Феникс

После ухода из Щ.И.Т.а я устроилась в фитнесс — центр. В первые месяцы я работала усердно, делала себе имя, собрала целую группу желающих быть стройными и красивыми. Воспоминания о тех событиях всё ещё были живы в моей памяти. А я так усердно пыталась их забыть. Начала курить. Сначала это было баловством, а потом стало зависимостью. А когда до меня дошёл весь ужас содеянного, мне захотелось просто сдохнуть. Но неудачная попытка суицида в нежном семнадцатилетнем возрасте необъяснимым образом вдохнула в меня жизнь. И даже тогда я отчаянно за неё цеплялась. Пока не попробовала кокаин. Я сдалась. Мне надоело глушить боль, чувство вины. С каждой новой дозой я ощущала себя свободной. Гадкие, мерзкие, жалкие чувства меня не тревожили. Все мысли были лишь о получаемом удовольствии. До тех пор, пока это удовольствие чуть не убило меня. Кокаин, что я употребляла, производился кустарным методом. Тот приход, который я ощущала, казался мне ничтожно слабым. Боль возвращалась. И я решила употребить наркотик внутривенно. Произошла гипертоксическая реакция. И я бы склеила ласты, если бы под руку мне не подвернулся Шеннон. Он отвёз меня в больницу, из которой я вскоре сбежала. И по дурости вернулась в клуб, где доставала наркотики. И снова наткнулась на него. На этот раз он отвёз меня к себе. Это был самый ужасный период в моей жизни. Ломка. Адская и нечеловеческая. Я провела в доме братьев Лето достаточное количество времени, чтобы ошибочно решить, что ломка окончена и я свободна. Но я ошибалась. Мне хотелось кокаина всё время. Снова и снова. После неудачной попытки сбежать, я смирилась. Каждый вечер Джаред запирал меня в спальне с Шенноном. А каждую ночь мне хотелось кокаина. Я старалась не устраивать скандалов и истерик. Молча поднималась с кровати, шла к двери и сползала по ней, падая на пол. Слушая, как сопит барабанщик и шумно дышит за дверью Скай, пёс братьев. Да, в последнюю неделю он ночевал прямо за дверью. То ли для того, чтобы я никуда не свалила. То ли для того, чтобы хоть как — то поддержать. Не знаю. Но как бы тихо я себя не вела, Шеннон постоянно просыпался, садился рядом, обнимал. Ненавязчиво пытался выяснить, почему я начала употреблять. Каждую ночь. Разговоры. Прикосновения. Стук сердец в тишине. Последняя ночь исключением не была. *** Снова сижу на полу. И снова в его объятьях, которые изменились. Они стали словно куполом, щитом от внешнего мира. Проблем. Самой себя. В бессознательном состоянии я водила пальцем по его татуировке на правой руке. — Ты можешь спрятать шрамы на теле за татуировкой. Но шрамы в своей душе ты не сможешь скрыть ничем. Отпусти прошлое. Перестань жить лишь им, — тихо, размеренно говорил он. — Я не живу прошлым, — упорно отрицала я. — Живёшь. Только им и живёшь. В твоих глазах боль потери. Ты потеряла того, кто значил для тебя много. — Слишком много. Он был всем. Моим воздухом. Кровью, что течёт по венам. Жизнью. — Отпусти его. — Предлагаешь забыть? — Нет. Мы никто без наших воспоминаний, каким бы они не были. Воспоминания — то, что делает нас такими, какие мы есть. — Это слишком больно. — Отпусти. Найди силы. Перестань терзать себя. — Ты любил когда — нибудь? Так, чтобы сердце заходилась при одной только мысли о любимом человеке. Чтобы дыхание вмиг сбивалось, когда только почувствуешь запах такого родного тела. Чтобы голова кружилась от пьянящей близости. — Любил. — А потом терял? Жил с болью утраты столько лет? — Терял. Я любил. Любил, как мальчишка. Безумно. Она была красива, как Айседора. Хрупкая, нежная, прекрасная. Мы вместе сидели с