Я частью стал всего, что мне встречалось; Но встреча каждая – лишь арка; сквозь неё Просвечивает незнакомый путь… Альфред Теннисон, «Улисс»
«Я должен выйти на того, кто отдал приказ». От мысленного набрасывания плана дальнейших действий Шерлока отвлекают звуки музыки. Игра на пианино, не слишком громкая, но её достаточно для того, чтобы впервые практически за сутки открыть глаза. – Они копали под тебя, Майкрофт, – говорит он, разглядывая затылок и спину брата, со спокойной сосредоточенностью перебирающего клавиши. – Я знаю, Шерлок, – невозмутимо отвечает тот, неторопливо заканчивая пьесу. Вздохнув, поворачивает голову по кругу, разминая шею, и принимается за следующую композицию. Музыка изумительно помогает ему думать, так что у пыли практически нет шансов скопиться на пианино. Впрочем, об этом увлечении Майкрофта Холмса известно лишь единицам. – Я лично перешёл дорогу Джеймсу Мориарти три года назад. – Как тебя угораздило? – следует очевидный вопрос от человека, который садится на кровати, переворачивает подушку и, поморщившись, вновь опускается на неё, – несмотря на окончание уже третьей недели после падения с крыши, плечо и рёбра продолжают болеть, пусть и гораздо меньше. – Я курировал одну из операций МИ-6, по окончании которой в числе задержанных оказался некто Ричард Брук, безработный актёр. Все считали, что его зацепили случайно, – губы Майкрофта кривятся в усмешке, но на исполнение им «Лунной сонаты» Бетховена разговор не влияет. – Кроме тебя? – Кроме Питера Лурье, он тогда дорабатывал последние дни перед отставкой и шепнул мне, что все ниточки ведут к Бруку. И за терактом стоят он и зависящие от него люди. – Лурье… Лурье… – хмурится Шерлок, припоминая. – О. Тот старик с докторской степенью в области психиатрии. Был у вас консультантом аналитического отдела. Ты ещё полгода пытался затащить меня к нему на приём. – Мне всего лишь хотелось, чтобы вы поговорили. – Ну да, и получить мой официальный диагноз по МКБ-10. Легче стало? – Шерлок, – терпеливо вздыхает Майкрофт, чуть поворачивая голову вправо, но продолжая играть. – Твоё отличие от других людей было видно всегда, невооруженным глазом. Питер Лурье мог дать тебе кое-какие рекомендации по социальному взаимодействию – по крайней мере, на это надеялся я, организовывая вашу встречу. – О, он и дал, – довольно ухмыляется Шерлок, припоминая тот продолжительный разговор. – Но не те, что хотелось тебе. – Действительно, – Майкрофт мрачнеет: не так уж приятно вспоминать собственное поражение. – Я не рассчитывал, что вы просидите в кафе вечер и половину ночи, обсуждая мотивацию серийных маньяков. – То была познавательная беседа. Но довольно о ней. Лурье рассказал тебе о Бруке. Что дальше? – Дальше я вошёл в камеру для разговора с Бруком, и он использовал весь арсенал актёрских навыков, выдавая себя за жалкое, забитое существо. Мои коллеги преисполнились сочувствием к нему и едва не линчевали, когда я отдал приказ допросить его с использованием полиграфа. – Но детектор лжи ничего не показал. – Именно. Брука пришлось отпустить с извинениями, которые тот великодушно принял. – И за это он возненавидел тебя? – недоверчиво уточняет Шерлок. – Маловато для вендетты. Майкрофт перестаёт играть, закрывая глаза. В его памяти всплывают панические сообщения в выпусках новостей трёхлетней давности, вопли родителей, плач детей, захваченных в заложники, скорбно поджатые губы королевы Елизаветы II и её тихая просьба: «Пожалуйста, сделайте с этим что-нибудь, мистер Холмс». И одна деталь, случайно попавшая в кадр любительской съёмки, но позволившая сложить весь паззл. Понять, кто за этим стоит. – Автобус из Кингстона, – слегка севшим голосом произносит Майкрофт всё так же с закрытыми глазами, медленно вдыхая и выдыхая через нос, и Шерлок замирает, понимая. – Сорок два малолетних заложника. Выехали на соревнования по плаванию, но… Мориарти организовал это? – Да, Шерлок, – подтверждает Майкрофт, беря себя в руки и выпрямляясь. – Я понял это по одной мелочи и тут же позвонил Лурье. Я задал вопрос: «В каком случае неподготовленный к допросу человек может обмануть полиграф?» И что, ты думаешь, он мне ответил? – Что же? – Всего восемь слов: «Майкрофт, ты идиот. Детектор лжи бессилен против социопата». Возникшую паузу оба брата проводят, размышляя об этих словах. – Господи… – выдыхает Шерлок, испытывая колоссальное желание стукнуть себя по лбу, но всё-таки не добавляет новых травм. – Я голову ломал: почему твоё начальство его выпустило после Рейхенбаха? Вы же допрашивали. В очередной раз. Требовали назвать код-ключ, и Мориарти утверждал, что он существует, а детектор показывал: «Да, это правда». Социопат… На социопатов в принципе не действуют детекторы лжи, это известно даже психологам-недоучкам… Мы оба идиоты. – Согласен. Как бы то ни было, я отдал распоряжение достать Брука из-под земли и доставить в нашу тюрьму. Приказ выполнили в течение часа. – Вы его пытали? – деловито осведомляется Шерлок, избавившись от ощущения досады. – В моём присутствии, – с каменным выражением лица подтверждает Майкрофт. – Он пытался играть роль испуганного актёра, но социопаты не любят, когда им причиняют боль. Сломался на сороковой минуте и отменил захват. В итоге дети вернулись к родителям, а Джеймс Мориарти объявил меня своим врагом. – И при этом то дело не дошло даже до суда. – Это отдельная история. Так получилось, что… – Хватит с меня историй на сегодня, – широко зевнув, Шерлок поворачивается набок. – Лучше сыграй что-нибудь ещё. Майкрофт опускает пальцы на клавиши пианино, собираясь исполнить очередную мелодию, но вдруг застывает и оглядывается на брата. – Мориарти вычислил моё слабое место, Шерлок. И втянул в игру тебя с целью досадить мне. Я должен был предвидеть такой поворот. – И что бы ты сделал? – сонно моргая, уточняет тот. – Разменял жизни сорока двух британских детей на мою одну? Позволил бы террористам расстреливать их, по одному, каждые десять минут, ради моей безопасности? – Ты знаешь ответ, – помолчав, сухо произносит Майкрофт. – Да, знаю, – после паузы кивает Шерлок, не отводя глаз. – Это чужие люди. Мне безразличны они. Но я рад, что моя жизнь не была куплена такой ценой. *** Зной июльского дня практически неощутим в доме Майкрофта Холмса, так что туда Мэтью Льюис заходит с большим удовольствием. – Шерлок пока в Чертогах, – шепчет ему миссис Кроуфорд и предлагает пройти на кухню. Румяные булочки с корицей и свежезаваренный чай не могут оставить равнодушным пожилого доктора, который охотно делится историями об очередных проделках пятилетней родственницы и её пуделя. Его вообще радует каждый прожитый день, так что он позволяет себе никуда не спешить и слушать ответные рассказы Джералдин Кроуфорд о её пятнадцатилетней племяннице Катрин, обожающей занятия в музыкальной школе. – Знаешь, мне иногда хочется познакомить её с Шерлоком. – И что же мешает? – улыбается доктор, благодарно кивая за переданный джем. – Если Катрин действительно увлечена музыкой, я думаю, они с Шерлоком найдут общий язык. – Возможно… Она живёт в Ирландии, в гости приедет нескоро. Хотя созваниваемся регулярно, и письма мне присылает по Интернету… С другой стороны, вряд ли Шерлоку будет дело до знакомств, – последняя фраза звучит печально. Льюис допивает чай, изучая лицо собеседницы. – Его же оправдали. Я читал статьи и никогда не сомневался, что так будет. Почему же он до сих пор скрывается здесь? – Потому что убийцы на свободе, – слышится хриплый голос от двери, и, зевая, Шерлок подходит к столу. – Доктор, – он кивает ему, перехватывая ближайшую булочку. – Здравствуйте, Шерлок, – Льюис внимательно разглядывает своего пациента, который вопреки обыкновению не спешит уходить, а лишь садится на стул и с мрачным видом пережёвывает выпечку. – Как ваше… Шерлок нетерпеливо поднимает руку, не давая закончить вопрос. – Позже. Я пришёл пообедать. – Ох, сейчас, – тут же встаёт экономка и бросается к плите. – Две минуты, Шерлок, и я вас покормлю. – Прекрасно, – стряхнув крошки с пальцев, он смотрит на Льюиса. – Что до вашего интереса, доктор, всё просто. Есть люди, получившие приказ застрелить тех, кто мне дорог, если я останусь в живых. – Вы поэтому инсценировали смерть? – Да. – И теперь пытаетесь найти тех убийц? – Не только – их можно заменить. Мне нужен тот, кто отдал приказ. И гарантия, что нового приказа не последует. – То есть им был не Мориарти? Шерлок бесшумно вздыхает, на мгновение опуская голову и прикрывая глаза. – Мориарти – консультант. Консультирующий преступник, множеством нитей связавший заказчиков с исполнителями. Гениальный игрок, но… Не крупье, – выдержав паузу, в абсолютной тишине Шерлок задирает подбородок и продолжает: – Мне нужен тот, благодаря кому Мориарти раз за разом выходил из спецтюрьмы. Кому было выгодно его существование на свободе. Кто… использовал его криминальный ум для проворачивания крупных афер, располагая нужными средствами. Мой анализ ситуации показывает, что за этим стоит преступный синдикат, киллер-клуб международного масштаба, имя руководителя которого мне неизвестно. Я не вернусь на Бейкер-стрит, пока не узнаю его. – То есть убийцы, угрожающие вашим друзьям, – члены этого киллер-клуба? – Очевидно. Расследование осложняется тем, что смерть Мориарти – неприятная потеря для заказчиков, так что у них личные счёты ко мне. Разумеется, если они выяснят, что я жив. – О… Теперь всё ясно. Спасибо, что рассказали это нам, Шерлок. – Не обольщайтесь, доктор, – реагирует тот на признательную улыбку. – На вашем месте мог оказаться кто угодно. Мне всего лишь удобнее делать выводы вслух. *** Ясная погода сохраняется и на следующий день, солнце расцвечивает витрины магазинов, отражается бликами от стёкол автомобилей. Заставляет многих блаженно жмуриться, но только не Шерлока, которого трое серьёзного вида охранников везут за пределы Большого Лондона. У него была отвратительная ночь. – Мне нужны три вещи от тебя, Майкрофт. Комплект документов, билет Лондон – Ла-Пас и имена агентов МИ-6, связанных с «Дзентой». – Решил начать с Хайме Гаусса, Шерлок? – Снайперов из Чехии и Албании застрелили. Русская вряд ли что-то знает и, судя по твоему досье, была привлечена случайно. – Скорее всего. Что ж, новый паспорт – не проблема, получишь через два дня вместе с билетом. Что до агентов в Боливии… Увы, не в моих силах тебе с этим помочь. – То есть? Я не собираюсь годами искать подходы к боливийским гангстерам. Нужен человек, который меня порекомендует. – Я прекрасно понял твой план, но, к сожалению, знакомые мне агенты заняты на официальных должностях. Дипломаты, обслуживающий персонал... Иметь отношение к транснациональной группировке «Дзента» может кто-то из нелегалов, однако их имена мне неизвестны. – Так выясни! – Не располагаю для этого временем и не собираюсь делать то, что ты можешь и сам. – Нет. – Шерлок… – Нет. Исключено. Я не буду спрашивать у неё и… Разберусь на месте. Да, точно. – Я не выпущу тебя из страны, пока не буду уверен, что ты вернёшься. – О! Пошли угрозы? – Как видишь. Без её согласия границу Британии ты не пересечёшь. Поверь, у меня достаточно возможностей гарантировать это тебе. Они останавливаются возле зелёной лужайки с двумя цветочными клумбами по обе стороны от дорожки. Старший из телохранителей вылезает из машины, давая возможность выйти. Шерлок делает это с большой неохотой, до последнего сомневаясь: не уехать ли обратно к дому брата. Можно же придумать другой план, какие-то иные пути, но… Они займут гораздо больше времени. – Всего доброго, мистер Холмс, – желают ему, не получая никакой реакции в ответ. Шерлок думает о том, что двухэтажный особняк с красной черепичной крышей совершенно не изменился за шесть лет. В расположенной на первом этаже гостиной, окнами выходящей на не слишком большой, но ухоженный цветник, пьёт кофе немолодая дама. Она умудряется сохранять горделивую осанку, даже утопая в большом, очень мягком кресле, и позволяет солнечным лучам согревать правую руку и голову, через высокую причёску из вьющихся, слегка тронутых сединой тёмных волос. На появление Шерлока она реагирует, лишь допив кофе и устремив на него взгляд таких же серо-голубых глаз. – Твою повязку должны были снять вчера. В чём дело? – Льюис порекомендовал оставить ещё на неделю, – стоящий в дверях Шерлок произносит это тем же ровным тоном, что и Виолетта Холмс, но в отличие от неё испытывает неприятную сухость в горле. – Перестраховка? – Профилактика. – Понятно. Оба молчат, пристально разглядывая друг друга. Желание Шерлока уйти становится почти нестерпимым. – Что тебе от меня нужно? – голосом Виолетты можно замораживать воду, и Шерлок с трудом удерживается от ответа: «Ничего». – Не поверю, что Майкрофт тебе не рассказал. – Рассказал. Ты так неожиданно решил приехать ко мне. Я тебя сегодня не ждала. Выдержка изменяет Шерлоку на последней фразе. – Сожалею, – коротко бросает он, разворачивается и быстрым шагом выходит из дома. Всё это слишком… Сложно? Болезненно? Невыносимо?.. Просто слишком. Заметив в конце дорожки так никуда и не уехавшую машину с охраной, он останавливается на половине пути. И сворачивает влево. По газону. К ажурной беседке, стоящей в тени деревьев, но не в неё, а за неё, – чтобы там сесть прямо на траву и не видеть ничего, кроме каменной стены в десяти шагах. Руки Шерлока трясутся, когда он вытаскивает из кармана сигареты брата и несколько раз щёлкает зажигалкой, добиваясь ровного огонька. Нервно затянувшись, закашливается, зажимая кулаком рот и с трудом удерживаясь от стона. Ему трудно определить, от чего больнее: от недолеченных рёбер или услышанных слов? Согнувшись и чуть ли не разбивая лоб о собственные колени, он пытается восстановить дыхание, прижимая обе руки к животу. Потом упрямо делает ещё затяжку. Жмурится, выпуская сквозь зубы дым и жалея, что не может отключить чувства. После почти двухмесячного перерыва сигарета вызывает тошноту. «Идиот – идиот – идиот. Смысл был приезжать? Пустая трата времени. Ещё и больно…» Густая трава заглушает шаги Виолетты Холмс, быстро подходящей с правой стороны. Она становится рядом на колени и двумя руками прижимает голову сына к себе, целуя лохматую макушку. Незамедлительную попытку высвободиться и гордо уйти она пресекает, удерживая его на месте с силой, наличие которой сложно заподозрить у столь хрупкой женщины. И успокаивает негромким грудным голосом: – Ну, всё, Шерлок… Всё… Прекрати… Ты же не дослушал. Я не ждала тебя сегодня, да. Я ждала тебя ещё шесть лет назад. Осознав бесполезность сопротивления, Шерлок отбрасывает окурок и пытается хотя бы выпрямиться. Но с упирающимся в макушку подбородком матери сделать это довольно сложно. – Ты не собиралась договаривать, – хмуро возражает он, невидяще глядя перед собой. – И рассчитывала, что я отреагирую именно так. – Может быть, – она не пытается спорить. – Но насчёт ожидания – правда. Тебе стоило приехать раньше. – Раньше? – усмешка выходит горькой. – Ты не стеснялась в выражениях, объясняя, кем считаешь меня и изобретённую мной работу. И какое безобразное будущее меня ждёт. – Возможно, я была чересчур эмоциональна. Меня несколько расстроил твой отказ от перспективной должности в департаменте финансовой разведки, который к сегодняшнему дню ты наверняка бы уже возглавил. – Чиновник средней руки, – с отвращением произносит Шерлок. – Кабинет. Секретарь. Бумаги… Невыносимая скука. – Твоего брата такое устраивает. – Мой брат культивирует свою лень. Видела, к чему это привело? Не справляется ни одна диета. – Шерлок, для его роста вес сейчас соответствует норме. – Это пока. Виолетта усмехается, не желая даже себе признаваться в том, как ей не хватало этих жалоб и мальчишечьей вражды. Не услышав ответа, Шерлок прикрывает глаза, вдыхая исходящий от рукава блузки, знакомый с детства запах имбиря с лаймом – обожаемого матерью печенья, и спрашивает уже серьёзно: – Ты поменяла отношение к моей работе, мама. Что изменилось? – То, что, не имея официальной должности, ты умудрился заставить высший свет Англии поверять свои тайны тебе. Услуги королевской семье. Министрам. Членам Тайного совета. Тебе предлагали рыцарство чаще, чем Майкрофту. – Меня запугивали рыцарством чаще, чем Майкрофта. На один раз. Пока удалось избежать. – Да, мне это известно, – Виолетта отстраняется, разглядывая видный в вырезе рубашки эластичный бинт, из-за которого левое плечо кажется заметно выше, и поправляет сыну воротник пиджака. – Не кури больше, Шерлок. При недолеченных рёбрах это плохая идея. – Знаю, – он слегка морщится, вставая, и протягивает матери правую руку, помогая подняться. – Два месяца без пластырей и сигарет. – Уверена, ты способен на большее. И рада, что ты, наконец, приехал, сынок. *** Кабинет на первом этаже практически не изменился: те же карта мира на стене, папки четырёх цветов на деревянной столешнице, удобная мебель. И только на одной полке книжного шкафа добавилось три новых монографии, – Шерлок с любопытством читает заголовки на корешках, снимает и просматривает оглавление одной из книг. Учебное пособие с грифом «Секретно», запрещено выносить за пределы тренировочного центра, где готовят нелегалов для стран Азии, Африки и Латинской Америки. И единственная причина, по которой это правило нарушено, состоит в том, что автору хочется видеть в своём доме все написанные книги. Маленькие слабости умной женщины. Всё равно в её кабинете бывают лишь члены семьи. – Там об этнической преступности в Латинской Америке, Шерлок, – поясняет Виолетта. Отправив старшего из охранников за едой, она занимает привычное кресло во главе стола: – Психологические аспекты. Ты правильно выбрал, изучай. – Непременно почитаю, – он забирает книгу и усаживается на один из боковых стульев. – Что скажешь о моём деле? У тебя есть в Боливии нужный контакт? – Да, я готовила нескольких ребят, в том числе и для работы с «Дзентой». Участие членов этого синдиката в европейском наркотрафике – не та вещь, которую может игнорировать британская разведка, – Виолетта подтягивает к себе синюю