Исход

Артанис возвратился из похода за кристаллами с триумфом. За две луны он сблизился со своими воинами и с тёмными, которых теперь с гордостью называл братьями, отбросив последние предрассудки. Даже судящий, всё это время сопровождавший их, заслужил уважение храмовников, не раз показав свой корабль полезным в битве. Но ещё на подлёте к Шакурасу его и Зератула достигли мрачные вести — Новый Антиох, совсем недавно отстроенный посреди пустыни, стал цитаделью бунта. Рашагал сообщила об этом прелату по личному каналу, и на все попытки расспросить о причинах лишь повторяла приказ — атаковать мятежников. Снести укрепления. Убить предателя Алдариса. Артанис не верил в то, что слышал, но вскоре к нему обратилась Вершитель Иридер, призывая присоединиться к её силам в ответной атаке. Её пояснения были путанными и слишком эмоциональными, чтобы понять из них, что произошло. Вся Кхала искрилась подобно заряженной фотонной пушке. Почти все выжившие с Айюра в едином порыве взяли оружие, чтобы напасть на приютивших их тёмных. — Они не могли просто взять и сойти с ума! — Такотос прислушался к ропоту мятежников и тут же отшатнулся. Неуправляемая ярость давно вышла за пределы контроля, который он мог обеспечить своими силами. — Я должен поговорить с ними, наверняка возникло какое-то недопонимание, — обратился он напрямую к Зератулу, и его обычно холодный рассудительный голос дрожал. Было чудом, что сейчас его впустили в цитадель прелата — он непременно был бы уже мёртв, если бы прелат самолично не взвёл свой клинок перед лицами тех, кто успел лишь подумать о нападении на энси. — Нас не было долго. Нельзя было терять контакт... — Если я не выполню приказ, Рашагал пошлёт других, — сказал Зератул, разворачивая тактическую голограмму. — Я не единственный прелат на этой планете. Но я, по крайней мере, попытаюсь узнать правду. — И нападёшь на собственный народ? Зератул, неужели в твоей падшей душе и впрямь не осталось ничего святого! — Поверь, я сам не желаю этой битвы! — ответил прелат безнадёжно. — Мои действия не принадлежат ни Конклаву, ни Совету Теней. Я лично возьму на себя ответственность, судящий, — вмешался Артанис, оценивший происходившее на тактической голограмме. Периметр защиты Нового Антиоха прилегал почти вплотную к развалинам на окраине Камены. Между плотных рядов фотонных пушек воины Айюра сомкнулись непроницаемой стеной, от которой виден был лишь край — большая часть зданий и солдат тонула в поле фазового сдвига, растянувшемся на многие километры под элитной эскадрой Конклава. — Сейчас, когда у Перворожденных есть общий враг, разногласия недопустимы. И если нужно предать старый порядок, чтобы образумить наш народ, я готов на это так же, как был готов Тассадар! — Ты!.. — Такотос резко обернулся к претору, но не стал продолжать. Ранги уже давно не имели значения на этой войне, и молодой Артанис, гибкий и открытый, понял это одним из первых. И старый джудикейтор не мог при всём своём негодовании сказать, что это было неправильно. Лишь внутри себя, в Конклаве в собственном лице, он мог окрестить его безнадёжно падшим еретиком. — Не думаешь ли ты, что Вершитель будет колебаться? — Зератул усмехнулся. — Если не будет — придётся убить и её, — претор точно был непоколебим. — Она уже закрыла от меня свои мысли. Я не смогу узнать распределение войск. — Они совершенно точно не будут колебаться. Алдарис использует Ар'исод, — Такотос вернул самообладание и подошёл к тактической голограмме. Он обвёл незримый периметр овалом и прочертил центральный меридиан, отметив две области по бокам от него. — Единство двух лун и солнца. Древняя боевая тактика Ара, из времён до явления богов. Старший жрец племени в боевой медитации координирует действия солдат. Его сознание разделено между двумя младшими жрецами, и невозможно понять наверняка, кто