Интересненько это они придумали...

Запах гари пропал, сменившись запахом морской соли, рыбы, водорослей и мокрого дерева. Постель слегка покачивалась в такт шороху волн. Болела ушибленная голова. На левой руке ощущалась тугая повязка. Майтимо открыл глаза и увидел над собой низкий потолок корабельной каюты. В маленькое окошко пробивался яркий дневной свет. - Как ты? – надтреснуто спросил тихий и несчастный голос. – Хочешь пить? - Я хочу понять, что здесь происходит, балрог побери, – от души ругнулся Майтимо и повернулся на бок, чтобы видеть собеседника. Им оказался Макалаурэ. Он сидел за маленьким столом, осунувшийся и весь какой-то потрепанный. Его рука тоже была забинтована, а на скуле багровела ссадина. - Что происходит? – с горечью переспросил младший брат. – А что может происходить после такого? Зачем я остался в живых!.. - Погоди-погоди, - велел Майтимо, осторожно принимая вертикальное положение. Ушибленная голова вроде бы не возражала. – Ты можешь рассказать все сначала и по порядку? Где мы находимся? - На корабле, - с несвойственным ему прежде сарказмом ответил Макалаурэ. - Чей корабль? – переспросил Майтимо. – И как мы здесь оказались? - Ты что, и правда не понимаешь? - Тысяча валараукар! Я пытаюсь понять! - Это тэлерийский корабль, - проворчал Макалаурэ. – Нас сюда доставили после… когда догнали. Лучше б убили на месте, но я слышал, Эонвэ не велел. Он и догонять не велел, но… - Убили? За что?! - Ты думаешь, не за что? Зачем только я тебя послушался! - А что я предлагал сделать? - Предлагал? Да ты почти приказал! - Кано! – рассердился Майтимо. – Говори толком, я ничего не помню! - Хорошо тебе, - с горечью позавидовал Макалаурэ. – А я вот помню все. Ты заявил, что похитить сильмариллы из-под носа Эонвэ – отличная идея, и так мы сможем, наконец, исполнить Клятву. Ты уже тогда рехнулся, видимо. Мы пробрались в лагерь, перебили охрану, а когда взяли камни в руки, они обожгли нас похлеще огня. Мне продолжить, или твоя память вернулась, наконец?! Майтимо покачал головой. Про себя он ничего подобного не вспомнил, но зато на ум пришли рассказы Трандуила и Глорфиндела, которые под нынешнее положение дел подходили просто идеально. Так что же, проклятый Моринготто забросил его в иное измерение? Но почему он оказался на месте другого себя? Или он теперь – тот, другой? - Но ведь это невозможно, - пробормотал Майтимо вслух. – Сильмарилл не мог меня настолько обжечь. И руки... Обе кисти были на своих местах. - Рехнулся, - повторил Макалаурэ, и в его голосе слышались слезы. – Не веришь – сними повязку и посмотри! Майтимо тут же дернул за узел и принялся разматывать мягкую чистую ткань. Забинтовано было хорошо, добротно. Все же не у орков в плену. Ладонь под повязкой была целая, чистая, лишь в одном месте слегка покраснела кожа. - Что я и говорил, – уверенно заявил Макалаурэ, глядя прямо в центр ладони. – Замотай обратно, а то кровью истечешь. - Какой еще кровью? – Майтимо шевельнул пальцами. – Здесь нет раны. - Если ожог почти до кости для тебя не рана… - Макалаурэ отвернулся. - Да нет никакого ожога! Погоди, - в мыслях шевельнулась дикая догадка. – Кано, у меня есть веснушки? - Нашел, чем озаботиться! Есть, но ты их прячешь. Майтимо вспомнил, что действительно накануне отъезда в Химринг стребовал с Теньки сеанс антирегулятора. - А руки? Сколько у меня рук? - Посчитай! – с раздражением посоветовал брат. – Или ты уже настолько сошел с ума, что не в силах сложить один и один? - Значит, две, - пробормотал Майтимо, силясь словить ускользающую мысль. Что-то не сходилось. – Постой, Кано, рук две, а кистей сколько? Одна отрублена или нет? - А ты внезапно разучился с этим мириться? Семьсот лет как отрублена, Руско… Майтимо почувствовал, что в глазах темнеет, а пол уходит из-под ног. - Как же это?! – вырвалось у него. Он схватил со стола подсвечник. – А чем я его держу, по-твоему? - Левой рукой, - ответил Макалаурэ. Майтимо быстро огляделся по сторонам и взял с кровати подушку, занимая левую руку. - А так? - Подсвечник в зубах. - Как же я, по-твоему, говорю?! - Неразборчиво. Майтимо пришел к выводу, что кто-то из них двоих явно не в себе. Почему Кано видит то, чего нет? А если… Майтимо подбежал к двери, подергал ручку. Разумеется, было заперто, и он обеими кулаками заколотил в пропахшее солью дерево: - Эй, кто-нибудь! Сюда! Откройте! Краем глаза он заметил, как Макалаурэ на всякий случай отодвинулся от него подальше. За дверью долгое время было тихо и глухо, но когда Майтимо уже решил бросить это пустое занятие, раздались шаги, и скрипнул, проворачиваясь, ключ в замке. Майтимо отпрянул, давая двери распахнуться, и увидел на пороге своего дядю Арафинвэ. Тот был в кольчуге, настороженно держал ладонь на эфесе, и смотрел на племянника с такой болью и таким укором, что Майтимо немедленно почувствовал себя