Король в кандалах

      — Чего?       Айдо Даичи поднял на Масао удивлённый взгляд своих кристально-голубых глаз, которые от изумления показались ещё прозрачнее.       — Это шутка такая? — поддержал его настрой Соэн Джин, недоверчиво глядя то на Масао, то на Рена, стоявшего рядом с дурацкой улыбкой на лице.       — С вами тут никто шутить не собирается! — обиженно буркнул Ичиджо. Впрочем, обида была показной. По правде говоря, его, как и Рена, разбирал истеричный смех, и плечи бывшего пирата слегка подрагивали в попытке этот смех сдержать.       — А по-моему, — продолжил Джин, — это всё звучит именно как какой-то бред, и очень плохо, что ты не предлагаешь нам над этим посмеяться.       — Может, вы ещё раз расскажете, как было на самом деле? — предложил Айдо.       Масао глянул на Рена, видимо, желая, чтобы тот это сделал. Хио раскрыл было рот, но вдруг разразился смехом.       — Нет, прости. Я не могу. Расскажи сам.       — Ну, что ж, — Ичиджо картинно развёл руками в стороны. — Придётся слушать вам эту сногсшибательную историю из уст самого гения, придумавшего эту затею. Слушайте же внимательно!       На самом деле в том, как Южный Ковен был в итоге захвачен, было мало чего гениального. Но додуматься до того, что предложил Масао, мог разве что… да никто не мог.       После того как он озвучил свой план Рену, Ичиджо собрал всех присутствовавших и поделился уже с ними. Половина подняла его на смех, половина возмутилась. Но обдумав всё, войско пришло к выводу, что другого варианта попросту нет. Иначе им всем предстояло убить несколько месяцев своей жизни перед лесом, скрывавшим Южный Ковен от них.       Успех плана целиком и полностью зависел от способностей Масао, внезапно раскрытых всем участникам осады. Даже члены Ковена были ошарашены тем, что соратник обладал необычными талантами. Но как утверждал бывший пират, он и сам только недавно полностью осознал, что способен был на некоторые манипуляции.       Как и у Саюри, у него не было способности создания живого фамильяра. Сколько он ни пытался призвать дух, разделиться на части в попытке превращения в то или иное существо, но ничего не получалось. Пока однажды он не провёл очередную тренировку вдоль берега небольшого озера, что находилось недалеко от Ковена. И понял, что был способен призывать туман и ветер.       Одни только боги знают, почему ничего из этого не выходило создать прежде. Вероятнее всего, лишь по той причине, что он сосредотачивался не на том. Но потренировавшись конкретно на этой способности, Ичиджо понял, что водный туман и ураганный ветер получаются у него на высочайший балл. Он долго не мог найти своему таланту практического применения, пока рота не встала в осаду у Южного Ковена.       — Я покрою туманом океан у берега, где стоит Ковен, — объяснял он соратникам, — и мы используем этот момент для нашего внезапного появления — Шики не сможет заранее узнать о нашем приближении, а значит, и защитных действий тоже не окажет.       — Это всё хорошо, — рассуждал Аскаи, — но чтобы внезапно появиться у берега в месте, где стена расходится, там нужно судно. Для того чтобы его сюда пригнать, понадобится пара недель, а на горизонте оно появится за несколько часов, и Шики может заметить. Ты сможешь держать туман настолько долго?       Ичиджо фыркнул.       — Нет, конечно. И ждать две недели мы не собираемся. Захват Южного Ковена произойдёт сегодня и будет подарком Канаме к коронации, хе-хе.       Охотники и вампиры озадаченно смотрели на него немигающим взглядом. И Масао пришлось дополнить свои влажные мечты деталями:       — В общем, мы заявимся на берегу верхом на акулах.       Некоторые оценили его слова как шутку и разразились смехом, другие же выражали своё возмущение нетерпеливыми фразами типа «У нас нет времени на шутки!» и «Да пошёл этот шут в…» Масао выставил вперёд руки и призвал всех к тишине.       — Это не шутки! А единственный способ появиться всем войском на берегу Ковена незаметно во время тумана.       — И как мы это сделаем, придурок? — заорал Ягари. — Любезно попросим акул оказать нам содействие, а взамен предложим пару своих конечностей?       — Примерно так, — ответил Масао, но тут же замахал руками. — Только конечности предлагать не надо. Если тебе кровь надо попускать, предложи её мне.       — Ах ты… — начал Ягари, но Рен, повысив голос, прервал его объяснением:       — У нас, вампиров, есть способность зачаровывать животных. По природе своей они очень агрессивно на нас реагируют. Поэтому когда мы войдём в океан, стаи акул приблизятся к нам с желанием разорвать, конечно же. — За спиной Хио раздалось тихое: «Я бы посмотрел на такое». — Но мы используем свою кровь, чтобы зачаровать их, и тогда эти рыбины смогут подчиниться нашим приказам. Мы сядем всей ротой сверху на акул, и они доставят нас прямиком к берегу. Когда мы выйдем, у Шики не будет шансов против нас.       — Да, у мужика просто будет сердечный приступ, ахах! — хохотнул кто-то из охотников, и его слова поддержал смех некоторых сородичей.       — А если шторм? — озадачился другой. Но Ичиджо заверил, что сделает всё возможное, чтобы шторма не было.       Картинка предстоящих действий убедила практически каждого, что попробовать стоит: не получится, так хоть посмеются от души. Однако всё получилось. Через несколько часов со стороны побережья, не захваченного магической стеной Шики, вернулся Ичиджо. Весь окровавленный, с порванной одеждой, на левой руке не хватало пары пальцев, на правой — одного, и вероятно, несколько исчезло и на пальцах ног. Яркие блондинистые волосы покрылись кровавой ржавчиной, но самодовольную улыбку не смогло стереть ничто — ни боль, ни потеря крови, ни жуткая усталость.       Рен сглотнул при виде бывшего пирата. Раны быстро заживут, и пальцы отрастут (он же вампир), стоит Ичиджо выпить крови своего слуги. Но боль есть боль, и её всегда неприятно испытывать. Пусть она и приглушена энтузиазмом от воплощения идеи.       Они сели по два человека на акулу. Видеть, как у опасных морских хищников помутнел взгляд и как они подчинялись невидимым приказам вампира, было для представителей людской расы очень странно. Даже вампиры не были равнодушны к подобному зрелищу и не могли удержаться от того, чтобы потрогать зубы присмиревших морских чудищ.       Что говорить о Шики, который оказался сражён зрелищем наповал, когда войско Восточного Ковена объявилось на берегу его дома верхом на акулах. Сопротивление было, безусловно, бесполезно, да и мало чего он мог предпринять в состоянии ступора.       Магическая стена была снята. Шики Морио заключили в кандалы и посадили в повозку, едущую до Восточного Ковена, где находилась темница для вампиров под присмотром Соэна Джина. Кацураги Тецуя и Ацуко тут же принялись наводить порядок, принимая присягу для короля от жителей Ковена. Люди, принимавшие участие в осаде, попросили пару акул на разделку, чтобы приготовить из них что-нибудь съестное. Окрылённый эйфорией победы, Ичиджо разрешил делать с акулами всё, что вздумается. Большую часть всё-таки решили отпустить в океан приходить в себя.       И под конец всего, Ягари разоткровенничался и сказал, что это мероприятие — лучшее, что с ним произошло в его жизни.       После того, как Айдо всё сообщил Канаме, тот тоже сначала не поверил. Но зная, что Даичи не был склонен шутить, чистокровный засомневался и отправился на поиски Ичиджо и Хио. Те, пьяные и в окружении соратников, быстро нашлись в главном зале Восточного Ковена. Оба принялись рассказывать ему с таким воодушевлением, что перебивали друг друга едва ли не через каждое предложение.       Под конец их рассказа Канаме выдохнул и закрыл лицо руками. Извинившись, он вышел в коридор. Что он там делал, неизвестно, но вернулся через пять минут с красным — от смеха? негодования? — лицом и сдержанно поблагодарил обоих вампиров за службу, пожелав напоследок приятного вечера.       