папку, открывает её и несколько секунд рассматривает первый лист дела оперативной разработки, заведённого на Хайме Гаусса, боливийского снайпера. – Тебе помогут выйти на него. Осталось подобрать хорошую легенду. – Я собирался сыграть роль наёмника, решившего немного заработать. – С манерами и осанкой выпускника английской частной школы? Не будь идиотом, Шерлок. В тебе распознают провокатора и пристрелят максимум за десять минут. – Ты в этом так уверена? – уязвлено задирает подбородок он. – Ни одного из моих нелегалов не вычислили за последние тридцать лет. Поверь мне, я знаю, как делать из итонских мальчиков людей, способных мимикрировать под любую обстановку. Правда, обычно это занимает годы. – Видимо, я недостаточно знаю о твоей работе. – Видимо, да. Моя работа состоит в том, что когда дети аристократов желают адреналина вместо уютного кресла в парламенте, их рекомендуют в МИ-6 и приводят ко мне. Я составляю личный план обучения каждого такого большого ребёнка и наблюдаю за тем, как на занятиях со мной и с моими коллегами очередной выпускник Кембриджа или Оксфорда осваивает азы разведки. Тех, кто не сбегает с середины обучения, отправляю на полевую работу подальше от благополучной Европы и США. Поскольку затраты на обучение компенсируют их родители, дети могут вернуться в Англию в любой момент, наигравшись в шпионов. Мне платят за гарантию того, что они вернутся живыми. – Консультирующая мама, – с восхищением выговаривает Шерлок, совершенно не подозревавший о таком. – Сама придумала? – Разумеется, сынок, – кивает Виолетта со смешливыми искорками в глазах. – Не думал же ты, что первым в нашей семье изобрёл работу специально для себя? – Я очень на это надеялся. Хорошо. Ты специалист. Проконсультируй меня: в роли кого лучше лететь в Боливию с учётом моих обстоятельств? – Ты будешь историком, преподавателем отделения археологии, сохранения и истории гуманитарного факультета Университета Осло, – она достаёт из той же синей папки файл с несколькими листами бумаги и протягивает его Шерлоку. – Вот ваша новая биография, мистер Сигерсон. Ознакомьтесь. – Я не знаю норвежского. – Выучишь. Как и положения основных научных трудов по специальности. С твоей памятью это займёт не больше двух недель. Да, и заодно освежи свой испанский – в Латинскую Америку всё же летишь. Проверю лично. – Что, устроишь мне экзамен на нелегала? – Ты не представляешь, насколько я требовательна, сынок. *** Светлая комната на втором этаже выглядит так, будто хозяин покинул её несколько минут назад. Впрочем, Шерлоку не до сентиментального разглядывания содержимого полок собственной спальни, а вот серебристый пакет на письменном столе определённо заслуживает внимания. Повесив пиджак на спинку стула, Шерлок открывает посылку, испещрённую пометками «Секретно», «Не вскрывать», «Запрещено к выносу за пределы Р72-К» и подобными им. Внутри оказывается всё необходимое для ускоренного изучения нового иностранного языка: диски для компьютера, аудиоплеер с кожаными мягкими наушниками, набор картинок, планшет со стилосом и тонкая брошюра с прилепленным стикером: «Прочитать первой». С неё он и начинает, с удовольствием падая на кровать. Любая вещь может рассматриваться как система – простая или сложная, в зависимости от состава. Язык – система, включающая в себя слова и связи между ними. У связей есть правила их образования, у слов – значения. Шерлок вникает в основы грамматического строя самого распространённого норвежского диалекта – букмола, затем надевает наушники и включает аудиозапись вводного фонетического курса, начинающегося, как легко догадаться, с заимствованного норвежцами у датчан 29-буквенного алфавита. За повтором звуковых сочетаний и отдельных слов проходят часы и сопровождаются полным выпадением из реальности. Когда Виолетта решает заглянуть к сыну, она видит его уставившимся в монитор компьютера, старательно выговаривающим возникающие слова и после вслушивающимся в правильный дикторский вариант. Она ставит рядом с ним на стол кружку с чаем, на что Шерлок машинально отвечает: – Спасибо, Джон. И делает большой глоток. Виолетта ласково улыбается, практически невесомо треплет его по взъерошенным кудрям и выходит, обдумывая идею повторить эксперимент. В следующий раз она приносит ещё тёплое имбирное печенье, оставляет тарелку возле клавиатуры и, когда уже собирается уйти, её руку перехватывают за запястье. – Подожди, Джон. Держи картинки, показывай мне по одной. Тридцать секунд и убирай. Не глядя на неё, Шерлок вручает стопку картонок, так что миссис Холмс не остаётся ничего другого, кроме как встать рядом и служить подставкой, удерживая их на уровне сыновних глаз. Цапнув с тарелки печенье, Шерлок хрустит им, прикрыв глаза, после чего допивает чай, поворачивается к матери и начинает пристально разглядывать первую картинку, на которой изображена комната и подписано название каждого предмета мебели. Полминуты спустя Виолетта разворачивает картинку обратной стороной, а Шерлок с закрытыми глазами восстанавливает в памяти увиденные предметы и слова. После этого нетерпеливым жестом призывает повернуть для проверки… То, как работает Шерлок с собственной эйдетической памятью, завораживает. Его матери на ум приходят рассказы Джералдин Кроуфорд о том, как молодой хозяин принимал и её – экономку – за Джона, высказывал теории, требовал чай или кофе, возмущался, отмахивался... И теперь она сама видит то же поведение: сконцентрированность Шерлока на деле настолько велика, что он не узнаёт её, даже глядя в упор. Зато расхаживает по комнате… Жестикулирует правой рукой, периодически запуская её в шевелюру… Радуется, когда удаётся воспроизвести правильно все слова… Злится, допуская ошибки… Требует ходить вместе с картинками за ним… В себя он приходит в девятом часу вечера, как-то внезапно остановившись, словно кто-то щёлкнул выключателем, и, устало моргая, поворачивается к матери. – О, ты здесь. – Уже пять с половиной часов, Шерлок, – с лёгкой улыбкой замечает она. – Ты называл меня Джоном и требовал выполнять твои поручения. – Тебя это беспокоит? – он уточняет настороженно, поправляя повязку на плече. – То, что ты продолжаешь говорить с ним даже в его отсутствие? А должно? – Тебе виднее. – Пожалуй. С минуту они пристально вглядываются друг другу в глаза. Шерлок сдаётся первым, только сейчас обнаружив, что уже долго стоит, и усаживается рядом с матерью на кровать. А несколькими секундами позже и вовсе вытягивается во всю длину на пружинящем матрасе и говорит негромко, уставившись в потолок. – Воспоминания о нём вызывают эмоции, которые мне сложно контролировать. Сантименты. Возможность их появления я не учёл. – Ты просто сильно к нему привязался, Шерлок. Впустил в свою жизнь настолько, что тебе даже нет необходимости его видеть, чтобы поговорить. Знаешь, я понимаю, почему в ситуации с инсценировкой ты не рассматривал иные варианты. – Что ты имеешь в виду? – Шерлок отвлекается от созерцания потолка, не чувствуя в себе достаточных сил вычислять подтекст. – Майкрофт отправил мне твоё фото из клиники, – Виолетта дожидается, когда сын всё-таки посмотрит ей в глаза. – Эмоциональный срыв. Слёзы. Ради Джона ты пошёл на смертельный риск. И ты знал об этом, стоя на крыше, но всё равно шагнул вниз. – Я не собираюсь оправдываться за… – Я и не жду, – успокаивающе сжимает его руку Виолетта. – «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя…» – Мам, не надо! – Знать, к чему всё идёт, но всё равно не попытаться сбежать, уехать. Выйти к нему. Быть там до конца. – О, пожалуйста, без этих аналогий с Гефсиманским садом. Да, я мог умереть. Я оценивал свои шансы как не слишком высокие, но сомнений в правильности… – Я горжусь тобой, – произносит Виолетта почти шёпотом, чем, однако, перебивает раздраженно-эмоциональную, отрывистую речь. – Прости, что? – Горжусь твоим поступком, сынок. Больше, чем всем, что ты делал прежде. И я рада появлению в твоей жизни настолько ценного человека. Твоего друга. Некоторое время Шерлок молча разглядывает спокойное лицо матери, пытаясь найти в нём что-то кроме очевидного одобрения, но… Так и не находит. – Это… Спасибо. – Пожалуйста, – она улыбается и достаёт из кармана небольшой тюбик с мазью. – А теперь сними рубашку. Займёмся твоими рёбрами и плечом. – Что? Зачем? – Для ускорения заживления. Рекомендация твоего доктора, Шерлок, так что давай. Я жду. Прищурившись и наклонив голову в попытке прочитать состав, Шерлок обдумывает предложение – последствия травм действительно ещё ощутимы, неприятная штука, – но возражает: – Я могу это сделать и сам. Привилегия взрослого человека. – Предпочту поучаствовать лично. Привилегия матери. – Вот как? – И никак иначе. Обречённо вздохнув, он принимается расстёгивать пуговицы рубашки. – Думаешь, я не понял, что это предлог? Тебе всего лишь хочется увидеть мои синяки. И убедиться в отсутствии риска для жизни. Я прав? – Да, Шерлок. Но это обоснованное беспокойство. – В нём нет ничего обоснованного. Тривиальное любопытство. Но если ты так желаешь полюбоваться кровоподтёками на моих рёбрах, не смею мешать. Резким движением он стаскивает рубашку, отправляет её на спинку стула и вытягивается на кровати. Виолетта достаточно знает своего ребёнка, чтоб заметить признаки нервозности – в этом смысле с детства он совсем не изменился: как не терпел изучающих взглядов и прикосновений тогда, так и не стремится пускать кого-либо в личную зону сейчас, хотя сам нарушает чужое пространство без всяких колебаний. Закрыв глаза, Шерлок напрягается, когда его мать пересаживается поближе и легко проводит пальцами по лиловым отёкам в местах трещин. – Дыши, сынок, – советует она с откровенным сочувствием и принимается осторожно наносить мазь. – Это хорошее средство, поможет сойти припухлостям. – Вряд ли, учитывая то, что я прочитал о костной мозоли. Уменьшить отёк – возможно, – он сглатывает и приподнимает голову, чтобы посмотреть. – Втирай сильнее, я не хрустальный. – Скажи, если будет больно. – Переживу. Неторопливые движения на Шерлока действуют успокаивающе. Закончив с рёбрами, Виолетта принимается разматывать бинты на плече, чем вызывает недовольное сопение. – Могла бы поумерить любопытство. Вывих точно угрозы для жизни не представляет. – Присядь, – следует короткий приказ. Шумно выдохнув, Шерлок усаживается рядом, кладёт руки на колени, уставившись в стену напротив. Средство, в самом деле, подобрано эффективное: болевые ощущения спадают, остаётся лишь ощущение прохлады, с которым гораздо легче жить. Втерев мазь в плечо, Виолетта накладывает повязку, в точности воспроизводя предыдущий вариант. Затем спрашивает: – Лучше? – Да, немного, – Шерлок взбивает подушку и ложится на неё. – Убедилась? – Это такая попытка выяснить, приду ли я завтра? Да, потому что вижу, как тебе помогает эта мазь. Правда, с работы я возвращаюсь не раньше одиннадцати, но, полагаю, к этому моменту ты ещё не будешь спать. – Три кружки с крепким чаем в кабинете. Новая скатерть в гостиной и газета месячной давности на краю стола. Я уже понял, что сегодня твой первый выходной за долгое время, и семь дней в неделю ты предпочитаешь проводить на базе Р72-К. – Альтернатива гораздо скучнее. – Вероятно. Никогда не думала встречаться с кем-то после отца? – Не испытывала такой потребности, – ровным голосом отвечает Виолетта, вставая с явным намерением уйти, и Шерлок быстро уточняет: – Почему, мама? Сделав два шага, она оборачивается: – С каких пор тебя заботят такие темы? – Не переводи разговор! – хмурится тот. – Я первым спросил. – Потому что мы с твоим отцом были оба повенчаны с работой – это помимо взаимных обетов. И разобравшись с людьми, лишившими меня любимого мной человека, я решила ему не изменять. Кроме того, тебе ли не знать, как поглощает дело, выбранное по душе... Твоя очередь отвечать, сынок. – С недавних, – коротко бросает Шерлок, отворачиваясь к стене. – Спокойной ночи. *** Методики ускоренного изучения иностранного языка, разработанные для нужд разведки, значительно облегчают задачу. С самого утра, выпив кофе и прихватив с кухонного стола блюдо с печеньем, Шерлок принимается штурмовать новые вершины, запоминая очередные тематические блоки слов, после чего читает на планшетнике грамматический курс. Увы, если неопределённые и определённые существительные, неопределённые и определённые прилагательные, сильные и слабые глаголы ещё понятны, то необходимость писать стилосом упражнения для освоения восьми норвежских времён, навевает тоску. Разобравшись с настоящим временем, он откладывает планшетник и тянется за печеньем. Безуспешно, потому как блюдо оказывается пустым. Осмотревшись и обнаружив, что день уже прошёл, Шерлок подходит к окну и усаживается на широкий подоконник – достаточно удобный, чтобы скучать по нему, живя на Бейкер-стрит. Понажимав кнопки мобильника и убедившись, что никаких стоящих преступлений не произошло, Шерлок закрывает интернет-браузер и убирает телефон на стол. Он практически засыпает, когда слышит зовущий голос матери и приближающиеся шаги: – Шерлок! Чайник у тебя? Неси его вниз. – Не хочу, – бормочет он, даже не думая пошевелиться. – Шерлок! Мне нужен кофе. Чем ты тут… – дверь открывается, и с щелчком выключателя тёмную спальню заливает свет. – Понятно. – Выключи! – требует тот, чуть повернув голову, но так и продолжая сидеть на подоконнике. Свет немедленно гаснет, Виолетта подходит к окну. – Как успехи? – В рамках интенсив-плана. Через два дня смогу отвечать на простые вопросы в диалогах. Он нудный. Это раздражает. – Любой чужой язык нудный, если нет желания освоить его во что бы то ни стало. Тебе не хватает мотивации, сынок? – Хватает. Мне не нравится твоя попытка манипулировать мной. – Да? Которая? – Та, где ты заставляешь учить норвежский, чтобы на полмесяца задержать в своём доме. В Европе столько университетов, а ты выбрала страну с незнакомым мне языком. Что мешало найти исторический факультет в Германии? – Твоё понимание немецкого не хуже родного, – отвечает Виолетта с ироничной улыбкой. – Тебе ещё и смешно. – Немного. Дело в том, Шерлок, что тебя с большой долей вероятности будут проверять. Вероятность использования для этого боливийского норвежца значительно ниже приглашения немца или француза. По моим представлениям, максимум, что тебе грозит, – диалог с человеком, учившим норвежский по разговорнику, либо просьба перевести то, что написано на каком-нибудь норвежском сайте. Двух недель подготовки вполне достаточно, чтобы пройти этот тест. Я же не требую владения языком в совершенстве. – Как великодушно. – Весьма. Да и использовать жёсткие методы тренировки твоё состояние не позволяет. Кстати, о состоянии: перебирайся на кровать, пора воспользоваться мазью. – Только если расскажешь о сути жёстких методов. – Это секретная информация, – возражает Виолетта, и Шерлок пожимает плечами. – Как хочешь. – Шантаж! – Может быть. Пауза длиной в полминуты. – Ладно, только в общих чертах. Условие: ты две недели не мешаешь мне заниматься тобой. – Принимается. Спрыгнув с подоконника, Шерлок снимает рубашку и садится на кровать. Не то что бы он не был в курсе технологий спецслужб: некоторые слухи до него, как до человека, интересующегося военными проектами разных лет, вроде «Х.А.У.Н.Д.» и подобных ему, всё-таки доходили. Но, тем не менее, полезно получить информацию из первоисточника. – Вот одна из методик, – начинает Виолетта, согревая между ладонями мазь и поворачиваясь к сыну. – В течение трёх суток слушателям крутят аудиозаписи на незнакомом языке – бесконечно повторяющиеся пары «слово-перевод», в рифмованной форме, ночью в том числе. Четвёртое утро начинается с команд вроде: «Сесть», «Упасть на пол», «Поднять правую руку», на исполнение которых даётся несколько секунд. Непонимание или ошибка наказываются довольно болезненно. Прежде, чем сделать что-то, надо это действие назвать: «Сажусь», «Беру ложку», «Кусаю хлеб», «Сыплю соль» и так далее. Не знаешь слово – не делаешь. – Разумно, но не особо страшно. – О, бояться слушатели начинают на спаррингах, когда прежде, чем ударить, инструкторы предупреждают: «Сейчас я ударю кулаком в челюсть» или «А я пну сзади под коленку», – и делают это. В первый раз обучаемый падает носом в пол, во второй раз, услышав ту же фразу, он отскакивает в нужную сторону, потому что она вызывает фантомную боль. И вот эта память сохраняется и десять, и двадцать лет спустя, даже при полном отсутствии языковой практики. – Понятно. Но мне, как ты сказала, это не грозит. – Только сон в наушниках. Начни с сегодняшней ночи, сынок. *** Принято считать: пятисот слов достаточно, чтобы составить шесть-семь фраз, участвовать в простом диалоге, состоящем из пяти-шести реплик, понять короткое устное высказывание и несложный текст. Шерлок на личном опыте проверяет это положение два дня спустя и назначает ориентиром следующий тезис: взрослый человек употребляет лишь 10% всего словарного запаса языка. Когда количество переходит в качество, он вставляет в проигрыватель диск с «Квантом милосердия» в норвежской озвучке и ловит себя на мысли, что понимает большинство реплик героев и догадывается о содержании оставшихся – всё-таки устроенная ему Джоном «Ночь Бонда» даром не прошла. И пусть конкретно этот фильм они тогда не посмотрели, вникнуть в сюжет удаётся без особого труда. Полюбовавшись зимним сибирским пейзажем и финальными титрами, Шерлок спускается за чаем, но обнаруживает отсутствие молока. Накинув пиджак, он проходит половину пути до ближайшего магазинчика, когда внезапная мысль заставляет остановиться. Оглянувшись, он с полминуты изучает безлюдную улицу, затем всё-таки продолжает идти. Замеченную странность обсуждает с матерью поздней ночью, пока она разматывает бинт. – Я ожидал тотальной слежки, учитывая тот факт, что меня доставили сюда с конвоем. – Ты о сегодняшнем походе в магазин? – Значит, всё же сопровождали. – Нет, но откуда-то появилось свежее молоко, – напоминает Виолетта, согревая мазь. – Следовательно, ты выходил из дома. У охраны нет задания шпионить за