Последний полет

"Жизнь подобна цветку: он распускается и опадает, но только чтобы на следующий год возродиться вновь."

- Ты… не смеешься, корненогая, - голос Бегущего-по-лужам был уже похож на еле различимый скрип половицы, а его глаза, еще недавно блестевшие прозрачным янтарем, все больше напоминали капли застывающей смолы, - Я… обидел тебя? - Нет, нет, - я сквозь силу улыбнулась, после чего поспешно опустила голову – нечего ему смотреть, как я давлюсь слезами, пока осторожно укладываю его в заботливо распахнутое дупло в стволе кривоватого дерева, пока шаловливая трава цепляет меня за ноги, а какая-то непоседливая лиана прикорнула на плече, словно бы о чем-то задумавшись. Лес… нет, не так – Лес жил своей обычной жизнью, не порываясь как-то останавливаться на близящейся гибели одного из своих детей, так что даже Бегущий слабо улыбался, будто не замечая кусочков коры, что от каждого движения дождем осыпались с его быстро сохнущего тела. - Солнцеликая моя… - пробормотал дракон, и я сперва даже не поняла, что он обращается не ко мне, а к другому дереву, растущему поблизости, на стволе которого уже почти «затянулась» округлая припухлость, - Дождинка моя, моя ненаглядная… Ах, Ловящая-капли, я же говорил, что скоро я с тобой увижусь! – и, повернув голову, он посмотрел на меня, уже наверняка не видя – но еще помня, кто я, - Я рассказывал тебе, как однажды она пришла ко мне после рыбалки? «Старый ты пень, почему не сказал мне, что вырезал крючки из веток пау?» А у самой-то глаза смеются, смеются! Ну, я и говорю ей: «Дражайшая моя, ты накануне слишком много грустила… вот я и решил тебя немного повеселить!» - после чего, сухо раскашлявшись (причем я отчетливо слышала, как скрипят его почти затвердевшие легкие), старый дракон добавил, - Она вернулась Туда раньше меня, торопливая моя, ветролетящая… но я знал, что еще догоню ее на той излучине, где Живая бросает капли над высокими скалами, и нужно хорошо держать весло, если не хочешь вдруг перевернуться… Он бормотал что-то еще, но я уже с трудом разбирала слова. Его тело, при первой встрече показавшееся мне будто высеченным из камня, теперь стремительно усыхало, становясь маленьким и жалким, да и сам он сворачивался плотным клубком, все больше походя на то яйцо, из которого когда-то – почти две тысячи лет назад – появился на свет. Придет время, и это самое дерево, в которое я его отдаю, тоже сформирует плотный, будто отлитый из жидкого золота кокон, в котором зародится новая жизнь, и однажды древесный дракон расколет его скорлупу, как белка колет твердые орехи, после чего он выйдет наружу, приветствуемый голосами Леса, дивным хором звенящих песен!.. Но разве это будет тот самый?.. - Бегущий-по-лужам, - кажется, дракончика изрядно заинтересовала моя особа, и он тут же свесился вниз головой, глядя на меня блестящими глазами, - А ты точно не одна из… бр-р-р-бр-бр? - А? – мне, честно говоря, только что расставшейся с Шелестящим-дождем, вождем племени, было как-то не до пространных разговоров, поэтому ответ мой просто поражал красноречием! И ничего не знаю – извините, но если две недели до этого спать вполглаза и постоянно оглядываться, даже самый выносливый организм начнет намекать, что с него уже довольно! Почему? Ну, это же элементарные потребности живого… а, почему спала плохо? А это, однако, еще проще: потому что после того, как я попала в этот мир, оказалось, что мой амулет мира, который до этого срабатывал на всех без исключения разумных расах, в этом странном мире не имеет ровно никакого значения, и с тем же успехом я могла бы им продемонстрировать табель с оценками за последний семестр. Или собранный на втором курсе гербарий… хотя нет, пожалуй, не стоило бы – у местных драконов было весьма своеобразное отношение к растительной жизни, так что вид жестоко сорванных и засушенных образцов флоры с западного побережья Тириаты скорее бы вызвал у них отторжение, чем восхищение моим трудолюбием (две сотни видов, собранных за единственный месяц – это вам не шутки!). И бедной мне, одинокой и покинутой, пришлось почти две, Ксерш меня задери, недели проторчать вдали от деревни, всем своим видом изображая благочестивую любовь к растениям и втихаря подъедая захваченные из дома