На этом завершилось объединение Ковенов в одно большое Ночное королевство. Через пару веков Ичиджо напишет книгу о событиях осады, которая не будет пользоваться популярностью: незнакомые с миром вампиров читатели обвинят автора в натужном юморе и чрезмерной глупости, лишней в атмосфере трагизма, в которой пребывали все участники осады. А указание на недостаточное раскрытие персонажа Короля Вампиров забило последний гвоздь в его карьере писателя — эта книга оказалась последней опубликованной при его жизни.       Узнав, что Шики Морио теперь помещён в темницу в подвале Ковена, Юрико решила его навестить. Соэн был пьян, поэтому особо не возражал. Да у него и не было никаких распоряжений насчёт того, кого следует и не следует пускать к новому заключённому.       Когда она вошла, то тут же поймала на себе усталый взгляд Шики. Его глаза медленно расширились от удивления, когда он понял, кто стоит перед ним, но не успел он сказать и слова по поводу её появления, как сбоку раздался изумлённый голос:       — Юри-чан?!       Куран повернулась и ахнула — в клетке сидел Риричио. Она знала, что он сидит здесь, но не испытывала нужды навещать его, а потому эта мысль стёрлась из её памяти за ненадобностью. Сейчас же, увидев его и вспомнив это обстоятельство, она потупила взор.       — Здравствуй, Рири-кун. Будет странно спросить, как ты поживаешь, наверное…       — Да уж, — протянул Ширабуки. Он выглядел потрёпанным, но при виде старой знакомой заметно оживился. — Я смотрю, у Канаме дела идут всё лучше и лучше.       Рири кивнул в сторону Шики. Юрико мельком глянула на него, но решила, что будет вежливее сначала закончить беседу с Ширабуки, и подошла ближе.       — Да, все Ковены теперь объединены. Завтра будет коронация. Император уже здесь, будет шумное празднество. Быть может, и вас выпустят…       — Я слышал, он взял фамилию Куран? — игнорируя слова Юрико, Рири спросил так язвительно, словно выплёвывал яд. Когда чистокровная подошла ближе, он взялся руками за железные рейки своей клетки и прислонил к ним лицо. — Ничтожество.       — Что ты такое говоришь? — оторопело проговорила Юрико — внезапные оскорбления её шокировали.       — Он забирает у тебя всё — сначала сестру, а теперь имя. Что будет потом? Он заберёт у тебя жизнь? Ему ведь теперь и это под силу.       — Рири-Рири, — послышался где-то рядом женский голос. Онемевшая Юрико завертела головой по сторонам, пока не заметила вампиршу в соседней клетке в углу — в темноте темницы она не сразу разглядела всех заключённых. — Ты такой врунишка, оказывается. Сначала говоришь нам, что тебе всё равно на Канаме и что ты всего лишь хочешь воздухом подышать на воле, а теперь плюёшься ядом? Нехороший мальчик.       — Я не обязан перед тобой отчитываться! — нервно бросил ей Риричио. Судя по его состоянию, он явно находился не в равновесии с собой. — Юри-чан, почему ты позволяешь ему это? У него должно быть своё имя! По его вине погибла Саюри, а ты впускаешь его в свою семью.       — Хватит! — крикнула Юрико ему в лицо. Ширабуки застыл. — Замолчи. Ты ослеп от горя и не знаешь, что говоришь.       — Я знаю. Я знаю о нём больше, чем ты.       Юрико развернулась, не желая продолжать этот разговор. Она была готова ударить Риричио, но понимала, что лучше никому не сделает. Ширабуки выглядел больным, он вымещал злость на том, кому проиграл, потому что сам ничего другого сделать не мог. У двери она остановилась и повернулась к Шики. Тот сидел с широко раскрытыми глазами, видимо, слабо понимая, что вообще здесь происходит.       — Простите, Шики-сан. Я зайду позже.       Эхо её шагов заглушало едва слышный смешок из камеры Фумино. «Я знаю о нём больше, чем ты».       От этих слов почему-то стало больно. Юрико ведь правда так ничего толком и не узнала о Канаме. Кем он был в прошлом, как проводил долгие годы изнурительного бессмертия — в одиночестве? Или же рядом с ним был верный друг? Подруга? Сколько потерь он пережил? Что, в конце концов, он любит и ненавидит? Кем она могла стать для него?       