Обретая себя

Через несколько минут Коджаку был уже у порога дома Серагаки. Войдя внутрь, он осторожно прикрыл за собой дверь и направился в комнату Аобы. Тот сидел перед экраном компьютера, обхватив колени, поставив подбородок на сцепленные руки. Сидел и молча смотрел в монитор. Сердце сжалось от глухой, болезненной нежности. Коджаку медленно подошел к нему и, опустившись на пол за его неподвижной спиной нерешительно положил руки на его напряженные плечи. - Не надо, - тихо бросил Аоба. Коджаку вздохнул. - Ладно, - чуть слышно прошептал он, мягко и настойчиво отпуская его плечи, - Я посижу с тобой рядом, можно? Аоба молча кивнул, закусив губу. Тонкие пальцы Коджаку, едва касаясь, медленными движениями стали перебирать пряди его голубых волос. - Рассказывай... Я же знаю что ты не просто так меня позвал, но главное, позвал. Тихий вздох. - Да, ты прав... В общем столько всего произошло. Даже не знаю с чего начать. - Давай по порядку. - Хм... - задумался голубоволосый юноша. "С чего начать? С проблемами с сознанием из-за Альтер-эго или ссоры с Рэном?" - Мы поругались с Рэном... - вымолвил он. - Каким именно? - Моим.. То есть в человеческой форме... он оказался жутко ревнивым. - О! И к кому он тебя ревновал? - Я не понял... - и Аоба пересказал ему тот вечер, кроме тех "красноречивых" слов, что в запале наговорил ему Рэн. - Понятно. Он считает что это твоя вина, что все так обернулось. Но это нельзя было предсказать! Мы и так сделали все, что смогли... Он просто...не может принять... Но я уверен, все образуется. - Возможно. Коджаку чуть подвинулся, позволяя ему прислониться к груди, и, не удержавшись, коснулся ладонью его щеки. - Не надо… - снова покачал головой Аоба, слегка отстраняясь. - Успокойся. Я же твой друг. Я хочу помочь. Что-то еще? Аоба неуверенно помотал головой. - Так. А теперь я задам тебе вопрос: почему ты нас игнорировал все это время? Аоба не сразу ответил. - Я... Я не хотел никого видеть, - просто ответил он, однако сердце говорило другое. И он знал почему. Вернее от чего, а точнее из-за кого. "Слай", но Аоба не хотел о нем говорить. Он вообще хотел стереть его из своей памяти, а лучше из жизни. "Они все думают, что его уже нет... И я так же буду думать... Я справлюсь." - Посмотри на меня, - негромко попросил его Коджаку, заметив, как тот ушел в себя, - Пожалуйста. Аоба посмотрел, но ему казалось, что это его душа бьется в объятиях безысходного, ограниченного пространства. Он закусил губу, чувствуя, как постепенно расплывается перед глазами комната. - Не плач, - произнес Коджаку, видя его слезы, - Все самое худшее позади. А с Рэном вы помиритесь. У тебя остался один, а значит и найдется второй. Они же связаны... - Надеюсь... - Аоба закрыл глаза и понял чего сейчас хочет. Нежных, ласковых, теплых прикосновений. Как странно и неправильно. Аоба медленно положил свою голову на плечо Коджаку. Тот осторожно провел пальцами по его щеке, по шее. Так медленно, что прикосновения заставили Аобу вздрогнуть. Коджаку почти коснулся губами его шеи, опалив его дыханием, и Аоба невольно потянулся за ним, но губы - совсем рядом, и так далеко - всего лишь в дюйме от его кожи, дыхание обжигало уже на шее, на щеках, и это больше, чем поцелуй, пусть даже они не прикасались друг к другу, но они чувствовали. Чувствовали все. И снова - пальцы одной руки Коджаку были в его волосах, а вторая рука, медленно скользила вниз по футболке, и Аобе показалось, что жар от ладоней проникает сквозь них обоих, снова связывая их, переплетая их чем-то