Massive Attack and Terry Callier – Live With Me
Чонгук долго отстукивает пальцами по рулю, не может поверить, что все напрасно. Три с половиной часа в пути и тщетность после знака равно. Его никто не встретил в доме, где мог быть Тэхён. Возможно, хозяйка в отъезде, а слуги спят, если таковые имеются, конечно. Чтобы сконцентрироваться, Гук со смаком выкуривает сигарету и, пуская пепел за стекло, смотрит за сетку забора, на подстриженные кусты давно отцветших роз. Он переводит взгляд на промелькнувший отблеск в окне дома. Впрочем, так он и думал. Его попросту не хотят видеть. Если с Тэхёном что-нибудь случилось в этих стенах, он камня на камне не оставит, а всех присутствующих отправит гнить за решетку. Надо схитрить. Гук отгоняет машину подальше, к повороту, а сам доходит до нужного двора пешком и встает за сплошную зеленую стену из плюща. Не прошло и пяти минут, как появились признаки жизни. На овальное крылечко с тазом постиранного белья в руках выходит женщина, быстро семенит за дом, чтобы все развесить. Гук не теряет времени и идет следом. Служанка едва ли не вскрикивает от неожиданности, но Чон смиренно поднимает руки над головой и призывает к спокойствию. - Я всего лишь задам парочку вопросов и уйду сразу же, как получу на них ответы. - Я ничего не знаю, - грубо отрезает женщина и сводит брови на переносице, остервенело цепляет прищепки к веревке. - Конечно же, знаете, - уверяет Чонгук. – Иначе бы вы так не нервничали. Все, что мне необходимо – информация. Она продолжает молчать, закидывает простынь наверх, но ее небольшого роста маловато для таких маневров, поэтому Чонгук с легкостью помогает и держит ее за руки. - Пожалуйста, выслушайте меня. Я почти уверен, что у вас работал некто по имени Ким Тэхён. Я ищу его уже несколько месяцев, это очень важно. Он сыграл как надо: добавил горечи в голос и отчаяния во взгляд, сжал чужие шершавые ладони крепче. Тэхён бы мог им гордиться. Подействовало. Женское сердце отвечает на эмоции быстрее. Служанка меняется в лице и сдается. Но не столько от чар Чонгука, сколько из-за чувства вины. - Прежде чем я расскажу, что здесь произошло, вы пообещаете мне, что ничего не испортите. – Она сглотнула и огляделась по сторонам. – Понимаете, моей дочери всего семь лет, у нее порок сердца. И только благодаря этой работе я, сама инвалид, могу оплачивать ее лечение. Она показала на свою ногу, неуклюже переставила ее вперед-назад, и Чонгук догадался, что это протез. Его передернуло. Любые людские беды теперь отзываются беспокойством о потерянном Тэхёне. - Обещаю, что не будет никакой шумихи. Хотя он и не имеет права раскидываться подобными обещаниями, выбор невелик. Его заводят в маленькую комнатушку, где бледная тощая девочка с редкими косами играет в куклы. Гуку подают чай и на ходу говорят, что остальные слуги и сама хозяйка отсутствуют. - Когда я увидела вашу машину, а затем и вас у порога, я испугалась. Почему-то сразу решила, что вы за тем мальчиком. – Она села, наконец, и кивком головы попросила отпить хотя бы глоток. – Чай с мятой, ничего я туда не подсыпала, не смотрите так. Чонгук пробует улыбнуться, но не может. Наперед хочется спросить, что все-таки в итоге, но Гук включает терпение. Пока женщина начинает издалека, рассказывая немного о себе, Чонгук пропускает мимо ушей и смотрит на девочку. Вернее, на одну из ее кукол в ярко-красном бальном платье. И в жестких светлых волосах, собранных в пучок, у нее поблескивает до боли знакомая драгоценность, которая выбиралась целых двадцать минут в лучшем ювелирном магазине Сеула. Рубиновая вишенка. Та самая, что так плавно всегда съезжала по