Король в кандалах

      Первый военный Совет вампиров состоялся в полумраке одной из небольших, промозглых от сквозняка комнат южного Ковена. Прозрачный и пыльный свет слабых свечей уныло падал на усталые лица и плечи чистокровных, что заседали за узким столом, поочерёдно глядя друг другу в глаза. Теснота не оставляла шанса на сохранение личного пространства, и все кровопийцы, и без того напряжённые от услышанных новостей, нервничали ещё сильнее.       Весть о создании оружия против вампиров прозвучала в их ушах как труба ангела Апокалипсиса из новых книг людей о едином Боге.       Когда Канаме закончил, он почувствовал, как с его плеч свалился камень. Точнее, некрупный камешек — он поместился бы в его ладонь. Рассказать вампирам, которых никогда не видел, про то, что теперь у них есть возможность умереть в любую секунду, было в его списке задач с небольшим грузом. Их реакция пусть и не была идеальной, но достаточно терпимой и объяснимой. Вампиры, лояльные к людскому существованию, отнеслись к новости с тревогой, но пониманием. Все осознавали, что рано или поздно к этому следовало бы прийти. Как и нельзя было избежать раскола среди кровопийц.       — Да, это всё… очень тяжко. Я… мы соболезнуем.       Шики Морио, глава южного Ковена, неумело находил слова во время разговора. Канаме с прищуренными глазами смотрел на нового знакомого и задавался вопросом, как тот смог возглавить, пусть и самую маленькую, но всё же формацию вампиров? Однако ответы на вопросы приходили сами собой, и Канаме не нужно было применять усилий, чтобы найти их. Шики всего лишь отличался спокойствием удава и непоколебимой верой своим принципам. Что порой оборачивалось в простую твердолобость.       — Соболезнуете? — Канаме было неприятно даже произносить это слово. Он не сводил взгляда с Шики и был благодарен, что прочие присутствовавшие молча позволяли им перебрасываться фразами.       — Да… — рассеянно отозвался Морио. Он зачем-то почёсывал правую бровь, а его взгляд блуждал где-то над столом, не достигая Канаме, сидящего напротив. Новость о смерти Саюри Куран не выбила его из колеи, но ожидаемо пошатнула душевный покой. Как и прочих — равнодушных не было нигде. Вне зависимости от их личного отношения к самой Саюри, поражал сам факт: технически они теперь не бессмертны. —       Саюри, — продолжал Шики, не меняя тона, — была прекрасным чело… хм… Прекрасной женщиной. — Он поправил себя, вовремя вспомнив, что они не были людьми: даже через несколько столетий жизни было не так просто видеть себя чем-то другим, глядя в зеркало и видя человеческий образ. — Мы рады, что вы поделились с нами этими данными. Нам тоже надо быть настороже.       Канаме кивнул.       — Именно поэтому мы и приехали. Нам потребуется ваша помощь.       Морио встрепенулся и посмотрел на Канаме. Помогать кому-либо из них означало покинуть насиженное место и начать напрягаться, а он этого не любил. Покой, размеренность и порядок — то, за чем ему удавалось безошибочно следить.       — Позвольте, — мужчина по правую руку от Шики оживился и включился в разговор, — но какого рода помощь от нас понадобится? Вы хотите, чтобы и мы вышли на поле боя, взяв в руки то самое оружие?       Кацураги Тецуя был худощавым и высоким мужчиной с болезненно впалыми щеками — под стать Шики, которому он помогал вести дела в Ковене. На удивление, его чрезмерная худощавость не являлась отражением сухого характера, как порой бывает в таких случаях: тёмные глаза с оживлением смотрели на участников беседы, было видно, что в голове ни на секунду не прекращался мыслительный процесс. Короткие каштановые локоны лежали аккуратно волосок к волоску на его голове, и Канаме почему-то вспомнился несчастный Рири, хотя шевелюра Кацураги и была уложена иначе.       — Именно это нам и нужно, — строго, не дозволяя сомнений и дополнительных уточнений, ответил Канаме и сомкнул в замок ладони под столом. Он осознанно подавлял желание взять всё в свои руки и привести вещи к порядку. Канаме не хотел захватывать полную власть насильственно — пусть лучше его выберут либо сами вампиры, либо обстоятельства естественным образом приведут его к этому, как вышло на поле боя с Кумоидэ. Сильнее всего на свете он желал избежать этой непосильной ноши, но Канаме не видел пока никого, кто бы чётко знал, что делать дальше, только он сам. И Император.       — У нас недостаточно бойцов, — поспешил аргументировать свою просьбу Канаме. — Армия Красной Змеи растёт за счёт постоянно увеличивающегося числа обращённых. Мало кто из рождённых вампиров участвует в боях.       — Это означает, что вампиры Ковенов на порядок сильнее солдат, с которыми сражаются, — выдвинул свой контраргумент Тецуя. — Что же вам мешает молниеносно одержать победу?       — Кажется, вы не поняли. — Ичиджо едва мог усидеть с закрытым ртом и, наконец, нашлось место, где он мог вставить свою пару слов без опасности выглядеть несуразно. — Они не прекращают наращивать силы. Пока мы тут штаны протираем, каждый час в вампиров обращается один или два человека. С нашим количеством воинов эту армию невозможно победить до конца.       — К тому же, сама Красная Змея ещё не найдена. Уничтожить её будет не самой лёгкой задачей. Эта вампирша — одна из древнейших и сильнейших. — Шион чувствовала себя уверенно в такой обстановке, ей нравилось приводить работающие доводы. В конце концов, она женщина, а значит, мастер в деле убеждения других силой слова.       Но на некоторых она просто не работала.       — Мы всегда… стояли в стороне от всех дрязг. — Шики покачал головой. Говорил он всё также размеренно, с надоедливыми паузами, будто копошился в голове в поисках удобного слова. — Название Ковена носили собрания вампиров, которые изолировали себя от людей, но мы не являемся представительством восточного Ковена. Он всегда считался главным просто потому, что был большим, но мы не обязаны подчиняться. Так и сейчас… Сейчас мы не хотим вступать в войну.       — Но если они нападут на вас? — вскричал Масао, едва не подпрыгивая на стуле.       — Если нападут… — Морио вяло пожал плечами. — Мы будем защищаться.       — Чем?       — Мы купим у вас оружие.       — Этого не будет. — Положив ладони на стол, Канаме не торопясь встал. Он смотрел на вампиров сверху вниз, и так было проще вести жёсткий диалог. — Оружие не будет продаваться. Как минимум, вампирам точно нет. Либо вы на нашей стороне, либо против нас.       — Это тирания! — воскликнул Кацураги, но в голосе странным образом звучал скрытый восторг.       — Автократия. Даю вам время подумать.       Насколько Шики был медлительным, настолько же он терпеть не мог думать над проблемой долго. Однажды приняв решение, он из упорства не желал размышлять над другими путями, поэтому как только за представителями восточного Ковена закрылась дверь миниатюрного зала заседания, он спокойно произнёс:       — Я никого не держу. Кто хочет идти воевать, тот может покинуть наш славный дом. Очень жаль, что друзья не разделяют точку зрения вампиров юга.       — Шики-сан, — обратилась к нему светловолосая юная чистокровка, Ацуко, с вздёрнутым носиком, который запечатлел на её лице выражение вечного любопытства. — Что нам делать без оружия? В нынешней ситуации крайне опасно оставаться в стороне без способа защититься от тех, кто может нас убить в любой момент.       — Вампиры восточного Ковена не из тех… — начал было Кацураги, но Ацуко его резко перебила:       — Я не о них. А об армии Красной Змеи, которые наверняка ищут возможность заполучить оружие себе. К тому же, никто не знает, чем обернутся наши отношения с восточным Ковеном после отказа встать с ними плечом к плечу.       Шики тяжело и протяжно выдохнул. Снова надо думать над чем-то тяжёлым. Цокнув языком, он махнул рукой и встал со своего места, мимолётно сожалея, что стул похолодеет.       — Дайте мне вздремнуть часок, и я приму решение.       Канаме же решил времени не терять. Как только его соратники покинули зал заседания, он попросил всех собираться в дорогу.       Пока он проверял упряжку Деймоса, что сосредоточенно искал остатки сухой травы меж комьев скрипучего снега, к Канаме подошёл Ичиджо и вопросительно на него посмотрел.       — В чём дело, Ичиджо?       — Мы что, вот так уедем? Несолоно хлебавши?       — А ты что предлагаешь? Пасть на колени и умолять?       — Да почему же, можно покричать. Побить им лица, попинать ногами.       Канаме хмуро поглядел на Ичиджо и разочарованно вздохнул. Разочарование главным образом было направлено на самого себя: глубоко в душе он был так расстроен, что был готов применить подобную тактику. — Ну, ладно, — замахал руками Масао, ожидаемо приняв его реакцию на себя. — Но неужели нельзя было привести более убедительные доводы, чтобы их уговорить?       — Лишение способа защиты — довольно веский довод.       Не успел Масао что-либо возразить, хотя его мозг и пытался осмыслить, что можно возразить на эту мысль, в их разговор вмешалась Шион, которая тоже готовила свою лошадь к дороге.       — Зачем тебе это, Канаме? Заполучить союзников — это, конечно, прекрасно, но разве у нас не достаточно сил, чтобы уничтожить большую часть армии Змеи? Ты один способен стереть с лица земли половину из них.       — Я хочу быть уверенным, что южный Ковен не встанет на сторону Змеи, — с непоколебимой уверенностью в своём решении ответил ей Канаме. — Но и дать им оружие по дружбе Ковенов тоже не могу: если они не с нами, то либо сами по себе, либо с ней. Что означает — оружие может в любой момент попасть в руки врагов.       Для Ичиджо доводы показались достаточно вескими на этот раз, и он покорно опустил голову, не скрывая блаженной улыбки. Казалось, он был горд сам собой от того, что последовал за этим чистокровным. Возможно, рвение Канаме спасти людей однажды поможет Ичиджо искупить свои грехи.       Как скрипнула входная дверь, никто из них особо не обратил внимания — представители восточного Ковена бродили туда-сюда, собираясь в дорогу. Поэтому когда за спиной Канаме внезапно раздался знакомый, но непривычный женский голос, он слегка вздрогнул.       — Вы уезжаете? Так быстро?       Обернувшись, он увидел Юрико и Момоэ, стоявшую за спиной своей госпожи. Канаме тут же смягчил выражение лица и интонацию: сестра Саюри ещё не полностью оправилась от горя, да и разговаривать с ней следовало приветливей, чем с прочими.       — Мы уже провели беседу с Шики-сан и остальными. Обсуждать нам более нечего, им нужно принять решение.       — И когда вы отправляетесь в дорогу?       — Сегодня на закате, — Канаме отвечал ей дружелюбно, не подозревая истинную причину её заинтересованности.       Юрико кивнула и сказала:       — Я еду с вами.       Чистокровный застыл на пару мгновений. В её словах не было ничего ужасного, пожалуй, он даже рад взять её с собой, ведь Юрико пахла абсолютно так же прекрасно, как и Саюри… Но потом, взглянув в её чистые и светлые глаза, почувствовав запах кожи, понял, что не сможет дать погибнуть той единственной, что делает Саюри живой. И если вблизи оружия есть хотя бы малая вероятность того, что Юрико может лишиться жизни, то Канаме готов показать свою тёмную сторону. Он позволял Саюри делать всё, и вот что из этого вышло.       — Нет.       — Что значит «нет»?! — задыхаясь от негодования, закричала Юрико, услышав неожиданный и непонятный отказ.       — Мне принести толковый словарь?       — Нет! То есть… — Юрико смутилась от собственных слов и, заметив усмешку на лице Канаме, покраснела. От злости она ударила его ладонями в грудь, что впрочем, не причинило ему боли или вреда. — В чём причина? Разве вам что-то мешает взять меня с собой?       — Да, например, то, что ты можешь оказаться там в опасности. — Голос Канаме был серьёзен, и он не принимал возражений. Они были знакомы всего пару дней, большую часть из которых провели в трауре по погибшей, но Канаме твёрдо решил: даже если ему придётся стать самым отвратительным тираном, он сделает что угодно, чтобы защитить её. И от себя самой в том числе.       — Да и зачем тебе это?       Вместо ответа Юрико с укоризной посмотрела на чистокровного. В светлых глазах, всё это время полных детской печали, заискрилось неодобрение взрослой женщины. Канаме не хотел этого видеть и повернулся к Деймосу, заканчивая с упряжкой. Заботливая и тёплая рука Момоэ легла на плечо Юрико, и та печально посмотрела на слугу.       — Госпожа, пойдёмте выпьем чаю.       Вопреки ожиданиям Момоэ, Юрико развернулась и пошла в сторону дома. Как только за ними закрылась дверь, младшая Куран серьёзно и уверенно, совсем как старшая сестра, отчеканила:       — Собирай вещи, Момоэ.       Бедная женщина, что мгновение назад успокоилась, снова всплеснула руками.       — Как так?! Нас же не берут, Вы слышали Канаме-сама.       — А никто и не узнает, что мы едем с ними.       Игриво подмигнув в своём привычном приподнятом настроении, Юрико хохотнула и побежала в свою комнату. Предвкушение озорства подняло ей настроение, но стоило только подумать, что ей следовало бы это раньше провернуть с Саюри, как грусть вновь заволокла её мысли. Раны, синяки и ушибы не были проблемами вампиров, всё заживало быстро и без особых усилий. Но когда едешь всю дорогу, свернувшись в позе эмбриона и подскакивая на каждой кочке, что отзывалась во всех участках тела болезненными ударами, то тут мало приятного даже для кровопийц. Юрико кривилась и закусывала губу, стараясь не повредить кожу — ведь как только выступит кровь, вампиры тут же это почуют и поймут, что она скрывается в повозке. Момоэ держалась лучше, выказывая по-настоящему материнскую стойкость. Она то и дело участливо осведомлялась, как поживает её госпожа, на что та сквозь зубы отвечала, что великолепно.       Наконец, приехали. Юрико услышала приветственный шум, густой запах людей, много незнакомых голосов и стала раздумывать, вылезти ли им незаметно, либо резко выпрыгнуть как чёрт из табакерки, вызвав сердечный приступ у всех жителей и в особенности Канаме. Она приглушённо хихикнула, представляя его лицо в этот момент. Это была бы незабываемая потеха.       Но вдруг на неё что-то нахлынуло — тяжёлое, незримое, покровительственное и очень сильное. То ли это была чья-то аура, то ли атмосфера самого места. Припомнив, что рассказывал ей Канаме о том, как Саюри погибла, Куран поняла, что это было.       Поблизости заговорили голоса, и чистокровная прислушалась.       — Канаме, там…       — Да, я понял…       Не успела Юрико напрячься, как с повозки сорвали покров, и перед ней и Момоэ возник Канаме с недовольной и весьма разозлённой миной. Младшая Куран попыталась очаровательно похлопать ресницами, но будучи жутко уставшей после тяжёлой дороги, она смогла только непривлекательно закрыть и открыть глаза пару раз, при этом ей было достаточно сложно разлепить веки.       — Здравствуй! — только и удалось сказать Юрико, когда она приветственно приподняла голову, пытаясь встать. Момоэ сурово молчала и не шевелилась.       Наконец, Канаме, понимая, что уже ничего не сделаешь и младшая Куран его провела, тяжело выдохнул, протянул девушке руку и помог обеим вампиршам выйти из повозки.       — Я не смогу… — надтреснуто начал он, оборачиваясь вокруг и замечая, как любопытные люди и вампиры оглядывались на приехавших. — Не смогу достойно защитить тебя в этом месте.       Юрико внимательно посмотрела на него снизу вверх. В первый раз она полностью осознала, что Канаме был привлекательным мужчиной, возможно, даже больше — самым обаятельным из всех, что ей приходилось видеть. То, что ему удалось очаровать привередливую в сердечных делах Саюри, её больше не удивляло. Однако красота его пылилась под слоем печали, усталости и суровости, который лёг на него в эти дни.       «…позаботься о Канаме. Не дай ему перестать жить и утонуть в своей боли…»       Его лицо заставило Юрико вспомнить именно эти строчки из письма Саюри. Теперь младшая Куран прекрасно понимала, почему сестра попросила её об этом. В Ковене Канаме пообещал, что позаботится о ней сам, но разве он мог это сделать в таком состоянии? В заботе нуждался он.       Сначала готовая защищать свою свободу, Юрико, подумав об этом, внезапно смягчилась и положила руку на плечо Канаме.       — Не думаю, что тебя это сильно успокоит, но постарайся мне поверить: я буду предельно осторожна.       