Show me your demons

Уиттмор Энзо не переносит, точнее ненавидит всеми микрофибрами своей прожженной души. Когда он закрывает глаза, воспоминания, словно осы, резко и больно пронзают каждую клетку тела, разнося под кожей яд. Энзо выбрался. Бежал, пока силы не иссякнут; бежал прочь от проклятого колледжа недо-докторов, пока не смог затаиться ненадолго и восстановиться (в Атланте тогда началась череда странных нападений животных). К Сент-Джону во снах приходят мучения и эксперименты, что ставили над ним в течение долгого времени — он чувствует дикий голод, агонию от вводимых препаратов и слабость, тягучим медом обволакивающую от макушки до пят. А еще во снах приходит она — колкая, непохожая, буквально испепелившая нутро. Та, что даровала надежду, и та, что самолично вырвала ее зубами. Дей-мон. Её имя по-прежнему глухим эхом отдается в груди; гонится как гончая по подворотням; усмехается и подзывает, мол, доверяй мне, мальчик, а я тебя разрушу, не бойся только, это не больно. Но это чертовски больно, когда смотришь глаза в глаза, а кожа, слизанная языками огня, плавится и дымится. Энзо чувствовал, как горит. Эта девушка — буря и натиск — за пятьдесят лет заточения была изучена вампиром до мельчайших трещинок, родинок на запястьях. Энзо знает Сальваторе всю насквозь, ведь за кирпичной стеной кроме души и разделенного на двоих колпачка с кровью нет ничего существенного. Брюнет до сих пор помнит, какое притяжение и негу создают тонкие пальцы девушки по другую сторону — магнит, не больше и не меньше. Сент-Джон страдал, а Деймон смягчала все своими шуточками и хриплым «дружище». Она была, как разрыв контакта, стремительна и остра; лишь ей одной удавалась вытянуть мужчину почти на ощупь из темноты. Ло-рен-зо. Если бы вампир тогда знал, что в таких, как она влюбляться нельзя, то, возможно бы, и не влюбился. Просто Деймон — плохая, испорченная, вечно недостойная. У нее что ни день, то новая возможность закончить чью-нибудь вечность. Сальваторе живет местью, что сама лично зовет пьяной любовью-выкидышем, которую Кэтрин планомерно вложила под ребра. Энзо же — хороший. Ему бы героем стать волшебной сказки, воевать с драконами, спасать принцесс. Может, Энзо и сломлен, но до целостности его отделяет всего один шаг и всего лишь одна любовь к той, которая сможет уберечь. Такая всепоглощающая нежность. Сент-Джон — жертвенный. Именно такой, каких Деймон не любит, не переносит, старается держаться поодаль. Она ведь самая настоящая эгоистка, и это никогда не изменить — даже хорошим мальчикам. Сальваторе, кажется, действительно жаль. Энзо видит, как она вырывается, громит, убивает, а потом разворачивается вся перемазанная в саже и смотрит долго-долго. В тех глазах, что не менялись во время совместного заточения, вспыхивает огонек свободы, упущенный в камере — он цвета утреннего тумана. Брюнетка порывается вперед, но потом резко останавливается. Сент-Джон кричит, потому что остается один, обессиленный в клетке — у Деймон на лице сожаление всего несколько секунд, она дергает переключатель и уходит, махнув длинными волосами. Мистик Гриль встречает Энзо громкой музыкой. Когда-то вампирша, спалившая его сердце, трепетно говорила об этом милом маленьком городке и мечтала начать здесь все сначала. Сальваторе оказывается тут, словно и не прошло десятков лет. Она смеется, рожи строит какой-то девушке, слишком похожей на описание Петровой, и даже не замечает прежнего «друга». А Сент-Джон буквально кожей чувствует ее, ту, что приручила и приучила к своим рукам; она, как заложник, сидит в черепной коробке, не собираясь никуда уходить. Дорогая, Дей-мон. Она оборачивается на шепот, потому что изучила этот акцент до каждого микро звука, мельчайшего тембра. Мужчина сидит за барной стойкой с извечно прямой спиной. «Иди домой, Елена, я позже догоню», — бросает Сальваторе напряженно. — Я не буду извиняться, Лорензо. Никогда, — она садится на соседний стул (находится опять в соседней камере) уверенная и по-прежнему свободная, закидывает ногу на ногу и тихонько добавляет, — На моем месте ты поступил бы так же. Но Энзо — хороший, Сальваторе врет сама себе. Однажды он забудет, найдет свой дом в какой-то мягкой, но стойкой, как Бонни Беннет, девушке и поймет, что жить дальше можно. Жить без предательницы Деймон Сальваторе нужно. Энзо ведь хороший, а такие всегда получают свой хэппи-энд.