***
Казалось бы, захваченное боевиками здание должно представлять собой печальное зрелище. Тут и там должны быть признаки борьбы: разбросанные в беспорядке вещи, разбитая в щепки мебель, порванные в клочья гардины, осколки стекла, мерцающие опасно, и в то же время потерянно. Однако ничего этого Иван не увидел, стоило парадным дверям мягко затвориться за его спиной. А с чего бы вестибюлю выглядеть разрушенным? Сюда пришли не оказывать яростное сопротивление врагу – театр посещают с другой целью. Ничего не указывало на беду. Только страх вальсировал в воздухе вместе с пылью. Брагинский шёл в главный зал без опаски, будто прохаживался по своему собственному дому. России не было нужды таиться – его ждали. Каждой клеточкой своего тела Иван ощущал чьё-то неистовое желание увидеть его. Увидеть, высказать всё, что накипело, и только потом ликвидировать точным выстрелом в голову. Поэтому Брагинский не считал, что должен красться туда без единого звука. Хватит. Он не прислуга. Он – хозяин этих мест. И «кому-то» стоило бы это понять и принять за аксиому. Размеренные шаги эхом отскакивали от молчаливых стен. - Отпустите детей, возьмите меня в заложники вместо них! Короткая автоматная очередь. Погиб первый из его сыновей. (1) Россия вздрогнул, но шага не замедлил.***
Австралия боялся опоздать. Необычайно острый укол где-то под сердцем застал его в тот момент, когда нужна была максимальная сосредоточенность – он ловил на своём верном сёрфе волну близ знаменитого большого кораллового рифа. С азартной улыбкой он уже поднимался на ноги, когда его скрючило так неожиданно и страшно, что он, кувырнувшись и полетев в противоположную доске сторону, был подхвачен стихией и утащен на самое дно. Он почти захлебнулся, но резвящаяся неподалёку стая диких дельфинов вовремя заметила неладное и вынесла потерявшегося в пространстве австралийца на поверхность воды. Россия. Москва. Норд-Ост. Только эти три слова грохотали в его голове, когда он мучительно кашлял на берегу, а спустя час вынырнул уже напротив злополучного театра. Он был уже оцеплён, дороги перекрыты, тут и там можно было заметить представителей российских спецслужб. Растерявшись, Австралия поёжился от пронизывающего ветра. В северном полушарии всё не как у людей. В октябре уже должно быть тепло, ведь это же уже почти лето. - Хэй, Австралия! И ты здесь? – окликнул его звонкий тенор. - А, это ты, Америка, - обернувшись, сказал Кевин с облегчением. – Привет, что происходит? К ним подошли Германия, Англия и Нидерланды. - Наших граждан взяли в заложники, насколько я понял, - после сухого приветствия сказал Англия. Даже в куцем свете уличных фонарей и отрывистых вспышек мигалок машин милиции и скорой помощи было видно, насколько его глаза зелёные. - Боже мой, - вырвалось у Австралии. - Согласен, - кивнул Германия. Он, нахмурившись, осматривал площадь. Нидерланды молча курил чуть в стороне, время от времени отрывисто стряхивая пепел с сигареты. Свою трубку он в спешке оставил дома. Пришлось разживаться табаком в одном из московских ларьков. - А где Россия? – Альфред тоже осматривал площадь. – А то интересно получается: мы здесь, а он шляется непонятно где. Ладно. Думаю, как только он узнает, что произошло, он сразу свяжется со мной, чтобы я оказал ему помощь и вызволил его детей из плена! Повисло молчание. - Что? – недоумённо спросил Альфред. - Безнадёжен, - пробормотал Англия и отошёл к Нидерландам, где и закурил так же нервно. - О чём он? – спросил Америка, обернувшись к Германии. Людвиг промолчал. - Ребята, вы тоже тут? А где Ванечка? – к ним подбежала Украина в полнейшем раздрае. Казалось, что она вот-вот зарыдает навзрыд. – Господи, что же это делается-то?.. Людвиг любезно предложил Ольге платок. Она сдавленно поблагодарила и спрятала лицо в светлой, в серо-синюю клетку, ткани. - Ванечке больно, я прям это чувствую! – хныкала она. - Кто-нибудь видел его? Америка пожал плечами, Германия отвёл глаза, Англия и Нидерланды продолжали курить. Австралия выглядел растерянным ещё больше чем тогда, когда только что прибыл. - Отвечайте! – неожиданно сильным голосом приказала Ольга. Вздрогнув, все вспомнили, КОМУ Украина