еще, помимо того, что в них уже есть. Чем-то, что - он знал это - будет добавляться, появляться каждый раз, когда они снова будут прикасаться друг к другу. Коджаку выводил узоры кончиками пальцев на его груди, словно не решаясь прикоснуться к нему всей ладонью, почувствовать его. Дыхание сбивалось, и он, как завороженный, следил за движениями своих рук - они как будто действовали по собственной воле. Смотрел, как изящные тонкие пальцы вдруг согнулись, задевая ногтями сосок сквозь ткань, и Аоба выгнулся, издавая тихие, глубокие стоны. На мгновение Коджаку замер, и, чуть помедлив, осторожно прильнул губами к жилке, бьющейся на шее юноши, слегка прикусывая кожу. Снова зажившие своей жизнью пальцы двинулись вниз, спускаясь ниже и ниже. На какую-то долю секунды Аоба вдруг почувствовал страх. "Что он делает? - мелькнула в голове отчаянная мысль. Он что, действительно хочет опять это сделать? Он сошел с ума, если собирается... а что я собираюсь?" Он перевел взгляд на лицо Коджаку. Полуоткрытые мягкие губы. Прерывистое дыхание, толчками вырывающееся из груди. Едва слышные стоны. "Это же Коджаку, - улыбнулся Аоба, - Я не боюсь. Это же он". - Коджаку... Мучительно-сладкий, почти жалобный стон Аобы, и тот вздрогнул. Руки скользнули под футболку, поглаживая, лаская тело. Тот изумленно ахнул и попытался поднять голову, когда пальцы, осторожно расстегнув пуговицу на джинсах, медленно двинулись дальше. Аоба, не выдержав, припал к его губам. Он целовал и целовал его, не находя в себе сил оторваться, чувствуя, как Коджаку почти задыхался и как у него самого срывало крышу от его стонов… «Как же я люблю, когда ты так стонешь… - сбивчивыми выдохами проносились обрывки мыслей в голове Коджаку. - Как же я это люблю… Как я скучал по тебе…» Он нетерпеливо зарычал, снова проводя ладонью по животу, и тонкие пальцы настойчиво нырнули в расстегнутые джинсы и обхватили его член и сжимая его. - Ах. Я кончу сейчас... - выдохнул Аоба. - Так быстро? Я же только прикоснулся к нему... Аоба застонал, обнял его одной рукой за талию, притягивая к себе, и, кончил, чуть не падая от головокружения, Коджаку выдохнул что-то, упираясь лбом в его лоб, все еще касаясь губами его губ. Он вытащил перепачканную руку и вытер о полы своего кимоно, ему было не брезгливо, но обидно, что тот так быстро достиг оргазма. - Я тоже... - задыхаясь, проговорил Аоба, находя его пальцы и сжимая их. Коджаку на мгновение отстранился, не совсем понимая, о чем он, и прочел в его пронзительно желтых глазах столько, что слова застряли в глотке, так и не вырвавшись наружу. - ...люблю тебя... С этими словами, Аоба вконец склоняет голову на плечо друга и проваливается в сон.

***

Аоба почувствовал, как чьи-то губы трепетным прикосновением ласкают его губы. Спускаются ниже, оставляя на щеке короткие горячие поцелуи, дотрагиваются до краешка рта, останавливаются... Неровное дыхание опаляет лицо... Юноша тянется вперед, чтобы снова найти эти губы ... но натыкается на пустоту. Потом, увидев спящего Коджаку, что-то бормочет и снова засыпает. "Нет, Аоба... Ты хочешь поцеловать не его, а невидимку, который приходил к тебе вчера... " - подумал "Слай" и отстранился, отходя в дальний угол комнаты. - Нет, не уходи... пожалуйста... я не знаю, кто ты, но ты нужен мне... - просит робкий, неуверенный голос. - Не могу, я должен уйти, но рано или поздно доберусь до тебя, до твоего тела - тихо, незаметно. И никто об этом не узнает - даже ты сам... Потому что я больше не могу... Но оставлю тебе маленький подарок на утро.