виновным во всех преступлениях этого мира. - Зачем ты буйствуешь? – тихо спросил Арафинвэ. - Добрый день, - Майтимо постарался придать беседе вежливый тон. - Не назвал бы его добрым. Что-то еще? - Да. Дядя, ты можешь мне не поверить, но… - Майтимо замялся, пытаясь подобрать нужные слова, понял, что в такой ситуации, да еще на ушибленную голову их просто не существует, и выставил перед собой руки. – Сколько ладоней ты видишь? - О, Эру, - простонал Макалаурэ из противоположного угла каюты. – Он просто сошел с ума. - Я вижу одну ладонь, - сказал Арафинвэ, стараясь поймать взгляд племянника. – И запутавшегося нолдо, который совершил слишком много плохого… - Да ни балрога я не… - и тут части мозаики в сознании резко сошлись одна к одной. Никто ничего не узнает, не запомнит… …Вплести первую нить, которая перечеркнет все, что могло бы измениться. Но я желаю, чтобы мальчишка помнил. Нет пытки страшнее бессилия! Алая огненная ниточка в серой канве… Здесь не другое измерение, нет. Здесь – его собственный мир, который изменили при помощи одной алой ниточки и десятка других. - …Это все он! – выдохнул Майтимо. – Во всем виноват Моринготто! - Во всем ли? – сухо и мрачно переспросил Арафинвэ. – А может, тебе следует задуматься, сколько в случившемся твоей собственной вины? Майтимо прикусил язык. Бесполезно сейчас что-то доказывать, особенно дяде, который не читает помыслы, как открытую книгу. А кто читает?.. - Непременно задумаюсь, - согласился он, чтобы показаться хоть немного более здравомыслящим. – Арафинвэ, пожалуйста, мне очень надо поговорить с Эонвэ! Как можно скорее! Это важно! Попытка не удалась. Дядя продолжал смотреть на него, как на последнего орка, который прилюдно ковыряет в носу и не стесняется. - Почему бы тебе было не поговорить с ним до того, как вы украли камни? - Прежде я был не в себе! – мужественно солгал Майтимо. - А теперь тебя стукнули по голове и ты внезапно прозрел? - Считай, что так! Арафинвэ помолчал, раздумывая, и кивнул. - Хорошо, я передам Эонвэ твою просьбу. Это все? - Пожалуй, да, - вздохнул Майтимо и решил быть вежливым до конца. – Благодарю. Не ответив, Арафинвэ вышел, закрыл за собой дверь. Замок щелкнул. Майтимо плюхнулся на кровать и вслух посетовал: - И почему здесь нет сковородки, как в Лихолесье! Или хотя бы тазика для варенья… Кано, ты помнишь, кто такой Тенька? - Не только не помню, но и не знал никогда, - опасливо отозвался брат. Кажется, он решил, что Майтимо буйный, и лишь остатки родственных чувств не позволяли ему попросить Арафинвэ о переселении в другую каюту. Новость, что брат не знает Теньку, радовать не могла. В той реальности, которую помнил Майтимо, колдун с менестрелем познакомились перед созданием новых сильмариллов, а прежде слышали друг о друге не раз. Выходит, для всех, кроме самого Майтимо, Теньки не существовало вовсе? И тут лорду Химринга впервые сделалось страшно. Какую пакость сотворили Саурон с Мелькором? Из-за чего Тенька тогда не появился у подножия Тангородрима? Что с колдуном?! Если оставить, не стереть – он же снова вернется сюда! Или наябедничает хозяевам своего мира, а они сметут любого, кто встанет на пути их созданий. Пусть он ничего не знает о нас. - Тенька жив, - Майтимо повторил это как заклинание. – Они не могли ничего с ним сделать! Хоть режьте меня, но я в это верю! - Руско, - жалобно прошептал Макалаурэ. – Умоляю, приди в себя! - Уже пришел, - твердо заверил Майтимо. – Кто-то из нас двоих непременно должен быть в себе! И не смей больше поддаваться на мои идиотские уговоры. Красть сильмарилл, надо же! Свою голову на плечах пора иметь! Настоящие нолдор ни у кого не идут на поводу! Судя по лицу Макалаурэ, он уже приближался к тому, чтобы презреть родственные чувства и удрать-таки в соседнюю каюту. Снова провернулся ключ в замке, и Майтимо вскочил, готовый поприветствовать Эонвэ. Но это оказался один лишь Арафинвэ. - Эонвэ будет на корабле вечером, - известил он племянника. – А пока не делай больше глупостей. - Ни в коем случае, - с готовностью согласился Майтимо. Арафинвэ смерил его недоверчивым взглядом и протянул небольшой прямоугольный сверток. - Возьми. Здесь твоя книга и подзорная труба. - К-какая труба… а, впрочем, не важно. Я мог о ней забыть. Спасибо, - Майтимо мысленно обозвал себя тугодумом. Ну да, за что еще они могли принять Тенькину иномирскую трубку? - Полагаю, нет смысла отбирать их у тебя, - заключил Арафинвэ, абсолютно игнорируя тот факт, что племянник держит сверток правой, якобы отсутствующей рукой. – Будь благоразумен. - Благоразумие – мое второе имя на сегодня, - честно ответил Майтимо. Когда дядя ушел, он тут же прицепил «подзорную трубу» на пояс, а книгу раскрыл и выложил на стол. Записи из нее никуда не делись, на обложке в числе авторов по-прежнему значилось Тенькино имя. Это обнадеживало. Значит, колдуна