тобой. – То есть я мог не возвращаться сюда, и меня бы никто не остановил? – Да. Ты ведь не под арестом. – Неожиданно, – Шерлок поворачивается набок, жмурясь под втирающими мазь руками, понемногу забирающими боль. – О, вот так хорошо… Да… И шею, если можно. – Можно, – тепло улыбается Виолетта. – Только сядь. На рёбрах пока лежать не стоит. – Знаю, – Шерлок усаживается на кровати спиной к матери и опускает голову, растягивая мышцы шеи. – Ты собиралась устроить проверку моих знаний испанского. Сейчас самое время. – Ты её не пройдёшь. – Я настаиваю. – Ну, хорошо, – устраивает на его плечах ладони Виолетта, старательно дозируя силу для повреждённого левого. – Опиши мне стадии синтеза диацетилморфина. – Это… Это нечестно! – возмущенно восклицает Шерлок. – Я не изучал профессиональную лексику химиков-испанцев. – Нет? Как жаль, учитывая, что технологический процесс тебе прекрасно знаком. Ладно, попробуем ещё: история открытия нитроглицерина? – Виолетта делает паузу, прислушиваясь к недовольному сопению. – Что, тоже нет? Печально. Ну, хотя бы детали штурмовой винтовки Энфилд SA-80 назовёшь? – Нет, – отрицает Шерлок голосом, полным негодования и обиды. – Можешь дальше не издеваться. – Я? Это не издевательство, а вопросы по темам, которые тебе точно знакомы. Или ты ожидал просьбу подготовить монолог: «Мой Лондон»? – Виолетта делает паузу, не переставая разминать перенапряжённые за день мышцы. – Каким бы ты стал наёмником, не зная слов для обозначения наркотиков, взрывчатки и вооружения? – Действительно, – вздыхает Шерлок, выпрямляясь. – Осознал. Очевидно, был не прав. Ознакомлюсь. Ты закончила? – Почти. Не обижайся на меня, сынок. Мне всего лишь дорога твоя жизнь. – Я не обижаюсь, – быстро возражает тот. – Словарь испанского криминального жаргона достанешь? – Я всё ждала, когда ты догадаешься об этом попросить. *** В кабинет главного консультанта базы Р72-К попасть не так просто. Что говорить, если многие работники этого режимного объекта МИ-6 не имеют представления, даже где он находится. Те же, кому знать положено, наведываются сюда регулярно для согласования самых важных вопросов. В конце концов, директор у базы наличествует сугубо номинально и лишь потому, что главный консультант больше двадцати лет отказывается от руководящего поста. Вот и сейчас, выдав длинный список распоряжений, касающихся неблагоприятной ситуации с агентами в Эр-Рияде, Виолетта Холмс ждёт, пока за последним сотрудником закроется дверь, и только после этого нажимает зелёную кнопку на селекторе. – Распорядитесь его впустить, Юджин. Меня ни для кого не будет следующие полчаса. Пока Майкрофт Холмс проходит сквозь разнообразные просвечивающие рамки и кордоны охраны – его пропуск с отметкой «приоритет: ультра» не особо облегчает путь, Виолетта сдвигает рабочие папки на край стола, так что перед ней остаётся лишь маленькая коробочка. Открыв её, она внимательно разглядывает тускло-жёлтое кольцо, не отводя глаз и всё то время, в течение которого её сын идёт по кабинету мимо длинного стола для переговоров, останавливается рядом с ней и тоже смотрит на кольцо. – Маяк для Шерлока? – спрашивает он, не представляя, чем ещё оно может быть. – Да, одна из успешно зарекомендовавших себя моделей. Садись, Майкрофт. И рассказывай, зачем пришёл. – Сомневаюсь в согласии Шерлока его надеть, – замечает тот, занимая ближайший стул, на что Виолетта лишь усмехается уголком губ, откидываясь на спинку своего крутящегося кресла, и укладывает сцепленные в замок пальцы на колени. – Его никто не будет спрашивать. Ну, так что? – Я принёс документы и билет до Ла-Паса на двадцать второе июля. Передашь ему? – Давай, – она забирает протянутый конверт, с интересом листает новый паспорт. – Почему не зайдёшь сам? – Сложности в Каире, мама. Обещаю приехать сразу, как только разберусь. – Надеюсь, всё же пораньше, учитывая, что эти сложности продлятся ещё, как минимум, пять лет. – Тебе виднее. – Это точно, – быстро просмотрев документы, Виолетта убирает их обратно в конверт и кладёт его в сумку. – А теперь правду, Майкрофт. Что конкретно беспокоит тебя? Почему-то ответить на прямой вопрос оказывается сложно. Майкрофт не ожидал, что настолько, хотя готовился к разговору весь день, оформляя документы – предлог для визита, и перепроверяя расчёты. Даже с королевой ему бывает общаться проще, чем с собственной матерью, к тому же когда тебе вот так пронзительно смотрят в глаза. – Решайся, сынок, – спокойно предлагает Виолетта, ставя на стол локти, складывая ладони в молитвенном жесте и прижимая кончики пальцев к губам. – Шерлок, – наконец, негромко произносит Майкрофт, опираясь на спинку стула и оставляя на столе только кисти рук. – Эта его авантюра с Боливией… Ты знаешь, что он может её не пережить? – Да. – И что вероятность несчастливого исхода около семнадцати процентов – по моим прогнозам. – Около четырнадцати. Ты не учитывал маяк. Оба долго молчат, изучая каждый свои руки. – Мы месяц удерживали его от авантюр, Майкрофт, – со вздохом констатирует Виолетта, подпирая подбородок ладонью. – И ещё неделю я смогу обеспечить, а вот дальше... У Шерлока есть предел, за которым уже нельзя заставлять. Потому что это единственный человек, способный переиграть нас обоих. Ваш отец смог бы просчитать его мышление, но не мы с тобой. – Не могу не сожалеть по этому поводу, мама, но это послужит слабым утешением, если из Боливии Шерлок не вернётся. – Да, в этом случае утешения не будет вовсе. Но тебе известна и единственная альтернатива, гарантирующая ему безопасность. – Известна, – мрачнеет Майкрофт. – Тюрьма, поскольку в любом ином случае он найдёт способ перебраться через океан… Мы выбираем между изоляцией и смертельным риском? – Нет. Решаем: достаточно ли он взрослый для того, чтобы выбирать. Вздыхают одновременно. – От моего пребывания в этом кабинете зависят жизни ста четырнадцати человек, находящихся в разных странах мира, – закрыв глаза, медленно произносит Виолетта Холмс. – От твоего в твоём кабинете – и того больше. Плюс безопасность Британии – абстрактное понятие, наполняемое конкретным содержанием в моменты эксцессов. Ни ты, ни я не сможем выполнить «работу ногами» за него или хотя бы вместе с ним, Майкрофт. Мы люди государственные, и потому Шерлоку придётся вести своё расследование в одиночку. – Ты всё-таки решила, что он повзрослел, – делает вывод Майкрофт, вставая. – Надеюсь, нам не придётся об этом жалеть. *** Вечер десятых суток в родительском доме Шерлок проводит с брошюрой в руках, изучая испанский криминальный жаргон. Ему привычно задвигать в дальний угол эмоции, но, несмотря на это, раздражение накапливается. Скоро, очень скоро можно будет заняться полевой работой. Видеть новых людей, получать новые впечатления, заставлять мозг работать над чем-то стоящим. Положив книжицу на стул, Шерлок встаёт, потягивается, зевая, и выходит в коридор. В конце концов, нужно придать собственной внешности сходство с новым паспортным вариантом. Войдя в соседнюю спальню, под задумчивым взглядом матери он проходит к её туалетному столику, усаживается на невысокий пуфик и начинает перебирать многочисленные флакончики и коробки. – Помочь с макияжем, сынок? – участливо интересуется Виолетта Холмс, не сводя глаз с Шерлока, который внимательно изучает тюбик губной помады. – М-м… Да. Насколько стойкая? – спрашивает он, выкручивая помаду и проводя ей по тыльной стороне руки. – Четыре-пять часов. Не особо, к тому же легко стирается водой. – А реклама обещала двенадцать, – нахмурившись, Шерлок повторяет то же со следующим тюбиком. – Так, а эта? Виолетта спокойно откладывает книжку на подушку и пересаживается в стоящее рядом с зеркалом кресло. – Этой хватает на восемь. Предупреждая твои вопросы, две оставшиеся держатся в течение такого же времени. – Хм… – поразглядывав собственную руку, Шерлок достаёт из кармана брюк мобильник и загружает последнее фото с сети Скотланд-Ярда. На его губах расцветает довольная улыбка. – Раскрыто! Судя по состоянию помады на трупе, её убили до полуночи, вероятнее всего – во вторую кофе-паузу, так что она не успела подкрасить губы. А единственным, кто поднимался в этот момент на третий этаж, был её зам. – Что ж, горжусь своей косметикой, она помогла тебе раскрыть очередное преступление. – Да, она была великолепна, – Шерлок старательно стирает влажной салфеткой помаду с руки, затем переключается на флакончики с духами. – О, из новой серии. Отлично. Выхватит из подставки бумажную полоску, он пшикает на неё из ближайшего, взмахивает, принюхивается и недовольно морщит нос. – Слишком сладкие. Подарок? – Как видишь. Безобидный к тому же, чего не скажешь о некоторых других вещах. Уже потянувшись к следующей склянке, Шерлок замирает и настороженно оглядывается на мать. – То есть? – Ну-у, – тянет Виолетта, поглаживая боковину кресла. – Ты ведь читал книгу «Гарри Поттер и философский камень»? – Детская история. Не будь в ней спрятанных подсказок по делу Энксона… – Не оправдывайся, Шерлок. Речь не о твоём расследовании, а об одной из последних сцен. Помнишь, как мисс Грейнджер пыталась определить яд? – Там было семь сосудов с жидкостями и примитивная логическая задача. Предлагаешь сыграть в нечто подобное? – Если хочешь. – Хочу. – Тогда играем. Перед тобой четырнадцать флаконов с духами. Розовый крайний справа убери, у меня к нему закончилось противоядие, – Шерлок послушно отставляет его в сторону. – Остаётся тринадцать. Обычные духи из них только в одном. Найди его. – Не знал, что Екатерина Медичи – твой исторический псевдоним… Выходит, двенадцать токсичны. Что в них? – Разработки британских химиков с некоторыми эффектами. Достаточно лишь раз вдохнуть и… Две вызывают глубокий обморок, одна – непрекращающуюся икоту, ещё одна – чесотку. Плюс среди эффектов потеря зрения, головная боль, дезориентация в пространстве – таких две, паралич, и оставшиеся три – сильнейший афродизиак, – Шерлок скептически хмыкает. – Да-да, и в отличие от рекламных трюков, этот действительно работает, сынок. В особенности, у мужчин. – Надеюсь, мне не придётся это проверять. Я могу начинать? – Две минуты. И пересядь на кровать. Шерлок так и поступает, пока Виолетта выходит из комнаты. Устроившись на кровати, он сдвигает подушки к стене и наблюдает за матерью: как она возвращается из кухни с бутылкой негазированной воды с надетыми сверху одноразовыми стаканчиками и бросает её на кровать. Затем кладёт на покрывало перед сыном небольшой металлический поднос и расставляет на нём тринадцать флакончиков с духами; добавляет к ним стопку бумажных полосок. И только в последнюю очередь достаёт из неприметного сейфа серую алюминиевую коробку, садится на другую сторону кровати и сдвигает крышку. Поморщившись от раздавшегося при этом скрежета, Шерлок с любопытством подаётся вперёд, чтоб было лучше видно содержимое – расфасованные по внутренним отделам таблетки разной формы и ампулы четырёх цветов. – Обморок, дезориентация, паралич… От чего четвёртый цвет? – От икоты, Шерлок. Она слишком сильна, чтобы можно было выпить растворённую таблетку. Не передумал проверять? – Ты же знаешь, что нет. Первое стоящее развлечение за месяц. Я не дурак, чтобы его упустить. – Не сомневаюсь, – понимающе улыбается Виолетта. – Хотя проверять такого рода сомнительные штуки лучше всё же с подстраховкой. И без всяких серийных убийц напротив, которым из-за аневризмы нечего терять. – Он всё-таки тебе доложил, – недовольно констатирует Шерлок, ставя поднос с духами себе на колени и принимаясь поочерёдно изучать надписи на каждой из этикеток. – Майкрофт очень испугался за тебя, сынок. Как и я, вообще-то. На наше счастье твой Джон подоспел вовремя. – Не думаю, что Джон считает себя моим. Его выводят из себя намеки окружающих на сокращение дружеской дистанции между нами. Люди такие идиоты, мама. – В большинстве своём – да. Просто вы с Джоном сработались столь успешно, что многим трудно поверить в возникновение такой эмоциональной и духовной близости не через постель. – Джон предпочитает проводить ночи с подружками либо порносайтами. В этом треугольнике мне места нет. – К тому же ты всё-таки по девочкам, сынок. Хотя давно решил, что и они тебе не нужны. Разве только… Шерлок бросает на неё исподлобья подозрительный взгляд. Отмечает хитрую улыбку, озорные искорки в глазах. Совершенно невинное выражение лица. И думает, что чёрт бы побрал Майкрофта и его болтливый язык. Наверняка же всю историю с делом Ирен Адлер этот предатель изложил матери в деталях. А даже если что и опустил, она с лёгкостью вытянет недостающие сведения. В конце концов, не расколоться на допросе Виолетты Холмс не смог ещё никто. Оценив ситуацию, он выбирает из четырёх наименее глупых вариантов поведения тот, что даст максимальный выигрыш во времени, уповая на крошечную, но всё же существующую вероятность внезапного телефонного звонка с работы. Ну а вдруг? И потому решает помолчать, изображая предельную погружённость в мыслительный процесс. Озорных искорок в глазах Виолетты только прибавляется вместе с ощущением удовлетворенности жизнью. Лишь видя вот так, на расстоянии вытянутой руки собственного ребёнка, она осознаёт, насколько сильно по нему скучала. И каким же всё-таки суррогатом были все эти, пусть и подробные рассказы Майкрофта и статьи в газетах в сравнении с возможностью наблюдать за деланно сосредоточенным младшим сыном. А уж разговорить его именно ей – пожалуй, единственной в мире – всегда было легко. – Итак, их тринадцать. Разработки для нужд разведки – значит, на токсичных образцах должно быть нечто позволяющее отличать их от нормальных. Чтобы наши агенты сами не угодили в ловушку. Какое-то слово, цифра, вмятина… И этой отметки нет только на одном. Хм… – Ты всё-таки ею увлёкся. – Кем? – уточняет Шерлок, практически смирившись с материнской дотошностью и сравнивая два желтоватых флакона. – Ирен Адлер. – Не ею. Загадкой её камерофона. Почему на всех тринадцати разным способом проставлена дата?.. – Шерлок, загадка уже была решена, когда ты купил билет Лондон – Карачи и вылетел к талибам махать большим острым мечом. – Она умоляла о помощи, – пожимает плечами тот, подпирая кулаком подбородок и поднимая глаза на мать. – Это ты учила нас с Майкрофтом не отказывать даме в беде. – И мне приятно, что вы это усвоили. Однако почему же, порубив боевиков Юсуфа ас-Салема, ты сдал обратный билет до Лондона и вместе с этой женщиной отправился в Исламабад? – Полюбоваться архитектурой. – Исламабаду всего полвека, сынок. Это новый город. В нём нечего смотреть. – Зато в нём есть азиатские рынки и национальный парк Холмы Марголла. – Туризм в предгорьях Гималаев? Обычно ты путешествуешь в одиночку. – Нужно было убедиться, что арабы не станут преследовать её. – И только? Шерлок вздыхает, выдерживая паузу. Они спонтанно выбрали «Мэрриот» с Ирен Адлер, предварительно одурачив людей Майкрофта и лишив их возможности использовать камеры или жучки. В результате всё, чем осталось довольствоваться близким родственникам, – детализация счёта из этого отеля. Слишком мало для конкретных выводов, но вполне достаточно, чтобы разжечь любопытство. – Ей хотелось отблагодарить меня за спасение жизни. Я не стал возражать. Затем я вылетел в Лондон, она – в Нью-Йорк. Конец истории, – он берёт двумя пальцами зеленоватый флакончик и смотрит сквозь него на свет. – Думаю, этот. Порядок компонентов в составе другой. – Поверишь мне на слово или будешь проверять на себе? – На себе, конечно. Не то что бы я тебе не верил, мама… Но я тебе не верю. Токсичных духов среди них может не быть вовсе. – Тебе же хуже, – разводит руками Виолетта и вновь сцепляет их в замок на коленях. – Я сказала правду. Но поскольку они все не смертельны, а противоядия нормально сочетаются друг с другом, я не стану отговаривать тебя. Можешь все одиннадцать проверять, хотя я надеюсь, что нужный образец ты вычислишь раньше, ведь разгадка логически определяема и... – Не порть удовольствие! – возмущённо перебивает её Шерлок. – Мне не нужны подсказки, они убивают суть игры. Приступим. Он снимает крышечку с флакона, брызгает на бумажную полоску и делает глубокий вдох. Уже на выдохе возникает ощущение лёгкой щекотки, которая несколькими секундами позднее перерастает в сильный зуд. Шерлок отвлекается на тихое шипение и видит протянутый ему пластиковый стаканчик, где растворяется таблетка. – Первая попытка неудачная, – комментирует Виолетта, наблюдая за сыном, который забирает стакан и выпивает противоядие. – Подожди три минуты перед следующей. – Хорошо. Оставшиеся двенадцать флаконов Шерлок перебирает с куда большей тщательностью. В голове щёлкают десятки вариантов, но ни один из них не вызывает уверенности на все сто процентов: «Связь, должна быть связь. Нечто общее у всех двенадцати… Кривизна граней стекла? Отсутствие осадка? Клеймо производителя на дне? Хм… Его нет только на одном». – Думаю, этот, – Шерлок демонстрирует матери матовый флакон, ожидая реакции, коей, однако, не наблюдается вовсе. Только спокойное выражение лица с долей лёгкой заинтересованности процессом. – На нём нет клейма. – Это пока только твоё предположение, сынок. Ты знаешь, что делать. – Знаю. Он брызгает духи на новую бумажную полоску, подносит к лицу, вдыхает, прикрыв глаза… А когда вновь их открывает, обнаруживает себя завалившимся набок, с закатанным правым рукавом рубашки, и видит тонкие пальцы, прижимающие ватный тампон к локтевому сгибу. – Может быть, всё-таки предпочтёшь верить мне на слово? – Нет, – упорствует Шерлок, поднимаясь и часто моргая. – Я вычислю нужный. – В этом я не сомневаюсь, – Виолетта отсаживается на прежнее место и стряхивает с ладони осколки коричневой ампулы в пустую ячейку. – Впрочем, ты всегда предпочитал ставить химические опыты на собственном организме, и мне вряд ли удастся тебя переубедить. – Как ещё я могу быть уверен в точности описания свойств? Люди всегда что-то упускают. Всё нужно проверять самому. Так… – выстроив одиннадцать флаконов в один ряд на подносе, Шерлок поднимает его на уровень глаз, пристально