказался мускусным, солоновато-тёплым и живым…Это взволновало сильнее. Уилл вздрогнул. Повернулся на встречу губам доктора. В его теперешнем состоянии не осталось границ дозволенного и чёткого стереотипа поведения. Доктор знал о действии своей терапии. Рецепторы самоконтроля отключены, спонтанные подсознательные желания брали над агентом верх. Он не стал мешать порыву, более того, ответил на поцелуй. Ганнибалу самому было интересно ощутить чувственность мужской сексуальности. Как страстный Демон-искуситель доктор поощрительно склонился и прильнул к мужчине, введённому им же в дикое безрассудство. Постепенно их близость начинала заставлять и доктора терять над собой контроль. Это в его планы не входило, более того, от себя он такого не ожидал. Лектер понимал, что Грэм видит перед собой Алану. И нежные прикосновения к губам другого мужчины обусловлены желанным образом. Через поцелуй передавалось больше, чем тактильное вожделение. Преклонение и чувственная преданность. Доктору передалась вся мощь любви Уилла к доктору Блум. Таких эмоций Лектер был лишён. Он отстранился. Поправил костюм. Ещё раз взглянул на свою «игрушку». Обругал себя за слабость. Он только хотел позабавляться. Теперь же чувствовал себя рыбёшкой, поддетой на крючок невзрачного человечка, которому уготовил страшную пытку и главную роль на пиршественном столе, блюда из поджаренного на электрическом стуле. Олицетворение торжества Ганнибала над тупостью ФБР. Не имея больше сил справляться со своей каннибальской натурой, он щелкнул пальцами перед глазами Грэма. Уилл очнулся, нахмурился, пытаясь понять, что он пропустил. Ощущение неги не оставляло и расслабляло. — Я что, спал? — удивился сам себе спец-агент. Доктор сидел напротив и улыбался. — Работа на износ делает своё дело. Не волнуйтесь, отдых у психиатра безопасен. Вот за руль садиться опасно. Грэм вздохнул и потёр через рубашку внутреннюю сторону локтевого сгиба, вдруг ощутив дискомфорт. — Нужно взять выходной, но Кроуфорд неумолим. Я, пожалуй, пойду. Сегодня от терапии мало толку. Уилл взял куртку и кивнул доктору на прощание. Ганнибал одобрительно прикрыл глаза. Досадная привязанность не давала доктору покоя, он постоянно думал о парне из ФБР. Не имея возможности выговориться, он нашёл выход из положения, отправившись на приём к Беделии Дю Морье. Она выслушает… Страсти нужен выход. Только как не обнаружить свою одержимость? На приёме у дю Морье, Ганнибал плакал не притворяясь. Только не по убитой Эбигейл Хобс. Потеряв свою игрушку он снова ощутил пустоту. Грэм за решёткой. Лектера не волновало, что он может всё вспомнить о нем и найти улики. Уилл Грэм лежал на шконке в клинике для душевнобольных преступников. От воспоминаний происходящего на сеансах доктора Лектера, был не в состоянии пошевелиться. Эпизод с поцелуем вспомнился сразу после терапии доктора Чилтона и Уилл, чуть было, не рассказал о нём под действием лекарства. Сегодня в клинику должен прийти он, человек, манипулирующий Грэмом всё последнее время. Его гипноз держал посильнее верёвки. Уилл был намерен дать понять о том, что ему всё известно. Сколько ещё раз Ганнибал так использовал его? Решётка между ними внушала Уиллу ощущение защищённости. Доктор вошёл с представительным видом и присел напротив. — Я вспомнил. — сухо сказал Грэм. — Рад за тебя. Что ты вспомнил? — Лектер положил ногу на ногу, уютно устроившись на стуле, готовясь анализировать. — Всё, что ты со мной проделывал… — Больное воображение Уилл. Возможно, твои фантазии…или желания сыграли злую шутку. — доктор дьявольски улыбнулся. Грэм неотрывно смотрел в глаза манипулятора, надеясь понять, что им движет. Бешенство рвалось изнутри, но смирительная рубашка не входила в планы. — Зачем? Если ты так одинок, мог просто признаться. — лукавил Уилл.