ней на наркотиках. Брат помог мне вылезти из этого дерьма, а её я вытащить не смог. То ли был слишком слаб я, то ли она. — Умерла? — От передоза. — Поэтому ты помогаешь мне? — Одна из причин. — И как ты забыл? — Я не сказал, что забыл. Я просто отпустил прошлое. Ведь если всё время цепляться за него, но затянет тебя в пучину. В пучину, из который ты будешь не в состоянии выбраться. Мне помогла музыка. И семья. У тебя есть семья? — Мама погибла в пожаре, когда мне было лишь полгода. Я росла с отцом. Единственная дочь. Сейчас у него есть жена. Эббигейл. Ненавижу её. Она пытается заменить мне мать. Но слишком уж неправдоподобны её попытки. Она пытается скопировать маму. Пытается заполнить собою всё пространство. Чтобы только она была в жизни папы. Пристрелила бы её. — Когда я пытался отвезти тебя в наркологию, ты назвала ещё два имени. — Мэй и Колсон. Это слишком долгая история. — А тот, кем я не являюсь. Тот, кого ты потеряла. Кто он? — Прошу, не вспоминай о нём. Просто помоги мне забыть эту боль. Просто помоги. И он забыл. Поклялся не вспоминать. *** Я сидела на подоконнике и потягивала кофе с корицей. Ностальгия замучила. Сна не было ни в одном глазу. Ведь я снова растревожила свои воспоминания. Я понимала, что не отпустила прошлое. Я никогда не отпущу его. Сердце сжалось, словно предчувствуя что — то неладное. Это мне не нравится. Я свела брови и принялась щипать губы. Дурацкая привычка, выдающая мои волнения. Только с чего бы взяться дурному предчувствию? Прислонившись лбом к холодному стеклу, я принялась судорожно соображать, что такого ужасного может произойти в ближайшее время. Выходило плохо. На ум не шло ничего. Лишь фраза Мэй, которую она всё время повторяла, упорно стучалась в стенки разума. «Контролируй своё тело и разум. Особенно разум. На поле боя ты не должна чувствовать». Так говорила Мэй. Так говорил он. Учил меня забывать о чувствах в бою, думать холодным разумом. Действовать быстро, чётко и на опережение. — Я уж было подумал, что тебе снова захотелось кокаина, — хохотнул Шенн, войдя в кухню. Во время ломки он заставлял пить меня горький кофе. А когда этот напиток до ужаса опротивел мне, посоветовал добавить туда корицы. Встрепенувшись, я обернулась и посмотрела на него. — Очень смешно, умник, — огрызнулась я, поставив чашку на подоконник. — Кофе пьёшь от ностальгических воспоминаний? Да ещё и с корицей? — Лето, отстань. Ты не дал мне поспать. Я вспоминала ту ломку. Не особо приятные ощущения. Захотелось избавиться от этого. И чтобы не развивать тему прошлого и не слушать твоих нотаций по этому поводу, я прошу тебя включить телевизор. Пусть даже для фона. А я сварю новый кофе. И потом выпровожу тебя к Элен. — Стерва, — заключил он, выполнив свою просьбу, попав в аккурат на выпуск новостей. — «Сегодня днём в Вашингтоне была спровоцирована крупная автокатастрофа. Несколько человек пострадали. Очевидцы описывают мужчину, который, по предварительным данным, и был виновен в этом происшествии. — Я видела его из окна своего дома, — рассказывает Анна Стрейтор, — как только услышала какой — то непонятный шум, похожий на взрыв, — девушка сглатывает, выдавая своё волнение дрожащим голосом, — этот мужчина был высоким, маска закрывала половину его лица, глаза были спрятаны за очками. Он подошёл к перевёрнутой машине и оторвал дверь всего лишь одной рукой! Я заметила, что кисть его руки блестит как — то странно. Как… как будто она из металла.» Дальнейшая информация для меня значения не имела. Это не мог быть он. Нет. Он погиб. После такого не выживают. Я знаю. Я видела этот