разглядывая каждый. – Разный объём. Разная упаковка. Разные цвета. Ни на одном флаконе нет неровностей, все колпачки завинчиваются в одну сторону, этикетки фабричные. Полагаю, дело в этикетках, вот только что на них… Зеленоватый оттенок даты изготовления на всех, кроме одного? – Ты спрашиваешь меня? – Нет, рассуждаю вслух. Попробую этот вариант. Опустив поднос на кровать, Шерлок берёт флакончик с подозрительной датой, брызгает на бумажную полоску и вдыхает. Ничего не происходит. Он готов обрадоваться, когда слышит характерное шипение растворяющейся таблетки, и в следующее мгновение по телу пробегает заметная дрожь, и жар опаляет лицо. – Дверь в душ в пяти шагах от тебя, – невозмутимо произносит Виолетта, протягивая ему стакан. – Это выпьешь после. Избавит от рецидивов. – Я понял. Подхватив стакан, Шерлок скрывается за указанной дверью. Виолетта Холмс прикидывает, сколько времени займёт его отсутствие: «Три-четыре минуты наблюдений за собой, пока действие афродизиака достигнет пика. Столько же на попытки справиться мысленно, без помощи рук. Осознание ошибки и… Десять минут у меня точно есть. Достаточно для телефонного звонка»… – Ты была права, – ровным голосом скажет Шерлок, вернувшись одиннадцать минут спустя. – Не рекламный трюк, очевидно. Виолетта откладывает мобильник, улыбаясь уголком губ. – Да, не слишком-то рекламный. Есть ещё идеи? – Есть ощущение, что разгадка у меня под носом. Я вижу, но не замечаю… – Шерлок берёт в руки три испытанных на себе флакона. – Это общее должно быть у всех трёх. Это… О-о! Я понял! – он бросает их на покрывало и, лихорадочно перебрав склянки на подносе, выхватывает нужную. – Вот теперь точно они. На остальных штрих-код, которого не существует. Здесь же Франция – страна-производитель. Так просто и очевидно, – он брызгает на бумажную полоску и несколько раз вдыхает. – Я же прав? – Блестяще, – тихо аплодирует ему Виолетта, после чего задвигает крышку на коробке с антидотами и относит их в сейф. – Да, ты определил верно. Не скажу, правда, что я в восторге от смеси всех этих запахов в собственной спальне. – Да брось, ты всё равно не собиралась ложиться. Проблемы с саудитами, мама? Замок сейфа щёлкает, но поворачиваться к уже уходящему и притормозившему на пороге сыну она не спешит. – За сколько ты взломал мой пароль, Шерлок? – опасно тихим голосом интересуется она. – Минут за сорок. Откровенно говоря, не особо сложный и… – Шерлок замолкает, поймав очень выразительный взгляд. – Впрочем, забудь. Я видел только рабочий стол. Да. – Значит, только его? – ещё тише уточняет Виолетта, приближаясь к пятящемуся сыну, пока он не упирается спиной в стенку в коридоре. – Исключительно. У меня и времени особо не было, – он нервно сглатывает, не сводя глаз с изящных рук, заботливо поправляющих воротник рубашки. – А красная надпись «Доступ запрещён» на пол-экрана тебе ни на что не намекнула? – Я не вчитывался. – И мою давнюю настоятельную просьбу не приближаться к моему ноутбуку ты, очевидно, тоже не помнишь. – Перепутал со своим, – быстро произносит Шерлок. – Серьёзно, они так похожи. – Да, только вот цвет и размер отличаются. Ну и ещё допуска к моей информации у тебя нет. – М-м… Знаешь, ты… – Шерлок судорожно пытается придумать выход, озираясь. – Ты замечательная! – неожиданно восклицает он, быстро целует маму в щёку и, вывернувшись из её рук, в два счёта оказывается у своей спальни. – Лучшая мама на свете! Спокойной ночи, – и поспешно захлопывает дверь. Оставшись одна в коридоре, Виолетта Холмс долго смеётся, стирая слёзы, и спускается в кабинет. Там для неё к ноутбуку уже приклеены стикеры с четырьмя вариантами решения саудовской проблемы. Она искренне считает гениально подходящим и невероятно удачным третий шерлоковский вариант. *** Утро следующего дня наступает неожиданно поздно и формально таковым уже не является. Шерлок подозрительно косится на окно: солнце успело подняться слишком высоко, затем на настенные часы – без четверти полдень. В такое время здесь он ещё не просыпался, да и вообще… В поле зрения попадает тускло-жёлтое кольцо на безымянном пальце. Собственном пальце. Вчера его точно не было. Зато теперь всё становится предельно ясно, и в учебный план на день вносятся коррективы: избавиться от этой штуки. Вероятность успеха, правда, ничтожно мала, но попытаться всё-таки стоит. В течение следующего получаса Шерлок пробует поливать руку разнообразными жидкостями и применять физическую силу. Бесполезно. Ни мыльный раствор, ни всевозможные жирные субстанции не помогают сдвинуть кольцо даже на четверть дюйма. Да что там! Оно вообще не сдвигается. Сидит, как влитое. Как теоретик Шерлок знает универсальный способ: вдеть крепкую нитку в иголку, просунуть её ушко под кольцо, чтобы конец нити оказался с одной стороны, с другой стороны плотно обмотать палец той же ниткой до ногтя, потянуть за оставленный конец нити – и кольцо легко соскользнёт. Как практик не может осуществить это с собственным пальцем: расстояния между кольцом и кожей, чтобы просунуть нитку, попросту нет. Как оно при этом не передавливает кровоток – загадка похлеще леонардовой. Но вот что есть – то есть. Как исследователь размышляет над сразу несколькими вопросами. Первый: из чего оно сделано? Похоже на металлическое, но по весу не подходит ни один металл из числа имеющих такой цвет. Слишком лёгкое. Скорее, какой-то специфический материал, искусственно созданный в лабораториях военных химиков, а раз неизвестно его молекулярное строение, сложно подобрать и растворитель. Второй: как его надели? Сквозь лупу видна крошечная поперечная полоска, позволяющая предположить, что его с помощью какой-то специальной установки запаяли прямо на пальце. Соответственно, чтобы снять, тоже нужен какой-то специальный приборчик. И третий: каким образом все эти манипуляции с рукой остались незамеченными? Хотя, на поверку, он же самый простой. Издержки взаимодействия с такой вот роднёй: если цель оправдывает средства и завязана на вопросы безопасности, личным комфортом и согласием родственника можно пренебречь. И это основная причина, по которой Шерлок стремится держаться от неё подальше. Он ненавидит, когда решают за него. – Если ты уже испробовал все методы и перестал злиться, спускайся обедать, – доносится из коридора голос матери, и Шерлок старательно смывает с руки косметическое масло. Злиться он, конечно, не перестал, но вот поесть уже хочется. Три минуты спустя он усаживается за стол в гостиной, принимаясь за крем-суп. Виолетте хватает одного взгляда на его лицо и руку для выводов, и больше от просмотра сообщений в ноутбуке она не отвлекается. Даже еду берёт, не глядя в тарелку, попутно консультируя сразу нескольких своих агентов по шифрованному каналу в виртуальной сети. Два удивительно похожих друг на друга человека обедают в залитой солнечным светом гостиной. Это могло выглядеть красиво, не будь они настолько сосредоточены на собственных мыслях. – Ну и каков радиус действия этого маяка? – интересуется Шерлок, сложив вилку и нож на тарелку для второго и промокнув салфеткой уголки губ. – Я ожидала, ты спросишь о другом, – ровным голосом отвечает Виолетта, не переставая печатать рекомендации для человека в Перу. – О том, что ты успела мне вколоть до антидота вчера? Можно подумать, ты ответишь. – А ты попробуй, – она нажимает «Отправить», сразу же открывая следующий запрос. – Не особо много, на самом деле. Снотворное, о котором ты уже догадался. Вакцину от жёлтой лихорадки. Ну и так, по мелочи… – От жёлтой лихорадки? – Угу. Смертельна в 60% случаев и довольно-таки распространена на равнинах в Боливии. В идеале надо было подумать об этом раньше, но… Как прилетишь, постарайся не спускаться с высокогорий ещё хотя бы неделю, пока образуется иммунитет. – Я попробую, – Шерлок несколько секунд изучает свою крайне занятую маму, полностью погружённую в рабочие дела. – Обязательно было действовать так? – Да. Я сэкономила массу времени на спорах с тобой, сынок. Ты же не думал, что я отправлю тебя в такую неподконтрольную Британии страну без подстраховки? – Что возвращает нас к вопросу о радиусе действия маяка. – Зная который, ты сможешь придумать, как его обмануть? Нет, Шерлок. Его я тебе не назову. – Мам… – Уговаривать нет смысла. – Действительно. Встать и уйти – единственное, что остаётся после такого отказа. *** Ещё три дня пролетают быстро. В комнату Шерлока приносят два больших саквояжа с одеждой и обувью, купленной и доставленной специально из Норвегии. В папку с его новой биографией добавляются листы с легендой на жену: он приклеивает к ним стикер с вопросительным знаком, на следующий день под ним появляется стикер с пояснением: «Женатые вызывают меньше подозрений». Ну да, нужно ж как-то оправдать столь похожее на обручальное кольцо. За знание норвежского отчитываться приходится по видеосвязи, отвечая на вопросы коллеги Виолетты Холмс по работе – преподавателя центра подготовки, имеющего норвежскую бабушку. Не блестяще, с паузами на размышления, но вердикт всё равно положительный. Куда сложнее выходит сдать испанский собственной матери, отвечая на её очень разные и неожиданные вопросы более двух часов подряд… Чтобы услышать в итоге: «Приемлемо», сказанное с явным сомнением и досадой на людское несовершенство. Вечером накануне вылета Шерлок забирает ранее замеченную у матери полустойкую краску для волос, рассчитанную на два месяца до полного смывания, и старательно меняет цвет своей шевелюры на рыжеватый. Да, не блондин. Всего несколько тонов разница с оригинальным, но контраст выходит просто разительным. Тут же, в ванной, Шерлок испытывает ещё одно средство – найденные у матери шипучие таблетки: одна на стакан воды, нанести раствор на мокрые волосы и, судя по инструкции, они должны заметно распрямиться до следующего мытья головы или попадания под дождь. Ожидая, пока высохнет голова, он перемеряет новую одежду, отбирая наиболее удобную в дорожную сумку. …В общем, когда в половине десятого вечера занятые поздним ужином Виолетта и наконец приехавший Майкрофт поворачиваются на звук шагов, они на целую минуту теряют дар речи. Слегка ссутулившись, развалистой походкой в гостиную заходит долговязый тип, одетый в широченные сизые штаны с множеством карманов, серую водолазку и чёрно-белую футболку поверх этого всего. Его практически прямая рыжая чёлка падает на глаза, волосы закрывают добрую треть лица и шею, на которой болтаются несколько странных амулетов на чёрных кожаных шнурках. Есть верёвки и на запястьях, и модные ботинки на ногах. Равнодушно кивнув присутствующим, Шерлок занимает свободный стул, максимально развалившись и вытянув длинные ноги под стол, и лениво наполняет тарелку всем, до чего может дотянуться. Двое людей, сохраняя аристократическую осанку и демонстрируя безукоризненные манеры, молча разглядывают его. Майкрофт отмирает первым: – Уверена, что норвежские историки выглядят именно так? – Такие молодые и на отдыхе? Почему нет, – Виолетта опускает зависшую в воздухе руку с вилкой. – Норвегия – очень демократичная страна. Приятного аппетита, Шерлок. – Взаимно, – отзывается тот, сосредоточенно тыкая ножом в ростбиф. С точки зрения Майкрофта, его младший брат давно не казался настолько младшим. Непокорным, лохматым и практически неузнаваемым. А ещё ему кажется, нет, он уверен, что это поведение во многом демонстративно. Этакое снисходительное отношение свободного человека к людям, состоящим на службе у Британской короны. Они ведь себе такое позволить не могут. Раздражение закипает медленно, но верно. – Что ж, Шерлок, раз уж ты летишь в Ла-Пас, то, полагаю, найдёшь время встретиться там с атташе посольства Великобритании по культуре. Я передам для него записку. – Я тебе не почтовый голубь, Майкрофт. – А по виду не скажешь, – отвечает тот с коронной ухмылкой, выразительно косясь на кольцо на пальце. Шерлок со злостью втягивает носом воздух, кромсая последним кусок ростбифа так, будто он нанёс ему смертельное оскорбление. Желание избавиться от этой блестящей штуки на руке становится просто нестерпимым, но логика всё же побеждает: пробовал, не выйдет. – Доброй ночи, – говорит он, вставая. – А десерт? – Обойдусь, – Шерлок готов отказаться от чего угодно, только бы не сидеть здесь. Оставшись вдвоём, Виолетта недовольно смотрит на Майкрофта, на что тот лишь пожимает плечами. Ну вот как есть. Им с братом всегда было непросто выносить друг друга. *** В аэропорт Хитроу Виолетта Шерлока отвозит лично, пасмурным утром 22 июля. В воскресенье нет особых проблем с трафиком, так что поездка доставляет ей удовольствие. Для Шерлока же и вовсе эта дорога сродни пути узника на свободу: после почти полутора месяцев, проведённых в замкнутом пространстве одного… ну ладно, двух домов, скорая возможность видеть других людей, наблюдать, занимать мозги не статьями в Интернете, а полевой работой делает его предвкушающе-счастливым, насколько вообще понятие счастья доступно ему. – Повтори ещё раз: как ты выйдешь на контакт с Фрэнком? – Да сколько можно?! – Шерлок! – Хорошо. Жду ближайший футбольный матч, – принимается монотонно рассказывать Шерлок, в четвёртый раз за сутки услышав этот вопрос. – Прихожу на стадион. Иду там по девятому ряду центральной трибуны, пока не увижу человека с твоей фотографии. Дожидаюсь конца матча и присоединяюсь к Фрэнку в пабе. Пароль – любая подходящая цитата из «Двенадцатой ночи» Шекспира. Всё! – Не всё. Каков отзыв? – Цитата из Гёте. Почему, кстати? – А много ты знаешь людей, помнящих «Двенадцатую ночь» и «Фауста» практически наизусть? – Виолетта притормаживает у светофора, с любопытством поворачивая голову к сыну. – Как минимум, двоих: себя и его. Я тренировал на этом память. Давно. – Фрэнк тоже, заодно повышая свой культурный уровень. – Думаю, главной была вторая часть. Виолетта улыбается, трогаясь с места. – Безусловно. Люблю иметь дело с образованными людьми. Почти приехали, Шерлок. Постарайся не пропадать надолго со спутниковых радаров и будь осторожен. Он вздыхает. – Это всё? – Почти. В случае непредвиденной ситуации, когда нежелательно выходить на официальные власти, ты всегда можешь обратиться к коренному населению. В том числе к местным целителям. – Калавайя. Две тысячи странствующих по Боливии врачей, к которым обращается 80% населения страны. Я читал о них в твоей книге. Теперь всё? – Да, – пауза. – Удачи. Быстрая улыбка, кивок, и Шерлок, выбравшись из машины, вешает на плечо сумку и идёт к зданию аэропорта. «Игра началась!» – его единственная и невероятно радостная мысль в этот момент. *** Как добирается обычный лондонец до Боливии? Садится в самолёт, скучает, ест, спит, смотрит фильмы, делает одну или две пересадки в пути (на выбор: Вашингтон, Майами) и примерно через сутки выходит в аэропорту Эль-Альто в Ла-Пасе. Как добирается до Боливии Шерлок Холмс? О, ну разумеется с приключениями. Облететь треть земного шара, спокойно глядя в окошко иллюминатора, разве ж это для него? Для человека, обращающего внимание на детали, каждая минута путешествия – интересный жизненный опыт. …Он ставит сумку на ленту багажа в Хитроу, отдавая новенький паспорт представительнице компании «British Airways» для выписки посадочного талона. Внешность в документах полностью идентична имеющейся сейчас: тип с рыжеватыми волосами, так и норовящими залезть в глаза. Не слишком удобно, но выбирать уже не приходится. Зато узнать его практически невозможно. Избавившись от багажа, Шерлок отходит от стойки регистрации, с удовольствием глазея по сторонам. Люди. Очень много разных людей. Кто бы мог подумать, что его порадует такое зрелище. И что он так по ним соскучился... Ну а пока есть время до посадки, можно вести себя, как полагается туристу. Выпить кофе в Старбаксе, просмотреть заголовки газет на стойках магазина, не позволить объёмистой даме отдавить ноги чемоданом на колёсиках и вычислить двоих карманников. Прикинуть, что попадётся из них только один, слишком уж техника у другого хороша, даже несмотря на камеры видеонаблюдения, натыканные повсеместно. Испытать лёгкое недовольство, расшнуровывая высокие ботинки возле рамки досмотра, – снять туфли удалось бы гораздо быстрее, вот только по стилю они к толстовке и походным штанам ну никак не подойдут. И подняться, наконец, на борт двухпалубного Боинга 747-400, где занять законное место у иллюминатора, порадовавшись, что в бизнес-классе выкуплены не все места и рядом не будет никого. Через десять минут после взлёта выяснится, что радость была несколько преждевременной: нет, сосед не появился, но вот на двух следующих фиолетовых сиденьях за спиной расположились мама с сыном, умудряющимся легко дотягиваться ногами и пинать спинку кресла перед ним. Стоит отметить, это далеко не самое приятное ощущение, когда с твоей спиной без твоего согласия играют в такой вот импровизированный футбол. Вера в человечество после этого слабеет, сменяясь раздражением и лихорадочным анализом ситуации: обратить внимание родителя? Хватит ненадолго: забывшись, ребёнок вновь возьмётся за своё. Попытаться отвлечься самому? Особо не на что, розданные газеты как-то не вдохновляют, а идиотские голливудские комедии ещё не включали. «Ничего не поделаешь, придётся рискнуть», – констатирует Шерлок, дождавшись, когда мама ребёнка отлучится на несколько минут, и, привстав, поворачивается к нему: – Привет. У меня здесь интереснее. Перебраться не хочешь? Мальчишка подозрительно разглядывает фальшиво улыбающегося дядю, не двигаясь с места. – Слушай, мне нужен человек, с которым я смогу сыграть в морской бой, – не сдаётся Шерлок, примечая книжку с детским детективом под рукой у ребёнка и значок с якорем над нагрудным кармашком. – Хотя ты вряд ли знаешь эту игру… Не дорос. Скептически поморщившись, Шерлок садится на своё место. – Нет, я дорос! – восклицает мальчишка, в мгновение ока оказываясь в проходе и плюхаясь на соседнее с шерлоковым сиденье. – И я умею играть. – О, неужели? – Говорю вам! Я Алан, – явно подсмотренным у взрослых жестом он протягивает Шерлоку измазанную шоколадом