не стерли из всех миров и измерений разом, и еще есть надежда его отыскать. Только как? Майтимо надеялся, что Эонвэ, при всех его недостатках - не последний из майар, сможет помочь. - Что ты делаешь? – спросил Макалаурэ. - А не видишь? – серьезно уточнил Майтимо. – Это, между прочим, Тенькина книга! Вон, какие схемы и формулы! - Страницы чистые, - тихо возразил брат. - Вот балрог, - ругнулся Майтимо, заподозрив, что с колдуном все намного сложнее. Восемь часов, восемь минут спустя Арафинвэ не обманул: когда за окошком сгустилась непроглядная ночная темнота, а свечи прогорели на четверть, за пленником явился конвой аж из четырех нолдор, вооруженных до зубов. Майтимо оценил оказанный почет и по дороге так и не попытался сбежать, чего от него, судя по всему, очень ждали. Эонвэ принял его в просторной каюте, где на стене висела огромная карта. Майа, в отличие от дяди, был без кольчуги, хотя одет по-военному просто. И тоже смотрел на жертву обстоятельств с укором и жалостью. - Уважаемый Эонвэ, - взял Майтимо самый дипломатичный тон, на какой был способен. – Я прошу вас выслушать меня и не сомневаться в моей искренности, ибо я не намерен что-либо утаивать. - Что ж, Нельяфинвэ Феанарион, садись и говори, - холодно разрешил Эонвэ. Майтимо устроился на стуле и проникновенно начал: - Видите ли, во всем действительно виноват Моринготто. Я не совершал и половины того, что мне сейчас вменяют в вину. Возможно, это был не я. А возможно, этого не случалось вовсе. Потому что ход времени нашего измерения был нарушен лиходейской волей Врага! На самом деле у меня обе руки на месте, я давным-давно покаялся в Кругу Великих, и могу брать сильмариллы голыми руками без опасения непоправимо обжечься. Эонвэ, я прошу вас помочь мне отыскать Теньку – человеческого колдуна из другого мира, его вмешательства опасаются даже Моринготто с Сауроном. Они что-то сделали с ним, он пропал, и я крепко тревожусь за него. Я сам видел через волшебный ящик, как враги переплетали гобелены и нарочно сделали так, чтобы я все помнил, а другие нет. Вы поможете мне, Эонвэ? Майа молча смотрел на рассказчика, и Майтимо показалось, что жалости в его взгляде стало больше, чем укора. - Мне действительно жаль тебя, Нельяфинвэ Феанарион, - ровным голосом произнес Эонвэ. – Пожалуй, Арафинвэ был прав. Минувшие события не прошли бесследно для твоего рассудка. - Я не сошел с ума! – воскликнул Майтимо, от возмущения даже позабыв на миг о дипломатичности. – Даже Тенька видел это на раз, неужели вы не можете? - Умерь свою гордыню, Нельяфинвэ Феанарион, - посоветовал Эонвэ. – Смирись и жди: нынче мы начинаем обратное плавание, и через пару недель вы с братом предстанете перед Кругом в Валиноре. Если, как ты говоришь, вы уже были там и получили прощение, то бояться вам нечего. Валар примут верное решение. - Уважаемый Эонвэ, мне нужно не решение валар через две недели, а ваша помощь сейчас! Неужели вы тоже не видите, сколько у меня рук и сколько крови на них есть, а сколько никогда не было?! - Мне нет дела до количества твоих рук, Нельяфинвэ Феанарион. Все, чем я могу помочь тебе – это наслать сон на время путешествия, дабы ты не изводил себя попусту. - Нет уж, этого счастья мне не надо, - поспешно отказался Майтимо. А то, чего доброго, нашлет. - В таком случае, ты можешь идти. За дверью тебя встретят и проводят. - Не сомневаюсь, - проворчал лорд Химринга, окончательно уверившись, что в этой паршивой реальности ему положиться не на кого. Разве что на собственных конвоиров, и только до двери каюты. Полчаса спустя - Я до него, гада, еще доберусь! – бушевал Майтимо, размашисто меряя шагами тесное пространство каюты. – Я ему этот терновник в глотку вобью! И гобелены туда же! У-у-у, проклятый Моринготто, чтоб его варги с балрогами драли за Гранью! Макалаурэ забился в свой угол, явно намереваясь при первой же возможности прорываться к двери. - Это же надо! – не мог успокоиться Майтимо. – На мучения мои хотел посмотреть. Ха! Наверняка про собственный конец при таком раскладе ему никто не рассказал. Но я еще жив! И варга с два я буду сидеть сложа руки, как он надеялся! Не дождется он от меня никогда ни бессилия, ни мук!!! - Ты просто свихнулся, - сквозь слезы уже в который раз повторил несчастный Макалаурэ. - Это вы все кругом свихнулись!.. – начал было Майтимо, но понял, насколько по-идиотски это звучит в его положении, и не стал продолжать. Его взгляд упал на раскрытую книгу по колдовству. – Ладно же. Не хочет Эонвэ помогать, и балрог с ним. Если этот мир изменяется к лучшему только просвещенной наукой, значит, будем действовать ее методами! Макалаурэ не знал, что такое просвещенная наука, но провидел грядущее куда лучше брата, поэтому на всякий случай закрыл голову руками. - Но на корабле этим заниматься, конечно же, нельзя, - решил Майтимо, перелистнув