Она остановилась посреди коридора, и её плечи опустились. Зарождающаяся привязанность к нему теперь злила её ещё сильнее. Она жила уже не один век и давно была уверена в том, что привязаться романтически к другому человеку сможет, только если хорошо его узнает. Это было логично, разумно, правильно. Иного и быть не могло, ведь откуда взяться чувствам к тому, кого не знаешь вообще?       Но с Канаме всякая логика отказывалась работать. Он притягивал к себе, как луч света в темноте притягивает мотыльков. Он вызывал желание узнать о нём всё, но в то же время одного его присутствия было достаточно. Юрико нервничала от этого чувства и была не в силах его остановить. Она задавалась вопросом, испытывала ли Саюри то же самое?       Юрико выдохнула. Ей следовало бы меньше об этом думать, ведь она никогда уже не узнает ответы.       Проходя мимо той комнаты, где она отдала Канаме свой подарок в прошлый раз, Куран услышала знакомые голоса. Дверь была приоткрыта, и, преодолев очень тихо расстояние в пару шагов, Юрико осторожно заглянула в проём. Канаме так же, как и тогда, сидел за столом, но перед ним находилась кипа бумаг вместо спасительной чашки горячего чая. Рядом сидела Шион и о чём-то говорила.       Шион была почти его ровесницей. Она была чуть младше Ханадаги, а значит, её и Канаме разделяло сто-двести лет. Не такая огромная пропасть, как между Юрико и Канаме. Её эта мысль задела. Она видела, как неспешно и расслабленно он говорил с Шион, не пытался лишний раз показать, что она находится под его защитой и что ей надо меньше подвергать себя опасности, даже если она всего лишь разливала чай. Иными словами, он не вёл себя как брат.       Юрико отвернулась от двери и тихо исчезла как раз в тот момент, когда Канаме поднял взгляд и посмотрел на раскрытую дверь.       Шион о чём-то продолжала говорить, но он не слушал. Чистокровный почувствовал, что Юрико была здесь, и нахмурился.       — Канаме? — вопросительно позвала его Шион. Тот помолчал несколько секунд, затем повернулся к собеседнице.       — Да, я думаю, на сегодня хватит. Ночь была очень насыщенной.       — Ты прав, — улыбнулась она в ответ на его слова. — Но сильно медлить нельзя. Организация совета, утверждение должностей и всё остальное нужно завершить как можно быстрее, чтобы мы могли без проблем контролировать всех подчинённых вампиров. К тому же, если ты говоришь, что люди тоже начали что-то предпринимать, времени у нас ещё меньше.       Канаме предпочёл промолчать. Он знал это и без напоминания Шион.       Она встала и, прежде чем покинуть комнату, чуть задержалась. Проходя мимо кресла Канаме, она остановилась и положила руки ему на плечи, чем вызвала его удивление.       — Знай, что… Ты всегда можешь обратиться ко мне. За любым советом. Да и вообще…       — Спасибо, — бесцветным голосом ответил Канаме, стараясь сильнее подчеркнуть своё равнодушие. Шион не сразу убрала руки, и только через пару мгновений тишины покинула комнату.       Оставшись один, Канаме шумно выдохнул. Повышенное внимание со стороны Шион было некстати, и вообще излишним. Он замечал и ранее её заинтересованные взгляды и фразы, но до тесного тактильного контакта ещё не доходило. Ему следовало быть более аккуратным в выборе своего окружения. Но Шион была преданным и могущественным союзником, поэтому избавиться от неё жёстко будет неправильно.       Канаме положил руку на лоб. Ещё одна головная боль.       Впрочем, у него была серьёзная причина отвлечься от всего этого хотя бы ненадолго. Завтра будет коронация.       Главный зал был набит битком. Помимо самих жителей Ковена здесь были представители человеческой аристократии и императорская свита. Дабы обеспечить людям безопасность, сюда позвали почти всех деревенских, кто мог держать анти-вампирское оружие, и наряду с этим через каждые два шага расставили охрану. Мирное сосуществование на основе видового недоверия — не самое красивое окончание сказки, если на таковое рассчитывал Император.       