ладошку. – Джеймс, – представляется Шерлок, аккуратно пожимая её. – Джеймс Сигерсон. Историк. – Алан Бетлен. Ученик пятого класса. …Мама Алана чрезвычайно удивляется, по возвращении обнаружив своего сына сидящим рядом с незнакомцем. Сам же мальчишка не замечает ничего вокруг, забравшись с ногами на сиденье и увлечённо размещая двухпалубные корабли в квадрате 10х10, вычерченном на вытащенном из сумки матери блокноте. Не видит он и как Шерлок пожимает его маме руку, скрепляя знакомство. – Он вам мешал, да? – спрашивает тем временем Лиза Бетлен, чувствуя себя до крайности неловко. – Да. Я не любитель бесконечных телеграфных столбов. Вы ведь понимаете, о чём я. Лиза понимает. Игровое название одной из техник массажа для детей. Следует сразу после рельсов и шпал и проявляется в виде тычков пальцами в спину. – Да, простите. Я буду следить за ним. – Лучше поспите, – отмахивается Шерлок, параллельно дорисовывая в молескиновом блокноте два оставшихся однопалубных корабля. – Лететь придётся долго, а вы и так двое суток на ногах. – Как вы?.. – По вашей одежде. Позавчера вы приняли последнего пациента, сделали ему массаж, отправились на клубную вечеринку, а рано утром уже были в аэропорту Ферихед. Три часа спустя из-за забастовки авиаперевозчиков вам пришлось искать багаж по четырём аэропортам Лондона. В итоге вы опоздали на нужный вам рейс и смогли вылететь только сегодня, – выдержав паузу, Шерлок поднимает глаза на ошарашенную женщину. – Вы долго не спали, Лиза. У вас слишком усталый вид. – К-кто вы? Вы из УНБ, да? – Венгерская контрразведка? Нет. Всего лишь частное лицо… Так, Алан, раз я предложил, твой выстрел первый. – Е-семь. – Мимо. А-четыре. – Но… но постойте! Откуда ж тогда вы всё это знаете? – А я попал во все мишени? Приятно… А-четыре мимо? Твой ход… – глянув на сосредоточенного мальчишку, Шерлок поднимает голову к Лизе, нависающей над сиденьем с сыном. – Вы бы сели: сейчас будут разносить обед. – Но как вы?.. – О, очень просто. У вас руки человека с обширной массажной практикой. На левом рукаве пятно от масла. Массажного масла. И запах медикаментов, столь неизбежный спутник больниц. Работа – вот самое логичное объяснение. Далее, вечеринка. Запах алкоголя и сигарет почти выветрился, однако вы вряд ли бы устроили подобное дома при сыне. Значит, были где-то ещё. Теперь аэропорты. Бетлен – венгерская фамилия, это подсказка. Доказательство – ваша сумка с чересчур большим количеством стикеров таможенного контроля. Я их видел, вы стояли на регистрации передо мной. У самого раннего буквы BUD – значит, вылетели из аэропорта Ферихед в Будапеште. Судя по дате, ещё вчера. Но не сменили одежду. Почему? Версий много. Самая очевидная – вам было не до неё. Искали багаж? Помимо Хитроу, из Ферихеда в Лондон рейсы прибывают ещё в три аэропорта. Пока нашли нужный – пропустили рейс. Пришлось сидеть в зале ожидания, пока ваш сын спал, положив голову вам на колени. – Как? – Слишком характерные мятые складки на юбке. – Но почему вы думаете, что в зале ожидания я не спала? – Из-за нарушенной терморегуляции. Вы сидите у прохода в тонкой блузке, на сквозняке, но одеяло не просите, хотя это сделали все в вашем ряду. При этом в аэропорту на вас был тёплый плащ. Времени прошло не так много, но ваш организм бросает то в жар, то в холод. Так бывает, когда человек больше суток не спит. Поэтому перестаньте испытывать собственный мозг и сядьте, наконец. Вам давно пора поспать! Рявкнув это, Шерлок мирно отвечает Алану: – Ф-семь? Ранен. Слегка пошатываясь, Лиза Бетлен устало опускается в своё кресло. Она думает, что мистер Сигерсон прав: мозг действительно отключается, выдавая мутную картинку вместо чёткой, а то и вовсе разноцветные круги. А ещё он вроде бы не внушает опасений, в салоне хватает бортпроводников, так что вполне можно оставить Алана под их общим присмотром. Ей определённо нужно поспать… *** Самолёт Боинг 747-400 совершает перелёт через Атлантику, следуя строго по расписанию. Для Алана Бетлена из подозрительного незнакомца Шерлок медленно, но верно превращается в чуть ли не лучшего друга. Причин тому множество, однако основная состоит, пожалуй, в умении Шерлока располагать к себе людей. Любых. Очень разных. Это бесценное качество для психолога или адвоката, поскольку без него все теоретические знания попросту бесполезны. Джон не раз удивлялся этому таланту своего – неуживчивого и сложного в общении, вообще-то – друга, описывая в блоге очередное дело. А ещё Шерлок относится к числу тех взрослых, которые с детьми общаются на равных. Без снисходительности, так сильно раздражающей молодёжь. Без нравоучений. Но при этом всё-таки чуточку терпимее, поскольку если взрослый – идиот, то это неисправимо; а вот если ребёнок, то у него ещё есть шанс поумнеть. …Обучив Алана базовой перельмановской стратегии расстановки кораблей, Шерлок хрустит позвонками, разминая шею, и осматривается. Лиза Бетлен крепко спит, обхватив себя руками. Проследив за направлением его взгляда, Алан с сомнением дёргает Шерлока за рукав толстовки: – Сэр, как вы думаете, она не замёрзнет? – Уже замёрзла. Попроси у бортпроводника пледы для неё и себя. – Сейчас! Пока Алан договаривается со стюардессой, Шерлок тоже встаёт с места и целенаправленно идёт к пассажирам в хвосте салона. Нет, не показалось: у парня ботинки той же фирмы «Viking», а у его подружки ожерелье марки «Dreams of Norway». И говорят они на таком знакомом теперь языке… Шерлок не может отказать себе в удовольствии перекинуться с ними несколькими фразами и заодно выпросить sjakkbrett – небольшую шахматную доску. Всё-таки до пересадки ещё около пяти часов, и нужно как-то провести время. Вот и пригодился норвежский язык. Как обычно бывает в самолётах, блаженное ничегонеделание пассажиры чередуют с принятием пищи, выпрашиванием напитков, листанием газет, разговорами и сном. Хождение по салону заканчивается после объявления о заходе на посадку, и именно от этого обращения бортпроводника просыпается Лиза Бетлен. Ей хватает всего нескольких секунд, чтобы осознать, где она находится и, привстав, увидеть сына. Укутанный по самую макушку в плед Алан мирно спит, положив голову Шерлоку на правое плечо. Сам Шерлок не обращает на него ни малейшего внимания, провожая задумчивым взглядом облака и бессознательно поглаживая доску-коробку с шахматами. – Сколько раз он выиграл? – тихо спрашивает Лиза, отвлекая Шерлока от иллюминатора. – Ни одного. У него нет для этого знаний и опыта. Впрочем, зачатки стратегического мышления всё же присутствуют. Постарайтесь их развить. – Мы попробуем, – кивает она, принимаясь будить сына. Тем временем самолёт снижается, всех пассажиров снова просят занять свои места. Перебравшись к матери, Алан широко зевает, с явной неохотой открывая глаза. – Представляешь, мам, мы играли целых четыре часа. Я столько узнал от Джеймса… – И ни разу не выиграл? – Какой там выиграл! – отмахивается Алан, выразительно поморщившись. – Тут хотя бы двадцать ходов продержаться. И у меня даже стало получаться в конце. Мне показали столько вариантов дебюта со всеми ошибками. Я очень старался запомнить. Самолет слегка покачивается, заходя на вираж. Лиза внимательно разглядывает сына, чьи глаза горят энтузиазмом. Нет, она рада за него, но только… четыре часа сплошных проигрышей… для ребёнка-перфекциониста… – То есть ты не огорчился, что не смог выиграть ни разу? Сидящий впереди Шерлок только хмыкает, услышав этот вопрос. – Знаешь, мама, – очень серьёзно объясняет ей Алан. – Джеймс мне сразу сказал, что победить его я не смогу. И поддаваться он мне не будет, потому что поддаются только идиоты. А мы играем честно. Зато после каждого проигрыша он ставил фигуры на доску и точно показывал всю партию. И мои ходы, и его. И называл, где именно я ошибся, и как можно было лучше походить. – Вот как? – Да. И в конце я даже научился это делать сам. В смысле, запоминать партию. Это не очень сложно, но удобно, если ты хочешь понять, где неправильно пошёл. А ещё Джеймс мне сказал, что когда смотришь на доску, надо видеть не фигуры, а клетки. Поля, по которым они могут ходить. Это другое зрение, так сразу заметно, какие фигуры соперника попадают под удар, и куда ты можешь пойти. – Выходит, ты научился чему-то новому, – Лиза слегка наклоняется, повышая голос. – Спасибо вам, Джеймс. – Не за что, – пожимает плечами Шерлок. – Это было занимательно и небесполезно. Гроссмейстера за такой срок, конечно, не сделать, но кое-что Алан запомнил. – А вы, значит, гроссмейстер? Пассажиры слегка подпрыгивают, когда самолёт касается земли. – Нет, – пауза. – Но вполне мог им стать. *** В вашингтонский аэропорт имени Даллеса Шерлок прибывает в 12:50. Формально часовую стрелку на его наручных часах нужно передвинуть лишь на три деления вперёд, но из-за смены часовых поясов вышло, что в полёте он провёл все девять. Ещё три с половиной надо подождать до рейса в Ла-Пас. Побродив по аэропорту, Шерлок предъявляет паспорт на стойке регистрации и уже минуту спустя недоумённо хмурится, разглядывая посадочный талон. Он хорошо помнит, что на переданном от Майкрофта распечатанном электронном билете значилась другая авиакомпания. Не American Airlines точно. – Что-то не так, сэр? – вежливо интересуется менеджер. – М-м, да. Вы не могли бы уточнить: что стало с моим билетом на рейс компании Avianca? Я должен был лететь ею. – Секундочку… Пока сотрудница аэропорта щелкает по клавишам, запрашивая информацию, Шерлок включает мобильный телефон. Чего и следовало ожидать: одно непрочитанное сообщение, полученное четыре часа назад. Это ребячество, Шерлок. МХ – Сэр, тут сказано, что покупатель сам отправил запрос изменить номер рейса. Точнее, два запроса: есть ли свободные места и подтверждение обмена. – А подскажите ещё: когда был получен первый запрос? – Около четырёх часов назад, сэр. – Спасибо, – натянуто улыбнувшись, кивает менеджеру Шерлок и, отвернувшись, тут же серьёзнеет, отходя от стойки. Итак, четыре часа назад Майкрофт обнаружил, что Шерлок «забыл» его записку для атташе посольства Великобритании, отправил недовольное СМС и вдобавок поменял рейс. Причём сделал это очень тонко: то же время вылета, минута в минуту. Если не приглядываться к названию авиакомпании, разницу можно и не заметить. «Что ж там будет в самолёте? – размышляет Шерлок, проходя по длинному переходу. – Или правильнее спросить: кто? С кем я лечу?». У него нет сомнений в том, что старший брат решил поквитаться с ним за «забывчивость». И наверняка приготовил что-то, по меньшей мере, неприятное, а по большей – откровенно не красящее грядущий одиннадцатичасовой перелёт. Причём у Майкрофта это вряд ли заняло больше пяти минут. Уже у трапа самолёта Шерлок достаёт мобильник – ведь нельзя же, чтоб последнее слово осталось за братом, в конце-то концов. «Ребячество? Хм…» Раздевать человека в Букингемском дворце, конечно, взрослее. ШХ Отправить. Выключить телефон. Оглянувшись, подмигнуть шпионящему агенту МИ-6. О, эти майкрофтовские парни вычисляются как на три-четыре. Если знать, на что смотреть. Подняться в самолёт… И ровно через пять минут испытать самые настоящие смешанные чувства: удивление, отвращение и… восхищение. Слабенькое, фоновое, однако… Нет, это сильно: выкупить младшему брату место в самом центре толпы игроков американской сборной по бейсболу. Назвать такое соседство случайным мог бы лишь человек, не представляющий себе масштабы осведомлённости Майкрофта Холмса. Надо будет организовать Майкрофту что-либо не менее стоящее в ответ. А пока… Двадцать рослых американцев в потных футболках и небрежно наброшенных куртках, явно только после матча, рассаживаются по местам, громко гогоча и переговариваясь друг с другом в полный голос. Они тыкают соседей кулаками в плечо, перебрасываются бутылками с водой, вспоминают лучшие моменты игры. Немногочисленные не имеющие отношения к спорту пассажиры как-то разом съёживаются, стараясь занять как можно меньше места, уткнуться в уголок и поджать ноги. Кто-то тихо хватается за голову, кто-то зажимает уши себе или ребёнку. Есть и те, кто с тоской оглядывают салон, безуспешно пытаясь найти хоть одно свободное место подальше от спортивной компании. «Почти одиннадцать с половиной часов», – тоскливо думает Шерлок, отворачиваясь от этого шумного безумия и утыкаясь лбом в стекло иллюминатора. Пинающий сиденье мальчишка Алан Бетлен в этот момент представляется ему недостижимой роскошью. Самолет начинает взлетать, что, однако, совершенно не утихомиривает бейсболистов. Прислушавшись к характерным щелчкам камеры у шпионящего за ним агента МИ-6, Шерлок принимается искать решение проблемы. Ему совсем не хочется, чтобы после перелёта Майкрофт получал удовольствие, читая отчёт о его неудобствах. И потом, любую ситуацию можно повернуть в свою пользу, если использовать по назначению собственный мозг. Действовать Шерлок начинает сразу после традиционно разочаровывающего обеда. Понаблюдав за стюардессами, он выбирает наиболее подходящую, заводя с ней ни к чему не обязывающий разговор с применением личного обаяния и безошибочных результатов наблюдений. Очаровать одинокую мексиканку не составляет труда, получить от неё приглашение пройти в предназначенный для персонала уголок – и того проще. А вот дальше… дальше Шерлок с чистой совестью расслабляется в выделенном ему кресле, слушая болтовню бортпроводников и иногда кивая и поддакивая в нужных местах. Девушки искренне считают остроумными его редкие саркастические ремарки и короткие замечания по поводу того или иного пассажира. Оставшийся не у дел майкрофтовский агент тоскливо вздыхает, ощущая лютую ненависть к беспардонно задевающему его локтем американцу, жалеет о невозможности нормально заткнуть уши и несколько раз подходит глянуть, как там его объект. Объект неизменно на это нахально подмигивает, приобнимая рассевшуюся на его коленях загорелую брюнетку и рассказывая о последней экспедиции археологов из Университета Осло так, будто вместе с ними не вылезал из раскопок. Впрочем, дамочки на коленях Шерлока регулярно меняются, что доставляет истинному ловеласу (в душе) агенту Смиту дополнительные моральные неудобства. Как обычно бывает в ребяческих разборках братьев Холмсов, страдают от них те, кому посчастливилось оказаться вблизи. …В аэропорту Эль-Альто самолёт приземляется в половину четвёртого утра. Ожидая багаж, Шерлок удаляет из мобильника продиктованные стюардессами номера телефонов, довольно хмыкает, не обнаружив новых СМС от брата, и, сняв с ленты сумку, достаёт тёплую куртку. Это в Англии сейчас тепло, здесь же, в расположенной в Южном полушарии Боливии, самый разгар зимы. Субтропической, конечно. Но средняя ночная температура держится в районе нуля. Его сил хватает ровно на то, чтобы за тридцать пять минут добраться до отеля Rosario La Paz, уточнить у портье дату ближайшего футбольного матча и без сил завалиться на кровать. Больше суток в пути, эхо девичьих голосов в ушах и ноющее плечо. В таких обстоятельствах самое лучшее – постараться поспать. *** Нуэстра-Сеньора-де-Ла-Пас – а именно таково полное название неофициальной столицы Боливии, переводимое как «Богоматерь мира» – является самой высокогорной столицей на планете, поскольку располагается на высоте 3500 метров над уровнем моря. Воздух здесь разреженный, что обычно влияет на сон вновь прибывших людей. С другой стороны, усталость так же сказывается, и потому Шерлок засыпает довольно быстро и до позднего вечера, а после пробуждения ощущает зверский голод. По счастью, гостиница недалеко от центра, в окружении многочисленных заведений общественного питания, так что ночная прогулка – это то, что Джон бы прописал, окажись он здесь в данный момент. После 16 июня у Шерлока образовалась новая привычка: раз в сутки открывать страницу с блогом лучшего друга в надежде на появление новых записей. Разум подсказывает, что это вряд ли произойдёт, но вот сердце настойчиво шепчет не сбрасывать эту возможность со счетов. Вот и сейчас: четыре секунды, чтобы вытащить из сумки ноутбук, двенадцать, чтобы он загрузился, три, чтобы открыть блог Джона, одна на просмотр и ещё четыре, чтобы прогнать мгновенное сожаление из собственной головы. Похоже, Джон живёт в режиме «Со мной ничего не происходит». Снова. Интересно только, сколь долго это состояние ежедневной обыденности можно будет оправдывать цинично-объективным: «Зато живёт»?.. В любом случае, это были прекрасные полтора года приключений, разделённых на двоих. И даже если поисковая миссия обернётся неудачей, и вернуться к прежней жизни не удастся никогда, Шерлок не собирается жалеть о своём выборе и своих поступках. Потому что оно того стоило, как жизни друзей стоят всего. В этот поздний вечер и на следующий день по Ла-Пасу он гуляет с видом заправского туриста, выполняя как общекультурную программу – площадь Мурильо, улица Салле Хаен, так и сворачивая в переулки, неподходящие для экскурсионных маршрутов. Как это обычно бывает в крупных городах, показные благополучие и чистота центральных улиц неизменно исчезают, стоит лишь на каких-то полмили отклониться в сторону от них. Здесь, в районах, расположенных по краям гигантской чаши (а Ла-Пас ряд учёных считает образованным в кратере древнего вулкана), другой город. Здесь невероятно сильно заметна эта уникальная характеристика Боливии – единственной страны в мире, где индейцы и поныне составляют численное большинство. Истинный Ла-Пас – это не архитектура колониального периода, разнообразные испанские католические соборы, чередующиеся с отелями мирового класса, а также толпы иностранных туристов, прогуливающихся по идеально ровным асфальтовым дорогам и выстаивающих очереди для посещения музея коки. Нет. Настоящий боливийский город – это сумасшедшее дорожное движение без всяких правил по пересечённой местности, разбитые автобусы, заполненные индейцами в разноцветных одеждах и их товарами, разнообразные кафетерии с едой на вынос – пирожки сальтенья с начинкой из картофеля и мясного фарша, приправленного острым соусом; сырный пирог