гладкой карамельной коже к шее, та самая, чья золотая цепочка отпечатывалась иногда на груди самого Чонгука. Он поднимается так резко, что задевает рукой чашку. Чай разлит, а Гук выхватывает куклу из детских ручонок и без спроса берет то, что здесь никому не принадлежит. - Просто расскажите уже, что случилось с Тэхёном! Пожалуйста, быстрее, - выпаливает он, успевает извиниться перед расстроившимся ребенком. Ему рассказывают с дотошной последовательностью, от которой хочется удавиться. В тот вечер служанка была здесь, с дочерью. В тот вечер, когда Тэхён истошно кричал и молил о помощи, ему никто не помог. И он ушел в неизвестном направлении. - Вы не представляете, какой сволочью был наш бывший садовник! А я не могла рисковать, у меня больная дочь, единственная больная дочь! Оправдания, за которые Чонгук не может зацепиться по совести, он оседает на стул и копается в кармане, а потом вспоминает, что сигареты остались в бардачке. Нет, он не понимает и не собирается проникаться сочувствием. Его колотит от гнева и страшного волнения, как будто за окном последний день Помпеи. Где теперь Тэхён, что с ним, как далеко он убежал…?! - Вот. И в руки Гука попадает сумка из плотной джинсовой ткани. Он видел ее на дне одной из коробок. Это принадлежит Тэхёну. Внутри немного одежды, блокнот, песочные часы и документы. На самом деле, там холод и безысходность, на ощупь с хлопком и сыростью. Чонгук смотрит на служанку потерянными влажными глазами: - Он вообще без ничего сбежал. Вы хоть понимаете? Нет, не обвинение. Кто такой Чонгук, чтобы осуждать и заваливать весы Фемиды аргументами? Но служанка потупила взор и сложила руки на коленях. - Простите. Я не знала, что делать… - Вы не обратились в полицию даже после того, как это случилось. Даже после того, как тот ублюдок уволился! – повышает голос Чонгук. - Вы просто оставили человека умирать где-то там. Вы хотите подарить своей дочери мир, но отнимаете его у другого. Правильно, так и выживают. Вы думали, что он никому не нужен, да? - Он рассказывал, что у него особо никого нет… - честно признается женщина. - А то, что у него амнезия, он рассказывал? Женщина вздрагивает и зажимает рот рукой. Она не знала. Сквозь паузу Чон настраивает нервную систему на прием маломальских разумных сигналов. Он бы разнес тут все в пух и прах, но прижимает к груди залежавшуюся сумку с порванным ремешком и до неприятной рези сжимает в кулаке рубин. - Как давно это случилось? - Около месяца назад, наверное. У Чона перехватывает дыхание и леденеет спина. Слишком давно. Все то время, что он не был готов его искать, возымело непомерно высокую цену. Упущены все возможности. Очевидно, Чонгук доберется до машины пошатываясь и не совсем уверенно. Он оставляет женщине «спасибо». Он не будет играть во мстителя. Самое главное - отыскать Тэхёна. Положив сумку на сидение рядом, Гук обхватывает руками руль и проваливается в прострацию. Он не знает, с чего ему начать. Первые несколько минут одолевает тоска и безнадега. Представьте, что вы теряете самое близкое и дорогое в один момент, и вам совершенно ничего неизвестно о том, где его искать. Радиус поисков: планета Земля. Отсутствие новостей тоже, быть может, хорошая новость… Чонгук ударяет по рулю и вжимает педаль газа на полную. - Черта-с два я тебя потеряю, - собирается с духом он. И первое место, куда он отправляется – районный центр города, откуда нити во все больницы и морги. Просто придется повисеть на телефоне и только в крайнем случае – повеситься.♯♯♯