- Ты латентен? Возможно мы бы нашли альтернативу такой дружбе… Из-за этого я здесь? Разве теперь ты не грустишь в одиночестве? Инфантильный вид скрывал хитреца. Уилл знал, что Чилтон прослушивает их беседу и хотел выудить из Ганнибала побольше компромата. — Мне жаль, что не смог распознать энцефалит. Такие образы…изменение сознания. Я не знал о твоих бисексуальных фантазиях. Ты прав, альтернатива была. Прекратить дружбу с психиатром. Мне действительно грустно…без тебя, но твои подозрения огорчают. Глаза Уилла непроизвольно расширились от возмущения, но, улыбнувшись, он сменил тактику. — Я отказываюсь от Вашей опеки, доктор. Странно, что Чилтон Вас пустил. Я просил его прекратить наши встречи. Лектер принял это как должное, степенно поднялся и вышел из помещения. Боялся выдать на лице досаду. Он убил судью. Ради этого щенка снова рисковал…Ганнибал был зол на себя из-за своей болезненной тяги к неотёсанному болвану, каким-то странным образом, заставлявшим себя обожать. В это время доктор Чилтон, прослушивая их разговор, догадался о смысле слова «латентный». Пошлая улыбка осветила его лощеную физиономию.***
Когда Уилл увидел смерть Беверли, в душе больше не находилось оправдания Ганнибалу. Но он беспомощен…Кто сможет отомстить? Человек скопировавший его мнимые убийства, его фанат…Но как им связаться? Фредерика Лаундс. Повиляй перед ней хвостиком, обещай ей себя со своими приключениями и…Она твоя. Так он и сделал, продался, как шлюха, за возможность быть услышанным. Мэтью? Санитар. Уилл сумел скрыть удивление. Всё это время его поклонник почти кормил его с ложечки. Что же, Беверли стоит того, чтобы он поощрил ещё одно чудовище и пощекотал ему за ушком. Вышло не плохо. Уилл не понимал, что в нём так привлекает всевозможных уродов? Способность мыслить, как они, ставят его в их ряды. Мэтью убьёт Лектера и Уилл будет спать спокойно, зная, что единственная доверявшая ему, будет отомщена. Взгляд Мэтью говорил о том, что он будет убивать соперника мучительно и долго, как того желает возлюбленный и кроткий заключённый. Даже слова Ганнибала об истинном потрошителе не смогут унять его страсти и восхищения перед агентом Грэмом. Доктор всё понял. Болтаясь в петле и истекая кровью, он видел, как убийца, подосланный его безобидной «игрушкой», так же, как и он, очарован Уиллом. Ганнибал пожалел, что позволил искорке привязанности к вероломному приятелю проникнуть в сердце слишком глубоко. Лектер решил, что, если избежит смерти, Уилл очень сильно пожалеет. И первым его ударом станет Алана. Грэм сам придёт и будет умолять о дружбе и любви. Ганнибал постарается сломать обманчиво уютного «медвежонка»***
И он пришёл, сначала не поверженный, а освобождённый одним желанием Ганнибала закончить игру. За решёткой он был слишком неуязвим. Им нужно было встретиться на свободе, как диким оленям в поединке на опушке леса. Алана уже стала неотъемлемой частью обоих. Но для Ганнибала только, как трофей в победе над упрямцем. Не желавшем признать их родство душ. Грэм не смог размазать мозги Лектера по его вместительному холодильнику. Что его остановило? Уж конечно не сомнение в виновности Ганнибала. Уилл восхищался наглостью зверя, сидящего в личине благопристойного доктора. Искра интереса, нездорового и порочного разгорелась в сознании спец-агента. Он поддался желанию подыграть этому странному человеку или не совсем человеку… Есть ли в нём хоть частица тепла? Он убьёт доктора позже, после полного проникновения в его сущность. Так легко манипулировать, играть людьми, как