Последний полет

"И на костях прошедших дней зародится новая жизнь…"

…Я не терпела это место. Ненавижу, ненавижу, ненавижу его! Но все же в нем есть… своеобразная красота. Странно видеть такое. Когда я только явилась в этот мир, то сперва решила, что ошиблась «адресом», и меня занесло аккурат в Десятый Мир. Вокруг, куда ни посмотри, расстилалась безжизненная пустошь, усеянная осколками стекла, а небо было затянуто сплошным покровом черно-серых туч, никогда не набрякающих живительным дождем. Ни деревьев, ни травы, ни животных – лишь ветер да песок, что грозился выколоть мне глаза. Когда-то здесь было море, но море высохло, и я нашла лишь несколько раковин, вот-вот собирающихся рассыпаться пылью; когда-то тут были леса, но остались лишь обгоревшие стволы и спекшаяся земля, похожая на поверхность бездонного черного омута; когда-то здесь были звери, но я видела только кости – они хрустели под ногами, они пятнали склоны холмов, они огромными арками восставали из пепла, точно какие-то нелепые змеи, застывшие на середине движения. Сама жизнь исчезала из этого мира, с каждым новым пятнышком плесени, бережно стертым с поверхности камня, с каждым новым клочком мха, заботливо укрытым пеплом. Ее не осталось нигде – ни на земле, ни в воде, ни в воздухе!.. Только здесь. И, полуприкрыв глаза, я неловко падаю в осыпающиеся цветы. Здесь – Оазис. Во всяком случае, мне удобнее называть его так. Сама я его нашла или же он «нашел» меня – сказать трудно, но, когда я вывалилась из прохода, ноги будто сами привели меня сюда – в небольшую долину, спрятанную на дне гигантского кратера, наверняка оставленного одним из падающих камней, что время от времени обрушиваются прямо с небес. Правда, в этом случае валун был действительно гигантский – он основательно пробил землю, и скалы, окружающие долину, поднимаются до самых облаков, так что влага скапливается на их синевато-черных боках и стекает вниз, порождая ручьи, питающие озеро. Только благодаря этому долина еще не высохла, подобно другим местам этого кошмарного мира, и здесь все еще существуют другие краски, кроме серого и черного, черного и серого. Здесь пестрым ковром встречают гостя похожие на драгоценные камни клочки жизни, и остается лишь опуститься среди них, на мягкую жирную землю, глядя на очередную грозу… …сквозь оплетенную растениями белесую решетку ребер. Я знала, что найду их в этом мире. Пусть и не знала, как именно. Но нашла. Кости. Тысячи, тысячи костей. Казалось, невозможно ступить и шагу, чтобы не напороться на острые зубы, торчащие из земли, на когтистые лапы, на зазубренную пилу гребня. Я и раньше встречала драконьи кости, но здесь… здесь их было просто неисчислимое количество, и все они покрывали эту землю – там, на берегу озера, их уже давно превратило в пыль, но рядом со входом в долину останки были еще белыми и крепкими, что свидетельствовало: это кладбище используется уже не одну сотню лет, и, думаю, если бы мне взбрело голову собрать все похожие на агатовые клинки рога, что я нашла, столичные рынки лопнули бы от такого изобилия, и всей королевской казны не хватило бы для того, чтобы оплатить мне этакое богатство… Другое дело, что я совершенно не собиралась мародерствовать. Я ждала. Уже довольно… долго. Признаться, время в этом месте мало что значило – оно словно осталось где-то там, за границами Вселенной, и на смену умирающим цветам обязательно распускались новые, а скалы… да что им будет-то, даже если пройдут девять тысяч моих жизней? Пожалуй, слишком долго. Но я обещала себе дождаться, обещала, что смогу разгадать загадку этого странного мира, и потому терпеливо сидела день за днем, под неизменно-черно-серым небом. Для сна пришлось занять одну из небольших пещерок, образовавшихся у подножия скал – скорее, правда, расщелин, но в них, по крайней мере, не дуло, так что можно было сидеть спокойно, перебирая записи и пытаясь карябать свой очередной отчет… Айхарра милосердная, ну и дурой я себя чувствовала, беспокоясь об оценках в Академии в таком месте! Ну, по крайней мере, это помогало не рехнуться от безделья. Не бог весть что, конечно, но больше заняться было нечем: в озере, насколько я поняла, не водилось даже мелкой рыбешки, среди цветов глупо было бы искать животных крупнее каких-то мелких букашек, а скалы… э-э, впрочем, ладно, я и без того о них не слишком лестно отзывалась. А посему ничего удивительного, что я как раз мучительно вспоминала, как пишется слово «необычайнейший», когда