СССР больше нет.

- Если честно, вот тут он у меня уже, - с нордическим спокойствием произнёс Россия, потрясая рукой в жесте, имитирующем собственное удушение. - Оборзел в конец. Уже куском попрекает… Моя бы воля – придушил бы. Маленький человечек с большими тревожными глазами чуть нервно дёрнул уголком рта, будто хотел усмехнуться, но почему-то в последний момент передумал. - Вот как? – осторожно поинтересовался он. – Намекает на ножки Буша? - Угу. На них и не только, - проворчал Брагинский. – Я не отрицаю, что они здорово помогли в своё время, и я благодарен за помощь. Был бы. Если бы Джонс и компания не злорадствовали по этому поводу при каждом удобном случае. Какая же это помощь тогда? Так, подачка… Как собаке: «Знай своё место! Помни, кто тебя кормит!» Эх! Иван досадливо поморщился, махнул рукой и отпил из чашки. - Да ещё этот долг, с которым мне куковать, наверное, не одно столетие… Они сидели на той самой кухне у Брагинского и пили чай. Зелёный. Иван предпочёл бы, конечно, чёрный, крепко заваренный, да с сахарком, но обособляться от гостя нужным не считал. И так между ними мало общего, на первый взгляд. А для второго ещё не прошло достаточно времени. Маленький, лысенький, с застенчивым голосом... Пугливый какой-то. Что у них может быть общего? Вон, Борис – высок, почти с Ивана, плечист, мордаст. Взглянешь на такого и подумаешь, вот уж этому всё по плечу. А оно вот как оказалось... Каждый день как в бреду с единственной мыслью продержаться до следующего утра. От свежевыбранного главы Российской Федерации, как ни присматривайся, совсем непонятно, чего ожидать. Другие страны даже утихли на время, присматриваясь и гадая, что за тёмная лошадка? А Иван сам себе не мог объяснить, почему именно Путин, кто он такой, хотя был в курсе всей прошлой жизни этого человека. Знал, и относился с настороженностью, даже с какой-то степенью недоверия. Однако на вопросы стран обычно безмятежно пожимал плечами, отчего Англия тихо исходил желчью, потому как недостатка информации не любил. Россия отпил ещё чаю и потянулся за «Юбилейным». - В общем, ведёт себя так, что кулаки чешутся нос сломать. И это я ещё сильно приуменьшил, - глаза Ивана потемнели, сам он нахмурился и захрустел земляничным печеньем. - Ну, будет тебе. Кто ж сладости ест с таким мрачным лицом? – смущённо улыбнулся Путин. Иван слабо приподнял уголки губ в ответ. – Я верю, что всё наладится. И с долгом рассчитаемся, и на ноги встанем. А пока... Раз уж он так сильно тебе докучает, то как насчёт маленьких пакостей, не выходящих за рамки международного права? Брагинский от неожиданности перестал жевать и с недоумением посмотрел на серьёзного человечка с залысинами, сидящего напротив. Пакости? Они некоторое время смотрели друг другу в глаза, а потом их лица расплылись в одинаковых коварных улыбках...

***

- САЛЬМОНЕЛЛЁЗ?! - Ну, да. Сальмонелла в твоей курице, которую мне поставляешь... - Как сальмонелла? К-какая сальмонелла? От-откуда? – растерявшийся Джонс лепетал, вмиг куда-то утеряв свой лоск. Брагинский, казалось, с искренним сожалением развёл руками и похлопал несчастного по плечу. - Ну, вот как-то так. Тесты показали. Со всяким может случиться. Надо просто внимательнее следить за процессом производства, мне ли тебе об этом говорить, да? – Иван сдерживался, как мог, но в чуть протяжном «…да?» лёгкое ехидство всё-таки проскользнуло в его голос. Однако Америка, оглушённый собственным позором на весь мир, ничего не заметил. Иван глубоко вздохнул, беря себя в руки, и продолжил с почти отеческой нежностью. – Ты же сам понимаешь, зараза эта весьма опасная. А травить собственный народ я не буду. К моему сожалению, я просто вынужден запретить импорт твоей курицы, Альфред. - Да, Иван, я понимаю, - в поникшей фигуре Джонса будто сосредоточилась вся скорбь еврейского народа. Брагинский старательно изображал не меньшую, но глаза его чуть заметно мерцали. - Ты не расстраивайся шибко-то, хорошо? И на старуху бывает проруха. А я пока пошёл. В последнее время столько дел свалилось... - Иван не спеша направился к выходу, скрывая довольную улыбку под шарфом. - Иван, постой, - вдруг непривычно тихо позвал Америка. Россия, будучи уже у самого выхода из зала совещаний, развернулся, вопросительно приподняв брови. – А как же ты... Джонса вдруг озарило, и их взгляды скрестились подобно двум острым шпагам. Наносное добродушие Брагинского слетело, уступив место мрачной решимости взять реванш. Или Джонсу так показалось. В последнее время он начал замечать за собой какую-то паранойяльную тревогу. Уже довольно долгое время его преследовали кошмары о мести СССР. - Знаешь, Альфред, и не с таким справлялся, - Джонса пробрало от того самого обманчиво-спокойного голоса России, и он едва ли сумел удержать дрожь. Но что-то всё-таки отобразилось на его лице, потому что Иван неожиданно светло улыбнулся и сказал: - Расслабься, Джонс! СССР давно уже нет. После чего усмехнулся ТОЙ САМОЙ ухмылкой, и уже окончательно покинул зал. Америка чуть испуганно уставился на дверь, за которой неспешно скрылись обтянутые в ткань новенького пиджака плечи России. В зале заседаний стало слышно, как гудят лампы дневного освещения. Одна, висящая прямо над Джонсом, забарахлила. Спустя какое-то время Альфред медленно поднял чуть подрагивающую руку к глазам, снял очки и начал протирать их полой рубашки. Это помогало не удариться в панику.