эмпанада, сальчипапа (смесь нарезанных сосисок и жареного картофеля), чорипан (сэндвич с сосисками, подаваемый с гарниром из лука). И торговцы напитками, которые – и Шерлок это хорошо помнит из прочитанной маминой книги – ни в коем случае нельзя покупать, если ты не желаешь потом проснуться непонятно где из-за отравления неизвестной наркотой. Ла-Пас – официально один из самых безопасных городов мира, если не считать талантливых карманников и адептов трансконтинентального наркотрафика, наловчившихся ещё с середины XIX века синтезировать из обожаемого местным населением и довольно безобидного растения коки не покорившую весь мир газировку кока-колу, а куда более прибыльный кокаин. Индейцы были очень удивлены, когда европейские химики показали им этот фокус. Для них листья коки до сих пор неотъемлемая часть национальной культуры, их жуют практически все как доступный и везде растущий стимулятор, подавляющий голод, жажду, усталость. До стадиона «Эрнандо Силес» Шерлок добирается на такси. Двухъярусный спортивный комплекс, официально одобренный Международным олимпийским комитетом, выглядит довольно представительно со стороны. Однако вблизи оказывается, что столь милых европейским фанатам пластиковых кресел здесь нет, всё исключительно бетонное. Правда, за один боливиан можно купить пенопластовое сиденье, что Шерлок и делает, усаживаясь посередине девятого ряда центральной трибуны. Практически тут же по стадиону начинают расползаться одетые в зелёное разносчики провизии, напитков и атрибутики. Дабы не выделяться из толпы фанатов, Шерлок приобретает такой же, как у окружающих, шарф клубного голубого цвета, тут же повязывая его на шею. От остроконечного колпака и барабана отказывается, посчитав, что вряд ли будет удобно проходить с ними по ряду в толпе. Через четверть часа в поле зрения попадает нужный человек, усаживающийся с краю трибуны. В принципе, можно было б сейчас и уйти, однако именно в этот момент на поле выкатывают два надувных коридора с логотипом «Toyota», из которых должны появиться игроки, и толпа народа с рёвом вскакивает со своих мест. Шерлок думает, что ему всё-таки дорога жизнь, и потому оставляет идею пробиться сквозь толпу и принимается вместе со всеми выкрикивать считалки в поддержку местного клуба «Боливар». Его фансектор взрывается петардами, сверху сыпятся бумажки голубого цвета, когда вслед за колумбийцами появляются местные звёзды футбола. В результате на целых десять минут поле заволакивает непроглядным дымом, так что команды вынуждены играть практически на ощупь, а Шерлок мысленно решает спонтанно возникшую химическую задачу: определить по цвету и запаху смесь каких веществ дала такой пиротехнический эффект. После рассеивания дыма становятся ощутимы все прелести латиноамериканского футбола и понятно наличие именно бетонных трибун: здесь не смотрят матч сидя. Зрители всё время стоят, распевая песни под бой барабанов и периодически пускаясь в пляс. Эмоции захлёстывают абсолютно всех, так что в далёкой Англии поймавшая по стрим-каналу трансляцию этого матча Виолетта Холмс с колоссальным любопытством раз за разом пересматривает те три секунды, в которые показали верхний сектор центральной трибуны стадиона «Эрнандо Силес». На этих кадрах её сын, идеально слившись с толпой безумствующих фанатов, растягивает поднятыми вверх руками голубой шарф и в полный голос вместе со всеми распевает на испанском языке местный футбольный гимн, призванный поддержать «родную» команду в сложный период, длящийся с момента, когда колумбийцы сравняли счёт. Матч заканчивается через полтора часа победой «Боливара», болельщики радостно бросают на поле пенопластовые сиденья – таков обычай и, счастливо обнимаясь, принимаются расходиться по домам. Выждав немного, Шерлок идёт вслед за ними и, перейдя дорогу, заходит в переполненный бар. Нужный ему человек сидит, оперевшись о стойку, и, сжимая в руках кружку пива, наблюдает за небольшой потасовкой. По счастью, рядом с ним имеется свободное местечко. – Пусть будет разум, а не гнев судьёю бесчинного и грубого… – задумчиво изрекает Шерлок, присаживаясь рядом с загорелым парнем лет двадцати семи. Его комментарий хорошо описывает ситуацию: к двум дерущимся фанатам присоединяются ещё по два разъярённых приятеля с каждой стороны. И та сторона, что пониже ростом, в самом деле, считает умышленной и подлой подставленную ей подножку. Услышав это, нужный человек на мгновение замирает, затем, всё так же пялясь на дерущихся, кивает: – Все нынче буйны, удержу не знают, теснят друг друга, грабят, убивают, не слушают команды никакой… – говорит он, намекая на громогласные призывы хозяина заведения прекратить потасовку. – Я Фрэнк, – протягивает руку. – Джеймс, – пожимает её Шерлок, примечая, как бармен дважды нажимает на стационарном телефоне кнопку «1» и один раз «0». – Пожалуй, нам не стоит попадать в местную полицейскую хронику. Как думаешь? – Да. Я знаю более спокойное местечко. Они вместе выбираются из бара на улицу и в среднем темпе проходят несколько кварталов. Оказавшись в куда менее оживлённом переулке, Фрэнк останавливается у небольшого кафе, предлагая сесть на абсолютно пустой сейчас террасе. Ещё две минуты они тратят на то, чтобы продиктовать официанту заказ. – Что? – несколько грубовато задаёт вопрос Шерлок, которому порядком надоели чересчур интенсивные взгляды Фрэнка на его лицо. – Не злись, – примиряюще разводит руками тот. – Просто ты… Ты очень похож на неё. Те же глаза, нос… – Не подходящее время для сравнений, Фрэнк. Что с Хайме Гауссом? – По моим данным, он временно покинул страну, отправившись в контрабандистский рейд, – мигом сосредоточившись, по-военному чётко отвечает тот. – По крайней мере, позавчера его видели в Перу в соответствующей компании. – Как долго длятся эти рейды? – От недели до десяти дней. Тебе придётся подождать. – Не самое приятное известие, – досадливо морщится Шерлок. – Увы. Через пять дней я отвезу тебя в Потоси и познакомлю с братом Хайме. Может быть, он подскажет что-либо ценное. – Почему не завтра? – Правительственные дела. – Разумеется, – поджав губы, откидывается на спинку стула Шерлок. Что ж, придётся заниматься туризмом и путешествовать по окрестностям Ла-Паса. Изучать достопримечательности беднейшей на южноамериканском континенте страны и скучать в номере отеля. Собственно, так и происходит, когда, поужинав и обсудив с Фрэнком национальный колорит, Шерлок возвращается в свой прохладный номер отеля. Из-за перебоев с электричеством он не может включить телевизор или севший ноутбук и потому долго стоит на балконе, разглядывая многоэтажные здания вдали… Пока ровно в двадцать три часа в комнату Шерлока не врывается группа решительно настроенных субъектов, в мгновение ока профессионально заламывая ему за спину руки и укладывая носом в ковёр. *** Как известно, естественная реакция подготовленного человека на нападение – отработанный уход с линии удара и контратака. Естественная реакция неподготовленного человека на нападение – инстинктивная попытка уклониться, удивление, возмущение, гнев. Лёжа на полу, Шерлок практически рад тому, что его физическое состояние не позволило ответить подготовлено: левое плечо прострелила вспышка боли, вжатые в пол рёбра неприятно заныли и, пока он шипел сквозь зубы, всё уже было кончено. Исключительно проблематично сопротивляться под дулом пистолета, приставленного к основанию черепа. Всё, что ему остаётся теперь, – сообразить: кто пришёл по его душу? «Вариантов не так много: полиция, криминал и контрразведка. Дорогу им не переходил, так что шансы равны. Чувствуют себя спокойно: за реакцию хозяина гостиницы опасений нет. Молчат – то есть это не первый их рейд. Комнату обыскивают тщательно. Оружие или наркотики? Вероятнее, второе. Что ещё… Одеты в штатское, что говорит не в пользу полиции. Не представлялись и не предъявляли обвинение – это за криминал. Недостаточно данных для точного вывода. Нужно заставить их заговорить…» – Ох… – громкий стон поваленного на ковёр человека на мгновение останавливает переворачивание вещей вверх дном. – Что происходит? Это какая-то ошибка. Секунда, две… И обыск продолжается в том же темпе. Тактику Ричарда Брука «Несчастный я» можно смело признавать неэффективной в конкретных обстоятельствах. Тем не менее, у Шерлока есть минуты три на продумывание линии поведения. За комнату он спокоен – ничего запрещённого в ней нет. А вот что понадобилось этим господам, предстоит выяснить в ближайшее время. Он позволяет себе выругаться на норвежском, когда его рывком поднимают с пола, набрасывают на плечи куртку и ведут за собой. Неприметная серая Audi добавляет минус один пункт к версии «криминал» и плюс один к «полиция» и «контрразведка». Показавшееся двухэтажное здание с выбеленными стенами и крохотными узкими окошками – ещё один аргумент в пользу органов охраны правопорядка. Шерлок достаточно долго работал с базами данных на боливийских преступников, чтобы с лёгкостью узнать одно из мест их содержания – тюрьму Сан-Педро. Именно на её территорию его заводят двое молчаливых метисов, проходя куда-то в дальнюю часть мимо дежурящих заключённых (денег на оплату дежурств полицейских у государства нет, за ними только внешний периметр). В этой тюрьме туристам на руку ставят несмываемый синий штамп. Устроить это Шерлоку никто не пытается, что слегка его настораживает. Получается он здесь подозреваемый и ещё… Его неожиданно вталкивают в неприметную дверь, снаружи запирая её за ним. Крохотная комнатушка пять на пять шагов. Окон нет. Источник света – старенькая лампа на письменном столе, за которым сидит смуглый тип лет сорока. На грубо сколоченных табуретках у стены устроились ещё трое рослых парней, одна табуретка свободна, выставлена в центр комнаты. Ни на стенах, ни на столе нет ничего, за что мог бы зацепиться глаз. С минуту тип за столом молчит, давая время осмотреться. Потом кивает на свободную табуретку. Поправив спадающую с плеча куртку, Шерлок занимает указанное место. – Вам известно, почему вы здесь, синьор? – спрашивают его на правильном испанском с едва заметным индейским акцентом. – Не имею представления, – ровным голосом отвечает Шерлок, сидя с идеально прямой спиной. – О чём вы думаете сейчас? – О том, как лучше связаться с норвежским посольством. Я определённо подам жалобу за незаконный обыск и задержание. У вас будут проблемы. Тип за столом переглядывается со своими людьми, слегка подняв брови. – В Боливии нет норвежского посольства. – Зато есть датское, с которым у моей страны договор. Да и до норвежского посольства в Бразилии не особо далеко. – Какой самоуверенный синьор, – иронично хмыкает главный, качая головой. – То есть вы считаете, что не сделали ничего такого, что могло бы заинтересовать полицию города? – Полицию? Определённо, нет. Впрочем, у вашего ведомства также претензий ко мне быть не должно. После этих слов атмосфера в комнате неумолимо меняется, от внешней расслабленности местных не остаётся и следа. – Что вы имеете в виду? – Только то, что сказал, – пожимает плечами Шерлок. – Полиция бы представилась. Предъявила документы. Назвала причины задержания и зачитала права. Вы же действовали иначе, что заставляет заподозрить вас в принадлежности к контрразведке либо службе охраны президента. Я ещё не определился… Понизив голос, он задумчиво скрещивает руки на груди. Жест двойного назначения: сохранить тепло в прохладной комнатушке и удержать себя от того, чтобы выболтать слишком много. К примеру, двенадцать мелких наблюдений, однозначно подтверждающих версию «контрразведка». В итоге к моменту, когда главный находит слова для следующей реплики, Шерлок уже абсолютно спокоен. Потому что даже при самом неблагоприятном раскладе его есть кому вытащить от этих ребят. Самоуверенность зашкаливает, потревоженное плечо практически перестаёт ныть. – Обладать такими сведениями может либо преступник, либо юрист. – Вы списываете со счетов тех, кто просто любит детективные дела. Я вот их обожаю, синьор… – Рауль. – Синьор Рауль. – Что ж, возможно… – его прерывает короткий стук, затем скрежет замка и появление на пороге ещё троих людей. Двое из них сопровождают третьего. Шерлок рефлекторно оборачивается, в доли секунды узнавая этого третьего. – Вам знаком этот синьор? – тем временем спрашивает главный, указывая на Шерлока. Смуглый пухлый гражданский принимается часто кивать: – Да. Да, это он. Как я вам его и описал, вы же видите! – Прекрасно. А что можете сказать вы, синьор Джеймс? – Только то, что тоже видел этого человека. Это хозяин кафе, куда я заходил со своим знакомым несколько часов назад. – Приятно, что вы не отпираетесь. Оформите, как полагается, Сандро, – распоряжается Рауль, и хозяина кафе уводят, вновь замыкая дверь. – Не знал, что ужин в вашей стране приравнен к преступлению. – Ужин – нет, синьор. А вот организация транспортировки семидесяти килограмм кокаина тянет на очень большой тюремный срок. – Что? Что за абсурд?! – возмущенно восклицает Шерлок. – Вы решили состряпать липовое дельце только потому, что я иностранец? – Нет, потому что это кафе сегодня попытались использовать как перевалочный пункт для транспортировки наркотиков. И компетентный источник сообщил нам, что куратором является европеец, белый мужчина моложе сорока лет, лично присутствовавший там для наблюдения за доставкой. В кафе было слишком мало посетителей, чтобы ошибиться на ваш счёт, синьор Джеймс. Шерлок вспоминает о том, что на террасе они с Фрэнком, в самом деле, были вдвоём. А вот борьба с наркотиками в этой стране ведётся демонстративно серьёзно. Для президента Боливии Эво Моралеса это дело принципа – показать всему миру, как эффективно он борется с наркотрафиком в собственной стране. – Я не связан с криминалом, синьор Рауль. Вы задержали не того человека. – Если вы намекаете на вашего спутника, то переложить на него вину не удастся. Мы хорошо знаем Фрэнка. Он славный малый, пусть и на скромной должности в министерстве. А главное, настоящий патриот Боливии. Фрэнки слишком переживает за наше государство, чтобы участвовать в делах, дискредитирующих политику президента. Не усмехнуться в этот момент Шерлоку удаётся лишь чудом. Какая хорошая подготовка у итонского выпускника Фрэнка. Полное растворение в местной среде, ну надо же… – Я не намекаю на Фрэнка. Он футбольный фанат. Мы обсуждали победный матч. Нам было не до поставок наркотиков в это кафе, синьор Рауль. – То есть добровольно признаваться вы не хотите. – Признаваться в чём? Это случайность! – Это не случайность, синьор Джеймс. Но если вы продолжите отпираться, у нас есть способы развязать вам язык. – Не сомневаюсь, – опускает голову Шерлок, вздыхая и на мгновение запуская пальцы в шевелюру. – Но прежде, чем отдать приказ, синьор Рауль, обратите внимание на следующие обстоятельства. Первое: я прибыл в Боливию только вчера, что легко подтвердят два посадочных талона и отметки в паспорте. Камеры аэропорта Эль-Альто вам также в помощь. Далее, цель визита. Культурный туризм. Я историк. Мне интересна страна, её жители, нравы. Я посещаю разные места, чтобы видеть разных людей. Зачем? Пишу об этом статьи в журнал. Откройте мой ноутбук, там сегодняшний черновик и емэйл редактора. Напишите ему. Позвоните заведующему моей кафедрой. Загрузите официальный сайт Университета Осло: мой портрет – третий снизу. Свяжитесь с моей женой, номер в мобильнике в ваших руках. И когда вы убедитесь, что я тот, за кого себя выдаю, не забудьте принести извинения и вернуть меня туда, откуда увезли. Желаю удачи. Выпалив это на одном дыхании, Шерлок гордо задирает подбородок, показывая, что считает тему закрытой. Помедлив, Рауль поворачивает голову к коллегам: – Отведите в двенадцатую и не спускайте с него глаз. – Да, синьор, – отзываются парни практически в унисон, с готовностью вскакивая с мест. *** В боливийской тюрьме Шерлок сидит до утра. Он спокоен за легенду (если новая личность создаётся, значит, предупреждаются и люди, которые должны её подтвердить в случае обращения к ним). С любопытством разглядывает персональную охрану и заключённых за крохотным окошком. Ожидает и получает извинения от Рауля с личной просьбой не раздувать из этой истории дипломатический скандал, к тому же накануне визита боливийского президента в Норвегию. Ничего не обещает на это. Возвратившись в десятом часу в свой номер, сцепив руки за спиной, наблюдает, как трое парней расставляют по местам временно изъятые вещи, после чего тихо уходят. И совершенно не удивляется, увидев пять минут спустя Фрэнка на пороге собственного номера. Лишь опускается в кресло, вытягивая ноги и запрокидывая голову на спинку. – Зачем? – произносит он усталым голосом, прикрыв глаза. Фрэнк молча извлекает из кармана на стол маленькую чёрную коробочку, включает генератор помех для возможных подслушивающих устройств и только дождавшись, когда загорится зелёная лампочка, нервным движением сбрасывает куртку на стул, разворачиваясь к Шерлоку. – Ну ты и придурок! – рявкает он, добавляя пару непечатных ругательств из местного фольклора. – Чёртов кретин! Я из-за тебя вчера чуть не поседел. Шерлок лениво приоткрывает один глаз, оценивающе глядя на разъярённого парня, и закрывает снова. – Пигментация твоих волос не нарушена. В ближайшие годы седина не грозит. Фрэнк дёргается, усилием воли удерживая себя от того, чтобы врезать Шерлоку в нос. Вместо этого с грохотом впечатывает кулак в деревянную столешницу и шумно вздыхает несколько раз, глядя на то, как паутинкой ползёт трещина по столу и начинают кровоточить сбитые костяшки. – Полегчало? – хладнокровно интересуется Шерлок. – Тогда жду объяснений, компетентный источник. С какой целью ты сдал меня боливийским спецслужбам? – А ты не понял? – хмыкает Фрэнк, слегка успокаиваясь. – Зачем ты выставил меня наркокурьером? Нет. Но у меня три, даже четыре версии на этот счёт. – Не так мало, – пожимает плечами Фрэнк, вешая куртку на спинку стула и усаживаясь на него. – Не захотел объясняться с твоей матерью, почему её сына уже на следующий день грохнули