из них по-настоящему контролирует армию — во время боя их воля неразделима. Чтобы пробиться к любому из них, понадобится преодолеть очень плотный живой заслон. Вы должны быть готовы к тому, что даже беззащитные кхалаи будут бросаться на мечи, — закончил он мрачно. — Если они решились на это — они не надеются выжить. — Ты помогаешь нам? — спросил Зератул, попутно вспоминая, как читал об этой тактике ещё очень давно, как об одной из самых жестоких. Управляемые «лунами и солнцем» воины были по-настоящему одержимы в бою, и не щадили даже стариков и детей, и продолжали сражаться до последней капли жизни. Если Алдарис прибегнул к такому сейчас — сколь велико было его отчаяние? — Я надеюсь, что вы поступите разумно, — зелёные глаза судящего на миг вспыхнули серебристо-белым. — Дайте мне час. Я попытаюсь убедить их сдаться и покинуть Шакурас с миром. Если я не выйду на связь... — Я спасу всех, кого смогу. Верь мне, — сказал Зератул так тихо, что никто, кроме Такотоса не мог его услышать. — Да сохранит Адун наши жизни, — Такотос покинул цитадель и перенёсся на борт своего арбитра. Он направился к границе периметра и беспрепятственно проник внутрь. Другие арбитры мгновенно подключились к нему, позволив увидеть все скрытые войска. Его предположение оказалось верным — в сердце величественной армии Вершителя на укреплённых возвышениях ярко сияли «луны и солнце». Он потянулся к ним сознанием, и в каждом увидел отражение Алдариса, за которым настоящую личность разглядеть было почти невозможно. На визуальном отображении они также были почти идентичны, и около каждого была одинаково мощная защита, с боков подкреплённая широкими каньонами, позволявшими подступиться только с одной стороны. Мощное пси-излучение, окружавшее их тела, исключало попытку переместить лидеров мятежников с помощью арбитра. — Воины! Мы забыли, кто наш враг, но я осмелился взглянуть в её лицо! — звенело обращение Алдариса миллионами отражений в каждом разуме защитников Нового Антиоха. — Падшие попали под волю Роя зергов! Наше убежище оказалось лишь ловушкой! — Эмиссар Алдарис! — Такотос вложил в свой голос всю силу убеждения, на которую был способен. — Объяснись! — Ты был прав с самого начала, энси Такотос, — его голос обволакивал и проникал в самое сердце, выжигая сомнения подобно орбитальному орудию. — Мы должны были погибнуть вместе с Айюром. Эти вероломные еретики солгали нам! — Перед мысленным взором Такотоса предстал кошмар, произошедший всего в несколько дней до его прибытия. Беспорядки и драки между тёмными и светлыми учащались в геометрической прогрессии с того дня, как один единственный прокуратор стал жертвой храмовников, не желавших мирного соседства. Тёмные не были связаны в Кхале, отчего к ним совершенно неприменимо было существовавшее между светлыми доверие. И своим поведением поначалу гостеприимные хозяева Шакураса лишь укрепили существующие в выживших с Айюра предрассудки, едва развеянные подвигом Тассадара. — Я предвидел такой исход. Но если мы истощим свои силы в междоусобной войне, разве сможем мы вернуть себе Айюр? Вся та борьба, все те жертвы, которые ты принёс в своём сердце ради выживания нашего народа — разве в этом их цель? — Мы сохраняли терпение, наступив на свои убеждения, и продолжали уверять наш народ в том, что это не конец нашего пути. Мы утратили остатки нашей гордости, спокойно выслушивая насмешки! Мы подчинялись всем приказам, исходившим от Матриарха, даже самым унизительным. Но падшие первыми совершили святотатство! — Алдарис, в Сумраке нет однозначных истин. Мы не можем позволить себе снова расколоть наш народ. Ты должен... — Конклава больше нет. С твоего позволения или без него, энси Такотос, я защищу нашу честь! Я предпочту отдать свою жизнь в этой битве, чем бесславно умереть от руки падшего, доверившись ему! — по