пожар своими глазами. Я была в этом пожаре. И если бы не он, я бы осталась в нём навечно. Я спохватилась. Тело. Я даже не видела его тела после пожара. Значит, чисто теоретически, он может быть живым. Рука по привычке скользнула к шее, нащупывая кулон. Которого не было. Он остался в прошлом. Чёрт! — Рука из металла? Ну и бред, — хмыкнул Шеннон, переключая канал. Я метнула на него грозный взгляд. — Хейз? — он недоуменно свёл брови. — Это не бред. Далеко не бред. Поверь мне. Он начал убивать. Ему в сотый раз промыли мозги и дали новое задание. Только вот кого? Ядерного инженера? Специалиста по гамма — лучам? Или кого — то из Щ.И.Т.а? В голове мелькнула шальная мысль. А что, если он придёт за мной? Я хотела этого. Хотела и боялась. Если его целью окажусь я, он убьёт меня не задумываясь. Он привык выполнять задания до конца. — Хейз, ты в порядке? Ты будто привидение увидела, — Шенн подошёл ближе и прикоснулся к моему плечу. Я смотрела на него, не зная, что ответить. Боюсь, он ещё не готов для правды. Такой правды. — Прошлое, Лето. Оно вернулось. — О чём ты? — моя скрытность начинала выводить его из себя. — Я расскажу. Когда буду готова, — ответила я и слезла с подоконника. Затем села за стол и прислонила к губам руки, сцепленные в замок. Что мне делать дальше? Верить ли рассказу той девушки? Ведь у неё явно был шок. Как можно помнить детали в таком состоянии? — Ты готовишься очень долго, — замечает Шеннон, усаживаясь напротив. — Я знаю. Поверь, ты будешь не рад моей правде. Моему прошлому. Особенно, если оно придёт за мной. Мужчина недоверчиво смотрит на меня, как на параноика. — Я понимаю, что со стороны это кажется паранойей. Но чёрт возьми! — я резко поднялась и вернулась к окну. — Не спрашивай меня ни о чём. Пока. Ты всё узнаешь в скором времени. Я обещаю, — я говорила спокойно, но внутри царил ад противоречий. Я не знала, что делать. Как принять ту новость, что он жив? Что снова убивает. И как знать, кто был его целью и кто будет следующим? Я судорожно вдыхала и выдыхала колючий воздух. Дышать было трудно. Тишину нарушил телефонный звонок. Грей. Я достала из кармана халата телефон трясущимися руками. — Алло, — мой голос дрогнул. — Тесса, милая, мне срочно нужно лететь в Вашингтон. Меня отправляют в командировку. Самолёт через час. Ты нужна мне. Я шумно сглотнула. Вашингтон? Да он с ума сошёл. Меня начинало трясти. Ему туда нельзя. Под страхом смерти. В буквальном смысле. — Какой Вашингтон? Ты новостей вообще не смотрел? — Тесс. Это всего лишь автомобильная авария. Не более. Не разводи панику на пустом месте. Я жду тебя в аэропорту. Поторопись, прошу, — Грей отключился. Автомобильная авария. Да. Лишь авария. Спровоцированная призраком. Призраком прошлого. Ночным кошмаром. Моим грехом. — Хейз. Что, мать твою, случилось? — барабанщик начал выходить из себя. Его голос вытянул меня из тьмы роящихся мыслей. Я тряхнула головой. — Грея отправляют в Вашингтон. В командировку, — я развернулась. — И чего ты так переполошилась? Из — за обычной автомобильной аварии? — Ты слышал, как описывали стрелявшего или был на своём грёбанном Марсе? Он быстрый. Сильный. И с металлической рукой. — Ты так говоришь, будто он — твой самый страшный ночной кошмар. Мало ли психов разгуливает по Америке. — С металлической рукой?! — вспылила я и отвернулась к окну. — Почему ты так цепляешься за это? Да в Америке сотни, тысячи гениальных и безумных людей. Что им стоит с их интеллектом заменить себе, возможно, утраченную конечность металлическим протезом? О, половину этих гениев Колсон давно отвёз в