***
Иван обнаружил себя опрокинутым навзничь на треснувший бетонный пол. Над ним стоял торжествующе хохочущий Джонс. Казалось, глаза его демонически сверкали. Или же это поблескивали очки? В помещении царил густой полумрак, поэтому можно было разглядеть лишь смутные очертания Америки. Однако было непонятно, отчего так полыхали его глаза и почему так явственно блестел хищный оскал. - Vanyusha, всё кончено, тебе уже некуда бежать. Иван почувствовал, как жгуче-холодный металл грубо упёрся в его горло, снова распластав по полу и затрудняя дыхание. С трудом очнувшись, Брагинский с изумлением признал в чужом оружии свой собственный кран. Откуда он у американца? Какого чёрта здесь происходит?! - Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому. Оглянись, Vanya, ты в патовой ситуации. Ты мог бы обойтись гораздо меньшими неудобствами, скажем так... - Америка иронически хмыкнул, прекрасно понимая, что сильно приуменьшил. - ...если бы сразу согласился на сотрудничество. Но не-е-ет! Ваша коммунистическая задница пошла на принцип, да, гражданин Брагинский? Альфред снова расхохотался, запрокинув голову вверх. Обманчиво-беззаботно, но кран всё ещё уверенно удерживал Ивана от каких-либо действий. Россия в бессилии оскалился: его же собственным оружием... Хотя какое, на хрен, оружие? Так, баловство одно. Однако баловство это уже нешуточно перекрывало кислород. Брагинский безуспешно дёрнулся в попытке освободиться, вдруг с ужасом понимая, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Как?! Ведь только что скрёб ногтями по полу да выпутывал ноги из длинных полов в конец износившегося пальто! Тем временем, Америка замолкает и с интересом наблюдает за его слабыми трепыханиями. Понимает, что любой другой бы уже катался в истерике, умоляя сохранить ему жизнь, но только не русский. Этот будет угрюмо молчать, сцепив в гневе зубы. И терпеть. Полыхать фиолетовыми глазищами. А потом, в какой-то момент, когда ты поверил в свою победу, вскочит и даст сдачи... Но Альфред тоже не дурак. Он умеет учиться на чужих ошибках. И на своих тоже, а потому хватку не ослабляет. И только убедившись, что Брагинский не опаснее новорождённого котёнка, слегка смещает кран и плавно опускается, оказываясь на Иване верхом, собственнически захватив в пригоршню пепельные волосы, чтобы снова продемонстрировать своё превосходство над поверженным врагом. - Теперь слушай сюда. Не вздумай рыпаться. Теперь Я решаю, как тебе поступать. Теперь Я решаю, что тебе помнить. Теперь Я решаю, как тебе думать. Теперь именно моё слово для тебя – Закон и абсолютная Истина... Иван снова почувствовал, как голос Америки - ясный и жёсткий словно трескучий мороз - сминает его волю. Замер. Зажмурился. Ещё бы и уши зажал, если б мог. - Теперь я – твой Царь и Бог. Я – твоё Всё... Шёпот липкой патокой снова потёк в сознание, минуя любые преграды. Иван почувствовал себя мушкой, которую паучиха, чёрная вдова, с нежностью закутывает в мягкий паутинный кокон, оставляя на потом. Чтобы съесть. Уже готовенькую, изнутри переваренную… - Россия, ты плачешь? Ты молишься? Ха, пустое. Оставь это. Теперь я твой Бог!***
Брагинский вынырнул из кошмара, как из стылого омута, не соображая, где он, что он, где низ, где верх, спелёнутый простынёй по рукам и ногам. Частично обездвиженный, ослеплённый паникой, он неистово забарахтался и, как результат, эффектно низвергнулся с койки. Даже показалось сперва, что его контузило. С трудом разобравшись со схемой тела, Иван выбрался из коварного ансамбля простыня-одеяло, потёр ушибленную макушку и понял, что телефонный аппарат вот уже с минуту верещит в кабинете, как ужаленный. Брагинский кинулся вон из спальни, пробежался по коридору, смачно впечатался в косяк, ногой зацепил трёхногую вешалку. Та с грохотом упала, но Ивана это не обеспокоило. В его груди нарастала тревога. Он ворвался в кабинет, подскочил к рабочему столу и сорвал трубку, но когда он судорожно поднёс её к уху, он знал, что услышит. - Ваня! Прости! У нас... - казалось, Борис с трудом выдавливает из себя слова. Даже дышит с трудом. - ...Дефолт, - закончил вместе с собеседником Брагинский, и трубка выскользнула из стремительно слабеющих пальцев.