Она была права: Канаме это мало успокаивало. Но он не мог позволить себе физически присутствовать везде, где ступала нога Юрико. Чистокровный оставил с ней летучую мышь-фамильяра, пока беседовал с Императором, но не мог удержаться от того, чтобы время от времени поглядывать в окно и проверять своими собственными глазами, что она делает и не угрожает ли ей опасность.       — Весьма прискорбно, что вампиры юга не вняли Вашим словам, — заключил Император, выслушав Канаме. Видно было, что новость об отказе южного Ковена присоединиться вызвала в нём беспокойство. — Хотелось бы избавиться от любых возможностей раскола.       — Я нашёл рычаг давления, — не отрываясь от окна, ответил ему Канаме. Юрико бродила среди вампиров восточного Ковена, которые сначала встречали её радостными объятиями, а потом выказывали слова соболезнования. Она оказалась первой в истории бессмертных кровопийц, кому приходилось это слышать и переживать.       — Какой же?       Канаме усмехнулся и посмотрел на Императора.       — Мысль об отсутствии защиты многих бросает в дрожь.       — Значит, Вы отказались давать им оружие?       — Да.       Император кивнул в знак согласия и одобрения. Жёсткие времена требуют жёстких мер.       — И каковы будут Ваши действия, если на них нападут?       — Тогда мы прибудем и защитим их в знак доказательства своих слов — они в безопасности только с нами.       Дверь распахнулась, и внутрь ворвался Рен, впуская свежий морозный воздух с улицы.       — Хорошие новости! Мы обнаружили следы армии Красной Змеи. — От возбуждения на лице Хио даже заиграл румянец. — Они бежали на север. Шион отправила туда вдогонку своих фамильяров, чтобы оставшиеся вампиры северного Ковена задержали их там. Говорят, что сама Змея тоже среди солдат своей армии!       Глаза Канаме расширились от удивления. Либо они поймают её сейчас, либо уже никогда, покуда она не растворилась в песках времён.       — Ваше Величество, у меня к Вам будет огромная просьба: оставайтесь здесь ради Вашего же благополучия. Мы оставим с Вами несколько сельчан, которые могут держать в руках оружие. Вам не о чем беспокоиться.       Уже когда Канаме закрывал за собой дверь, спешно одеваясь в длинное пальто на ходу, Император сказал ему вслед:       — Пусть боги берегут вас.       Юрико уже было пожалела, что приехала сюда. На каждом шагу ей встречались вампиры из восточного Ковена, с которыми она виделась ранее, и с траурной миной выражали ей свою скорбь, убеждали, что помогут, если ей что-то понадобится. А всё, что ей было нужно, — это скрыться от соболезнований и жалости. Она едва примирилась с мыслью, что Саюри больше нет, а теперь ей отовсюду трубили, как это ужасно.       Чистокровная вспомнила ощущение тяжёлой и мощной ауры, которую почувствовала, когда они только явились в деревню, и направилась туда, откуда исходил этот поток. Издали она увидела наскоро сколоченный навес с деревянной дверью, слабо державшейся на ржавых петлях, — очевидно, что у жителей деревни попросту не было времени отнестись к источнику благословенного оружия с большим уважением и выстроить для него защиту получше. Тем не менее, в округе постоянно сновали люди и недобро косились на неё.       — Чего тебе, кровосос?       Юрико вздрогнула. Грубая фраза со стороны человека была последним гвоздём в гробу её хорошего настроения сегодняшнего дня. Все предыдущие методично забивали вампиры своими словами бесполезного утешения.       — Я лишь хотела посмотреть…       — Туда разрешено входить только Канаме. — Человека, что разговаривал с ней, кажется, звали Ягари, как она успела услышать из обрывков разговоров до этого. Вид у него был по-настоящему воинственным, и Юрико догадалась, что он был одним из убийц вампиров — тех, что могли держать в руках оружие, созданное Саюри. Это был один из тех моментов, которые привели бы Канаме в ярость.       Юрико мягко подняла руки и слабо улыбнулась.       — Мне ничего не нужно. Я… сестра той женщины, что отдала вам своё сердце для вашей же защиты. Я хочу только посмотреть.       Лицо Ягари медленно вытянулось, и показалось, что он пытался подобрать правильные слова, но в итоге просто махнул рукой.       — Мне жаль. Но это не значит, что тебе можно войти в дом с горном. Была бы моя воля, я бы и вашего вождя туда не пускал.       