Разоблачение

Первый теплый день в году был встречен не так оптимистично, как предполагалось. Жители просто представляли, как сменят пуховики и сапоги на легкие ветровки и кеды. Вместе с первым теплым днем в Готэм пришли перемены — убийство одного из кандидатов в прокуроры. Передовицы запестрели заголовками, не брезгуя громкими словами, утрированными реакциями на происшедшее. Город охватила новая волна паники. Густаво Кит был аутсайдером гонок, поэтому никто не мог понять, в чем заключалась выгода. Был подозреваемый, имя его не называли вслух, но все были уверенны, что заказчик – он. Стивен Левитсон. Темная лошадка гонки за пост прокурора. Несколько газет даже умудрились на свой страх и риск выпустить статью, где прямо называли обвиняемого и рассуждали о последствиях, делали ставки на выигрыш. «Нью Готэм» молчал. Все знали, что уж кто-кто, а только эта газета знает всю подноготную, но редактор слишком боится братьев Левитсонов, чтобы написать о своих опасениях. Сделать свой анализ происшедшего. Меган ждала бури, которая разразится как то черное облако, приносящее шальной ветер. И пока наземь не выпадет последняя капля дождя, пока не утихнет ветер — ураган не прекратится. Оставалось только ждать, а уж это Меган делать умела — жизнь научила. — Мег. Мег. Меган! — уже практически кричала Наташа. — Ты меня слушаешь или нет? Уолдорф решила не вмешиваться в противостояние миллиардеров, но никто не запретил ей узнавать самые свежие новости, пребывая в тылу. Наташа — чем не лучший информатор? — Извини, я задумалась. — О чем? — секретарша была готова выведать любую тайну, чтобы снабдить офисный планктон новыми сплетнями. — О состоянии нефти на бирже, — выкрутилась Меган, улыбка вмиг исчезла с лица сплетницы. — Ты все шутишь. А за этой дверью, — Наташа указала на дверь босса, - творятся такие дела, о которых ты даже не подозреваешь.  — Если там не обсуждается распределение премий работникам, то меня это особенно не волнует, — подстегнула Наташу девушка. — Ты можешь обманывать кого угодно, но не меня, Уолдорф. О твоих сердечных делах с Дорианом Левитсоном всем давно известно. От подобной наглости Уолдорф опешила и даже на минуту потеряла дар речи. — Прости, ты сейчас в своем уме была? — Ну, брось. Появилась из ниоткуда и сразу любимица шефа. Первые полосы твои, а корявые фотографии, словно их делал школьник на камеру своего допотопного телефона, признают показателем высокого профессионализма в области фото. — И много таких, — Меган подбирала слово, — мыслителей? — Достаточно. — Тогда давай порассуждаем о том, куда девается твое нижнее белье после совещаний с шефом. Конечно, это было смело и не в стиле Меган. Но как часто любил повторять ее дед Генрих Уолдорф: «С врагами на их языке». Наташа изобразила крайнюю степень недоумения. Ее состояние и мимика очень напоминали рыбу, которую выбросило на берег после прилива. Она широко открыла глаза, открывала и закрывала рот, все пытаясь произнести хоть какую-то фразу, выражающую ее негодование. Воспользовавшись моментом, Меган сделала ноги. Теперь поход к Наташе отменялся. Она отойдет — факт, но свежие сплетни придется выуживать у одноглазого уборщика. Обслуживающий персонал знал обо всех в офисе. *** — Уолдорф, почему ты еще здесь? — вопил главный редактор. — Рабочий день не закончился, — оправдывалась журналистка. — Ты работаешь в газете или завтра ищешь себе работу, — мужчина был так зол, что видно было его пульсирующую вену на шее, от чего Меган бросало в дрожь. Таким раздраженным и агрессивным его никто не видел. Все работники скрылись по углам, пытаясь не попасться на глаза шефу. — Нет, я работаю в газете. — Славно, тогда поднимай свою задницу и неси ее к офису окружного прокурора. — На место убийства Густаво Кита? Он дает комментарии к произошедшему? Но мы же не пишем на эту тему, — уже уверенней напомнила Уолдорф. — Простите-извините, но пока на моих дверях указано, что я главный редактор, то я буду решать куда и кому идти. «Наташа донесла!» — смекнула Меган. — Меня уже здесь нет, — пообещала девушка и одним быстрым движением сгребла все содержимое на столе в огромную сумку. — Десять тысяч слов. Даю первую страницу. И, ради Бога, возьми Педро. Иначе верстка меня живьем съест или я разорюсь на ретушировании твоих фото. — Хорошо. Редактор уже не был таким агрессивным — хороший знак. Хотя она даже не представляла, что такого может ей поведать окружной прокурор. «Может он даст официальное заявление? Назовет подозреваемого?» Все оказалось куда проще. Поначалу. Самый скучный разговор, который можно представить. Эта статья — лебединая песня госслужащего, которому в затылок дышал миллиардер с замашками тирана. День перетекал в вечер. Засветились фонари, когда обессиленная долгим и бессмысленным разговором Меган покинула кабинет прокурора. Медленно спускаясь по ступенькам на высоких каблуках — она их держала на особые случаи — журналистка даже не представляла, что ее главное интервью впереди. Она помнит чьи-то крадущиеся шаги позади, запах хлороформа, слабость и выпадение из реальности. Ее похитили через квартал от здания суда — немыслимо! И как только она открыла глаза и осмотрелась, то поняла, что ее самые страшные опасения оправдались: руки связаны за спиной, веревка уже оставила кровавые отметины, рот заклеен скотчем, ноги похититель не привязал. Нарочно или понадеялся, что она не попытается достать каблуком осколок стекла. Но он это сделала специально. И когда она очнулась — наблюдал, как себя поведет. — Так-так-так. Это так чудесно, что я могу повидать своего единственного преследователя. Меган напряглась, пытаясь придумать, что же ей следует делать в такой ситуации, а похититель продолжал, искусно избегая попасться ей на глаза. — Вам неудобно и страшно? — издевался мужчина. Его голос казался Меган знакомым, хотя она была уверена, что никогда не встречала этого человека. Но как так могло быть? И она догадалась. И догадка эта ей не понравилась, потому что со своими врагами этот мужчина расправляется жестоко. Ему нужен зритель, но она не даст ему возможности использовать себя. «Не увижу его лица, не смогу опознать. Больше шансов на выживание». — Закрыть глаза — это умно. Но мне нужен такой же уговор, который ты давала Бэтмену. Но с одной поправкой, я сам сниму маску и покажу свое лицо, а ты будешь хранить мой секрет. Меган закивала, по ее щекам текли слезы. Ей было так холодно, она ведь находилась в подвале жилого дома. Могла даже слышать детский смех. — Я сниму скотч. Если ты закричишь — убью жителей этого дома. Ты же не хочешь, чтобы я убил детей, Меган? Девушка дала понять, что не собирается кричать, и мужчина выполнил свое обещание. Теперь она могла говорить. — Ну что ж, если «Нью Готэм» готов к новому Ночному Рыцарю, так пусть получит мое видение будущего этого города. Достань диктофон, тебе предстоит процитировать меня дословно и убедить своего редактора, чтобы мое заявление напечатали. — Хорошо, — тихо произнесла Меган. — Молодец. А сейчас я стану перед тобой и сниму маску. Готова? — Зачем. Можно обойтись и без этого. — Не тебе диктовать условия, Уолдорф. — Я готова, — обреченно произнесла девушка. Она услышала как кто-то стал перед ней, повернул лампочку над своей головой и зажегся свет. И с этим светом она увидела, кто скрывается за маской Тени. И это очень ее напугало.