Кхале, единой как никогда за последние сто циклов, пробежала рябь. Войска Матриарха пошли в атаку на полчаса раньше срока, который судящий выторговал у Зератула. Очевидно, даже приказ прелата не мог повлиять на развитие событий. — За нашу честь! За Айюр! Эн таро Адун! — прозвенел призыв через всё великое единство, и молнии пси-штормов прошили атакующих по всем направлениям. Такотос, мрачно опустил надбровные дуги и развернул арбитр, взяв курс обратно на цитадель прелата. Исход битвы был очевиден ещё до её начала. Здесь, на Шакурасе, где сосредоточилась большая часть войск тёмных храмовников, использование тактики Ар'Исод было равносильно добровольному самоубийству. Пусть и величественный, но изрядно поредевший после войны с зергами, флот Вершителя Иридер значительно уступал маленьким, но манёвренным и многочисленным корсарам, с которыми могли сравниться разве только автоматические перехватчики. Наземные войска ожидало ещё большее испытание — большинство из них никогда не обучалось сражению с воинами падших и не знало их техник. — Придётся разделиться, — Зератул провел руками по тактической голограмме, очерчивая линии наступления. — Артанис, бери воздушные войска и пробивайся с правого фланга. Я пойду с левого и прослежу за действиями тёмных братьев. Даже если обезвредить только «луны», это дизориентирует их на время и позволит с меньшими потерями пробиться к «солнцу». — У энси Такотоса ничего не вышло, верно? — спросил претор, вдруг осознав, что до последнего надеялся избежать этого боя. — Рашагал не дала ему шанса, — с грустью сказал прелат. — Её слуги действовали в обход меня и начали резню. Я... правда не понимаю, зачем она так жестока. Я служил ей сотни лет и никогда не видел её такой. С тяжёлым сердцем Зератул присоединился к отрядам тёмных, пробивавшихся к левому «светилу» и обнаружил, что многие, оказавшись на краю гибели, решились слиться в архонов. Концентрированная тёмная пси, окружавшая их тела, приводила выживших с Айюра в ужас и подавляла их волю — он использовал это замешательство, чтобы пронестись через их ряды незамеченным и оказаться рядом с укрепленным возвышением, над которым, испуская ослепительное ментальное сияние, парил судящий. — Мы ощущаем твоё присутствие, падший! Неощутимыми плетями свет прошёл сквозь тело Зератула, разрушив скрывавшее его энергетическое искажение, и тут же несколько зилотов набросились на него. Прелат сфокусировал энергию и переместился на возвышение, оказавшись прямо перед ним. Пылающие голубым глаза судящего смотрели, но не видели. Его сознание было лишь прозрачной призмой, преломлявшей и умножавшей волю Алдариса. — Надеюсь, однажды ты сможешь меня простить... — Зератул закрыл глаза, призывая тёмную пси из самых недр планеты. Она пробилась через пульсирующие волны света и вошла в него, исходя из искривляющего клинка болезненной пульсацией. Прелат сфокусировал её и направил на джудикейтора мощный удар, прервавший его связь с Кхалой и заточивший всю его энергию в тюрьме из пустоты. Судящий закричал от боли разрыва и беспомощным телом рухнул на камни, напоследок испустив обратную энергетическую волну, нейтрализовавшую окружившую его тьму. Только теперь Зератул смог точно различить в первой из «лун» энси Мариджара, доверившего ему безопасность выживших с Айюра. То, что он был сейчас здесь, лучше любых слов показывало, насколько прелат не оправдал его ожиданий. Это противостояние вытянуло из Зератула почти все силы — даже его клинок был едва ли полезен теперь. Несколько драгунов взобрались на возвышение, намереваясь открыть по нему огонь, но, когда их орудия уже набрали достаточно энергии для выстрела, что-то заставило их остановиться. Немного переждав и убедившись, что его не пытаются атаковать, Зератул подошел к поверженной «луне» и коснулся его лица, проверяя энергетические