внезапный вой – ох, ну и мерзкий, я вам скажу, звук! – прогремел в нешироком ущелье, ведущем в долину, а я, едва не завопив от ужаса, с трудом удержалась от того, чтобы не опрокинуть на свою писанину чернильницу! Что… что это было? Впрочем, прежде, чем я успела породить какое бы то ни было объяснение, рев повторился снова – кажется, еще громче, и пришлось спешно зажимать уши, чтобы не дать ему ввинтиться в мозг. Третий вой раздался уже совсем близко, и у меня застучали зубы, так что я со страхом ждала, что четвертый раз меня уже точно прикончит… Однако вместо этого я увидела самого «певца». Высотой не меньше трехэтажного дома, он шел, склонив голову до самой земли, и некогда яркие кроваво-алые глаза теперь напоминали лужицы засохшей крови, в которых не было видно и капли разума. Если бы мне вдруг захотелось бы попрыгать у этого монстра на спине или выдернуть себе на память пару похожих на серые иглы чешуек – уверена, он бы и тогда не заметил моего присутствия! Другое дело, что я не собиралась вытворять ничего подобного. Я смотрела. Смотрела на эту огромную голову, похожую на наконечник копья бога-воителя, на тяжелые черные рога, тускло блестевшие в свете далеких молний, на кончики острых клыков, торчащих и из закрытой пасти. Мне ужасно хотелось спуститься вниз, подойти к этому невообразимо древнему созданию и просто спросить у него – что здесь случилось? – но я не осмелилась даже пошевелиться. Да и вряд ли он бы ко мне прислушался – похоже, сейчас ему не было дела ни до меня, ни до своих соплеменников, ни даже до всех Девяти Духов разом! Он сам был воплощенным Дахариатом, Духом Разрушения, и теперь, вволю повеселившись на пустынных равнинах остального мира, он явился сюда, чтобы… чтобы!.. М-да… стыдно признаться, но я чуть было не бросилась ему наперерез. В таком случае, боюсь, эта история никогда не была бы рассказана – дракон не собирался терпеть чьи-либо выходки, а как вспомню о земле, трясущейся подо мной от его шагов… бр-р-р! Ожившая гора не смогла бы произвести на меня большего впечатления, чем этот колосс из забытых кошмаров, и, поскольку ему приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дыхание (в результате огромная грудь его конвульсивно сжималась, порождая тот самый воющий звук, напугавший меня до икоты), мне удалось рассмотреть это чудовище во всех деталях. И уже подавно – заметить огромное количество шрамов, всех форм и размеров, пятнающих его кажущуюся непробиваемой шкуру. От длинных разрезов до коротких, колотых ранений, а еще ожоги, застарелые язвы, странного вида болячки и еще многое, многое другое – создавалось впечатление, что на теле этого дракона природа решила сколлекционировать все виды травм, какие может пережить живое существо… или почти пережить, так как я не уверена, что кто-либо, кроме этого дракона, мог бы ходить с таким жутким горлом – словно бы то-то вырвал из него целый кусок! И по мере того, как я наблюдала все эти ужасные… повреждения, меня не отпускала мысль: кто же осмелился напасть на такого гиганта и, что важнее, так серьезно покалечить? Ответ был очевиден. Мне же оставалось лишь неизмеримо порадоваться, что эта долина, судя по всему, редко принимала больше одного гостя за раз. Представить только, как два ТАКИХ дракона дерутся между собой… Бр-р-р! Но, по крайней мере, по виду ранений можно судить, что в этом мире драконы если и стали полноценной разумной расой, то теперь находятся на уровне примитивных человеческих племен, ибо странно вообразить, что такие неаккуратные раны были нанесены чем-то страшнее каменного копья… или обычного когтя, коих на лапах дракона насчиталось целых восемнадцать! Следовательно, я дважды молодец, что не решилась выйти навстречу – вряд ли необразованному созданию, да еще и такому свирепому, положено знать о множественности миров и о том, что студенты некой Академии имеют обыкновение бродить там, где человеку вообще находиться не положено! Ф-ф-фух. Высказалась. Надо будет по возвращении написать жалобу. И выпросить повышение к стипендии! Но для начала – закончу работу. Да уж, где наша не пропадала. Я уже в стольких мирах побывала – неужели не слажу с?.. Э-э? А этот-то что делает? …гм. Надо признать, дракон вел себя, мягко говоря, странновато. Я уж-то думала, что он, подобно некоторым травоядным с моей родины (дракон – травоядное… нет, это явно не самая удачная ассоциация. Хотя для анализа сгодится), приходит в «особые» места только для того, чтобы