Ругаясь уже про себя, Ягари пошёл в обратную сторону, оставляя Юрико в одиночестве глядеть на дом издали. Она смотрела по сторонам, пытаясь улучить момент, когда никто не увидит, как она войдёт. Но прежде чем ей это удалось, кто-то потянул её сзади за юбку.       — Эй… — Юрико обернулась и увидела мальчика с серебристыми волосами и красивыми аметистовыми глазами — он выглядел как маленький ангелочек и смотрел на неё как просивший молока котёнок. Сердце Юрико забилось чаще — она любила детей. — Тебе что-то нужно, малыш?       — Тётя, Вы хотите поговорить со своей сестрой?       Чистокровная почувствовала, как края глаз заполонила влага.       — Да, малыш. Но кажется, это не совсем возможно.       Мальчик кивнул.       — Есть другое место, где мало людей и есть частичка её.       — Это где же?       — Я Вас провожу!       Мальчик схватил Юрико за руку и повёл её куда-то в другую сторону. Внезапно она забеспокоилась.       — А твои родители не будут нервничать, что ты общаешься со мной?       — Нет, — твёрдо ответил ребёнок. — Ведь Вы хорошая. Как она. И он.       Эти слова заставили Юрико вздрогнуть. Действительно, кто как не ребёнок будет чувствовать истинную природу какого-либо существа? Неважно, вампир или человек, имеет значение лишь то, кто ты внутри, ведь и среди людей было полно мерзавцев.       — Он… ты о ком?       Мальчик почему-то не ответил. Он раскрыл дверь сбоку одного из домов, которая, судя по всему, вела в подвал. Спускаться было легко — ступени не были крутыми, и путь им освещали факелы. В конце лестницы их ожидала ещё одна дверь, более массивная, и они её открыли вместе. Стоило Юрико ступить на порог помещения, как в нос ударил знакомый цветочный запах.       «Не может быть…»       Она посмотрела на полки, уставленные недавно изготовленным оружием. От каждого из них исходил едва уловимый, но приятный звон, доступный, видимо, только уху вампира. От этого места исходила такая же аура, что и от горна, и только здесь Юрико поняла, что это была аура Саюри. Запечатанная в иную форму она не поддавалась мгновенному распознаванию. И лишь вдохнув тонкий цветочный запах, витавший в воздухе хранилища, она ощутила присутствие сестры.       — Юрико… — послышался очень тихий, как биение эмбриона под скорлупой, голос, и младшая Куран заплакала.       — Моя… Саюри, — не удержалась Юрико и, позабыв о том, что рассказывал Канаме, прикоснулась к мечу, лежавшему на столе перед ней.       Её рука заискрилась, и Юрико почувствовала мимолётную боль. Словно сквозь пелену она услышала, как мальчишка крикнул: «Нет!», но тут же всё закончилось. Она держала в руке меч против вампиров, и не было ни боли, ни сопротивления, ни отторжения.       Оружие признало её как родную кровь, как часть себя.       Юрико охнула и положила меч на место.       — Это… это… — пыталась собраться с мыслями чистокровная, но не могла ничего сказать. «Это было невероятно» — вертелось у неё на языке, но разве это было так уж невероятно? Саюри была её сестрой, конечно же, она будет защищать её и после смерти.       Подумав об этом, Юрико заплакала ещё сильней. Утирая слёзы, она вспомнила о мальчике, что привёл её сюда, и посмотрела на его ошарашенное лицо.       — М-м… как тебя зовут, малыш?       — Кир… Ки… Кирию-кун, — запинаясь от только что увиденного, едва смог ответить мальчик.       — Кирию-кун, мы никому об этом не скажем, — Юрико присела перед ним на колени и положила руки ему на плечи. Она пока не понимала, было это хорошо или плохо, но до поры до времени о произошедшем не следовало никому рассказывать. По крайней мере, пока она не решит, кто имеет право знать, что она может прикасаться к смертоносному для вампиров оружию. — Пусть это будет нашей тайной, ладно?       Внезапные шаги на лестнице не оставили ей времени подумать, что сделать сиюминутно, и вошедший в хранилище Аскаи Шу рассвирепел, когда увидел чистокровную, сидящую на коленях перед человеческим ребёнком в помещении, где хранилось самое важное для их выживания. Скривившись, он выставил перед собой пистолет.       — Что ты здесь делаешь, кровопийца?!