Он хотел просто сделать приятно ( Рафаэль Сантьяго / Изабель Лайтвуд )
20 августа 2018 г. в 13:38
Рафаэль просто-напросто хотел сделать Изабель Лайтвуд что-то приятное — подарить цветы, пригласить в ресторан (слишком банально), рассказать о том, как сильно он очарован ею. Вот только букеты он выбирать не умел. Совершенно. Главное ведь, чтоб красиво — нежные пушистые лепестки лиловой гортензии и теплое солнце гвоздики напоминали Сантьяго о глубоких, по-ангельски светлых коридорах души девушки, чья улыбка способна была осветить собой весь земной шар.
После же Рафаэль зализывал раны. Буквально. Охотничий хлыст оставлял, оказывается, довольно ощутимые пульсирующие борозды на плечах, а визгливый крик Лайтвуд до сих пор оглушал высокочастотной герцовкой раскалывающуюся голову. Кто же знал, что это чертово сочетание идиотских цветочков говорит о том, что адресата разлюбили или полностью утратили доверие к нему? Поправочка, Изабель знала. И была крайне возмущена, и зла, и обижена, и хлыст-то взяла не она, а Алек, увидевший вблизи вампира плачущую сестренку. Сантьяго обещал исправиться. Честно-честно. Клятвенно на самом деле, выскакивая за порог Института под свист стали над головой.
Вымаливать прощение мужчина решил уже не самостоятельно, — Иззи на сообщения и звонки не отвечала, губила молчанием своим и неприступным профилем идеального лица — а с помощью профессионала.
— Дайте мне что-то такое, чтобы она сразу поняла, насколько сильно я ослеплен одним только взглядом ее темных глаз. Что мир без нее — серость и тлен. Что моя любовь к ней способна разрушить города, а по слову ее я готов склонить на плахе голову.
Девчушка за стойкой лишь смотрит на Сантьяго с нескрываемым восторгом подростка с мечтой о большой и светлой на подкорке головного мозга. Она вздыхает глубоко, улыбается грустно, потому что у кого-то — л ю б о в ь, а у нее — горшочки и корешочки, и уверенно подрезает стебельки.
— Вашей возлюбленной очень повезло, — отвечает девочка, перевязывая букет тонкой атласной ленточкой, — С ним она поймет абсолютно все.
К телефону Лайтвуд, конечно, не подходит; мужчина уже готов разбить его на мельчайшие осколки, потому что какое дело до технологий, если в случае с Изабель они не помогают. Но. У Рафаэля есть план Б, как и во всех романтических комедиях, наверное. Плюс, Саймон трепался о том, как здорово будет, когда «она увидит его за стеклом в своей комнате, и ее сердце обязательно оттает».
Так вот, Сантьяго идет по водосточной трубе в костюме от дольче и туфлях от стефано бемера. Просто блеск. Куча денег под хвост дурацким голубям и тому, что от них на этой самой вертикали осталось. Окно брюнетки манит золотым рассеянным сиянием — вампир стучит по нему, надеясь на типичный хэппи-энд и поцелуй самой красивой девушки на планете.
Надежды рушатся в то мгновение, когда вместо объятий на твердом полу Института Изабель Лайтвуд со всей возможной силой ударяет Рафаэля Сантьяго самым превосходным букетом в ее жизни по его счастливому лицу. Шипами. По лицу.
— Эй, что я сделал не так? — вырывается у мужчины между ударами и разлетающимися в разные стороны листочками, — Я же подарил тебе цветы. Розы! Красные как постоянный символ любви и бордовые как пылкое чувство влюблённости. Что не так?
Она ругается: идиот, придурок, дурак, ты что, со своей головой не дружишь? И чихает перед очередным замахом. И опять. И снова. И…
— У меня ведь на все вот это, — Иззи тычет в Рафаэля потрепанно-оборванной смесью бордово-красного, — Аллергия.
И чихает вновь.
— Лучше бы в ресторан позвал, слава Ангелам.
А Сантьяго просто-напросто хотел сделать Изабель Лайтвуд что-то приятное — банальным быть перед ней он не желал.
Но лучше бы стал.
Шрамов было бы меньше.