Молочный туман растворяется. Трое суток под напряжением после обморока проходят так, что лучше не знать. Тэхён просыпается и видит в окно зарождение нового дня, пасмурного и тихого. Он все помнит. И прежде чем осознание вкручивается винтами, он глубоко вздыхает, чтобы набраться сил. Значит, вот как было. Странно, что Тэ не чувствует больше скалы на плечах или того, что вот-вот сорвется. Его не убивает прошлое, оно просто становится ясным и чистым. Так бывает видно дно моря у берега в восстановившийся штиль после шторма. Сложилось в цельное изображение то, чего не хватало. И Тэхён не видит особой связи между тем собой и нынешним. Это разные люди и разные судьбы, одна завершилась трагически, другая наполнилась чем-то новым. Все, что мучило Тэхёна, вдруг опустилось на примитивный и понятный уровень, в котором легко разобраться. Исцели ненужное и прими необходимое, почти как с лекарством. Тэ садится и спускает босые ноги на пол, чуть щурится, разглядывая кривые полоски на досках. Мысленно он просит прощения у матери за то, что был против рождения брата, мысленно ему очень тяжело. Но сегодня полегче. Тогда все было искаженным и неправильным, тогда Тэхёну думалось, что их семья разваливается на части. Они могли бы попасть в аварию в любой из других дней, могло произойти что угодно и когда угодно. Это всего лишь горькая и ужасная случайность. А своим упорством и принципиальностью Тэхён сломал другую важную жизнь, которую призван был спасти. Непростительная ошибка. Не «404». Тэ даже не надеется, что эту крохотную лазейку Чонгук когда-нибудь отыщет. В зеркале застывает лицо, слепком. Вслепую Тэхён проводит по отражению и рисует образ в голове. Острый подбородок, припухшие ото сна суховатые губы и затягивающие озера глаз. За всей этой красивой ширмой Тэхён всматривается в маленького робкого мальчишку, прячущегося так долго всего-навсего от одного страшного явления – от себя самого. Уже не «Никто». У Тэхёна есть воспоминания, не только его личные. Странно постареть в один день и ощутить прожитое, расходящееся по телу прежним током. Такое привлекательное тело, упругая кожа. И все же: что-то изменяется с каждым вздохом. - Тебе уже двадцать пять, Ким Тэхён. Проснись. Теперь не нравятся отросшие волосы, теперь не хочется носить такую обыкновенную одежду. Пора вернуться. Живот скручивает от одной мысли, что можно увидеться с Чонгуком, можно подышать его кожей и совсем ненавязчиво побаловаться пальцами с волосами. Но Тэхён не может позволить себе такой роскоши. Слишком внезапно. Снова ворваться в его объятия и выдрать из реальности, заставить поверить в чудо, а после вынудить выслушать покалеченную историю. Тэхён расчесывается и берет ножницы в руки, натягивает пряди и безжалостно срезает. Где-то ровно, где-то не совсем, но все исправит парикмахер, когда Тэ вернется в большой город. Все, что ему нужно взять с собой – немного денег и храбрости. Оставив на кухонном столе ХёЁн записку, Тэхён исчезает из деревни. Не то чтобы воодушевленный, скорее, по-новому потерянный. Потому что ему пока некуда идти.♯♯♯
Третий стаканчик кофе-мокко. И еще один звонок в последнее учреждение в списке. Каждый номер и ответ с той стороны подставляет Чонгуку дуло к виску. Спрашивать не поступал ли в определенные сроки некто бездомный и неизвестный - пугающе. Подобных людей немало. Но Чонгук руководствуется одной приметой на удачу: родинкой на носу. Ему не везде отвечают, но многие идут навстречу. И если хоть где-нибудь скажут: «да», грянет выстрел. Пока везет. К счастью, в официальных местах Тэхёна не обнаружилось, пусть это и чертовски неточно. Гук вернулся в машину разбитым вдребезги и ужасно уставшим. Он не откладывает в долгий ящик план «Б». А именно: проехаться по трассе из города