Холодильник. А вот вторая половина всё же на свободе. — И тем более, если такие гении и есть, то твой Грей их вряд ли интересует. — Ну да. Их интересует мировое господство. Слушай, тренировку придётся отменить. Грей улетает через час. Хочу побыть с ним, — я развернулась и упёрлась взглядом в зелёные омуты. — Езжай. Я не держу тебя. Проведу время с Элен. Уверен, твой Грей ещё не извинился перед ней. На фоне событий в Вашингтоне, вчерашнее происшествие казалось мне мелочью. Я накрутила себя до предела. Кажется, что для взрыва достаточно лишь одного прикосновения ко мне. — Он извинится, я обещаю, — бросила я, пулей залетая в спальню, натягивая первые попавшиеся вещи, и выбегаю в прихожую, наплевав даже на макияж. — Будешь уходить — просто захлопни, ладно? — быстро чмокнув мужчину в щёку, вылетаю из квартиры. Дорога до аэропорта занимает полчаса. Выхожу из машины, вхожу в здание. Искать Грея в толпе бесполезно. Даже опытному оперативнику тяжело работать в толпе. А мне, не тренировавшейся уже три года, тоже даётся это с трудом. Бен ждал меня у регистрационной стойки налегке. Багаж уже сдал. Ожидал лишь посадки. Ну, и меня, разумеется. Дойдя до него, а буквально задушила мужчину в объятиях. Моё прошлое, возможно, вернулось, и я поняла, что Грей мне дорог. Что бы я ни говорила. Да, я не люблю его. Но привязалась. И не хочу потерять его так же, как и свою первую любовь. Единственную любовь. — Может, отменишь все эти чёртовы командировки и останешься дома? — я выпустила мужчину из объятий и с мольбой заглянула в его глаза. — Да что с тобой такое? То тебя из себя нападение пришельцев на Нью — Йорк не выведет, а тут из — за какого — то психа с катушек слетела. — Эта командировка действительно важна для тебя? — я свела брови, пытаясь взять эмоции под контроль холодного сердца. — Буквально жизненно важна, Тесс. Я опустила голову, прикрыла глаза, шумно втянула воздух. Наверное, мои опасения действительно напрасны. Собираясь вновь окунуться в омут голубых глаз, я взглядом зацепилась за бинт, выглядывающий из — под рукава пиджака Бена. Его запястье. Он так и не ответил мне, что с ним. А взглянуть я и не удосужилась. Здесь что — то нечисто. Его рука. Вашингтон. Призрак прошлого. Чёрт! Это уже не моё дело. Это дело мощнейшей правительственной организации, с сотнями незарегистрированных одарённых в Холодильнике, с разработками мощнейшего оружия по чертежам Старков, с тысячами агентов высококлассной подготовки, со Мстителями, которые спасли весь мир от пришельцев. А агент в отставке отношения к этому не имеет. — Хорошо. Пусть так. Тогда скажи мне наконец, что с твоей рукой? — Решила сменить тактику? Я повторюсь, что ничего особенного. Не становись параноидальной истеричкой. Тебе не идёт. — Знаешь, что, Грей? Катись! Мужчина расхохотался и приобнял меня. — Я люблю тебя, Хейз. — Катись, Грей, катись! — я слегка толкнула его в грудь. Мужчина продолжал улыбаться, смотря на меня с безграничной любовью и нежностью. Затем, как влюблённый мальчишка, послал мне воздушный поцелуй и отправился на посадку. — Да храни тебя Господь, — с моих губ сорвался тихий шёпот. Я продолжала смотреть в спину удаляющемуся Бену, поражаясь сказанному. Я впервые обратилась к Всевышнему за защитой близкого человека. Потому что сама защитить его не в силах. Я боюсь, что не смогу помочь Грею. Так же, как не смогла спасти его. Он не помнил даже себя, когда я столкнулась с ним в Нью — Йорке десять лет назад. Вот бы и мне так. Забыть. Кто я. Что натворила. Тех, кого не спасла. Тех, кого убила. Но нельзя. Ведь кто я без своего прошлого?