сухари, пока, наконец, драконы не убедились, что я не представляю угрозы для их драгоценного леса – и не впустили меня в свою деревню. Под плотный растительный купол, куда уже не могли пробраться все эти странные создания, каждую ночь шипящие, воющие и щелкающие внизу, у корней громадных деревьев, где я наконец-то смогла бы прикорнуть где-нибудь в углу и нормально выспаться! Но куда там. Ведь кому-то из добросердечных хозяев вздумалось наконец-то со мной нормально пообща-а-аться! Пр-ридушила бы… - Ты просто очень похожа на них, - бессердечно продолжало изводить меня это маленькое создание, раскачивающееся на собственном хвосте, - Такая же хмурая… У тебя что-то случилось? Я могу тебе чем-то помочь? - Случилось, - получилось резковато, но я так с трудом удержалась от грубости, - Я очень устала и хочу спать. Можешь мне подсказать, где тут можно отдохнуть? - Тебе нужна помощь?! – тут же воскликнул дракончик и, совершив изящный оборот, сел на ветку уже верхом, - Я могу тебе помочь? - Ну… да, - признаться, тогда я еще и представить не могла, что все это значит, но согласилась… за что была награждена обвившимся вокруг моей руки хвостом и – ма-а-ама-а-а! Ага, именно так. Видите ли, для древесных драконов это вполне нормально – перемещаться по лианам, вот мой проводник и решил, дабы сэкономить время, показать мне кратчайший путь к своему дому. Ему, естественно, и в голову не пришло, что для меня это может показаться необычным, так что… ну, слава Айхарре, что лианы выдержали! И поскольку сразу после приземления меня тут же потащили дальше, остановиться и возмутиться просто не осталось времени. - Вот, сюда! – наконец, выдохнул полуживой от усталости мне Бегущий, изящным движением лапки заставив свой «дом» (вы бобовый стручок себе представляете?.. Угу, только малость побольше) раскрыть перед нами свою утробу. К счастью, хотя древесные драконы и были ростом всего с пятилетнего ребенка, домики у них вырастали не самые маленькие – во всяком случае, я внутри отлично поместилась. - У тебя… тут… очень… м-м, мило… - Сейчас-сейчас-сейчас, - не обращая внимания на мои жалкие потуги изобразить достойную гостью, хозяин носился по всей своей хижине, будто ошпаренный, выдергивая из различных углов все, что попадалось ему под руку – до тех пор, покуда передо мной не выросла более-менее приличная груда бесформенного хлама, похожая на что угодно, кроме постели. Тем не менее, тогда я была в таком состоянии, что согласилась бы лечь даже в грязную лужу, если бы после этого меня пообещали оставить в покое, и стоило лишь сияющему дракончику сказать мне: «Пожалуйста, ложись!» - как я тут же шлепнулась на эту импровизированную кровать. Угу. Только вот я забыла предупредить, что «отдыхать» в понятии людей – это не просто «лечь», но еще и «уснуть». Так что оказалась совершенно не готова к тому, что счастливый Бегущий через каких-то пять минут сунется поинтересоваться, нравится ли мне отдых. А потом, еще через десять, попытается меня напоить, ибо я была «сухая». Через полчаса ему покажется, что меня надо вывести на солнце, пока еще стоит день. И лишь когда я готова была уже плюнуть на все и убраться из этого дома куда подальше… Он сказал: «Прости меня. Я не знаю, чем еще тебе помочь». И улыбнулся. …Он часто улыбался. Древесные драконы вообще могут похвастать редким чувством оптимизма – хоть по ним и не скажешь, но они почти всегда улыбаются, и чем тяжелее им приходится – тем шире эта улыбка. Они много смеются, и я готова поклясться, что Лес смеется с ними в унисон, а деревья растут быстрее, стремясь укрыть этих малышей от зловещих хищников, рыскающих внизу, в вечных сумерках. Охота или рыбалка, плетение подстилки или игра малышей, рождение или смерть – для них все эти события являются лишь поводом для бесконечной радости, для смеха и танцев, для шуток и веселых историй – а потому вчера, когда Бегущий-по-лужам подошел ко мне с широкой ухмылкой на всю мордочку… Я услышала его издали. В последнее время он стал каким-то… громким: если раньше его присутствие можно было почувствовать разве что по стойкому запаху смолы, то теперь тихий, но отчетливый скрип заранее предупреждал о приближении дракончика, и я со вздохом отложила свои записи, на всякий случай еще и спрятав