Король в кандалах

      — Кумоидэ-э-э!..       Яростный, полный горя и отчаяния крик Красной Змеи бился о стены сырой пещеры. Звук её надтреснутого голоса отскочил от многовековых камней и ударил её прямо в сердце. Чистокровная пала наземь, разразившись в устрашающих рыданиях.       — М-моя госпож-жа… — с едва скрываемым страхом обратилась к ней Фумино. Она была молодой вампиршей, поэтому не могла сразу почувствовать, что произошло. Оттого реакция Чизу заставляла её коленки дрожать. Ощутив слабость в теле от ужаса, Фумино встала на колени перед Змеёй, протянула руку, чтобы коснуться её ярко-красных волос, но передумала. Чизу кричала и стенала, раздирала своё лицо, из глаз сочилась кровь. Некогда яркий хрусталь её голубых глаз потемнел и треснул, и теперь на Фумино взирала тёмно-алая радужка обезумевшего взгляда.       — Он умер… Этот мерзавец убил его. Убил моего возлюбленного. Кейтаро отнял его жизнь!       — Но… — Фумино едва ли верила тому, что слышала. — Но ведь Кумоидэ-сан — такой же чистокровный, как и мы. Он не мог умереть.       — Оружие… это оружие… оружие… — в безумстве своего отчаяния вторила Чизу, раздирая себе кожу на голове. Внезапно Фумино поняла, и её сердце больно дёрнулось в груди.       — Тот древний создал оружие против вампиров? Всё случилось так, как Вы и говорили?       Чизу снова зарыдала и не была способна отвечать. Горе струилось по её лицу и коже, и Фумино чувствовала её боль. Ей хотелось обнять женщину, что была столь важна для неё, но не хватало смелости. Никто ей не заменит Кумоидэ. Его смерть означала смерть души Чизу. И Фумино было ещё больнее от этого. Молодая вампирша была обязана что-то предпринять.       — Моя госпожа, Ваши дети, близнецы остались в новом дворце. — Лицо Фумино покрылось румянцем от нерешительности: она не желала, чтобы Чизу впадала в отчаяние и потеряла себя, как это случилось с отцом Кумоидэ, когда тот предал свою семью. Она хотела верить, что Змея была сильнее Ханадаги-старшего, но глядя на слёзы и слушая крики Чизу, Фумино испытывала ещё больший страх. Кто знает, куда могло завести горе даже эту женщину? Поэтому Фумино старалась изо всех сил напомнить ей, что у неё ещё остались причины, чтобы жить. — Если древний пришёл во дворец, то Ваши дети в опасности. Чизу-сан, пожалуйста. Позвольте мне помочь и забрать их. Я выйду оттуда живой и незамеченной.       Внезапно Чизу прекратила стенать. Так резко, словно что-то внутри оборвалось, выключилось. Она застыла на несколько мгновений как каменное изваяние, а потом подняла своё красное лицо и посмотрела на верную соратницу. Губы искривились в безумной улыбке.       — Ты поможешь мне, Фумино.       — Конечно, Чизу-сан, — трепетно отозвалась вампирша и протянула руку вперёд. Змея схватила её и сжала запястье так сильно, что в стонущей тишине послышался хруст кости.       — Да, поможешь. Ты поможешь мне, Фумино.       В полутьме сырой пещеры, где тишина нарушалась лишь изредка падающими каплями, раздался вздох боли.       Канаме шёл по полю, усеянному останками вампиров. Чистокровных, что стояли на стороне Красной Змеи, заковывали в кандалы и увозили в восточный Ковен. Выжившие вампиры рангом ниже были собраны в самой большой зале дворца для принятия присяги на крови — верности Ковену.       Чистокровный отказался принимать от них клятву верности самому себе. Всё это зрелище с коленопреклонением и массовым воззванием его имени выглядело для него как сцена из мрачной трагикомедии. У него не было желания становиться её главным героем.       Посреди поля, почти у самого входа во дворец, Канаме заметил уже знакомую согбенную фигуру с бледными волосами, зачёсанными в небрежный пучок. Жрец Кросс, сидя на земле перед чьим-то прахом, едва слышно шептал какие-то слова. Молился. Канаме подошёл ближе и молча дослушал до конца.       — Зачем? — коротко и почти равнодушно спросил его чистокровный. Кросс пожал плечами.       — Они ведь когда-то были людьми. Вероятно, даже не хотели становиться кровопийцами.       Канаме устало выдохнул. У него не было времени и желания думать о жалости и милосердии. Его самого никто не пожалел.       Скользнув взглядом по фигуре жреца, чистокровный увидел заткнутый за пояс пистолет. Орудие, которое Канаме выковал сам в период, когда рана от потери Саюри была ещё свежа. Она не затянулась и сейчас, но края начинали подгнивать. Он связал этот пистолет с магией цветов, он сделал так, что при выстреле удар разрушительной энергии расходился в узоре четырёх перпендикулярных лепестков, как на подвеске Саюри, он привязал магию пистолета к своему голосу. Он назвал его «Кровавой Розой».       — Вы не использовали его сегодня, Кросс-сан? — с тоном неудовольствия Канаме спросил жреца. Кросс покачал головой, и чистокровный, рассердившись, вытащил пистолет из-за его пояса и вошёл во дворец, так и держа его в руке, дулом вниз.       Из главной залы раздавались голоса. Кровопийцы один за другим читали наспех сочинённую клятву, подписывали договор и скрепляли его своей кровью. Те, кого уже отпустили, виновато опускали свои глаза к полу, боясь встретиться с взглядом Канаме.       — Ичиджо, — позвал Канаме как раз удачно пробегавшего мимо бывшего пирата. — Удалось выяснить что-то полезное?       — Не-а, — Масао обречённо пожал плечами. — Никто из них не был в курсе, где Ханадаги-младший прятал свою зазнобу. Похоже, информация о местонахождении королевы улья что-то вроде стратегически важной, и кому попало её не доверяли. Узнали только сейчас, что в подвале находилась пара вампиров, куда часто наведывался Кумоидэ. Некоторые кровопийцы предположили, что эти двое могли что-то знать.       — Что ж, спасибо, — одобрил его работу Канаме и похлопал Масао по плечу. — Ты не так безнадёжен.       — Иногда ты забываешь, что я был капитаном корабля.       — Где вход в подвал?       Стоило Ичиджо только ткнуть пальцем в нужном направлении, как оттуда послышались крики и возня. В коридор выбежал незнакомый им вампир с двумя свёртками на руках. За ним бежал Хио Рен, колотя кулаками в воздухе.       — Стоять, ты! Эй!       Канаме направил в их сторону мощную волну энергии, и вампир свалился с ног. Свёртки выпали из его рук и зашевелились, разрывая воздух пронзительными криками.       — Святые устрицы, это же дети! — с ужасом воскликнул Ичиджо, драматично прижимая ладони к лицу. Преодолев расстояние в несколько шагов между ними, Канаме наклонился и схватил вампира за воротник.       — Убегаешь, значит, есть куда бежать.       Тот лишь с ненавистью посмотрел на Канаме в ответ. Дети кричали, раздражая расшатанные нервные системы присутствующих ещё больше, и на этот звук прибежала Майя.       — Позаботься о них, — кинул ей Канаме, сгребая вампира и таща его в направлении ближайшей раскрытой двери. — И усыпи, а то этот крик уничтожит в нас всё человеческое.       Вслед за Канаме в небольшую комнату вошли Рен и Масао. Канаме силой заставил вампира сесть на стул и не дёргаться. Он не был чистокровным, и в его ауре чувствовался страх.       — Кто ты? — ровно спросил Канаме. Вампир молчал. Канаме поднял Кровавую Розу дулом в сторону лица несловоохотливого собеседника. — Знаешь, что это?       Вампир побледнел и заёрзал на стуле, но почти сразу успокоился. Конечно, он знал, он почувствовал смерть своего господина, потому что был здесь в тот момент. И он слышал не раз о пророчестве Предсказательницы из уст Чизу.       — Полагаю, что знаешь, — кивнул Канаме, не убирая оружия. Масао обнаружил на столе рядом зелёные яблоки и, выбрав посочней, принялся хрустеть, за что получил неодобрительный взгляд Хио. — Ответишь на все мои вопросы честно и быстро, останешься в живых. Согласен?       