несколько страниц. – Если у меня, как у Теньки, что-нибудь взорвется, то Эонвэ точно примет меры. Собирайся, Кано, мы отсюда сбегаем! - Майтимо, я никуда с тобой не побегу. Мы на корабле, заперты в каюте. Уже отплыли. Кругом вода… - Значит, доберемся до берега вплавь! А насчет каюты не беспокойся, - он снял с пояса Тенькину трубку, нажал на кнопочку и встряхнул. – Видишь, какое оружие у меня есть! Даже многослойную сталь режет, не то, что корабельное дерево. Макалаурэ отшатнулся от ярко-зеленого луча и постарался загородиться рукавом мантии. - Оно… оно светится, если поблизости зло? - Это исчадие прогресса светится постоянно, - вздохнул Майтимо. – Но выбирать не из чего. Вперед! - Я никуда с тобой не пойду, - решительно повторил Макалаурэ. – Ты сошел с ума, задумал совершенно бессмысленный побег в открытое море. Ты сам недавно говорил мне, что пора жить своим умом. Так вот, как единственное здравомыслящее существо в этой комнате, я тебе говорю, что не буду больше поддерживать твои безумные идеи! - Это, конечно, хорошо, что ты внезапно зажил своим умом, - проворчал Майтимо. – Но до балрога не вовремя. Хотя… наверное, тебе и правда лучше остаться. У тебя настоящий ожог, ты устал и измучен, а здесь хоть сможешь прийти в себя. Кано, только не унывай! Верь, я еще сделаю так, что ты будешь возиться с дочками в грушевом саду! - Руско… - Макалаурэ не удержался и всхлипнул. – Не надо! Опомнись! Мне так жаль тебя! - Нечего меня жалеть! Лучше помолись Эру, ибо на валар надежды нет. Они в Кругу сто лет будут разбираться, а за это время Тенька окончательно пропадет. Не реви, Кано, у настоящих нолдор не бывает истерик. Вернее, не бывает до тех пор, пока они не столкнутся с Тенькой, а уж эта доля тебя миновала. Майтимо погрузил меч в стену, где было окошко, чтобы расширить проем. Резко пахнуло паленым деревом. Будущий беглец заторопился: не хватало, чтобы на запах гари сбежалась охрана. Когда дыра достигла необходимых размеров, Майтимо плотнее замотал драгоценную по нынешним временам книгу в отрез парусины, в котором ее принес Арафинвэ, и сунул поглубже за пазуху. Затем лихо отпилил у столешницы ножки и вытолкнул импровизированный плот на воду. Макалаурэ, до последнего не веривший, что брат сделает это, даже перестал его бояться и обнял на прощание. Майтимо убрал зеленый луч, понадежнее привязал чудо-трубку к поясу и нырнул в ночное море вслед за столешницей. Час и пятнадцать минут спустя По прошествии времени настроение у Майтимо сделалось не столь радужным, как в начале дерзкого путешествия. Столешницу качало с волны на волну, звезды заволокло тучами, и невозможно было даже отличить небо от моря, не говоря уже о том, чтобы разглядеть, в какой стороне берег. Корабль уплыл в неведомые дали, и нагнать его на столешнице, чтобы вернуться и покаяться, было невозможно. Майтимо даже начало казаться, что он и правда псих, а Макалаурэ отговаривал его вполне справедливо. - Тенька бы на моем месте сказал, что положение очень интересненькое, - вздохнул лорд Химринга вслух. – И, наверное, засветил бы в небо какой-нибудь яркой штуковиной, чтобы заменить солнце, луну и все звезды разом. Хей, стоп! У меня ведь тоже есть, чем посветить! Чудо-трубку он доставать не стал: во-первых, держаться за столешницу приходилось обеими руками, а во-вторых, очень уж странный у нее свет. И, сосредоточившись, засиял сам, как стал уметь совсем недавно, живя в Валиноре. И ночь вокруг словно прояснилась. Звезд по-прежнему не было видно, но гнетущая тоска растаяла без следа, а в сердце прочно обосновалась надежда на лучшее. С этой надеждой Майтимо пробултыхался в море почти до самого рассвета, а потом его подобрали рыбаки с мыса Балар. На счастье беглого лорда, его не признали в лицо. На всякий случай Майтимо даже поступился принципами и нарочно вернул веснушки, чтобы ни у кого и доли подозрений не закралось. С некоторым трудом рыбаки отцепили его от столешницы, втянули в свою лодку и дали напиться. - Откуда ты? – спрашивали они. – Как случилось, что ты оказался в море совсем один? Из чувства благодарности Майтимо постарался врать поменьше. - Упал с корабля, - поведал он рыбакам. – Ночь была, темно. Шел себе, шел, и не заметил, как палуба кончилась… - Неужели бывает такое? – изумлялись нежданные спасители. - Да уж всякое. Мы, нолдор, плохие мореходы. - Это да, - не без гордости согласились рыбаки. – Куда же ты теперь пойдешь? - Мне бы на твердую землю! – опять не соврал Майтимо, который мечтал об этом с той минуты, как очнулся в каюте корабля. – А уж потом разберусь как-нибудь. - Тебе нужно к леди Галадриэль, - подал идею один из рыбаков. – Она гостит сейчас у нашего Кирдана и наверняка поможет сородичу, оказавшемуся в таком скверном положении. - Благодарю, я непременно поступлю так, - на этот раз Майтимо сказал неправду. Попадаться