Show me your demons

Малия — затворница, дикарка и стопроцентная одиночка. Теперь уже точно. Когда она заходит в комнату, все машинально лопатки сдвигают, выпрямляясь; пальцами, правда, больше не тычут — сломала однажды кому-то, а потом и Стайлз сломал. Кожанка хрустит на девушке, как первый снег. Малия Хейл совсем чуть-чуть ненавидит всю школу вместе взятую и капельку — ядовитую такую, свинцовую внизу живота — Киру. Девочка-одуванчик слишком уж приторно хорошая, таких просто на свете не существует; не может Земля на себе добро носить, кусочками пазла рассыпая в небосвод. Когда-то Малия знала кого-то, как Юкимура — сильного, доверчивого, не по-девчачьи боевого; кое-кого с необъятной копной кобальтовых волос и любовью к Скотту МакКолу. От этого еще больнее вспоминать, потому что Кира сидит на /ее/ месте за некогда их — Стайлза, Скотта, Лидии, Коры, Джексона, Лиама, Малии и Эллисон — столом. Арджент же на своем стуле больше не сидит — она погибла год назад; ребята отошли, Хейл — нет. Вот теперь и прозябает одна в отшельничестве и ненависти к кукольной копии умершей подруги; даже список судорожно составляет. Первым пунктом были глаза. Цвета жженой карамели они стекляшками смотрели в упор, когда щеки заходились румянцем от ответных взглядов Малии. Кира буквально шарахалась от девушки в коридоре, как от прокаженной заразой; коснуться рукой в проходах серой толстовки боялась. Хейл хмыкала, мол, я так и знала, ребенок; что взять от маленькой липучки. Но на уроках Юкимура от чего-то все равно разглядывала диковинную отреченную, старательно вглядываясь в такие же темные глаза — по правде сказать, у Киры тоже имелся список, только стикерами с женщиной-кошкой обклеенный. И в нем самым первым пунктом, обведенным в жирный круг, являются обстриженные старыми ножницами волосы — японка опасается, что Хейл носит их постоянно в сумке, запрятанные во внутреннем кармане. Потому и ходит по стенке, вдали от Малии, но от чего-то по-прежнему смотрит искоса — все-таки волосы у нее светлые, думает Кира, не нужно ей черной краски. Вторым пунктом у девушки-катастрофы являются комиксированные леггинсы на худощавых ногах Юкимуры. Они пестрят буйством красок, за милю кидаясь на Малию рисованными кулаками супер-героев, от которых Хейл тошнит — Стайлз был повернут на них сильнее любого Стена Ли (да, брюнетка кое-что выучила за годы отношений со Стилински). Ее блевать разноцветной радугой тянет при виде улыбающийся Киры, украшенной как новогодняя ёлка всякой атрибутикой марвеловской херни. Фу, дурацкие леггинсы — Малия не выдерживает, втихаря покупая с Железным человеком, а японка как будто знает; смотрит по-лисьи хитро и выводит что-то в тетради. А там округлым почерком с петлями и завитками написано «носить майки-борцовки, сумки-планшеты, короткие клепаные байкерские куртки, узкие дизелевские джинсы и дешевые расшнурованные сапоги не есть плохо; М.Х. идет» и перезачеркнуто, обведено, опять зачеркнуто и снова обведено «ненависть=любовь?». Что-то со списком Киры пошло наперекосяк. Совершенно. У Малии же появляется третья пометка-раздражение по отношению к Юкимуре после совместной истории. Она — девочка-дочка-учителя и умница — гребанная отличница; Хейл подбешивает рука японки, вечно стремящаяся вверх; особенно, когда Кен подсаживает дочурку к отстающей Мал. Та ерзает, шипит как игла по винилу, постоянно калякает на листах бумаги сеточки — именно они следующие в списке Киры; колготки-сеточки любимые до невозможности Хейл. — Вам всем дана неделя на проекты, заданные вчера. Делать вы будите их парами, и оценка пойдет одна на двоих. Как видите, все уже распределены по партам. — говорит внезапно мистер Юкимура. — Постойте, мне придется быть с ней? — кричит Малия через весь класс, пальцем указывая на скромняшку-соседку в бомбере с Харли Куинн. — Если тебе это так не нравится, то, да, ты обязана быть с ней. И внутри брюнетки начинает клокотать, взорваться хочет такая непримиримость классовая, что аж Кира на коже всполохами чувствует. И Хейл хохочет раскатисто, с хрипотцой, как йовович, девушку рядом опаляя сигаретным запахом. Одноклассники смотрят на Малию, как на сумасшедшую; привыкли ведь давно, взгляд отрепетировали, только Стилински с жалостью глядит — Кире дать бы ему по роже хотелось, потому что такой, как Мал его жалость не нужна; поддержка нужна и участие. Хейл выбегает из аудитории, громко хлопнув дверью, и посылает всех, куда подальше. // Список летит к чертям в ведро — скомканный, разрешетенный дырами от гелиевого стержня, изрезанный полосками чернил. Малию выворачивает изнутри от мыслей о долбанной девочке-паиньке, что аж конвульсией ребра бьет. Хейл ведь далеко не хорошая, — старый альбом-напоминание не считается — ее не выносят окружающие, лишь потому что девушка другая, более поврежденная, чем остальные; едкая и отрешенная. А Юкимуре кажется наоборот — она оставляет на полях тетради новой соседки улыбающиеся смайлики и изредка сердечки. Что с ней такой доброй делать отшельница попросту не знает; не привыкла еще вновь чувствовать. Кира появляется на пороге ее, Малии, комнаты слишком внезапно и правильно. Она улыбается слегка смущенно на сдвинутые на переносице брови Хейл, как бы извиняясь, что пришла без предупреждения — в ладонях учебники, на плече сумка, на ногах очередной супер-герой. — Какого черта? — шипит Малия, натягивая на свои коленки одеяло повыше; ее героев никто видеть не должен. — Проект по истории, помнишь? — японка мнется на пороге, закручивая черные локоны на палец свободной руки; ей неловко жутко неприглашенной гостьей стоять, рассматривая украдкой плакаты на стенах. — Меня Кора впустила. Прости, если я не вовремя. Да, не вовремя. Я пойду. — и Кира резко разворачивается на сто восемьдесят градусов. — Подожди, — Хейл буквально вскакивает, чуть ли не падая с кровати. — Извини, я просто не думала, что ты захочешь прийти. — Почему же? — брюнетка скидывает сумку и книги у входа и с разбега плюхается рядом с Малией; привычно как-то, дикарка не дергается даже. — Ты мне нравишься, хоть и стараешься выглядеть, как женская версия Патрика Верона. — Ты ко мне и такой потянулась. Кира улыбается солнечно, потому что ей кажется, что Малия при ближайшем — до ресниц и родинок — рассмотрении не выглядит злой — она лишь девочка, что способна дать отпор. Хейл обычно по-солдатски щурится, своими глазами цветом в алкоголь стреляя метко; кривит губы хищно, напоминая правильной Юкимуре волчицу — Малия вдобавок нос слегка морщит (японке бы это не запоминать; хотя напрасно, уже запомнила). — И дальше рядом буду, если не будешь такой колючей.