Вампир едва заметно кивнул. Видно, что в его голове происходил сложнейший аналитический процесс — что будет сделать выгоднее всего и как потом выбраться из этой ситуации.       — Чудесно, — заключил Канаме. Сделав шаг вперёд, он опустил дуло пистолета и посмотрел вампиру в глаза. В комнате раздавался смачный яблочный хруст, который действовал на нервы всем присутствовавшим. — Чьи это дети?       Вампир позволил себе замешкаться пару секунд, и Канаме немедленно поднял пистолет. Зажмурившись, кровопийца выдал:       — Это дети Чизу-сан! И Кумоидэ-сан.       По лицу Канаме скользнула тень удивления.       — Ты что, нянькой у них был? — с полным ртом изумлённо спросил Ичиджо, но Рен поспешил ответить на вопрос сам:       — С ними была женщина-вампир, слуга. Она яростно сопротивлялась, и мы… нам пришлось её убить. Пока мы с ней разбирались, он попытался сбежать с младенцами.       — Сколько этим детям? — Канаме вернул своё внимание вампиру.       — По шесть месяцев.       — Близнецы, значит.       — Да.       — И где ты их хотел спрятать от нас?       Вампир помолчал немного, продолжая анализировать ситуацию. Мог ли кто-либо уже предупредить Чизу об опасности? Наверняка. За битвой следили фамильяры, Красная Змея уже должна быть осведомлена о поражении.       — У их матери. Она сейчас… чёрт, он не может перестать грызть это яблоко?       — Где она? — грозно потребовал ответа Канаме, прикладывая дуло Кровавой Розы ко лбу вампира. Тот выдохнул и сказал:       — В пещерах у гор за лесом. На самой высокой горе есть углубление, эта пещера там одна.       Поразмыслив и поняв, что знает, о каком месте говорит вампир, Канаме кивнул и взвёл курок.       — Эй, погоди! — с ужасом в голосе закричал вампир. — Ты же сказал, что оставишь меня в живых, если я всё расскажу!       — Ах, это… Я солгал.       И без признака сомнения он выстрелил в голову вампира, на чьём лице застыла гримаса боли и ужаса, прежде чем оно раскололось на тысячи осколков. Одна капля крови после выстрела приземлилась на мякоть почти доеденного яблока. Масао с интересом смотрел на неё, думая, слизать или нет, когда огрызок разорвался на куски прямо у него в руках. Взвизгнув и замахав рукой, словно от ожога, Ичиджо посмотрел на Канаме. Из дула Кровавой Розы, направленной на него, валил дым, и Канаме медленно поставил предохранитель, не сводя сурового взгляда с бывшего пирата.       Развернувшись, Канаме столкнулся в дверях с запыхавшимся Шото.       — Канаме! Мои фамильяры, псы, только что прочёсывали близлежащие территории. Группа кровопийц из числа армии Кумоидэ направляется в сторону деревни. Они уже на полпути!       Канаме судорожно выдохнул, ударив кулаком о косяк двери. Это была очень неприятная находка, которая перекрывала весь план слаженных действий.       — Что будем делать? — робко спросил Шото, взглянув на соратников детским, невинным взглядом.       — Направимся в деревню. Там ещё находится несколько людей, в чьих жилах течёт кровь Саюри. Только они смогут в полную силу бороться против кровопийц.       — Значит, они смогут защитить себя, — с некоторым облегчением заключил Шото, но Канаме покачал головой.       — Почти всё оружие — здесь. Нам нельзя допустить жертв среди убийц вампиров, поэтому выдвигаемся прямо сейчас.       — Но как же Красная Змея? — развёл руками Хио. Канаме махнул на него рукой, выходя из комнаты.       — Она наверняка уже осведомлена обо всём. В пещерах её не будет.       Они прибыли на место чуть позже, чем им хотелось бы. Жадные и вечно голодные обращённые успели напасть на дома на окраине, без жертв не обошлось, и численность лагеря убийц сократилась на десяток человек. Ягари раздавал проклятия направо и налево, Кросс вновь принялся молиться, хотя как и прежде, участия в битве не принимал. Аскаи же, стряхнув прах мёртвого вампира с меча, бросился к своему дому. За покосившейся входной дверью зияла настораживающая темнота, и оттуда выскочила женщина, отбрасывая дверь в сторону с жутким шумом.       — Шу! — крикнула она, бросаясь в его объятия. Первые прикосновения были радостными, но по рыданиям Аскаи понял, что что-то не то. Он взглянул на окровавленную шею жены — она была укушена. Блестящие пятна крови на её коже ещё не успели высохнуть, как и слёзы на глазах женщины.       — Что…       — В наш дом пробрался один из них. — Она задрожала всем телом, и слёзы хлынули неугасаемым потоком. — Я пыталась защищаться кинжалом, что ты мне оставил. Но он был намного сильнее… Я пыталась. Я…       Вдруг побледнев, Аскаи медленным шагом направился в дом. Он не хотел, но должен был увидеть, что случилось. Его жена осталась во дворе, не переставая плакать, и запричитала ещё сильнее, когда из дома донёсся отчаянный мужской крик.       — В доме Аскаи драма, — мрачно произнёс Ягари, неловко почёсывая затылок. Он был хмур и совсем не весел, хотя во время битвы с его лица не сходила сумасшедшая победоносная улыбка одержимого человека.       — У них были дети? — предположил Шото, и Ягари кивнул.       — Два малыша, всего по четыре месяца.       Канаме, застыл, как услышал эти слова.       — Тоже близнецы.       — Тоже?       Канаме не давала покоя мысль о том, что делать с детьми Чизу с тех самых пор, как он о них узнал, хотя прошло всего несколько часов. Но всё это время он мог думать только о них. Чизу должна быть уничтожена — это не подвергалось обсуждению или сомнению. Таких преступников ожидала смертная казнь. Но мальчик и девочка, которых они нашли во дворце, нуждались в матери. Лгать им всю жизнь, что их мать умерла и найти им другую семью? Сказать правду и обречь их на несчастное существование детей, на которых вырезано клеймо предателей, передавшееся по наследству от родителей? Канаме так и не пришёл к решению, сделав усилие над собой и заставив подумать об этом позже, когда будет более благоприятное время. Благо, дети малы, и это ждёт. И вот, когда он отпустил мысль всего ненадолго, решение пришло к нему само.       Канаме не сомневался, что то, что он задумал, можно воплотить в жизнь. Он никогда не проделывал этого раньше, но почему-то был уверен: если уж заклинание на создание оружия сработало, то в манипуляциях с душами тоже не должно быть чего-то сверх его понимания. Он может решить две проблемы одним выстрелом.       — Рен, — обратился он к Хио, всё ещё слыша за спиной плач матери, потерявшей в одно мгновение обоих детей, — пошли фамильяров за Майей, пускай приходит сюда. Вместе с детьми Чизу.       Рен приподнял брови в удивлении, но кивнул. В этот миг в воздухе раздался протяжный вой, как из трубы. Все напряглись, жители деревни похватали оружие. Первым же расслабился Ичиджо, когда звук повторился.       — Как давно я его не слышал. — Поймав на себе вопросительные взгляды, он пояснил: — Сюда приближается императорская свита.       Канаме прикрыл глаза и потёр переносицу. Когда уже этот бесконечно долгий день закончится?       Множество повозок, украшенных золотом и камнями, запряжённых породистыми лошадьми, заставлявшими всех ахать от своей красоты, прошествовали на главную площадь деревни. На этой маленькой, не привыкшей принимать столько людей, территории они едва ли поместились, и многие жители деревни, кто моложе, залезали на деревья, чтобы своими глазами лицезреть самого главного человека в Империи.       Он вышел из повозки медленно, но не потому, что был немощен или слаб: он с осторожностью озарился по сторонам, оглядывая местных жителей, пытаясь сразу же среди них вычислить легендарных кровопийц. Император выпрямился. Длинные чёрные волосы развевались на ветру, голубые глаза с любопытством смотрели на то, как подданные опускались в поклоне, пока глашатай объявлял о его прибытии. Он видел подобное далеко не первый раз, но он думал, будет ли способен отличить кровопийц, о которых так много все вокруг говорили, от обычных людей.       