приходится сестрой. - Да откуда нам знать? – воскликнул Америка. – Самим бы хотелось это выяснить! Да и вообще, какого чёрта мы тут стоим? Надо брать штурмом этот чёртов театр! Какого вообще тут происходит? - Успокойся и возьми себя в руки, - презрительно сказал Артур. – Не истерики закатывать я тебя учил. - Дурной пример заразителен, - огрызнулся Альфред. - Привет, почему все ругаются? – набравшего уже было в грудь воздуха Англию прервали только что подошедшие с разных сторон Грузия и Азербайджан. – Что с нашими детьми? - Их взяли в заложники, - глубоким резонирующим голосом ответил Людвиг. – Где Иван и что собирается предпринять, мы не знаем, потому что сами прибыли не так уж давно. - Спасибо, Германия, - поблагодарил Азербайджан и поёжился от особенно холодного порыва ветра. - Не удивлюсь, если Россия плачет от ужаса где-нибудь у себя дома. Я слышал, это Чечня в гости заглянул, - подал голос Грузия. - Грузия, нельзя так! – возмутилась Ольга. - В смысле, «плачет»? – подскочил Америка. – Это Брагинский-то? - Он утрировал, - закатила глаза Украина. - Не обращай внимания. - То есть, «утрировал»? – Англия заинтересованно сделал шаг по направлению к тесной кучке стран. – Россия в самом деле может малодушно пережидать это где-то в безопасном месте? Грузия и Украина промолчали, зато не смолчал Азербайджан: - Конечно, нет. Думай, о ком говоришь! Он ещё помнил, как Россия закрывал границу с ним, заподозрив, что Азербайджан может быть как-то причастен к помощи Чечне(2). Кто-кто, а Брагинский не из тех, кто будет сидеть и ждать помощи извне. Он не щадит никого: ни врагов, ни друзей, ни себя. - О, это моя любимая привычка, - ядовито улыбнулся Англия. – Потому и спрашиваю. Видите ли, хотелось бы узнать, что конкретно имел в виду господин Грузия. Украина мрачно покосилась на Грузию. - Имел в виду ровно то, что сказал, - Грузию было не пронять шёлковыми интонациями и укоряющими взглядами. – Я слышал, что это чеченские террористы… - Повстанцы, - поправил Америка. - Чеченские повстанцы, - повторил Грузия с видом, будто делает огромное одолжение, Альфред и бровью не повёл. – А Иван очень расстраивается, стоит кому-нибудь упомянуть Чечню в разговоре. - Бедняга, - сочувствие Англии было слишком приторным. - Наверное, он не на шутку страдает, не так ли? - Придержи свой поганый язык, Артур, - негромко сказал Нидерланды, однако Англия отчётливо клацнул зубами. – Я бы посмотрел на тебя, вздумай кто-то из твоих братьев устроить тебе нечто подобное. - Ладно-ладно, - процедил Англия и отошёл в сторону, где опять закурил. – Припомню тебе ещё.***
Россия буднично отворил дверь и вошёл в зал. Не вздрогнул, когда тишину разрезал резкий и грубый, как наждачная бумага, голос: - А вот и ты. Я ждал тебя. Иван обернулся. - Я знаю, - мягко улыбнулся он в дуло наведённого на него автомата. Перевёл взгляд на ястребиные глаза напротив. – Ты всегда был довольно прямолинейным в своих желаниях, Чечня.***
Украина неожиданно заревела. Ей было плохо, она боялась, что вот-вот потеряет что-то жизненно важное для неё, но не могла вспомнить, что. Тщётно страны пытались её утешить, неловко похлопывая по спине, она не успокаивалась. Кто-то принёс бутылку воды, кто-то предлагал ещё один носовой платок. Бесполезно. - Что происходит, Оля? – женский голос, звенящий сталью, заставил подпрыгнуть кучку стран. Украина разрыдалась ещё пуще и кинулась навстречу сестре. Беларусь заключила её в не по-женски крепкие объятия, прожигая взглядом каждого. Украина затихла. - Что с Иваном? – жёстко спросила Наталья. - Да откуда нам знать! – снова вспылил Америка.- Мы даже не знаем, где его вообще носит! - Дебилы, ну разумеется, он там! – Беларусь махнула рукой в сторону театра. – Я спрашиваю, что с ним? - Фурии… - пробормотал Англия, затягиваясь очередной сигаретой. – Одна другой лучше. - Эй, полегче, дамочка! – возмутился Америка.- Я-то тебя не обзывал. - Однофигственно, - бросила Беларусь, укачивая сестру. Обе с тревогой смотрели в сторону дверного проёма в театр.***