на глаза родственникам было не самой умной затеей. Рыбалка продолжалась своим чередом: из-за одного подобранного нолдо возвращаться раньше времени никто не собирался. Когда солнце взошло над горизонтом, Майтимо окончательно пришел в себя после ночного плавания, и даже несколько раз помог рыбакам кидать сети и натягивать парус. Те с готовностью рассказывали непосвященному, как что делать, и где у их суденышка заканчивается палуба. Порой работа требовала обеих рук, и это никого не удивляло. Да и про ожог на ладони никто не спросил, хотя ссадину на затылке почтили вниманием. Майтимо поинтересовался как бы между прочим: - В какой руке у меня сейчас канат? - Вот смешной нолдо! – развеселились рыбаки. – В море все так же, как на суше, и канат ты держишь правой рукой. Майтимо стоило больших трудов не перемениться в лице. Что это может значить? Рыбаки видят его настоящим? Почему? Моринготто не всемогущ? Конечно, но на мнение брата и дяди это не повлияло. А может, дело в ином? Просто рыбаки не знают, сколько рук у него ДОЛЖНО быть, и видят так, как им привычнее. А вот если представиться Маэдросом, мигом переменят мнение. Майтимо очень хотелось это проверить, но, помня, как к нему здесь могут относиться, он не стал рисковать. Еще утопят, чего доброго. После полудня рыбаки причалили к тихой заводи в стороне от поселений мыса, и лорд Химринга первым выпрыгнул из лодки, с наслаждением ощущая ногами поверхность, которая не качается. Рыбаки тепло простились с ним, угостили обедом и указали кратчайший путь до дома Кирдана. Девять часов спустя Когда день начал клониться к закату, Майтимо окончательно уверился, что переоценил свои возможности в понимании полета просвещенной мысли вообще и Тенькиной в частности. Он облюбовал себе уютный грот в необитаемой части побережья и много часов кряду добросовестно штудировал книгу. Сперва Майтимо интересовали только способы создания водяного зеркала, через которое можно попасть к Теньке в мир. Но таблицы и графики по-прежнему казались балроговой тарабарщиной, поэтому лорд Химринга перелистнул страницы в начало, чтобы вникнуть с самых азов. Азы не давались. То ли колдун с отцом напутали насчет его особой одаренности, то ли она заключалась в чем-то другом. - Элементарным примером волновой периодичности потока частиц является любая разновидность направленного непрерывного движения, - в сотый раз прочел Майтимо вслух и захотел уже не спасти Теньку, а намылить ему шею. – Векторность движения воды и света обусловлена количеством их искажения за единицу времени. Моринготто, что за бред?! Как сын своего отца, Майтимо, конечно, знал некоторые основы научного мироустройства, но содержание учебника с его знаниями никак не пересекалось. - Оценка кеплоидности не варисцирует при вербальной тяге условных поверхностей, - по памяти произнес Майтимо, обращаясь к морю, и подумал, что на такие слова из воды непременно должна полезть какая-нибудь нечисть. Приходилось признать очевидное: он может зазубрить эту книжку наизусть, но не собрать по ней водяное зеркало. С неба упала первая холодная капля и щелкнула по веснушчатому носу. Майтимо поежился. Конечно, бывало и хуже, но как он, оказывается, успел привыкнуть к уютной веранде, чашечке горячего кофе и обществу дорогих родственников! Как там Кано сейчас? Не наделал ли непоправимых бед, доведенный до отчаяния, один, на корабле… Майтимо пожалел, что все же не уговорил брата бежать вместе. Кано спел бы сейчас какую-нибудь веселую песню… Хотя, из всех братьев логичнее мечтать увидеться с Курво. Он петь, конечно, не умеет, зато в Тенькиных научных изысканиях разбирается не хуже отца. Но и отец, и Курво в этой паршивой реальности мертвы. - Но ведь еще есть Тьелпе, - задумчиво припомнил Майтимо, закрывая книгу и словно расписываясь этим жестом в собственной некомпетентности. – Нет. Я понятия не имею, жив ли он, а если жив, то где его искать. Он посмотрел в ту сторону, где за изломом песчаной косы виднелись пристани мыса Балар. Пожалуй, совет рыбаков не настолько плох, как показалось на первый взгляд. В любом случае, идей получше все равно не было. Четыре часа и две минуты спустя Майтимо напрасно опасался по пути, что его может узнать первый встречный. Даже поздним вечером на мысе творилось такое столпотворение, что легко затерялся бы и Феанаро с мечом наголо. С пристани постоянно отплывали корабли: одни на запад, в Валинор, другие на север, в незатопленную часть материка. На верфях строились новые суда. В толпе кроме эльфов всех народностей мелькали люди и даже гномы. Майтимо без труда отыскал дом Кирдана, но ломиться через главную дверь не стал, помня, чем это закончилось в прошлый раз, и подозревая, что сейчас обернется еще хуже. Одной из стен дом примыкал к морю, туда же выходила небольшая веранда на сваях, где сейчас было тихо, пусто