шахматными фигурками… Наблюдать за ними и проигравших просто съедать на обед. Грэму раньше это было сложно постичь. Но сейчас Ганнибал сделал новый ход. Чилтон убит выстрелом обезумевшей Мириам Ласс. Какой ход следующий? Уилл мог только предполагать, о своей роли в смертельной игре. Хорошо, Кроуфорд, наконец поверил и согласился на уговоры принять условия игры убийцы. Уилл решил использовать свою значимость для доктора и пришёл на сеанс. Ганнибал не мог сдержать внутренней радости. Вот он, человек, завладевший его покоем и унизивший непонятной властью. Хочет снова стать пациентом и кем угодно, только-бы чувствовать себя в безопасности. Все люди одинаковы и он не исключение. Уилл проходит и садится на своё место. Доктор знает, за показной покорностью скрывается жажда крови, его крови. И это снова возбуждает. — Как вы намерены меня убить, Уилл? — с пониманием дела, спрашивает психиатр. — Своими руками…- не отрывая взгляда от холодных глаз соперника, шепчет Грэм. Едва сдерживая порыв сделать это тут же. Представляя фонтан крови врага, он купается в нём. Слегка лизнув кончиком языка пересохшую губу, Уилл, казалось, почувствовал солоновато-медный привкус. Воображение теряет границу с реальностью. Он ощущает пространство, как Ганнибал, и это не пугает. Напротив, гармонично сливаясь воедино, он оправдывает действия друга и начинает его любить. Лектер улыбнулся, зная, что испытывает подопечный. Мальчик так неопытен и горяч, но зарождающаяся жестокость в его сердце умиляет знатока по поглощению человеческих душ.***
Уилл предельно честен со своим покровителем. Убив Ренделла Тира и распланировав план действий с Кроуфордом, Грэм ставит ловушку приязни для Ганнибала. И, конечно очаровывает компаньона своей жестокостью к нему. Омывая тыльную сторону рук Грэма, Ганнибал удовлетворённо убеждается в том, как жестоко убивая, Грэм выполнил свою мечту. Обречённая фраза жертвы, обронённая Уиллом в ответ на гостеприимство: «Куда же мне ещё идти?». Окончательно убедила доктора в дружбе Уилла. Но сам он уже желал его. Желал страстно, как свою жертву и как страшное проклятие. Доныне он не представлял, что захочет коснуться мужчины. Как не спугнуть Грэма в этот момент и верно ли он понимает всю гамму чувств Лектера. Уилл не был профаном. Он тщательно изучал Фрейда и давно уже понял о подсознательной бисексуальности доктора. Кроуфорд даже не догадывался какой наживкой пользуется его личный эмпат. Иначе бы свернул всю операцию. — Останешься? — спросил Ганнибал после дуэли на сеансе психоанализа. В музее древностей Уилл покорил Ганнибала. Кроуфорд же, вынужденный пялиться на сооружение из костей и головы Тира сделанной его командой криминалистов, старался не разозлиться и не вмазать по роже самодовольным маньякам в лице Грэма и Лектера. Уилл ожидал, что когда-то Ганнибал сделает первый шаг. И он его сделал. Отступиться от замысла — значит сорвать операцию по приобретению улик. Он должен изобразить нечто. Как же это? И он быстро выпалил: — Да. «Что я делаю?» — отвернувшись испуганно подумал молодой человек. Лектер улыбнулся. — Я приготовлю для тебя самое лучшее блюдо из языка Рэнделла. Тошнота сковала пищевод агента. Чёрт бы побрал эту еду. Но у него снова твёрдо вырвалось: — Конечно. В этот момент спасительная трель телефона Грэма позволила спрятать лживый взор натурала. — Прости. Сегодня не смогу. Нужен Кроуфорду. — Уилл с глубоким сожалением уставился на своего партнёра. Лектер по-отцовски похлопал Грэма по плечу, от чего последний сжался. От взора Ганнибала не скрылась наигранность происходящего. Но он хотел добровольного подчинения и уже почти его добился. — Я подожду когда сможешь.