Когда все формальности были завершены, и люди с благоговением и страхом смотрели на вполне себе земное существо, стоявшее перед ними в дорогих тяжёлых одеждах, Император, оглядев толпу, кратко спросил:       — Мне сообщили, что среди вас есть те, кто живут в ночи. Где их командир?       Справа от него началось неловкое шевеление и послышались тихие спорящие голоса. Император вперил туда внимательный взгляд. Сначала он подумал, что эти люди ничем не отличаются от обычных смертных, но потом, вглядевшись, понял, как сияет их кожа, как блестят глаза, как они прекрасны и уверенны. Сила сочилась сквозь их тела, и если заранее знать, что с ними что-то не так, то начинаешь понимать: они воистину другого рода. Наконец, толпа начала расходиться в две стороны, пропуская кого-то, кто шёл между ними медленно и как бы нехотя. Сердце в груди Императора пропустило удар — чем ближе слышались шаги, тем сильнее было скребущее чувство ожидания, готовое вот-вот оборваться.       Канаме показался перед его взором, и Император выдохнул.       — Ваше Величество.       — Это ты, мой целитель.       Пустые чашки с каплями пахучего недопитого чая стояли между ними на столе. Канаме только закончил свой тягучий и болезненный рассказ о том, что происходило между обеими расами последний год. Поначалу, когда он узнал о прибытии Императора, чистокровный нахмурился: идея вмешательства государственного аппарата не выглядела для него привлекательной. Ему вообще хотелось как можно меньше задействовать человеческих сил и ресурсов. Но чем дольше он вёл свой рассказ, тем сильнее начинал осознавать: они загнаны в угол. Вся земля, всё население сейчас — живая мишень, которая грозится быть уничтоженной, если вовремя не принять меры. И сейчас введение мер и контроль операций со стороны государства казались разумным решением.       Император дослушал и кивнул. Им действительно стоило объединить усилия, в конце концов, ради этого он сюда и ехал — не только увидеть всё своими глазами, но и уладить проблемы самому. Нельзя допустить, чтобы подобное вышло из-под контроля людей. Сейчас у кровопийц есть Канаме, который рассуждал как человек. Но кто знает, что будет завтра? При наличии оружия даже жизнь столь древнего и могущественного существа была под угрозой.       — Сколько органов управления вы сейчас насчитываете? — спросил Император, задумчиво водя пальцем по кромке фарфора на чашке.       — Технически два — восточный и южный Ковены. Западный полностью разрушен, северный покинуло большое количество вампиров, и его управленец сейчас здесь с теми, кто остался ей верными.       — Что до других?       Канаме помолчал, думая, как на самом деле сейчас обстоят дела. Будет ли правильным сказать, что теперь восточный Ковен находится под его управлением? Ведь Ханадаги-старший, лишённый покоя и желания жить после предательства сына, уже давно не принимал былого участия в решении общих проблем. Сам Канаме тоже не был подходящей кандидатурой — с его-то поломанными принципами и погасшим огнём в его душе после потери Саюри. Но произошедшее у дворца показывало, что никто не собирается принимать на себя ту ответственность, которую они охотно возложили на его плечи.       — Главный на Востоке — я. Юг ещё не принимает участия в боевых действиях.       — А кто представитель единой власти?       Канаме нахмурился.       — Её нет.       Император вздохнул и встал с кресла. В камине уютно потрескивали поленья, и силуэты языков пламени оживляли полутёмную комнату.       — Канаме-сан, Вы же понимаете, что это всё произошло из-за отсутствия централизованной власти, которая устанавливала бы общие законы и правила поведения для всех кровопийц?       — Год назад я ещё жил отшельником в небольшой деревеньке в горах, — чистокровный устало и печально улыбнулся. — Понятия не имел, что есть такие как я, и что есть такие, как Чизу, которая желает установить свои порядки.       — Вам нужно как можно быстрее определить, кому из вас будет подчиняться раса вампиров. Я же позабочусь об институте наёмников. Производство оружия и его использование в правильных целях должно контролироваться государством.       — Главное, — осторожно добавил Канаме, — чтобы никто не превышал полномочий. Император кивнул, слабо улыбнувшись.       — Я и об этом позабочусь.       Канаме прикрыл глаза. Политика — это колодец грязи. И сейчас, кажется, он прыгает туда с головой, рискуя измазаться в тягучей и вонючей жиже от пят до затылка. Интересно, что бы сказала сейчас Саюри?       — Вы совсем не изменились, — абсолютно другим, более мягким и будничным голосом сказал Император, отвлекая Канаме от его мыслей. Чистокровный поднял голову и внимательно посмотрел на главу государства. Волосы у него были прекрасные, чёрные как крыло ворона, глаза искрились, и лишь в уголках глаз и у складок носа образовались небольшие морщины. Прибавило мужественности, но никак не старости. Для двадцати лет разницы с его прошлым — замечательный результат.       — Вы выглядите прекрасно для своих лет. Вам сейчас сорок два?       — Да. Многие это замечают, кстати. Я выгляжу слишком хорошо для этого возраста. Быть может, дело в Вашей крови? Кто знает. Тем не менее, я ни на минуту своей напряжённой жизни о Вас не забывал. Уже тогда я понял, что Вы не человек. Но никак не мог найти ответ, кто именно. Поэтому так отчаянно рвался сюда. Я жалок: я спешил в эту деревню не чтобы помочь людям, а чтобы подтвердить свои догадки. Но мне приятно знать, что Вы — на правильной стороне.       Канаме не нашёл, что ответить. Он слишком устал, у него было ощущение, что к его запястьям привязали груз и не дают расслабиться. Глаза закрывались сами собой, за окном сиял рассвет.       — Мы завтра отправимся в южный Ковен, — посчитал важным отметить Канаме прежде, чем Император покинул комнату. — Вы правы, мы должны привести всё к единому знаменателю как можно быстрее.       Антрацитово-чёрная тушь лениво стекала с кончика тонкой кисти, пока Юрико думала, что добавить в письмо. Слова шли плохо: очень тяжело отвечать на письма, ответы на которые не приходят уже которую неделю. Подумав об этом, Юрико размашисто написала:       «Если ты так сильно занята, могла бы и через чьего-нибудь фамильяра передать мне хотя бы поцелуй!»       Решив, что обиделась на старшую сестру, Юрико свернула письмо, как только чернила высохли, и положила его на край стола, чтобы отправить завтра вместе с филином Хио. Из Ковена приходила сводка новостей, чтобы держать южный Ковен в курсе событий, но от Саюри не было ни слова. Зная свою сестру, она считала, что та наверняка в гуще событий сражается рука об руку со своим мистическим возлюбленным и полностью поглощена сражениями. Но ведь отправить пару слов ей не должно представлять трудности. Все эти мысли смущали Юрико. Днём она видела дурные сны, которые не могла вспомнить под вечер, когда вставала с постели, но они были из ряда тех, что оставляют после себя неприятное чувство тревоги.       — Юрико-чан, — в комнату вошёл Шики с безмятежной улыбкой на лице. Иногда Куран поражалась, до чего же он высокий. — Письмо готово? Я хочу отправить филина сейчас, чтобы ответы пришли быстрее. Кажется, на Востоке многое меняется…       — Да, конечно. — Юрико отдала письмо и вместе с ним — часть своего волнующегося сердца, тревожно бившегося каждую минуту, что она думала о Саюри.       — Почему же ты молчишь, сестра моя…       С ней не могло ничего случиться. Она бессмертная и сильная женщина. И Юрико тоже должна быть сильной, чтобы не переживать и не выдумывать глупости. Но как тяжело это было, когда ты одна во всём мире.