токи. Мариджар был жив, но в глазах не осталось ни единой искры. — Зачем... зачем вы это сделали? — сокрушённо спросил прелат. — Твой Матриарх... Рашагал... предала нас, — прошептал обессиленный судящий почти неслышно. — Мы лишь пытались защитить нашу честь. Лучше умереть в битве, чем... от удара в спину. — Так не должно было произойти! — прелат взял его руку и положил его голову себе на колени. — Сумрак должен был объединить нас, а не уничтожить... Я не понимаю, где я ошибся! — Валитар... Ты... одиноко бредёшь в Пустоте. Без единства... без Кхалы... как ты мог думать, что от твоих решений хоть что-то зависит? — Мариджар закрыл глаза. Зератул поднял его на руки и понёс прочь через всё поле битвы. Никто из светлых не смел тронуть его, видя поверженного, но ещё живого судящего в его руках, в то время как другие тёмные продолжали проливать кровь и падать замертво ему под ноги. Землю сотряс грохот. Один из носителей упал, похоронив под собой целую линию обороны, и проломил возвышение, над которым находилась вторая «луна». Она не потеряла концентрации, но скоро была окружена тёмными архонами. Осознав безнадёжность своего положения, Альгинерия оборвала связь с Алдарисом, чтобы не дать им добраться до его сознания через неё, и закрыла свой разум, сказавшись погибшей тем, кто поспели по её душу. Объединённые силы Артаниса и тёмных храмовников устремились к «солнцу». В небе и на земле его руками творился хаос, и молодой претор ни на мгновение не позволял себе сомневаться в своих действиях, снова и снова видя глазами своих солдат знакомые лица. Флагман Вершителя «Сиалан» вместе с флотом носителей преграждал воздушные подступы к Алдарису — теперь не было никаких сомнений, что «солнцем» был именно он. Стаи перехватчиков создавали заслон и на земле, но их количество стремительно уменьшалось под огнём корсаров. Тёмные архоны теперь почти беспрепятственно разбивали ряды выживших с Айюра, разрывая их связь с лидером, вынуждая безвольно замереть посреди боя. — Вершитель Иридер! Прошу тебя как боевой товарищ — отступи! У меня нет желания убивать тебя! — Даже не пытайся со мной говорить, предатель! Тассадар смотрит на тебя из нашей памяти, и ему стыдно за то, что ты смеешь называть себя его учеником! — стая перехватчиков устремилась к эскадре Наэси и почти мгновенно уничтожила один из кораблей. Артанис издал яростный клич, почувствовав удар от смерти боевого товарища, и выжал максимальную скорость из своего разведчика. Маневрируя между перехватчиками, он почти не глядя выпустил град торпед по ближайшему носителю. Мощные заряды пробили щиты и уничтожили двигатели, и молодой претор, пролетев вдоль накренившегося корпуса, тут же зашёл на следующий вектор атаки, протаранивая почти непроницаемый рой перехватчиков. Поравнявшись с флагманом Вершителя, он пронёсся перед самым носом, нырнув внутрь щита, и выпустил ещё один град торпед в сторону генераторов, задевая стабилизаторы. Ставший частично неуправляемым, «Сиалан» почти сразу столкнулся с другим подбитым носителем, и Артанис едва успел отлететь в сторону, чтобы не быть задетым взрывом огромных кораблей. Ударная волна накрыла всех, кто находился на земле. Алдарис выпал из боевой медитации и едва удержался на ногах, лишь теперь осознав, сколь поредела армия, которой он управлял. Каждый его нерв болезненно пульсировал от опустошившей его перегрузки. Тактика Ар'Исод была самоубийственной в первую очередь для того, кто решался взять на себя роль «солнца», и, решившись на это, он не надеялся пережить этот долгий день. У него не было сил на то, чтобы снова принять контроль над армией. То, что тысячи тысяч выживших с Айюра пытались построить, оказавшись здесь, горело и рушилось под прибывающими со всех уголков Шакураса подкреплениями. Пусть ни он, ни его брат и сестра, больше не бросали воинов на