местные боевики. – За что? – За прогулку в неположенных местах. Ты случайно забрёл в квартал, где очень не любят чужих. Не забери тебя вчера контрразведка, устанавливать личность явились бы мигелевские боевики. А потом обязательно пристрелили бы. На всякий случай. – Откуда сведения, что забрёл? – Маяк в кольце. Передвижения фиксируются программой. Знаешь код – можешь увидеть маршрут за день. Я вот твой увидел только после нашей встречи, когда домой пришёл. Чуть не свихнулся, знаешь ли. Там счёт времени шёл на часы… Фрэнка заметно передёргивает. Присмотревшись к нему, Шерлок идёт к мини-бару и наливает виски на два пальца в стакан. – Выпей, – протягивает напиток. – Я сегодня никуда не пойду. – Давай, – забирает подрагивающими пальцами. – Как же меня это… – делает глоток. – Слушай, не надо так больше, а? – Обычно я не повторяюсь. – Обнадёжил… Фрэнк допивает виски, морщась и расстёгивая две верхние пуговицы рубашки. Понаблюдав за ним, Шерлок наливает виски себе и неторопливо пьёт его, встав возле окна и сунув левую руку в карман походных штанов. – Значит, люди Мигеля собирались навестить меня вчера? – Да, но их опередили другие ребята. Можешь спать спокойно, – Фрэнк несколько секунд смотрит на Шерлока сквозь стакан и отставляет его на край стола. – Мигелю уже донесли, что ты действительно норвежец и идиот, гуляющий, где вздумается. Он, знаешь ли, верит результатам проверок местных спецслужб. – Невероятно рад это слышать, – молчание, затем три шага к человеку, спасшему жизнь. – Хорошая реакция, Фрэнк. – Учился у лучших. *** Следующие пять дней Шерлок Холмс ведёт образ жизни образцового туриста. Он старательно обходит стороной все перечёркнутые Фрэнком на карте Ла-Паса кварталы – как-то не хочется вновь встречаться с оперативниками, местным криминалитетом или злить самого Фрэнка, который перед уходом многословно и красочно расписал, что именно он бы сделал с Шерлоком, если бы тот снова куда-то влип. Парень оказался впечатляюще осведомлён в том, что касается методов средневековой инквизиции с поправкой на наши дни. Но и без этих кварталов мест для поездок хватает от души, ведь как может историк-путешественник не посетить иезуитскую миссию Чикитос, большинство церквей которой было построено ещё в середине XVIII века Мартином Шмидом в самолично созданном стиле «барокко метисов»? А упустить шанс увидеть озеро Титикака, которое-то и озером назвать сложно – это поднятый на высоту в несколько километров кусочек древнего океана, с океанической фауной, включая даже акул. А Дорога смерти в провинцию Юнгас, куда строго не рекомендуют отправляться все туристические справочники мира? Разумеется, Шерлок не может не убедиться в её опасности лично и подобно многим другим европейцам проезжает первые двадцать километров пути по асфальтовому покрытию, а вот дальше под колесами оказываются лишь грунт, камни и грязь, с одной стороны – скала, с другой – почти километровая пропасть, и ширина дороги всего семь шагов. Да ещё особенность движения: если кто-то едет навстречу, прижиматься надо к краю пропасти, а не к скале… Впрочем, кадры получаются превосходные, как и статьи о боливийских достопримечательностях для норвежского журнала, которые Шерлок пишет в собственном неповторимо-ироничном стиле с повышенным вниманием к деталям. Уже после третьего полученного по емэйлу текста главный редактор называет Джеймса Сигерсона внештатным открытием года. Шерлок же не видит в этом ровным счётом ничего удивительного: о близости профессий детектива и журналиста известно даже школьникам – их основу составляют наблюдения за людьми. Поначалу журналистская карьера Шерлока складывается не особо гладко: он категорически не соглашается с полученными редакторскими правками, предъявляя ультиматум: либо публикация текстов в авторской редакции, либо сотрудничество с другим изданием. Это здоровое нахальство и саркастичные комментарии к каждой правке неожиданно для всего творческого коллектива журнала приводят главного редактора в абсолютный восторг. Отхохотавшись, он распоряжается принять статью Шерлока в ближайший бумажный номер и разместить её электронный вариант на сайте. Она собирает рекордное число плюсов за сутки и несколько десятков положительных отзывов. Со второй статьёй история повторяется. На Джеймса Сигерсона подписываются всё новые читатели, редактор отправляет ему емэйл с вопросом, будет ли он отвечать на комментарии. Шерлок два раза перечитывает это послание, признаваясь себе, что оно ему льстит, но отказывается от ведения переписки с читателями на сайте. Себе он объясняет это тем, что а) пишет лишь для поддержания легенды норвежского путешественника, б) должен заниматься расследованием, а не журналистикой, в) таинственность привлекает больше, чем откровенность. На самом же деле, как бы ему ни нравились восхищённые отклики толпы, он отлично помнит, чем это закончилось в предыдущий раз. А самооценка… для самооценки достаточно двух-трёх комментариев под публикацией, показывающих, что читатели правильно поняли всё изложенное в статье. «Я частный детектив. Мне не нужен социальный имидж…» Да, без загрузки собственных фотографий и заполнения дотошно разработанной анкеты всё-таки спокойнее. До Потоси Шерлок и Фрэнк добираются на автобусе, поминутно ожидая, что до пункта назначения он не доедет – слишком уж мало доверия внушают эти поскрипывающие детали и поминутно фыркающий мотор. Сам Потоси оказывается небольшим городом, выстроенным вокруг высокой горы, из недр которой вот уже пятый век подряд добывают серебро. Полтора столетия назад благодаря этому его даже считали одним из богатейших городов мира. Ну а сейчас это классический шахтёрский городок, довольно пыльный, состоящий из рядов небольших домов и индейских хижин. Автомобильное движение, как и всюду в стране, хаотичное и нерегулируемое – водителям приходится объезжать рассевшихся прямо на дороге торговцев. Поминутно жующие листья коки индейцы составляют заметное большинство. Высадившись на конечной станции, Шерлок и Фрэнк оглядываются по сторонам. Поскольку путешествуют они налегке – у Шерлока на спине лишь среднего размера рюкзак с ноутбуком, одеждой на несколько смен и зарядными устройствами – о ночлеге договариваются быстро, зайдя в ближайший прилично выглядящий дом и согласившись на комнату за более чем скромную по европейским меркам плату. И далее, они идут к дому Гауссов. Шерлок чувствует, как его охватывает азарт: наконец-то! После полутора месяцев ожидания, сбора информации и анализа данных появляется возможность узнать что-то действительно стоящее. Нечто способное покончить с этим фарсом, в который превратилась его некогда устроенная жизнь консультирующего детектива. Фрэнк по-приятельски здоровается с отозвавшимся на стук в дверь Серхио Гауссом и представляет ему Шерлока. Чтобы ответить на приветствие, тому приходится преодолеть секундный ступор и растянуть губы в фальшивой улыбке – он не ожидал, что Серхио окажется близнецом Хайме. Сходство с его фотографией в деле Майкрофта впечатляет. – Проходите, проходите в дом. Четыре комнаты с низкими потолками выглядят так, будто хозяева здесь бывают редко. В гостиной Шерлок озирается по сторонам, старательно фиксируя детали. – Ваш брат скоро придёт? – интересуется он у Серхио, как бы невзначай подходя ближе к заваленному всяким хламом столу у открытого окна. – Обещал к пятнице вернуться, – отзывается тот, сгребая с дивана шерстяные вещи и унося их в другую комнату. – Вы садитесь. Переглянувшись с Фрэнком, Шерлок усаживается на край дивана, настороженно изучая обстановку. В поле зрения уже попали и два боевых ножа, карабин, разобранный пистолет и видимый сквозь разорванную тряпицу пакет с белым порошком в недрах выдвинутого ящика стола. Тем временем Серхио, прогулявшись ещё и до кухни, быстро возвращается: – Слушайте, вы же историк. Приехали сюда изучать местную культуру, так? – вопрошает он, тыкая окровавленным ножом в сторону Шерлока. – Да, – кивает тот, вставая. – Тогда вам и наша еда интересна. Идёмте, посмотрите, как я буду готовить. – О. Спасибо. Пока Фрэнк хмуро тыкает кнопки мобильного телефона, ведя с кем-то переписку, Шерлок, захватив с собой фотоаппарат и блокнот с ручкой, сопровождает Серхио на кухню, имеющую выход на открытую террасу. Внимательно слушая и кивая в нужных местах, записывает рецепт маринада для антикучо: в большой миске смешать четыре зубчика измельченного чеснока, половину стакана красного винного уксуса, две столовые ложки оливкового масла, один мелко нарезанный без семян красный перец чили, одну столовую ложку молотого тмина, соль и перец и положить в получившийся маринад говяжье сердце, нарезанное кубиками по три-четыре сантиметра, на двенадцать часов. По счастью для гостей, это было проделано накануне, и теперь Шерлоку и Фрэнку остаётся лишь наблюдать, как Серхио насаживает кусочки мяса на вертел и жарит их на гриле по три минуты на каждой стороне, периодически смазывая маринадом. До тех пор, пока он не просит присмотреть за кипящей в кастрюле картошкой. Это действительно вкусно – такая нехитрая еда жителей андских гор. И фотографии для статьи выходят неплохими. Вот только информации по расследованию пока нет, а Серхио, пусть и проявляя традиционное для индейской местности гостеприимство, не спешит рассказывать о Хайме… Пока не ставит на стол кукурузную водку чичу вместе с неглубокими пиалами с покатым основанием (чтобы было невозможно поставить, не выпив до дна). В который раз Шерлок задумывается о написании статьи для собственного сайта о влиянии алкоголя на речевые центры свидетелей по важным делам. С фактами и временными показателями. Исключительно научную. Слишком уж обширной выходит практика личных наблюдений. Серхио Гаусс начинает планомерно набираться спиртным. Шерлок и Фрэнк, понимая друг друга без слов, разыгрывают пьесу на двоих: отвлекают хозяина, когда кому-то нужно незаметно вылить чичу, и заодно подливают ему новую дозу. Они оба чаще улыбаются – пропорционально якобы выпитому спиртному, говорят более эмоционально, изображая из себя лучших друзей. Мысленно рассчитывая, сколько ещё надо принять Серхио до отключки, Шерлок сбивает со стола вилку и наклоняется её поднять. Рядом с ней, практически под диваном, обнаруживается блокнот с уголками фотографий. Прикинув, достаточно ли пьян хозяин дома, всё же поднимает его. – Тут вот упало… – он осекается, узнавая на первом фото пустынный пейзаж и Хайме Гаусса с каким-то типом. – Слушай, а где это твой брат сидит? В вашей стране же нет таких песков. – Дай сюда, – пьяно прищурившись, тянется Серхио. – О, так это не у нас. Это ж Керманшах! А вот это рядом с ним, – тыкает пальцем в сидящего рядом с Хайме типа восточной наружности. – Сам Саид Ханни, будь он неладен!.. Это он Хайме в свой клуб затащил, он моего брата подставил. Главное, сам так и сидит там, в столичной мэрии, транспортом заведует, а Хайме должен по миру мотаться и его заказы выполнять. – И много приходится работать? – осторожно уточняет Шерлок, опасаясь спугнуть этот неожиданный порыв откровенности у Серхио. – Ну, хватает, – Фрэнк заботливо меняет ему пустую пиалу на полную. – Хотя раз на раз не приходится. Вот, скажем, вернулся он недавно с Европы, так там даже стрелять не пришлось. Так, подержал какого-то парня на мушке, пока местные вопросы утрясали, собрал винтовку и… Получил гонорар. Там вроде бы даже фотка того парня была, дай-ка гляну… Шерлок протягивает ему блокнот, затаив дыхание следя, как Серхио перебирает фотографии, пока не находит нужную. – Да вот же она! Снова забыл сжечь, сколько раз напоминал… – хлопает себя по карманам в поисках спичек. – Все равно же знает в лицо… Фрэнк несколько секунд смотрит, как пылает небольшая фотокарточка в руках Гаусса-старшего, и переводит взгляд на Шерлока. Даже тёплый свет пламени не смягчает бледность его застывшего лица. А умение читать по губам подтверждает гипотезу: Шерлок узнал человека на фотографии. Поездка была не зря. «Джон…» Погружение Серхио Гаусса в глубокий сон происходит всего через несколько минут. Осторожно ступая, Шерлок и Фрэнк выбираются на улицу и молча проходят два квартала по направлению к горе. Лишь оказавшись на безлюдной местности, Шерлок вдруг останавливается и опускается на поваленное у дороги бревно. Помедлив, Фрэнк садится на корточки перед ним. – Его брату заказали моего друга, – после минутного молчания произносит Шерлок, отвечая на невысказанный вопрос. – На фотографии был он. – Я догадался. – Определённо. Снова тишина, прерываемая лишь шелестом листьев на редких деревьях да гулом работ, доносящимся из недр горы. – Ты хочешь дождаться Хайме? – Разумеется. Мне нужно имя того, кто отдал приказ. Я ищу лидера этого синдиката. – Понятно, – перенеся вес на другую ногу, Фрэнк достает из кармана смартфон. – А меня отзывают в Ла-Пас. Необходимо срочное присутствие, намечается крупный военный контракт. – Жаль. – Мне тоже. Оставлять тебя здесь одного как-то… – Фрэнк поёживается, когда, вертя в руках мобильник, останавливает взгляд на точке чуть выше шерлокова плеча. На склоне горы отчётливо виден ствол высохшего дерева, к которому привязана груда тряпья. – Мне не пять лет, мамочка, – скривив губы, реагирует Шерлок. – Я не утверждал обратное, Джеймс. Просто за твоей спиной стоит Дерево смерти. К нему по местным обычаям привязывают тех, кто лезет в чужие дела, и оставляют на несколько часов. Живущие на нём огненные муравьи облепляют человека очень быстро, а их укусы вызывают сильные ожоги и мучительную смерть. – Считаешь, что меня ждёт эта участь? – Не могу этого исключить. Так, ладно… – Фрэнк встаёт. – Я на автобусную станцию, ты можешь осмотреться перед сном. Надеюсь на твои мозги и качественную спутниковую связь. – Ты можешь сказать, что ещё передаёт мой маяк, помимо координат? – не особо надеясь на ответ, задаёт ему в спину вопрос Шерлок. – Могу, – немного притормаживает тот, оглядываясь. – Показатели пульса и температуры тела. Так что когда тебя решат по местным обычаям казнить, я об этом узнаю. – Ну, теперь я спокоен. Удачи, Фрэнк. – Тебе она явно нужнее. *** Потоси окраинный и Потоси туристический являют собой два очень разных города. Первый – уныл и мрачен, покрыт пылью, продувается всеми ветрами и заполонен крайне небогатыми людьми. Второй занимает несколько улиц в центре, в нём сохранились многовековые здания, музеи и соборы, по нему снуют толпы туристов, старательно выискивая остатки былого величия, ведь именно боливийский Потоси упомянул в своём романе «Дон Кихот» Мигель де Сервантес как символ необычайного богатства для Испанской короны. Сюда ещё четыре столетия назад устремлялись тысячи испанских конкистадоров, здесь из горы Серро-Рико извлекли столько серебра, что его хватило бы сплавить мост от Боливии до Мадрида. Но с годами слава серебряного Эльдорадо померкла, и город частично превратился в музей под открытым небом, а в остальных кварталах – и вовсе в провинциальное захолустье. …Дописав последний абзац редактору журнала, Шерлок нажимает кнопку «Отправить» и откладывает в сторону ноутбук. Он даже не пытается объяснить себе, почему, имея возможность поселиться в трёхзвёздочном отеле в центре, продолжает жить на окраине в доме эмигрировавших сюда испанцев – тех самых, у кого посчастливилось снять комнату ещё в день приезда. Почему вот уже четыре ночи подряд бродит по окрестностям, старательно избегая людей и наблюдая за домами членов группировки «Дзента», и ложится спать лишь под утро. Ну а сейчас, глянув на перешедший в ждущий режим ноутбук, устроенный на широком бревне, Шерлок устало опускает голову, опираясь руками о колени и сцепляя пальцы в замок. Дерево смерти всё так же высится за его спиной, но в этой части города, по крайней мере, спокойно. Стадию «в-какое-Богом-забытое-место-меня-занесло-и-что-я-здесь-забыл» удалось пройти без серьёзных моральных потерь. Между тем, на этот раз спокойствие оказывается временным. На серые ботинки Шерлока падает тень, и он, нисколько не удивившись этому, предлагает, не поднимая головы: – Можешь сесть рядом. Шумное сопение звучит ему в ответ. Поколебавшись, тень смещается вправо и исчезает вовсе где-то за бревном. – Ты ходишь за мной четыре дня, – помолчав, добавляет Шерлок, не меняя позы. – Хочешь попросить денег – сейчас самое время. – Я не для этого хожу, – старательно выговаривая слова, отвечает щуплого вида смуглый мальчишка лет десяти. – Синьор. – В самом деле? Тогда для чего же? – Мне нравится звук. – Звук. Какой звук? – От ваших вещей. Озадаченно повернув к нему голову, Шерлок хмурится, припоминая. Затем левой рукой подтягивает себе ноутбук на колени и несколькими нажатиями клавиш запускает проигрыватель. Мальчишка с довольным вздохом закрывает глаза. Шерлок же размышляет о том, насколько дико звучит здесь, на краю света, оркестровая запись оды «К радости» из девятой симфонии Людвига ван Бетховена. И как неожиданно находятся ценители вещей подобного рода. Они вместе слушают её от начала до конца. – Это прекрасно, синьор, – выдыхает паренёк после минутной тишины. – А можно ещё раз? – Могу предложить другую музыку. – Нет! Нет, пожалуйста, эту, – хватает его за руку мальчик. – Она очень хороша. В течение нескольких секунд Шерлок вглядывается в умоляющие глаза, аккуратно высвобождая запястье. После решает уточнить: – Кто твой отец? – У меня нет отца, синьор. – Ты не играешь с другими детьми, хотя они каждый раз зовут тебя к себе. Ходишь ночи напролёт по улицам и, судя по твоей обуви, привык много ходить... Да, обувь и куртка самодельные, а вот у джинсов фирменный американский бренд. Недёшевая вещь, которой минимум три года. Откуда? – Мне подарили. – Вот как? Твоя внешность исключает наличие родственников не индейцев. Однако индейских детей ты тоже сторонишься. Привык быть сам по себе? Но кто-то явно о тебе заботится. Возможно, дядя или дедушка… – Дедушка. – Тогда мой вопрос: кто твой дедушка? – Он… – Впрочем, подожди! – перебивает его Шерлок. – О, ну конечно. Странствующие индейцы, которые всегда сами по себе. И