Мне закрыть уши?

Вечером, когда лежу в постели один, о том послали меня или нет, вообще думать не хочется. Тут тепло и уютно и, казалось бы, стоит прикрыть глаза, и погрузишься в сон, но это не так-то просто. Лежу на боку уже с полчаса, но чувствую, что чего-то не хватает… Выхожу из комнаты. Недолго думая, иду к тебе. На резко открывшуюся дверь не обращаешь внимания, будто спишь, а я чувствую, что это не так. Ложусь у тебя за спиной и прижимаю к себе. Всё тело обдает холодом, но сдерживаю шипение, чтобы случайно не вывести на кой-либо неприятный разговор. Ты напряжен только в первые секунды, а потом даже укрываешь мою руку одеялом. Отчего-то улыбаюсь, хотя замечаю это даже не сразу, но и тормозить себя не собираюсь. – Не стоило… – тихо, почти шепчешь. Знал, что я, всё же услышу? – А это уже мне решать, – лишь произношу слова, ничего более не сделав, но чувствую, как это по-собственнически звучит. И ты должен сопротивляться, возмущаться тому, что кто-то заявляет такие права! Но лишь спокойно лежишь, позволяя мне думать о чем угодно… и в первую очередь, почему даже рядом с таким холодом, чувствую себя уютно. Мои самокопания не заходят дальше вопроса «почему», и от этого тоже легче. Проверяю, не слишком ли я тебя зажал и закрываю глаза. Практически сразу накатывает сонливость, и я буквально с чистой совестью засыпаю. *** Неделю спустя Идем по пустыне. Ты предложил такую идею, что если быть ближе к пустым, к такому огромному скоплению, то, может, сможешь хотя бы почувствовать что-то (типа меня не хватает для такого эксперимента…). Но возможно, что-то в этом и есть, поэтому я быстро согласился. Мы уже вплотную подошли к Лесу Меносов (а ведь именно здесь произошел тот злополучный случай, когда белый пустой украл душу Улькиорры вместе с его способностью к контролированию реяцу… Эта сила до сих пор у него, но Кватре не удается ею воспользоваться… вот если бы найти этот недостающий кусочек реяцу…). Поворачиваешься ко мне, и я только благодаря шестому чувству определяю по неизменившемуся лицу, что ты расстроен. В миг вытаскиваешь Мурсиелагу и делаешь шаг ко мне, разрезая напополам пустого, выпрыгнувшего из-под земли. У меня сердце упало, когда понял, кто и от кого меня защитил. – Идиот! Пустая ты голова, отходить надо было, а не лезть! – тут же оказываюсь подле тебя, нависая сверху. Как ни в чем не бывало возвращаешь в ножны зампакто, но в глаза не смотришь, будто вновь выкинув меня в список «вселенского мусора». – Ты его даже не увидел… а я бы всё равно справился… – и почему это не внушает доверия? Тут же за плечи разворачиваю к себе, вглядываясь в испуганные глаза. Поочередно всматриваюсь в каждый. – До сих пор не чувствуешь, – даже не спрашиваю, оно и так видно. Медленно отводишь глаза и опускаешь голову. – Нет, – и всё. Что мне, отпускать? Влепить пощечину за опрометчивость? Или просто выругаться? – Сохранившаяся зоркость не спасет тебя от холода, поэтому от меня здесь не избавишься, – ксо-о… И что я сейчас сказал? Снова надавил на больное, хотя мозги, вроде, еще не отморозил. На мгновение возвращаюсь в реальность… Ты покраснел? Глюки, глюки, глюки! Тут же отпускаю тебя и еще раз знатно моргаю, чтобы прогнать наваждение. По моему желанию оно исчезать не собирается, и поэтому еще пару метров исподтишка пялюсь на твои щеки. Черт, а ведь это прикольно… и даже очень. Отвлекаю себя тем, что нужно «прощупать» наш путь, чтобы не наткнуться еще на что-либо неприятное. И довольно во время – справа несется большая змеюка, которую с одного удара уничтожить точно не получится. Видимо, о чем-то задумавшись, ты не сразу замечаешь ее, а ведь тут не бывает лишних секунд – прыгаю вперед, на лету выхватывая Пантеру и начиная разбираться с длинной тушкой. Реагируешь незамедлительно, и мы вместе разрубаем маску на морде пустого, одновременно после этого приземляясь на землю. Ты даже раньше меня убираешь Мурсиелагу, после чего будничным таким голосом комментируешь: – И ты что-то умеешь. – Да!.. – не хватает словарного запаса, да и что сейчас поставит этого зарвавшегося гения на место?! Хватаю тебя за руку и тяну за собой, а подлетаю-то как