и темно. Лорд Химринга спустился к воде чуть поодаль от дома, снял сапоги, верхнюю тунику и вместе с книгой спрятал это добро под большим плоским камнем. До утра точно никто не найдет. Проверил, хорошо ли закреплена на поясе трубка, и вошел в воду, стараясь не плескаться и вообще дышать потише. Отсюда до первых свай веранды было не больше пятисот шагов, только по горло в воде, но даже за это краткое расстояние Майтимо успел сполна прочувствовать все прелести чуждой для настоящих нолдор стихии. Для начала он обжегся о медузу. Учитывая время года и климат в целом, это запросто могла быть единственная медуза на всем побережье, которая приплыла на мыс Балар специально для того, чтобы показать незадачливому чужаку всю правду суровой разведки морем, от души хлестнув щупальцами по щеке и шее. Затем Майтимо угодил ногой в какое-то холодное течение, заполучил судорогу и сполна нахлебался воды. Из-за этого он немного сбился с курса и попал в заросли ила и водорослей, распугав всех тамошних обитателей и нацепляв местной флоры в шевелюру. Наконец, у самой веранды какой-то пособник Моргота расставил рыболовные сети, не учтя, что лорды в них тоже очень хорошо ловятся, а еще бранятся при распутывании страшными словами и потихоньку портят сети, разрубая их зеленым лучом. Уже подтягиваясь скользкими от ила руками на оградке веранды, с горящей от ожога щекой, подворачивающейся ногой, облепленный остатками сетей и водорослей, Майтимо дал себе зарок, что одно колдовство точно освоит: как делать поверхность воды твердой, а себя невидимым, чтобы даже не спускаться в эту проклятую пучину! На веранде по-прежнему было тихо и пустынно, поэтому, отдышавшись, и на всякий случай держа наготове чудо-трубку, Майтимо осторожно приоткрыл дверь дома, которая, к счастью, оказалась незапертой. Там была просторная уютная комната, что-то вроде гостиной. Тлели угли в камине, неярко горели свечи. Захотелось просто сесть к камину и согреться, и подождет эта Артанис, куда она денется посреди ночи, наверняка ведь спит, да еще в компании мужа. А утром, когда грязь с илом подсохнет настолько, чтобы поддаться чистке, и незваный гость перестанет напоминать собой пародию на водного орка, можно разыскать ее и как-нибудь договориться. Майтимо в последний раз с сожалением посмотрел на камин и сделал шаг к двери. Ночевать здесь опасно, непременно кто-нибудь войдет. Безопаснее поискать кузину по спящему дому ночью, удостовериться, что она здесь, вычислить ее комнату, а потом вернуться наружу, спрятаться под сваи веранды (как ни противно и холодно об этом думать в нагретой камином комнате!), подкараулить, когда она будет одна. А грязь и пара водорослей при нынешней репутации мало что решают. Хуже не будет. Он протянул руку, чтобы отворить дверь, ведущую в другие комнаты, но тут она открылась сама, и на пороге явилась Артанис, она же кузина Галадриэль, собственной одинокой персоной, мимоходом пролистывающая какой-то увесистый фолиант. Брат и сестра столкнулись в дверном проеме почти нос к носу и шарахнулись друг от друга. К чести Галадриэль, она не завизжала, а лишь изо всех сил швырнула свой фолиант в источник угрозы. Майтимо поймал книгу на излете и, ни на что особо не надеясь, приложил палец к губам: - Т-с-с. Это я, Майтимо. Не бойся. - Ты-ы-ы? – недоверчиво протянула Галадриэль. А потом вдруг выхватила откуда-то из складок платья изящный, но внушительный кинжал. – А ну, убирайся отсюда! Майтимо чуть попятился, кузина вошла в комнату, воинственно сверкая глазами. - Не надо драться. Дело в том, что я не тот, за кого себя выдаю. Вернее, не тот, за кого меня принимают. То есть, я – это я, но другой, а не каким мог бы быть, учитывая обстоятельства… Словом, Артанис, мне очень нужна твоя помощь! - Подсказать, что ты спятил? – съязвила кузина, не убирая кинжал. В неярком свете камина и свечей она сумела лучше разглядеть плачевный вид родича и поразилась: - Валар… на кого ты стал похож?! Эонвэ тебя в рыболовной сети за своим кораблем тащил? - Я сбежал с корабля, - сознался Майтимо и выставил перед собой ладони. – Артанис, ответь: сколько рук ты видишь? - Ты сбежал и явился ко мне лишь за тем, чтобы об этом спросить? Скорей, я должна поинтересоваться, сколько шансов ты видишь на то, что я примусь мило с тобой беседовать, не позвав мужа и охрану! - Ну, до сих пор ведь не позвала, - мирно отметил Майтимо. Сестрица сдвинула брови. - А может, я мечтаю сама тебя прикончить? Позорище рода Финвэ! Ты и вся твоя семейка! - Вот не надо про мою семью! – вспылил кузен. - А то и я про твою пару слов скажу! Тоже мне, Дом провидцев! У них под носом Моринготто гобелены перекроил, а они в упор не замечают! Сколько рук ты видишь, спрашиваю? Одну? А их две, между прочим! И ни одна из этих рук не поднималась на синдар! А если ты перестанешь размахивать кинжалом в