иностранцы расплачиваются, чем придётся, за их услуги. Кто-то вот даже одеждой… Ты калавайя? – Да. Да, синьор! – кивает мальчишка, вскакивая от переизбытка чувств. – Я придумал! Хотите, я вас полечу, а вы дадите мне послушать ещё раз? – Зачем меня лечить, если я не болен? – Вы… Вы считаете, что я маленький ещё, да? – с обидой тянет паренёк, пиная ногой ни в чём не повинное бревно. – Был бы тут дедушка… А, ладно! Ну и… Ну и пусть! Понурившись, он всхлипывает, разворачиваясь и уходя по дороге неровной походкой человека, обиженного на весь мир. Шерлок смотрит ему вслед, испытывая чувство колоссального отвращения ко всей ситуации в целом: завоёвывать доверие местного населения, используя шумные игрушки, – какая пошлость. И как сильно это отдаёт колонизаторской политикой не столь уж далёких времён. Но музыка… Интерес именно к классической музыке, столь явный и искренний, – это… Он создаёт в ноутбуке плейлист всего из одной мелодии и нажимает кнопку непрерывного повтора. Затем ставит его на рюкзак, укладывает на один конец бревна свёрнутую куртку и вытягивается на нём в полный рост. Отошедший на два десятка шагов маленький индеец останавливается, заслышав знакомую мелодию. Он в два счёта стирает ладонями слёзы и почти бегом возвращается к иностранцу, только в отличие от него ложится рядом прямиком на землю. – Не замёрзни, – помолчав, всё-таки предостерегает его Шерлок, осознавая всю глупость наставлений такого рода. В самом деле, не ему советовать внуку местного знахаря как обращаться с природной средой. Они долго лежат вот так, не сводя глаз с темнеющего неба. Юный калавайя блаженно вслушивается в звуки девятой симфонии, не испытывая никаких неудобств от жёсткости импровизированной «постели». Шерлок же наносит на ментальную карту в Чертогах разума результаты наблюдений последних дней: поселившись в этой части города, он территориально оказался между тремя враждующими группировками. Оказалось интересным опытом наблюдать за тем, как устраивают друг другу засады и минные ловушки местные ребята, как собираются в особняках своих лидеров по ночам, выискивая предателей и договариваясь с посредниками о дальнейшей транспортировке очередной доставленной наркоты. Партии кокаина сваливают в шахтах, временно замуровывая от трудящихся там обычных горняков. Шерлок поначалу недоумевал, зачем на местном рынке всем желающим оптом продают динамит в явно большем количестве, чем надо шахтёрам. Но ночные визиты контрабандистов дали ответ: чтобы взрывать проходы к схронам с наркотой. Стоит ли упоминать, что на ночные дела в горе Серро-Рико малочисленная полиция привычно закрывает глаза. Местные бандиты не трогают туристов, полиция не мешает делам местных бандитов. Все довольны и всем хорошо. Для создания ментальной карты Лондона Шерлоку понадобилось несколько лет, криминального района Потоси – четыре дня. Он уже знает расположение ключевых объектов, более-менее разобрался в отношениях между местными семейными кланами. Однако их преступный бизнес ему безразличен. Хайме Гаусс, наёмник, чьё прибытие ожидается со дня на день, – вот единственный человек, ради которого приходится находиться здесь, скучающе разглядывать южное небо и понемногу замерзать. Всё-таки Потоси – самый высокогорный город мира, и ночную прохладу никто не отменял. – Синьор, а вы знаете, что там за звёзды? – неожиданно спрашивает мальчишка, отвлекая от мыслей. – Я слышал, у них есть имена. И Шерлок, человек далёкий от астрономических понятий, второй раз в жизни вбивает в строке поиска на мобильном телефоне запрос на тему звёзд. В галерее Хикмана он проверял сверхновую Ван Бюрена, здесь же загружает карту созвездий Южного полушария и начинает сравнивать её с ночным небом. Всё-таки сервис «Planetarium» на Neave.com устроен достаточно удобно: выбираешь точку на карте мира, дату, время и получаешь панораму небосвода со всеми подписанными созвездиями на нём. – Над твоей головой зигзаг – созвездие Гидры. Названо в честь девятиглавой змеи из греческого мифа. Рядом Кратер и Ворон. Ещё левее яркая оранжевая точка – это Марс, а за ним созвездие Льва. Теперь с этой стороны: созвездие Центавр или Кентавр. Получеловек-полулошадь. Хм… Выглядит даже похоже… Между его головой и передними ногами Южный крест и Муха. Муха не похожа совсем… Мальчишка старательно давит смешок. Шерлок мрачно косится на него и сам не может удержаться от улыбки. Подумать только, прилететь чуть ли не на край света, чтобы поназывать индейскому ребёнку созвездия. Знал бы Джон… – А вон там что, синьор? Очень яркая звезда… – Сириус, созвездие Большого Пса. – А это? – А это не звезда. Планета Сатурн. Сейчас… – Шерлок открывает фоновую вкладку в интернет-браузере и загружает фотографии. – Вот так Сатурн выглядит вблизи. – То есть вокруг неё есть кольцо? Отсюда не видно… – Отсюда многое не видно, – пожимает плечами Шерлок, чувствуя, что окончательно замерзает. – Но нам обоим пора возвращаться. Он резко садится, невольно охая из-за затёкших мышц. Затем набрасывает на плечи куртку, убирает разрядившийся ещё час назад ноутбук в рюкзак и неохотно встаёт. Мальчишка внимательно наблюдает за ним, сидя прислонившись к бревну. Не прощаясь, Шерлок уходит по единственной дороге к жилым кварталам. А ребёнок, запрокинув голову, ещё долго любуется звёздным небом. *** «Не вернулся». Утро субботы для Шерлока начинается с традиционной прогулки мимо дома Гауссов. Хайме должен был прийти вчера, однако Серхио, готовя на гриле очередное антикучо, отрицательно качает головой: нет, в пятницу брат не вернулся. Кивнув ему, Шерлок поудобнее перехватывает рюкзак, направляясь к шахтёрскому рынку. Здесь за символическую плату можно получить наваристую похлёбку из потрохов и голов крупного рогатого скота. Довольно вкусная штука, особенно с ароматным хлебом только из пекарни. А ещё, наедаясь вот так на весь день, можно послушать последние новости, понаблюдать за тем, как торгуются местные, выбирая себе заступы и лопаты, листья коки, питьевой спирт в различной таре, динамитные шашки с запалами и скальный аммонал – одно из самых мощных промышленных взрывчатых веществ. Почему-то именно сегодня на рынке оказывается подозрительно тихо. Исчезли два метиса, торгующие из-под полы автоматами со спиленными номерами. Не вышел старик, разливающий по бутылкам вязкую жидкость желтоватого цвета. Шерлок как-то обратил внимание на его руки – сухие, с трещинами и язвами на кончиках пальцев, прибавил к этому заметную одышку, подслеповато прищуренные глаза и стремление сидеть в тени, и сделал однозначный вывод: нитроглицерин. То есть какой-то дряхлый тип разливает взрывчатку в объёмах, достаточных, чтобы поднять на воздух весь рынок за один миг. И никого вокруг это не тревожит! Воистину удивительный народ… А ещё сегодня на рынке не видно детей. Странно, ведь ещё накануне их здесь толпилось порядком… И нет жён горняков. Шерлок бы не стал детективом, не умей он замечать такие детали, но проанализировав всё это, всё же не смог сообразить что-то кроме: «Может быть опасно», – и, проглотив остатки похлёбки, отправился ждать автобус до центра. Не та обстановка, чтобы проводить день среди явно нервничающей толпы. …То, что этот шаг был ошибкой, он понимает около полуночи, когда во двор строем входит группа людей, представляющих клан Сильверо. Они что-то быстро говорят хозяину дома, обходя его с явным намерением войти, и Шерлок крайне сомневается, что их цель – обычный ночлег. Он смотрит на мигающий лампочкой разряженного аккумулятора мобильник, понимая, что любая помощь слишком далеко, и переводит взгляд на экран ноутбука. Всё-таки пока ещё есть полминуты, пока только приближаются шаги боливийских гангстеров, можно дописать последнюю фразу в статье. – Синьор Джеймс? Поставив последнюю точку, Шерлок поворачивается к вошедшим в комнату смуглым мужчинам, демонстрируя лёгкое недоумение: – Да, это я. Слушаю вас. – Нам сказали, что вы приехали из Норвегии. Вы не могли бы помочь с небольшим переводом? «Восемь человек. Пятеро вооружены ножами. У двоих пистолет. Трое были в списке Интерпола на четвёртой странице, один – на восьмой. В числе преступлений: взрывы на транспортных путях, массовые убийства, финансовые махинации и контрабанда оружия террористам. Да. Без переводчика с норвежского им не обойтись», – думает Шерлок, выбирая команду «Завершение работы» на экране ноутбука. – Разумеется, синьоры. Где я могу увидеть текст? – Следуйте за мной. По ночному Потоси его сопровождают к дому лидера клана Сильверо. Парадокс, но гостиная на втором этаже обставлена в том же стиле, что и гостиные мафиозных боссов из голливудских боевиков. Дорогая мебель, персидские ковры, элементы декора из драгоценных металлов и роскошный бар с напитками стоимостью в десятки тысяч боливийских песо. Что на самом деле должно бы насторожить Шерлока – так это его собственное ощущение глубокого безразличия ко всему происходящему вокруг. Особенно когда мафиозный босс, представительный мужчина в возрасте слегка за сорок закуривает сигару марки Gurkha и приветливо улыбается ему. – Какое счастье видеть настоящего норвежца в наших краях, синьор Джеймс. Прошу, присаживайтесь. Виски? Ром? Коньяк? – Ничего из этого, благодарю, – с достоинством кивает Шерлок, занимая указанное кресло. – Вам нужна была помощь с переводом? – О, да, – подтверждает человек, в котором Шерлок ещё в первую минуту без труда узнал Густаво Фелипе Сильверо, номер три в боливийском списке особо опасных преступников Интерпола с 2002 года. – Мы расширяем партнёрскую сеть и подумываем о развитии бизнеса в вашей стране. – Могу я узнать, какого рода бизнес, синьор... – Густаво. Безусловно, можете. Он связан с целым рядом молодёжных программ. Мы только начали, поэтому детали пока согласовываются. – Понимаю, – кивает Шерлок, считая, однако, эту уклончивость хорошим знаком. Ему-то из профиля Интерпола точно известно, что Густаво Сильверо разыскивается за организацию сети притонов для педофилов в странах Восточной Европы, сексуальное насилие и торговлю детьми. Не самый редкий состав преступлений у засветившихся в сводках международной полиции представителей этой страны. – Что требуется от меня? – Поговорить по спутниковому телефону с секретарём руководителя фирмы и договориться о нашей встрече. Вот здесь уже готовый текст на испанском, – Густаво берёт с небольшого столика лист бумаги и отдаёт его Шерлоку. – Вам ведь не составит труда?.. – Передать это на норвежском? Нисколько. Дайте мне телефонный аппарат. Разговор с норвежской стороной занимает не более пяти минут. Текст переводится легко. Весьма довольный Густаво Сильверо закуривает следующую сигару, искоса поглядывая на ожидающего дальнейших распоряжений гостя. – Что ж, как скоро вы планируете вернуться на родину, синьор Джеймс? – Полагаю, на следующей неделе. – А как бы вы отнеслись к возможности дополнительного заработка? Скажем, пару раз в месяц летать из Норвегии сюда и обратно, помогать с переговорами и контрактами. С оплатой не обидим. – Это интересно. Но я не оставлю университет. И экспедиции… они тоже важны. – О, ну что вы, увольнение от вас и не требуется. Мы можем планировать ваши поездки на выходные дни. – Это было б прекрасно. – Я рад, что вы… – начинает Густаво и осекается, заметив в дверях одного из своих людей. – Что-нибудь случилось, Далмир? – Да, синьор. Ваш племянник просит пять минут наедине. Говорит, это срочно. – Сейчас буду, – Далмир с поклоном выходит из гостиной, а Густаво поворачивается к Шерлоку. – Надеюсь, вы извините моё отсутствие. И я всё же рекомендую взять что-нибудь из бара. – Я подумаю. Оставшись один, Шерлок мгновенно серьёзнеет, насторожено озираясь по сторонам. В досье Майкрофта не было информации о каких-либо племянниках у Густаво Сильверо, так что это неприятная неожиданность. С другой стороны, пока вроде бы всё проходит нормально: легенда держится, подозрительным Густаво не выглядит. Вероятно, есть шанс выбраться отсюда без потерь. А потом непременно что-то решать, потому как прогулки по лезвию вечно не длятся. Минута… три… пять… Хозяина дома не видно. Сложив ладони в молитвенном жесте, Шерлок нервно меряет шагами просторную гостиную каменного особняка с толстыми стенами. Лишь раз он останавливается у узкого окна, обратив внимание на непонятное шевеление посторонних за высоким забором и припарковавшийся на той стороне дороги военный джип, и возобновляет ходьбу. Густаво возвращается десять минут спустя с серебряным блюдом, наполненным листьями коки. Он ставит его на стол, приглашающе указывая Шерлоку. – Ещё раз приношу извинения за то, что был вынужден отвлечься от занимательной беседы с вами, синьор Джеймс. В качестве компенсации предлагают попробовать эти листья. Уверяю, лучших вам во всей Боливии не найти. – Благодарю за предложение, но… – И слышать ничего не желаю! Угостить вас – мой долг. Я прошу, – и сам засовывает в рот листик с края подноса. Не видя возможности отказаться, Шерлок подходит к столу и принимается жевать один из листьев. По вкусу мало чем отличается от чайного, но изобразить удовольствие не составляет особого труда. В конце концов, часть местной культуры. И тонизирующее средство. От второго немного немеют щёки. Тоже ничего удивительного. Густаво наливает себе красного вина и, опустившись в роскошное кресло, долго смотрит сквозь бокал на свет. В этот момент с него можно писать портрет умудрённого жизнью криминального босса. Слишком уж хрестоматийная картина, Шерлок даже жалеет об отсутствии фотоаппарата. – Жизнь – удивительная штука, синьор Джеймс, – после продолжительного молчания изрекает Густаво. – Не находите? – Да, сюрпризы – её важная часть. – Согласен. Взять, к примеру, мой обычный день. Он не обходится без новостей от моих людей, без происшествий, каких-то споров… Или вот посмотреть на моего племянника: ещё довольно молод, но уже способен меня удивлять… заходи, Хайме, – чуть повысив голос, приглашает Густаво, и Шерлок застывает на месте. «Нет» Это идиотский штамп – медленно поворачиваться к тому, кто появился за спиной. Но иначе не выходит. Ещё есть вероятность, что просто совпало имя, что таких совпадений не бывает, что не могли же агенты МИ-6 упустить из виду родственную связь боливийского наёмника и известного далеко за пределами Боливии криминального босса, но… Один поворот головы и одна короткая мысль: «Он». Тот самый. Человек, ради которого пришлось лететь за тысячи миль. «О господи…» – Мы тут с Джеймсом беседуем о том, какие удивительные вещи встречаются в нашей жизни, – произносит тем временем Густаво, потягивая вино и обращаясь к приближающемуся родственнику. – Прекрасная тема, дядя, – отмечает Хайме Гаусс, усаживаясь в кресло по правую руку от него и беззастенчиво пялясь на Шерлока. – Взять, к примеру, нашего гостя. Разве не удивительно, что человек, уничтоживший криминального гения Джеймса Мориарти, путешествует по миру под его именем? Пожалуй, впервые за долгое время у Шерлока не находится слов. Только ком в горле и холодеющие пальцы. Надо ж было так попасть… – Да, пожалуй, удивительно. Но, полагаю, у синьора Холмса на то были причины. Скажем, отдать дань уважения без сомнения выдающемуся врагу. А заодно и остаться инкогнито… Услышанная настоящая фамилия выводит Шерлока из ступора. Он бросает взгляд на дверь, прикидывая, сколько сейчас охранников в доме и есть ли шансы добежать до ворот. Шум за забором становится громче, возможно, удастся этим воспользоваться. Правда, Хайме вооружен пистолетом и опытный снайпер, но… Должен же быть выход! Должен! Если бы ещё так не дрожали пальцы… – Посмотри на него, дядя, – с плохо скрываемым восхищением предлагает Хайме. – Разве это не удивительно? Он и сейчас думает, заставляет свой гениальный мозг искать решение проблемы. Давно у нас не было таких гостей. – Да, мне он тоже понравился. Даже жаль, что… – Густаво не договаривает, отставляя пустой стакан. – Дверь не заперта, синьор Холмс. Если хотите, можете идти. – Шерлок так и поступает. – Далеко, правда, не удастся, но… Сделав несколько шагов, Шерлок останавливается, оглядываясь. Ему приходится несколько раз моргнуть, чтобы прогнать неведомо откуда взявшиеся чёрные точки перед глазами. – Почему? – хрипло спрашивает он, поражаясь, как быстро сел голос. – Вы же гений, – спокойно напоминает ему Густаво. – Догадайтесь сами. – Я не догадываюсь, я… – он замолкает, переводя взгляд на блюдо с листьями. – Отравлены, верно? – По моим расчётам у вас минуты три, синьор Холмс. Пожелаете встретить смерть под звёздным небом – мы не станем препятствовать вам. Было приятно познакомиться. Закашлявшись и зажав ладонью рот, Шерлок, согнувшись, устремляется прочь из гостиной. В коридоре его сильно шатает, так, что он врезается в стену, со стоном сползая на пол. Вероятно, именно это позволяет ему легче пережить следующий миг, когда в покинутую гостиную с улицы попадает снаряд гранатомёта. Крики, грохот взрывов и выстрелов доносятся до Шерлока как сквозь густую пелену. Его скручивает несколько болезненных приступов кашля, так что до лестницы и вниз по ней он пробирается практически ползком, скатываясь без сил с нескольких последних ступенек. Он ещё видит разрушенные ворота и разбегающихся кто куда боевиков, он ещё слышит панические крики столпившихся на другой стороне улицы женщин и рёв детей, и успевает подумать: как глупо, что всё заканчивается вот так… В этот момент в пяти с половиной тысячах миль от Потоси два других Холмса вздрагивают, услышав пронзительный сигнал. В этот момент Виолетта и Майкрофт, сидя каждый на своей работе, подтягивают к себе невыключаемые коммуникаторы всего с одной загруженной программой и с ужасом смотрят на две мигающие цифры: незначительно уменьшающееся значение температуры тела и стремительно падающий показатель пульса. У них одна мысль на двоих: «Шерлок!» И жуткое подобие метронома перед глазами: 50… 45… 40… 35… 30… – от которого невозможно отвести взгляд… … Ровно через семнадцать секунд маяк зафиксирует полную остановку сердца.Глава 2. И искать
5 октября 2014 г. в 16:23