резко! Сам воздухом захлебываешься, прежде чем набираешь мою скорость. – У тебя снова крыша едет? – А может, ее никогда не было – такой вариант не годится? – Чтоб я в это поверил, не обязательно тянуть на сверхзвуковой, – почти так же резко останавливаюсь. – Вот и раньше так надо было говорить – если что-то нужно, накипело, достало – просто говори об этом. Хватит терроризировать всех своим спокойствием и пофигизмом. Вот меня это достало – даже когда нас осталось всего ничего, когда я всё время рядом – ты молчишь. Ни «плохо», ни «хорошо» не говоришь, будто хочешь быть пустым местом, – меня понесло. Из обычной прогулки и пустого вопроса превратил это в эпопею по излиянию души, а ты снова молчишь, оставаясь позади меня, – Снова ни слова? Мне, черствому, конечно, не понять тонкости души… – Не всё… – я даже делаю шаг к тебе, чуть наклонившись вперед. Поднимаешь голову, но теперь я не смотрю в глаза, – Не обо всём можно сказать напрямую… Не всё можно поделить на «хорошо» и «плохо», есть еще просто «не знаю», – а это серьезно. Выпрямляюсь, отбросив ребяческие штучки. – Мне бесполезно выпытывать? – Да, – сразу же отвечаешь, хотя я думал, что вновь буду биться головой о стену. Думаю, на этом разговор логически закончен, но ты вдруг продолжаешь, – Я благодарен тебе, – в этом моменте стереотип о тебе вновь трескается, ведь последним, что я мог услышать, были бы подобные слова… и это казалось нереальным, – но ты чересчур опекаешь, – говоришь, когда уже разворачиваюсь. – Тогда сильнее брыкайся, если не нравится, – громко смеюсь этой простой истине, не подразумевая никаких злых мыслей. Ответа нет, зато слышу шаги. Ну, на этот раз всё, или я опять рано точку ставлю? Но в Лас-Ночес, действительно, добираемся без приключений, а там и вечернее время не за горами, и очередные холодные объятия. Вот только в этот раз мне не приходится навязываться, и возможное неисполнение сего глупого обычая не терзает заранее совесть, потому что ты уже в комнате. Ждешь… И когда поднимаю полог одеяла, не одолевают мысли, как глупо и подозрительно это выглядит (как было раньше). Когда ложишься на руку, тут же расслабившись, аккуратно укрываю тебя, прижав к груди – лицом к лицу, но я выше, и сегодня будто теплее… совсем чуть-чуть, но и это заметно. А ты будто и шелохнуться боишься, хотя меня не так-то просто испугать, если ты об этом волнуешься. *** Сегодня Тия решила, наконец, воспользоваться своей властью Королевы, точнее, попросила меня связаться с Урахарой. Нужно было выяснить окончательно, что шинигами не имеют к нам никаких претензий и в Хуэко Мундо не полезут – здесь и своих проблем хватит. А к Урахаре можно обратиться, потому что он единственный адекватный шинигами (когда это приключилось с Улькиоррой, я сунулся к нему, и он помог, да еще от капитанов отгородил, которым мы, аранкары, не приглянулись). Если на то пошло, то нам ни к чему охотиться за пустыми жизнями, разве что устроить кому-то хорошую взбучку, чтобы плесенью не покрыться от скуки – разве не поэтому они сами из Общества Душ выбираются? Ха, может, и договор какой подписать придется. В Каракуру отправляюсь один. Выйдя из Гарганты, тут же ощупываю ауру – хоть я и с праведными намерениями, а напасть всё равно могут: либо школьники поспособствуют, либо лейтенант какой объявится. Все на месте. Еще самое утро и среди живых никого нет на улицах, как и среди духовных существ. Разве что афрошинигами замаячит, но путь до магазина чист. Выходит, что мне и правда везет. Урахара встречает с полуулыбкой, что сильно контрастирует с нашим первым разом – взглядом чуть на куски не разрывал, хотя, возможно, если бы захотел, то и это сделал. – По делу, Гриммджо-сан? – вот, и этот тон обращения… Он так миролюбиво с Хичиго разговаривал, значит, я вырос в его глазах. – По важному и последнему, если без осложнений, – такой ответ его устраивает, и уже через пять минут я стою в чайной комнате. Когда Тессай ставит чашку и для меня, приходится воспользоваться гостеприимством и сесть напротив мужчины. Но прежде чем я успеваю что-либо сказать дельное, в комнату медленно влетает рыжий, а, увидев меня, заметно вздрагивает.