Пыль всё продолжала танцевать. Боевики минировали зал, куда были согнаны заложники. Иван позволил увести себя в одну из гримёрок. Чечня сказал, что если Иван будет вести себя хорошо, то он, помимо мусульман и иностранцев, отпустит детей и женщин.(3) Возможно. - Видишь ли, против детей других стран я ничего не имею, - усмехнувшись в балаклаву, сказал он. И Россия, смерив «гостя» тяжёлым взглядом, молча, позволил привязать себя к стулу. - Люблю, когда ты покладистый… - масляно сказал Чечня, поглаживая автомат. Ивана передёрнуло от выражения алчности в глазах 16-летнего юнца, чью долговязую фигуру скрывала чуть великоватая чёрная бойцовская одежда.***
- Люблю, когда ты покладистый, - акцент Чечни становится ещё более явственным от сильных эмоций. - Замолчи! – рявкает Брагинский, но тут же задыхается от боли в боку, а потом, не выдержав её беспощадных тисков, кричит. Кажется, будто в бок вцепились острые, как бритва, зубы и кусок туловища вот-вот исчезнет в зловонной пасти. - А ты заставь меня, - пьяно хохочет Чечня, заламывая руку Ивану ещё больше, и тот рычит от бессилия и оставляет попытки вырваться из захвата. Но Чечне мало. Он привычным движением выхватывает из ножен, закреплённых на поясе, остро-изогнутый кинжал и, не церемонясь, прижимает к горлу России. Иван чувствует, как лезвие вспарывает кожу и тёплая кровь струится по шее, впитываясь в одежду. «Неужели так всё и закончится?» - проносится в голове паническая мысль. Он один. Он опять один и не может ничего сделать. Удивительно, как он ещё не покинул этот беспощадный, ложью пропитанный, мир. Как он пережил шоковую терапию? Как дефолт ещё не убил его? Как? Иван не понимал. Он вообще сейчас мало что понимал. Но одно он понимал чётко. Чечню нельзя отпустить. Когда у него начал болеть бок, Иван уже не мог вспомнить. Сначала приступы боли были тупыми, неясными и тревожили лишь время от времени. Иван считал их последствием развала Союза. Он чувствовал себя дряхлым стариком, у которого постоянно что-то болит то в одном месте, то в другом. Но настал момент, и боли из тупых превратились в режущие. Вот тут-то и объявился Адлан. Но контуры его были неясными, будто мутное стекло отделяло его от этого мира. Именно это и настораживало. Как правило, воплощение какой бы то ни было страны с первого взгляда нельзя отличить от обычного человека. Будто плод чьей-то больной фантазии. Однако действия его были самыми настоящими. Развернулась страшная резня, от которой Брагинский выл: - Хва-ати-и-ит!.. Чем хуже было Брагинскому, тем чётче становился Чечня. Но при всё при этом в глазах мировой общественности именно Россия был злодеем. Опять. Снова. И он никак не мог этого понять. Ведь это ему больно, ведь это его мирных людей карают с особой жестокостью… Даже Джонса пробирало от бессознательного лихорадочного шёпота России, стоило только надеть наушники и настроиться на те самые пресловутые жучки, которые Брагинский найдёт намного позже в своей спальне: Хватит. Пожалуйста. Помогите…кто-нибудь…что-нибудь… Но Джонс никому об этом не скажет. Не скажет и о том, откуда «чеченские повстанцы» брали оружие.***
Воспоминание о Первой Чеченской ослепительной вспышкой ударило по нервам Брагинского. Захотелось прямо сейчас порвать эти смешные ниточки, что впились в его грубо вывернутые запястья, оплетая предплечья, торс, и будто намертво впечатывая его в стул с довольно невысоким запасом прочности. «Я никогда тебе братом не был» - не раз повторял Адлан. Россия глубоко вдохнул, успокаиваясь. Чечню нужно было выслушать. И если ему нужен этот спектакль, что ж, он этот спектакль получит. Иван подавил не предвещающую ничего хорошего усмешку, что готова была зазмеиться на его губах. Не брат? Прекрасно, этим он подписал себе приговор. - Адлан, я… - начал было Россия, но запнулся. - Подумать только, великий и ужасный Иван Брагинский мнётся, как первоклассница… - лениво, со специфическим акцентом, произнёс Чечня, неторопливо прохаживаясь вокруг России. – Что, чувствуешь, что неправ? - Я устал, Адлан, – признался Иван, но не стал уточнять, какого рода эта усталость. – Отпусти моих людей, и я оставлю в живых тво... - Он устал, - не дослушав, двумя словами Чечня облил Брагинского целым ведром презрения. – Ничего, скоро отдохнёшь. На том свете. Он остановился как раз перед Иваном и сжал