врага живой стеной, битва продолжалась, и насколько хватало глаз, безжизненные камни антимира заливала голубая кровь и покрывали тела, в месиве которых невозможно было различить, были ли то тёмные храмовники или воины Айюра. Его сердце сжалось от боли. Столь решительный секунды назад, он дрогнул, увидев святотатственный бой собственными глазами. — Хватит! Вам нужен я! — крикнул он поражённо, выискивая глазами кого-то, кто мог бы услышать его и остановить этот кошмар. — Мы не оставим тебя, судящий! За Айюр! За Кхалу! — близ его позиции два высших храмовника продолжали свергать на нападавших молнии, не жалея ни чужих, ни своих — этот бой так или иначе должен был стать последним. — Вы воины, исполнявшие приказ. Тёмные могут ещё принять и пощадить вас... — Мы сделали выбор, эмиссар. Мы будем стоять с тобой до конца, все как один! Ещё один шторм отбросил волну тёмных, выраставших словно из-под земли. В следующую секунду оба храмовника упали, утратив контроль над телом, когда из рассеявшихся молний выступил тёмный архон. Его длань, выступающая словно из самых недр окружавшей его пустоты, была направлена на Алдариса. Судящий собрал последние силы, чтобы сопротивляться воле чудовища из тёмной энергии, но архон вдруг отступил, пропуская бежавшего в его сторону тёмного прелата. Зератул вспрыгнул на возвышение и активировал клинок. Над полем битвы настала зловещая тишина. — Всё кончено, Алдарис. Вершитель Иридер пала. Ни у меня, ни у Артаниса нет желания продолжать эту святотатственную резню. Сдавайся! — Я скорее умру, чем сдамся тем, кто служит Королеве Клинков! Мы должны были умереть вместе с Айюром, и сейчас мы платим за наши сомнения! — Судящий! — Артанис, ощутив, что последние блоки упали и Кхала снова стала единой, обратился к нему, понимая, что убив лидера выживших с Айюра, он переступит последнюю черту. — Керриган изменилась! Если мы смогли довериться тёмным храмовникам, почему мы не можем взглянуть шире и на неё? — Это было ошибкой с самого начала. Я понял это не сразу. Я всегда чувствовал, что в душе Рашагал скрыты мрачные тайны, но не пытался раскрыть их, уважая неприкосновенность её мыслей. Но после того как прокуратор Терелик безвинно погиб на этой земле, я самолично убедился, что её воля... Он не успел договорить, когда между ним и Зератулом рухнул транспортный кокон зергов и забрызгал возвышение ошмётками своей плоти. Алдарис отпрыгнул, но поскользнулся на покрывшей камни слизи и упал. Дальше всё произошло слишком быстро, чтобы он успел осознать. Железной хваткой Керриган схватила его вибриссы и дёрнула на себя, другой рукой полоснув его по горлу. Бритвенно острые когти без труда перерезали незащищённую шею, разорвали связки и сухожилия, и через доли секунд голова судящего оказалась оторвана от тела. — Бедный, бедный Йорик, — она подняла его перед собой и насмешливо взглянула в пылающие от невыносимой агонии глаза. Искажённым, угасающим восприятием Алдарис слышал её смех, множащийся, словно свет в гранях кристалла, видел её звериный оскал. — Керриган! Что ты наделала! — Зератул подался вперёд, но замер, когда Королева Клинков швырнула оторванную голову ему под ноги. — Всего лишь решила вашу маленькую проблему. Мне казалось, или вы собирались заняться кристаллами? Очистить Шакурас от зергов? — она пожала плечами. — В любом случае, у меня больше нет на это времени. Я сделала своё дело. Оревуар! — с жутким изяществом она подпрыгнула на несколько метров и зацепилась за свисавшее щупальце надзирателя, улетевшего вместе с ней в сторону каньонной пустоши. — Что? Что ты хотел сказать? — Зератул поднял голову Алдариса с изгаженной зергами земли и попытался соединиться с его сознанием в надежде выхватить из крика агонии его последние слова. Но тщетно. Жёлтые глаза судящего несколько раз моргнули голубым и погасли навсегда.