этой невыгодной позиции, из которой я у тебя его одним ударом выбью, то я расскажу, как все получилось, и почему на этот раз действительно виноват Моринготто, а не кто-то другой! Галадриэль тут же сменила позицию на более выгодную, но было видно, что слова пробудили в ней любопытство. - Я не вижу, что у тебя две руки, - прищурилась она, очень напомнив при этом дедушку Финвэ. – Но я вижу, что ты не врешь. Значит, ты сам веришь в свои слова. Возможно, тебе все это просто мерещится. - Или тебе? – Майтимо скрестил руки на груди, демонстративно игнорируя кинжал. – Один наш общий знакомый, которого ты, конечно, не помнишь, говорил в подобных случаях примерно так: если что-то интересненькое не сходится, надо провести дополнительный эксперимент и поглядеть, чего интересненького не сойдется там. Он медленно шагнул к сестре и положил обе ладони ей на плечи. - Допустим, ты не видишь мою правую руку. Но неужели ты ее не чувствуешь? - Назад, - велела Галадриэль, не опуская кинжал. – У меня теперь не так много платьев, чтобы пачкать их илом. И где ты умудрился так разукрасить лицо? Молчу про веснушки, я всегда подозревала, что ты их прячешь, но неужели ты додумался целовать сильмарилл? - Придумаешь же! У вас в море очень злые медузы. - Здесь не водится медуз. - Им об этом, видимо, сказать позабыли! Кузина помолчала, раздумывая, потом все же спрятала кинжал и велела: - Жди меня здесь. И… - …Без глупостей, - закончил Майтимо скептически. – Да, да. Всем почему-то кажется, что я только и мечтаю наделать каких-нибудь глупостей. Вероятность того, что Галадриэль вероломно отправилась за мужем и охраной, все же оставалась, но Майтимо не напрасно доверился сестре. Она вернулась одна, неся небольшой серебряный тазик, явно с кухни, на треть заполненный водой. Деловито села к камину и жестом пригласила родича устраиваться рядом. - Водяное зеркало, - улыбнулся Майтимо. – Нормальное, привычное, без прогноза погоды, перемещателя и всяких там морковок. - Помолчи, - отмахнулась кузина. – Сперва буду смотреть я. Она довольно долго вглядывалась в поблескивающую гладь воды, и по ее сосредоточенному лицу, теперь напоминающему о бабушке Индис, скользили тени и неяркие всполохи. Потом молча протянула тазик брату. - Что ты видишь? - Грядки с капустой, - принялся добросовестно перечислять Майтимо. – Девушку в розовом платье. Варенье из боярышника. Варенье из жимолости. С овсянкой и пирогом… - Хватит смотреть всякую еду, - рассердилась Галадриэль. – Я тебя и так накормлю. Скажи лучше, видишь человеческого мальчишку, круглолицего и светловолосого? - Я его просто так знаю, - видение овсянки и пирога в воде упорно не желало исчезать. – Это Тенька. Только он не мальчишка на самом деле, а выглядит младше своих лет. О, теперь вижу здоровенное блюдо с котлетами… Кузина отобрала у него таз и заявила, что теперь понимает, почему Мелиан не рекомендовала заниматься провидением до завтрака. Шесть часов и тридцать две минуты спустя Пока Майтимо завтракал и отмывался, Галадриэль развела в доме бурную деятельность, какая не снилась и самому лорду Химринга. Она как-то сумела уболтать своего мужа и Кирдана Корабела, что незапланированный гость пришел с миром и вообще не тот, за кого его все принимают. В итоге на Майтимо косились с подозрением, но вслух ничего не высказывали. Галадриэль перебудила охранников и столь умело послала их за спрятанной под камнями книгой, что те ее даже нашли и в целости доставили своей леди. Наконец, раздобыла где-то заспанного Тьелпе, который оторопело взирал на происходящее, но вопросов пока не задавал. Еще до рассвета силами одной златовласой красавицы в упомянутой уже гостиной собралось нечто вроде маленького совета: Кирдан, как хозяин дома; светлейший лорд Келеборн, мало что понимающий, но дальновидно не препятствующий грандиозным планам жены; Тьелпе, украдкой зевающий в кулак; и причина всего переполоха, отмытая, накормленная, переодетая в чистое и наскоро спрятавшая ожоги с веснушками под чары. Тем временем на кухне вовсю трудились поднятые с постели повара, готовя второй завтрак для всех присутствующих, а охранники у ворот были готовы вежливо задержать любого, кто мог бы отвлечь совещающихся от дела. - Козни Врага простираются дальше, чем мы могли вообразить, - открыла совещание Галадриэль. – Сегодня мой кузен поведал мне, что наш удел мог быть иным, более благополучным, и я нашла подтверждение этому, когда заглянула в воду. Враг переткал гобелены, вырезав из нашей жизни одну весьма значимую персону. И теперь наш долг – отыскать ее, чтобы все вернулось на круги своя. И благодаря книге, что лежит перед вами, мы сумеем это сделать. Она торжественно разомкнула обложку, и общественность разочарованно вздохнула. - Я не вижу ни одной записи, - отметил Тьелпе. - Майтимо, ты можешь рассказать на словах? – тут же