***

- Что? Вот так прям и сказал: «У тебя сальмонеллёз, Америка»? – чуть не подавившись чаем, захохотала Беларусь. – Ну, бра-ат! Ну, краса-авец! Хочу замуж за тебя! Иван шутливо замахал руками, мол, не надо, пощади. Украина зычно смеялась, прикрывая рот ладошкой. Грудь её приятно колыхалась. - Не смешно, между прочим, - икая от смеха, с трудом произнесла она. – Парень страдает за правое дело: наносит добро и причиняет счастье в таких местах, в которые лично я без полной защитной амуниции и тонны прививок не сунулась бы. А он ничего, ещё легко отделался! Сальмонеллёз! - «Наносит добро и причиняет счастье»? Я всё правильно расслышал? – улыбке Брагинского позавидовал бы сам Чеширский Кот. Новый взрыв хохота сотряс кухню. Ольга, уже красная от непрерывного смеха, замахала на брата руками, то ли соглашаясь, то ли умоляя помолчать и дать отдышаться. Наташа уже стонала где-то под столом, согнувшись в три погибели, но каким-то неведомым способом удерживаясь на стуле. Иван не скрываясь ржал и утирал слезящиеся глаза прихваткой. - И, что самое главное, всё чин по чину, комар носа не подточит – в ножках Буша действительно обнаружена сальмонелла. - А когда делали тесты? – въедливо, но со смешинками в голубых глазах, поинтересовалась Ольга. - Всё как надо, - довольно сказал Иван, но черти, пляшущие в его глазах, навевали определённые мысли. - Краса-а-авец! – не менее довольно протянула Беларусь. – Надеюсь, мою картоху так не забракуешь? - И моё сало? – несмотря на широкую улыбку, в глубине глаз Украины поселилась тревога. Сёстры в ожидании уставились на брата. Тот чуть опешил от такого внезапного напора и брякнул: - Не забракую, если хорошо вести себя будете! - О, ну, с этим проблем не будет, - Наташа по-хулигански улыбнулась, выудила откуда-то маленький ножичек и, качаясь на стуле, принялась вульгарно ковыряться им в зубах, хитро щуря глаза. Улыбка Украины потухла, как лампочка. - Что значит «хорошо себя вести»? – требовательно спросила она, нахмурив брови. - Боже мой, Оля, - осторожно начал Брагинский, Беларусь настороженно нахмурилась и опустила стул на все четыре ножки. – Я пошутил так. Что ты начинаешь опять? - Мне надо точно знать, чего ожидать от тебя! - Мы уже сто раз обсуждали это. Мне кажется, или мы на самом деле стали отдаляться друг от друга? - Ты не отвечаешь на вопрос! Ты бросай-ка эти свои имперские замашки! Иван вздохнул. Какая, к чёрту, империя? Он всё меньше понимал старшую сестру. А раньше достаточно было полуслова-полувзгляда. Ну, за исключением некоторых щекотливых ситуаций в прошлом...* А теперь-то что с ними происходит? Он с тревогой вглядывался в пышущее гневом лицо сестры, пытаясь найти хоть какую-нибудь подсказку, намёк, но безуспешно. Пауза между тем затягивалась. - Никаких войн, Оля, помнишь? – ясный голос Беларуси разбил морозную тишину, согревая воздух между двумя братскими народами. Украина ошеломлённо моргнула пару раз, будто очнувшись от какого-то морока, и смутилась. - Вань... Прости, а? Устала я просто. Да мысли мерзкие в последнее время в голову лезут... - Ты меня тоже, Оль, прости. Ляпнул, не подумав... - Ха, горбатого могила исправит! – грубовато хохотнула Беларусь, облегчённо выдохнув, и от души хлопнула брата по плечу. Иван мягко рассмеялся. - Да уж, язык без костей, - проворчала Ольга, смущённо улыбаясь. – Кто тебя просит к Джонсу лезть? Он ведь просто так тебе этот сальмонеллёз не простит. - Я тоже много чего ему не простил, - пробормотал Иван и, беспечно улыбнувшись, пожал плечами. - Опять за старое! - вздохнула Украина. - Снова здорово! – одновременно с Ольгой воскликнула Беларусь. И обе, посмотрев на абсолютно честное лицо Брагинского, синхронно возвели глаза к потолку. Иван, хитро мерцая глазами, только посмеивался. __________________________________________________________ * Тёрок, на самом деле, между этими двумя было достаточно. Вспомним знаменитое "С Дона выдачи нет!". Восстание Степана Разина... Ваня с готовностью закрывает глаза на многочисленные конфликты, потому что любит сестрицу-Украину несмотря ни на что.