автомат так, что заскрипела кожа его чёрных перчаток. Взглядом можно было бы резать сталь. - Ты хотел, чтобы я выслушал тебя, - Ивану начало надоедать это молчание. В буфете театра была лишь вода и жевательная резинка, а время шло. - Я хочу, чтобы ты вывел свои войска с моей земли. И чтобы даже ноги твоей не было в моём доме, – выплюнул Чечня. – Я – страна независимая и требую свободы!.. - Дурак! – перебив, не сдержался Иван. – Тебя сожрут в первые же дни твоего существования! - Не смей так со мной разговаривать! – взвизгнул Адлан, акцент настолько исказил его речь, что с трудом можно было разобрать слова. – Мало я пытал тебя и твоих детей?! Мало тебе голов нарезал?! - Тебе мало размолотого в труху Грозного? – тихо спросил Россия тоном, от которого встают дыбом волоски на загривке у любого воплощения. – Я могу сыграть на бис, уверяю тебя. - Молчи! – ненависть съедала Чечню заживо. – Ещё слово, и я взорву тут всё!! Россия замолчал, но не потому, что его впечатлила угроза. Просто он вдруг понял, какое решение готовилось принять его правительство. И, поколебавшись пару мгновений, смиренно прикрыл глаза. «Согласен».***
- Он там уже больше суток, - Беларусь зарылась пальцами в мягкие волосы Украины, обнимая её ещё крепче. Серо-голубые глаза уже лишились стального блеска. Наташа выглядела растерянной хрупкой девушкой. – Как думаешь, чем закончится? Я помню, как у него из бока хлестало… А он эту дыру - ложкой, раскалённой на газовой плите… Представляешь? Они стояли, обнявшись, на другой стороне улицы, укрывшись от хлёсткого промозглого ветра за углом ближайшего дома. Другие воплощения, стоило им получить своих заложников назад, скрылись из глаз. - Уж’с, - хныкнула Ольга куда-то сестре в шею. – Я б’юсь, что он себя подорвёт вместе с… этим. - Он может, - Наташа сморщилась и уткнулась сестре в плечо. Спина её содрогнулась от беззвучных слёз. – Ох, Оля, видела бы ты его глаза в тот момент. Мне кажется, он пойдёт на любые жертвы, лишь бы это всё прекратить… Мимо них пронёсся Швейцария с белой повязкой на плече. «Красный крест» нёс медицинскую и гуманитарную помощь.***
- Выведи войска! - Нет. Голова Брагинского мотнулась от удара в челюсть. - Я говорю, выведи! - И не подумаю, - несмотря на то, что челюсть сводило от боли, Брагинский мягко улыбался и смотрел будто с жалостью. - Я имею право на независимость! – кричал Чечня настолько громко, будто именно от громкости напрямую зависела степень истинности его слов. - Нет, не имеешь… - шептал Россия разбитыми губами. - Не смей так смотреть на меня! - удар теряющего контроль над своими эмоциями Чечни не был силён и в половину, как мог бы быть, однако Иван чуть было не упал вместе со стулом. - Почему ты так смотришь? – Адлан сорвал балаклаву, чёрные кудри взметнулись, подобно огню, и тут же опали. Он был растерян, но пытался это скрыть. - Почему ты так спокоен? Я же почти достиг цели! Твоё правительство снова бросило тебя, и ты сидишь тут, передо мной, снова беспомощный. Я могу сделать с тобой всё, что захочу! - Ты так считаешь? – жутко улыбнулся Иван. От этого запёкшаяся уже было кровь снова закапала на его любимый шарф. Чечня осёкся, наткнувшись на странно мерцающий взгляд России, что был направлен совсем не на него. Обернувшись, Адлан увидел, как его боевики падают, один за другим, вслед за ослабленными голодом и страхом заложниками. Кто-то рвался к окнам, спасаясь от дымной завесы, но они были далеко, недосягаемо далеко… Услышав за спиной треск, он нервно оглянулся. Россия потирал запястья, разминал затёкшее своё тело, не отрывая от него страшного взгляда. Обломки стула и обрывки верёвок валялись на полу. - К-как? – проблеял Чечня. – Ты травишь и своих людей тоже? Мои готовы к смерти, они знали, на что шли, но твои… мирные, ни в чём неповинные жители… Россия издал тихий смешок. - Во-первых, не травлю, а усыпляю, - чуть улыбаясь, поправил он. – А во-вторых… Он вдруг метнулся резко и стремительно к Чечне и вцепился обеими руками ему в горло. Это произошло настолько быстро, что тот даже не вспомнил, что держит в руках автомат. - Во-вторых, дорогой мой Адлан, - произнёс он мягко, а Чечня хрипел, задыхаясь, и слабо