все в сумку: взрослый-то взрослый, но после того, как я увидела, что он увлеченно раскрашивает стены хижины моей драгоценной чертилкой!.. - Пришедшая-снизу. - Бегущий-по-лужам, - пришлось долго мучиться, пока я выучила этот странный жест, который древесные драконы использовали, приветствуя друг друга – в первый раз увидев его, я чуть было не испугалась, что эта бедная лапа сломана! – Ты что-то рано… - О, на этот раз все решилось быстро, - засмеялся он своим странным смехом, уже ковыляя на привычное место у дальней стены, и я покачала головой. Быстро! Он хоть знает, что его не было целых полтора часа? Это, конечно, не то же самое, что четыре (а именно столько длилось первое и единственное собрание племени, на котором я побывала лично – после этого меня к этим любителям почесать языками и на аркане было не затащить!), но все же вполне себе приличный срок. - Я рада, что тебя не стали долго мучить. Ты решил этот свой вопрос? - Конечно, - проскрипел он чуть слышно, - И потому пришел просить тебя. - Просить меня? – я удивленно приподняла брови, - О чем? - О том, чтобы… - тут он поперхнулся и снова закашлялся, но, прежде чем я успела встать и хотя бы похлопать его по спине, вскинул переднюю лапу, останавливая меня на подходе, - О том, чтобы ты стала моей у-та-ни. - А? – после короткого молчания выдала я самую популярную для себя фразу, - Прости… кем стать? - Ах, да, ты же еще не видела Возрождение, - кивнул он головой, - Значит, увидишь. Это древний обряд нашего народа – тогда мы возвращаем то, что когда-то взяли, и сливаемся с пением Леса. Завтра я должен буду отправиться туда, откуда пришел, и мне потребуется у-та-ни, тот, что проведет меня по этому пути. - Но я… я ведь совсем… Бегущий, я страшно польщена, но я понятия не имею, что за Возрождение! Это ритуал? Мне нужно узнать о нем у кого-то? - Нет… нет, узнавать не нужно. Просто… помоги мне добраться туда, где я родился. Это недалеко, и я покажу дорогу, но эти старые лапы не осилят даже такой короткий путь. Если хочешь, я попрошу кого-нибудь из племени встретить тебя, когда ты будешь возвращаться, - он с трудом приподнял тяжелые веки, - После этого… все… изменится… - Б… Бегущий. Ты же… ты же не собираешься!.. - Мое время пришло, - он лишь слабо улыбнулся, - Ах, как долго я его ждал! Слишком, слишком зажился на этом свете. Родичи считали, что я потребовал очень много от этого Леса – и вот настало время мне переродиться заново… - Бегущий! – воскликнула я, вскакивая, - Ты не можешь… не можешь вот так просто умереть! - Я не умру. Кто тебе сказал такую глупость? Я вернусь в колыбель, из которой вышли мы все, и однажды… - …я снова появлюсь на свет, - чуть слышно прошептали его твердые губы, которым не суждено было больше разомкнуться, и пронырливые белесые корешки молодого дерева уже начали темнеть, высасывая из умирающего тела последние соки, - Пришедшая, друг мой, свет моих глаз… ты обещала. - Бегущий… я… - Я все знаю, - и он улыбнулся мне, - Когда-нибудь… мы встретимся снова, - и, опустив голову на грудь, он еле слышно вздохнул, после чего мне осталось лишь со всей возможной нежностью сомкнуть края дупла – они поддались легко, будто шелковые, и насытившееся дерево закрыло свою утробу. Теперь у него достанет сил вырасти, стать огромным и высоким ти-нау – деревом-где-живем-мы-все, деревом, из которого однажды появится новый древесный дракон, вечно смеющаяся душа этого огромного Леса. Однажды, придет время – и он явится в деревню, как будто всегда в ней жил, и поселится в своем старом доме, и его соплеменники будут встречать его, точно хорошего знакомого, отправившегося в долгое путешествие, но наконец-то вернувшегося домой. Но это случится позже, когда в этом удивительном мире пройдет не один десяток лет. Может быть, я к тому времени уже давно состарюсь, а то и умру – век человеческий короток, по меркам бессмертного Леса, так что – кто знает, вероятно, я и встречу Бегущего в этом загадочном «Там», в никем не познанном Десятом Мире по ту сторону жаркой пасти Ксерша, в мире, где не бывает расставаний, а давно потерянные души обретают друг друга? Я не знаю. Но пока я жива… что ж, пожалуй, буду следовать тому незамысловатому уроку, которому научил меня этот мир. И улыбнусь.