Разоблачение

Один небольшой кекс с черникой и разноцветная свечка. А дальше два союзника, которые преследуют ее уже несколько лет: одиночество и тишина. В этот день принято петь песню, загадывать желание, получать подарки и управлять всеми. В кромешной тьме, где единственный источник света — зажженная разноцветная свечка, есть что пожелать, но последний штрих погрузит все вокруг в непроглядную тьму. Уэйн подарил ей дом, в котором она еще сильнее чувствовала свое одиночество. А раньше ее это не беспокоило. Но если и можно что-то сказать о прожитых годах, нажитых врагах, приобретенных друзьях, так это следует делать в этот день. Но для всех сегодня был всего лишь вторник. День сдачи номера. Меган задержалась подольше, долго исправляла и без того исправленную статью. Фотография казалась ей до ужаса неудачной, интервью сухим. Именно тогда она сделала то, за что ее следует уволить — убрала статью одобренную главным редактором, поместив на первую полосу послание от Тени. Даже странно, как легко это удалось провернуть. Усталые работники типографии даже не запросили подтверждения от редактора, тот слишком долго на них орал, и так продолжалось десятки лет. Возможно, таким способом они хотели проучить хама, а, может, слишком устали и боялись уточнять у деспота, неспособного к вменяемому диалогу. Теперь же осталось всего двадцать минут, чтобы зажечь свечу и пожелать что-то. Если верить матери, она родилась на три недели раньше, чем немало удивила всю семью. Она умела появиться в самый неподходящий момент. А сейчас о ней забыла и собственная мать. А в прошлом году она поздравила одной из первых. — Какой толк от друзей, если они не надоедают? — вздохнула Меган и задула свечу. Дом понемногу приобретал свой уникальный стиль. Нежно бежевые занавески, ковер у выхода из дома, колокольчик у двери. Уэйн исчез из города. О Бэтмене писали что-то, но в основном о том, что он исчез. Предполагали, что его убили или он покинул Готэм. Она сидела по-турецки, не двигаясь в полной темноте. Ничто не интересовало ее. И она плакала. Такую роскошь Меган Уолдорф позволяла себе не чаще трех раз в год. Сейчас было самое время вкусить соленую слезу, вторую вытереть рукавом и успокоить себя, обещая себе неосуществимую нелепицу. Меган закрыла глаза, пытаясь отвлечься. Она сконцентрировала свое внимание на сердцебиении, потом на тиканье часов. И когда эта игра ей наскучила, а затекшие ноги дали о себе знать, девушка поднялась и потянулась к включателю. Положив руку, в полной уверенности, что именно сейчас таинственная темнота рассеется, уступив место свету, она почувствовала, что ее руку накрыла чья-то другая рука, теплая. Предположительно мужская. И ее охватил тот страх, который сложно вообразить, если не пережил такое. Громкий крик о помощи где-то застыл в горле, словно ее голосовые связки парализовало. Нет, ей не сделали укол, не прижали к лицу тряпку с хлороформом, кто-то стоял позади нее, и рука этого человека не давала возможности повернуть включатель. — Я поражен, мисс Уолдорф, — тихо произнес знакомый голос. — Уэйн был прав, у тебя напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Меган сглотнула. Вспоминая, что в одном психологическом журнале вычитала, что человек никогда не бывает настолько близок к смерти, как в день своего рождения. — Я сделала, что ты просил, — тихо произнесла именинница. — Знаю. Поэтому решил заскочить к тебе и оставить подарок. — Обойдусь. — Нет-нет, — засмеялся мужчина. — Никто не должен быть одинок и остаться без подарка в такой день. — Ты хочешь оставить снова послание? — Да, только оно в открытке. Там много пожеланий достижения цели, здоровья и прочей чепухи, которую принято желать знакомому. — И чем я заслужила такое внимание от тебя? — Слышал, ты собралась написать книгу. Похвально, но это разочаровывает. — Я не стану писать о тебе, воспевать мнимые подвиги. Мужчина засмеялся. — Возле тебя находится слишком много мужчин, которые попались в ловушку. — Это ты о Брюсе Уэйне? — Не только о нем. Думаю, дружба с тобой мне выгодна. — И чем же? — Ты станешь моим летописцем, а когда Готэм падет, сможешь встать возле меня и пожинать плоды. — Я уже выбрала сторону. — Звучит мило, но взгляды часто меняются. Меган услышала звук подъезжающей машины. Судя по иллюминации, это была полицейская машина. Она испугалась не на шутку, когда дверцей машины хлопнули, и кто-то поспешил к дверям дома. Мужчина, что стоял позади нее, поцеловал в щеку и отпустил руку. В тот же момент Меган включила свет и оглянулась — никого. Секунду спустя позвонили в колокольчик. Пораженная выходкой Тени девушка заставила себя подойти к двери. На пороге ее ждал сюрприз. Тот о ком она позабыла, помнил ее. И стоило ей открыть дверь, как все тревоги улетучились. — Офицер Блэйк? Какой приятный сюрприз. — Я понимаю, что приехал слишком поздно, но только сейчас освободился. Поэтому я поздравляю вас, — Меган взяла синюю коробку с рук дарителя и подставила щеку для поцелуя. Скорее машинально, чем намерено. — Зайдете? — Нет, простите. Меня ждут. — Девушка? — Меган не могла поверить, что спросила это. «Вот же дура!» — Да, — Джон не растерялся. — Вы счастливы? — Да. Он произнес это слишком неуверенно, но лезть с расспросами Уолдорф не планировала. Про себя отметив, что Блэйк очень изменился со дня их последней встречи: похорошел и скинул несколько килограмм. Скорее всего она сравнивала его с тем самым офицером, который рисковал жизнью ради нее и получил пулю. Укол совести хуже пореза бумагой, она едва не бросилась с извинениями, но Джон словно прочел ее мысли. — Все хорошо. Я как новенький. А вам нужно отдохнуть. — Спокойной ночи.