забарахтал ногами, когда его ступни потеряли опору. – Если бы ты сам не пришёл ко мне со злым умыслом, мне бы не пришлось этого делать. Глаза Чечни закатились. Россия позволил ему мешком свалиться на пол. На аккуратность уже не хватало сил. Нейропаралитический газ начинал действовать и на него. - Вот что я тебе скажу. А ты лежи, слушай, - Брагинский говорил чуть заторможено, будто рассказывал сказку на ночь, язык начинал заплетаться. – В нашем современном мире твоя цель – мираж, не стоящий и ломаного гроша. Свобода? Забудь. Её давно уже нет. Осталось лишь красивое слово. Сказка для таких вот наивных мальчиков вроде тебя… Ширма для грязных махинаций… Иван, пошатываясь, опустился на пол. Он знал, что Чечня ещё в сознании и слышит каждое его слово. Печально усмехнувшись, он продолжил: - Джихад мне объявил, и думаешь, будто это дает тебе право вгонять мне нож в подбрюшье? Не-ет, сынок, ты останешься моей частью. Всё, чего ты добился этими своими истериками – бомбёжка Грозного. Я ещё и не то могу. – Брагинский прекрасно осознавал свои силы и силы фанатиков-террористов. Поэтому не считал лишним припугнуть тех, кто понимает лишь язык силы. - Чем ты думал, когда бросал мне вызов? Надеялся, что я и дальше буду ползать от слабости после развала Союза, и у меня не хватит сил поставить тебя на место?.. Не получив ответа от парализованного Чечни, Брагинский вздохнул. - Ладно, мы с тобой ещё успеем поговорить на эту тему, а пока…всем спать… Чечня молчал, да и сам Россия уже не чувствовал своего тела. Грязный пол манил, и Иван припал к нему, как к материнской груди, ощущая, как тоска и чувство вины сжимают его сердце в сильных когтистых лапах. Он чувствовал, что не всем из его детей суждено проснуться. (4) Мысль о том, что удалось избежать намного больших жертв, желанного покоя не приносила.***
Рваный, тревожный шёпоток нёсся вперёд Брагинского. А сам он шёл, старательно ступая по воображаемой линии, которую проводил от одного ориентира до другого. От этого его походка со стороны казалась особенно царственной. Его голова всё ещё гудела, тело повиновалось плохо, но это необходимо было скрыть. Он снова в аквариуме с враждебно настроенными акулами. И теперь ему надо было отчитываться за свои действия на Дубровке. И, разумеется, следить за каждым своим движением. Он мягко улыбался, облачённый в свою верную шинель, а перед ним расступались, будто он был заражён страшной болезнью. Как тогда, когда он бывал на одном из пиков своей мощи. И эти взгляды… Повсюду глаза, полные затаённого страха. Было настолько тихо, что шаги России снова рождали эхо. Неуравновешенный. Сумасшедший. ВАРВАР. «Да, - думал Брагинский с некоторой горечью. – Прямо как в старые добрые времена…» ____________________________ (1) ...Погиб первый из его сыновей... Подполковник К. И. Васильев в военной форме, со служебным удостоверением прошёл через оцепление и войдя в здание, вступил в переговоры с террористами, предлагая себя в обмен на свободу заложников-детей. Боевики не поверили, что он пришёл сам, чтобы предложить себя в качестве заложника за других, и расстреляли его. (2) ...Он ещё помнил, как Россия закрывал границу с ним, заподозрив, что Азербайджан может быть как-то причастен к помощи Чечне... 19 декабря 1994 года Россия закрыла границу с Азербайджаном и Грузией, после начала активных военных действий в Чечне. Причиной "блокады" послужили обвинения со стороны России в том, что Баку оказывает военную помощь Чечне. (3)...Чечня сказал, что если Иван будет вести себя хорошо, то он, помимо мусульман и иностранцев, отпустит детей и женщин... Террористы действительно в разное время отпускают несколько десятков человек, среди которых дети, женщины, иностранцы и мусульмане. (4)...не всем его детям суждено проснуться... В общей сложности, по официальным данным, погибли 130 человек из числа заложников (по предположению общественной организации «Норд-Ост», 174 человека). Из 130 человек погибло 10 детей. Все боевики были уничтожены, спасено около 750 заложников. Но цифры в разных источниках разнятся. Вся информация предоставлена Википедией, поэтому на абсолютную достоверность цифр и событий не претендую.