и посмотреть, что там рядом в округе. Сквозь песок в глазах Чон настроил навигатор и двинулся в путь. Красивые зеленые луга, приятно пасмурная тихая погода. Чон слушает радио и рассекает воздух полупустой дороги. Сам не знает, на что надеется. Человеческая вера в чудо, пожалуй, трудно убиваема. Она может запачкаться цинизмом, но рассыпаться прахом – маловероятно. И вот Чонгук начинает воображать их с Тэхёном встречу, прогоняет кучу вариантов. Но, съезжая на первом повороте, готовится к худшему. Наверное, привык. Чон останавливается у невзрачного магазинчика в небольшой деревушке, чтобы купить перекусить. Продавец всматривается в него с небольшим удивлением. Чонгук выглядит нетипично для данной области. - В последнее время сплошные пришельцы нас посещают, - шутит крепенький мужичок. - А до меня кто был? – улавливает связь Гук и мгновенно настораживается. - Да есть тут один с квадратной улыбкой, у ХёЁн работает и не только. Никто не знает, как он тут очутился и… - Где она живет? – напирает Чонгук и протягивает купюры, а продавец тут же называет улицу и дом. Гук забывает о голодном желудке и вылетает на улицу. Охваченный трепетом, прокручивает в памяти один и тот же адрес, чтобы не забыть. Руки трясутся, в горле пересохло, глаза напрягаются до лопающихся капилляров. И время бежит красной строчкой: «Неужели, неужели?!». Дороги отвратительные, ухабистые, Чонгука знатно трясет, но он уверенно держится за руль. Вот нужный ухоженный дом. А совсем рядом перекошенный и разбитый. А на крыльце сидит женщина и вытирает заплаканные глаза цветастым передником. И Чонгука скручивает от разочарования. Не успел. Наперед знает, что не успел. - Вы, должно быть, Чонгук? – спрашивает ХёЁн, всхлипнув, и тот кивает. – Правильно говорил, вы - красавец. А он… дурачок этот, уехал. Она протягивает клочок бумажки. С некоторых пор Чонгук такие посылки переваривает крайне плохо. С тяжелым вздохом он берет записку. Проклятье. «Спасибо, ХёЁн. Будьте счастливы и не болейте. И носите то красивое зеленое платье, оно вам очень идет. Я вас никогда не забуду». Его буквами, в его неизменном стиле. Правда, Гук сомневается, что тут был план. Он опускается на ступеньку рядом с хозяйкой дома и, прикрыв глаза, достает сигарету. - И куда он отправился, а? Даже не позавтракал! Только ведь на ноги недавно встал…! Бестолковый, - в сердцах говорит ХёЁн и шмыгает носом. – Совсем бестолочь, что ж ты с ним будешь делать... - Я найду его, не переживайте, - выдыхает с дымом Чонгук. Справлялся до, справится и ныне, надо только постараться. – А что еще с ним успело приключиться, почему он только что на ноги встал? ХёЁн рассказывает, и у Гука медленно отвисает челюсть. Он столько гадал, как на правду отреагирует Тэхён, но ни разу не дошел до мысли, что он может вспомнить самостоятельно и разом. Вряд ли это сильно его изменило. Но наверняка оставило шрамы, потрясло. В любом случае, сидя проблемы не решаются. Чонгук благодарит ХёЁн за заботу о Тэ, берет кое-что с собой со старого чердака и звонит Намджуну уже по дороге в Сеул, объясняет севшим от переутомления голосом: - Замкнутый круг, хён. Все заканчивается там же, где и началось. Да, я возвращаюсь. Кинь мне денег на телефон, мне тут интернет позарез нужен. А дальше очень легко проверить, во сколько поезд до Сеула от ближайшей станции. Чонгук не просто уверен, каким путем последует Тэхён - он знает. Больше, чем интуиция. Такое подсказать способно одно лишь чувство. Ради которого Гук продолжает рваться вперед. Удивительно. В какой бы глубокой яме ни оказался, мысль всего лишь об одном человеке становится спасительной лазейкой ввысь.