спросила Галадриэль. Лорд Химринга глянул на злосчастный разворот с многоэтажной схемой водяного зеркала и удрученно покачал головой. - Странно, - проговорил он. – Почему страницы кажутся вам чистыми, а фокус с трубкой видят все? - Какой трубкой? – заинтересовался Тьелпе. Майтимо снял с пояса иномирский артефакт и выпустил из него зеленый луч. Совет ахнул. - Она светится, если поблизости орки? – осторожно уточнил Келеборн. - Нет, - фыркнул Майтимо, - она просто светится. - Ее тоже сделал этот твой Тенька? – спросила Галадриэль. - Нет, она родом из какого-то третьего мира, и балрог знает, кто ее изобрел. - Могу предположить, - задумчиво произнес Тьелпе. – Может, с изобретателем этой трубки, в отличие от твоего знакомого, ничего не случилось, его мир остался неизменным. А записи в книге видишь только ты, ибо книга, возможно, в том мире оказалась такой же несуществующей, как твоя правая ладонь. - Не нравится мне это объяснение, - поежился Майтимо. - Не все столь плохо, если мы видим обложку и страницы, - Кирдан заговорил впервые с начала совещания. – Быть может, твой друг, Нельяфинвэ, у себя дома просто написал ее иными чернилами, или наполнил иным содержанием. Или же вовсе не успел написать. Поэтому сейчас книга существует лишь для тебя, помнящего, как все было. - Если я помню, как было, - заметил Майтимо, - значит, я могу вам это передать. Хей, дайте-ка мне перо и чернила! Желательно, существующие в этой реальности. Я просто обведу все, что здесь есть. - Попробуй, - согласилась Галадриэль. – Только пиши на всякий случай левой рукой. Эксперимент оказался удачным. К счастью, Майтимо одинаково ловко владел обеими руками не только в фехтовании, но и в письме. Два дня спустя - Я ничего не понимаю, - призналась Галадриэль, в общих чертах ознакомившись с теорией просвещенной мысли. – Вот здесь, где совсем простые вещи, вроде ясно, а чуть дальше, где схемы и графики… Майтимо, ты ведь сын великого Феанаро, почему ты сам не в силах разобраться? - Видимо, я больше уродился в матушку, - мрачно пошутил кузен. – А что скажет внук великого Феанаро? - Занятный стиль у автора этой книжки, - не сразу отозвался Тьелпе. – Что-то в этом определенно есть. Очень мешает разница в терминологии, но можно сообразить, что он имеет в виду. И это водяное зеркало… Как он обходит пятый тезис устройства бытия, если здесь пишет, что достоверное искажение не завышается больше, чем на полтора процента? Его дядя и тетя невольно переглянулись между собой. - Ну, - обнадеживающе хлопнул племянника по плечу Майтимо, - если ты сумел понять, что там есть какое-то искажение, которое завышается, то точно сможешь додуматься, почему! …Давным-давно, еще во времена войны в Принамкском крае, над расшифровкой Тенькиных записей тщетно бились лучшие умы сильфийской и орденской разведок. Феанаро мог бы по праву гордиться своим внуком: Тьелпе удалось не только прочитать содержимое книги, но и разобраться, как все это применять. Примерно тогда же выяснилось, что, в отличие от Майтимо, Тьелпе при блестящем понимании теории совершенно не обладает даром практического колдовства. Поэтому создавать водяное зеркало решили коллективно. Но поначалу дело не заладилось. - Это же просто! – доказывал Тьелпе. – Вот тебе бумажка с суммой векторов. Вот тебе расчет по синусоиде. Просто приложи эти цифры к искривлению потока! - Да какого еще потока, Моргот его за ногу! – ругался Майтимо, щурясь, как это делал Тенька. – Нет здесь никаких потоков, одни точки и сеточки. - Это и есть поток! Что здесь непонятного! - Всё! К чему я тут буду прикладывать?.. Споря, они так орали, что пришла Галадриэль и поведала, что ее муж очень волнуется, как бы эти ненормальные нолдор не поубивали друг друга. Тьелпе долго и экспрессивно жаловался тетушке на своем непонятном научном языке, от которого у Майтимо во все времена вяли уши. - О, - сказала Галадриэль. – Руско, милый, здесь все и впрямь очень просто: видишь точки? Их нужно взять такое число, как на первой бумажке. А видишь сеточки? Выведи точки в линию и огради ими столько сеточек, сколько указано на второй бумажке. Майтимо оценил дельность совета и усадил кузину рядом с собой. - Никуда больше не уходи. - Но Келеборн… - Перетопчется твой синда. Будешь переводить! Эх, сюда бы кофе… - А что такое кофе? – заинтересовался Тьелпе. - Это, - мечтательно ответил Майтимо, - такой напиток, благодаря которому я тебя понял бы, возможно, даже без нашей дорогой Артанис! Дальше они трудились над созданием водяного зеркала втроем. И спустя две недели Майтимо собрался для дальней дороги, взял меч, книгу и на всякий случай чудо-трубку, простился с родичами и отважно шагнул в другой мир, где, возможно, ждал помощи человек, сам спасавший Майтимо бесчисленное множество раз. Единственный шаг в переливчатый радужный водоворот. Шаг в неизвестность.