Show me your demons

— Ариель, подожди! — пират, искромсанный чувством вины, бегущий за девушкой. Немного странная картина. Эта русалка перевернула мир Киллиана с ног на голову еще в Зачарованном лесу. Появилась, внезапно посеяв сомнения — «ты хороший человек» говорила она; даже среди кромешной тьмы можно найти свет, только старайся, Капитан. Теперь Ариэль вернулась без крупицы воспоминаний. Чистый лист и чистая душа — лишь у нее бы получилось это сохранить. Да и Джонс уже не тот пират, что отправил Черную Бороду на ужин к акулам, усмехаясь и упиваясь победой. Пират бежит за русалкой. Как щенок побитый, пряча лицо. Осколком из прошлого. Слабой тенью. За той, что заставила изменится. Мужчина подбегает, хватает за руки, разворачивая к себе. Дыхание сбилось. Соль и влага на языке. — Я должен тебе что-то рассказать, — у Ариэль в глазах моря бушуют, — Прошу выслушай меня. Девушка легонько передергивает плечами, укрытыми горчичным пальто. Киллиан сглатывает. Он никогда не думал, что сломать девушку будет так сложно. — Мы уже встречались в прошлом году. Ты нашла меня, попросила помочь в поиске Эрика взамен на информацию о Веселом Роджере. Передо мной оказался выбор: либо корабль, либо твой принц. И у Ариэль внутри все оборвалось, словно изношенная стропа. Слова брюнета встают поперек горла, отдавая глухим эхом в груди. А липкое такое, зябкое понимание того, что пират даже в лже-сказке навсегда останется пиратом накатывает холодными волнами. — Где Эрик? — русалка говорит твердо, рассеивая по венам сталь. — Прости, Ариэль, — Крюк опускает глаза, повинуясь дикому инстинкту спрятаться. В действительности, спрятать все плохое в себе от нее. Сердце, какое бы оно не было сильное, пропитанное штормами и грозами, так и норовит предательски остановиться. Глаза закрываются под весом капель-ресниц. Руки непривычным движение сжимаются в кулаки. Принцесса не должна показывать слабость. Мать учила — хочешь плакать, разрывая горло от криков; хочешь ударить настолько, чтобы прочувствовать, что ему плохо и больно, как и тебе — терпи. Но предательски горькая слеза все же скатывается по щеке. — Ариэль. Тонкая рука резко разрезает вечерний воздух, а пощечина пульсирует на щеке мужчины. Именно так хлестает ветер при урагане — кажется, русалки учатся у него. Ариэль дышит громко, грудь вздымается туда-сюда. Зря Киллиан коснутся ее, ведь здесь, на суше, маленькая рыжеволосая девочка уже не морская принцесса — она взрослая девушка, чье сердце предал пират. — Ты позволил человеку умереть ради корабля? Кто вообще способен на такое? А Киллиан потерян. Уже много лет не знает, куда идет, запутавшись в рыбацких сетях. Он, кажется, попал однажды в западню ультрамариновых глаз и завяз по уши — хоть на абордаж бери, не вытянешь. — Тот, кто опустошен. Тот, кто верит, что корабль способен заполнить пустоту от разбитого сердца. Они просто стоят рядом, не касаясь — ни глазами, ни мыслями, ни руками — друг друга. — Я бы отдал, что угодно, чтобы все исправить, — А ведь Крюк готов отдать рыжей русалочке все, о чем она попросит. — Как мне поверить человеку, который больше не верит в любовь? — она наступает, и такая близость, такая боль проходит под кожей, аж словами не передать. Родство. — Я по-прежнему верю, — брюнет теряет себя медленно. Или, быть может, тает. Что-то внутри надрывается, воет фальшью, будто каждая грань трещит по швам, только бы не уничтожить ее, русалочку. — Докажи мне. Женщина, что разбила твое сердце, ты все еще любишь ее? — Я бы хотел перестать, но не могу. Ариэль, — Джонс касается рукой гладкой, эмалевой щеки рыжеволосой, а та не отшатывается, смотрит упрямо прямо в глаза, — В Зачарованной лесу я полюбил девушку. Она пришла оттуда, где лунный свет льет серебро на гладь безутешных волн; где студеный туман обволакивает естество, пробирая до костей. Она пришла из темноты, что зовется жизнью, и озарила своей огненной головой путь. Русалка жмурит веки, впечатывая слова в изнанку, и появляются калейдоскопом расплывчатые картинки — как Капитан гнет уголками губ ямочки, хохоча; как складывает ладони подзорной трубой, крича команде «остров!». И словно окунают ее в его, Киллиана, запах — порох свистит на головой, воск скрипит под ногами, а в округе шелестит бескрайний океан. — После нас меня мучил ужасный голод, но лучше тебя я так и не нашёл, Ариэль. — Я… я… — Я любил тебя, а ты любила своего принца.