тихо умереть, но вместо этого гигантский ящер с какой-то радости лег на брюхо и начал елозить по земле, словно бы подкапываясь под лежащий с краю скелет – самый большой и целый из тех, что мне довелось увидеть. Дело было не такое уж простое – судя по всему, силы дракона были на исходе, а кости, которые он силился сдвинуть, тянули на, по крайней мере, половину его собственного веса, так что я почти не удивилась, когда первая попытка осуществить… что бы он там ни задумал, провалилась – увы, но бедолага чуть не надорвался, и вынужден был, на время прервавшись, тяжело склониться к земле, едва не вспахав ее носом. Дыхание его стало громче, и вновь потусторонний вой заполнил долину, пока воздух тяжело прорывался через узкие черные ноздри, раз за разом опустошая слабеющие легкие. Он умирал, и это было заметно даже отсюда – каждый вздох забирал из его тела последние крупицы жизни, но, тем не менее, слегка отдышавшись, дракон снова полез под чужой костяк. Чего он добивался?.. Да что б я знала! Но, по крайней мере, на… четвертый, если не ошибаюсь, раз ему удалось занять более выгодную позицию – в конце концов громадные, как вековые дубы, кости передней лапы сдвинулись, а за ними, как подкошенное, рухнуло одно из сложенных крыльев. Удар, с которым острые когти впечатались в землю, не заглушила даже мягкая почва, после чего весь скелет завалился набок… я еще удивилась, как же он не сложился карточным домиком! Еще живого дракона не пришибло (еще бы… он был лишь на самую малость меньше этого колосса!), однако пошевелиться он больше не смог – только повернул голову, опустив подбородок на переднюю лапу скелета, и наконец-то закрыл глаза. На большее его не хватило – дыхание истаивало на пенистых губах, так что грудная клетка дракона вздрогнула еще два или три раза, после чего замерла, и я поняла, что этот гигант присоединился к своему мертвому соплеменнику. Да. Теперь-то я знала, куда смотреть: во всем этом колоссальном кладбище, если приглядеться, можно было заметить некую упорядоченность. Те из скелетов, что еще сохранили более-менее узнаваемый вид (а не стали кучкой отдельных костей), обязательно обнимали – и находились в объятиях! – другого дракона, так что мертвые ящеры лежали, образуя гигантскую спираль, начинавшуюся в озере. Виток за витком – отцы, деды и внуки навеки застыли в безмолвном жесте единства, и можно было проследить, как, год за годом, их плоть гниет, чешуя рассыпается, а пергаментно-желтые кости темнеют и становятся песком, превращая дно озера в золотую чашу, из которой, как из гнезда феникса, возрождалась новая жизнь. Оазис… или, может, Упокоище? Все это место было создано драконами. Наверное, они приходили сюда еще до гибели своего мира, и постепенно заполняли собой всю долину, так что последний мертвый дракон лег уже недалеко от входа, присоединившись к своим предшественникам в этом жутковатом, печальном и величественном хороводе смерти. После столь жестокой жизни, когда братья рвали его на куски, и столь огромное количество ран пришлось выдержать этому выносливому телу, последнее, на что он мог надеяться – это вечный сон под крылом давным-давно умершего сородича… может, отца? Или бабушки? Или какого-то незнакомого дракона, с которым при жизни этот колосс мог сцепиться в битве? Смерть примиряла всех, как заклятых врагов, так и друзей. В смерти все были равны, от совсем еще маленьких дракончиков до гигантов, больше похожих на отколовшиеся от скал валуны. И в то время как живые драконы могли сеять разве что смерть, мертвецы давали шанс прорасти новой жизни. Их плоть питала корни, их кости очищали воду, и в разрушенном до основания мире это место продолжало радовать глаз яркими красками. Быть может, однажды, когда придет время этой земле возродиться, именно затерянная долина – кладбище драконов – станет той колыбелью, из которой выйдет новое поколение, чтобы вновь сделать мир прекрасным. Возможно, я еще вернусь сюда. Позже. Возможно, я еще увижу первый цветок за пределами Оазиса, и первого дракона, которому просто смогу сказать – «Здравствуй!», и он не поспешит оскалиться в ответ. Быть может, нам еще удастся поговорить, когда Мир Разрушения перестанет порождать лишь чудовищ, и эти драконы узнают, что в окружающем мире обнимать их могут не только старые кости с бессмысленно пялящимися в пространство провалами глазниц… Что? Это всего лишь красивые мечты? Ну да, я знаю. Другое дело, что они почему-то имеют обыкновение сбываться…