Он сам ожидал виновника торжества на постаменте рядом с троном, скрытым от глаз присутствовавших огромным куском красного атласа. Широкая улыбка на его губах говорила о том, что он получал истинное удовольствие от происходящего. Пожалуй, он был единственным с подобными эмоциями. Он лично контролировал подготовку коронации, следя за тем, чтобы всё было выполнено по стандартам дворцового церемониала. Его вельможи плохо понимали, к чему такое усердие, они желали поскорее расправиться с этим и отбыть в Столицу, подальше от опасных кровопийц. Но Император наслаждался и никуда не спешил. Поэтому им не оставалось ничего другого, кроме как выполнять его указания.       Прибыла также Императрица с наследниками. Двоюродная сестра Императора и по совместительству его жена сидела чуть в отдалении от покрытого атласом трона. Она пыталась спастись от душного воздуха богато украшенным веером, но он мало помогал, а несколько слоёв одежды на её теле только усугубляли ситуацию. Поэтому правительница время от времени тяжко вздыхала, пытаясь остудить кожу рук струёй воздуха. У её ног на подушках расположились наследники, и вместе с матерью они с нескрываемым любопытством осматривали тех, кто, по заверению чиновников, являлся вампирами.       Бессмертные существа, сосущие кровь. Они выглядели как люди, говорили и дышали как люди. Но были куда опаснее. Это вызывало ужас и любопытство, страх и благоговейный трепет. Многие из них прожили уже несколько сотен лет, и это просто не укладывалось в голове. Но самый древний и опасный должен был вот-вот появиться у дверей в Главный зал.       Канаме откровенно себе признавался, что злится. Ему хотелось влететь в зал, закричать, что спектакля не будет, влепить пощёчину Императору и уйти спать. Можно по пути поймать кого-нибудь дерзкого и выпить его досуха для остроты картинки. Это всё было его искреннее пожелание, но он понимал, что лучше от всего этого если кому и станет, то только ему, да и то ненадолго, потому что потом проблем разгребать придётся больше, чем у него уже есть.       Но с желанием крови всё равно нужно было что-то делать. Стоя у длинного зеркала, у которого одевался к церемонии, он положил ладонь себе на горло и посмотрел на себя. Сухость внутри и горячая пульсация отразились в глазах, налившихся алым светом. Сегодня, в крайнем случае, завтра ему нужно кого-то выпить. Он мог, конечно же, снова воспользоваться любезностью Мегуми, но она сама практически не употребляла новой крови, поэтому её собственная теряла густоту и насыщенность, а значит, была неспособна утолить его жажду в полной мере. Несмотря на то, что в ней ещё присутствовала доля крови Саюри. Но с каждым разом она ощущалась всё меньше и меньше.       Канаме прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Его уже ждали.       Он надел рубашку, сшитую для него Юрико, медленно провёл ладонями по шёлковым рукавам. Ткань будто хранила частичку её прикосновений, и ему стало немного легче. Сверху он накинул длинную чёрную мантию с пурпурной окантовкой, выданную ему императорскими вельможами. Застёгивая у шеи серебряный замок, Канаме думал, что это всё больше начинает походить на театр.       Вместе с толчком двери в зале воцарилась почти мгновенная тишина. Канаме окинул присутствующих взглядом, заметил, что все знакомые лица расположились ближе к постаменту, и сделал первый шаг.       Шелест чёрной мантии по полу был практически единственным ощущаемым звуком, пока он шёл к престолу. Он старался не смотреть по сторонам, но почуяв ауру Юрико, повернулся слегка вбок. Та ободряюще улыбнулась. Ещё несколько шагов, и он встал у постамента, на котором возвышался Император.       Правитель был одет гораздо вычурнее, и Канаме с облегчением подумал, что хоть за звание главного шута бороться не придётся.       — Куран Канаме, — прогремел на весь зал мощный голос Императора. — Своей доблестью и блестящим умом, а также хитрой стратегией и безжалостностью к врагам ты был удостоен чести заслужить доверие своих сородичей, которые избрали тебя единовластным правителем. Я, наследный держатель власти в Империи Светлого начала с гордостью наделяю тебя новой силой.       Империя Светлого начала. Канаме помнил красивую традицию, которой было не меньше двух тысяч лет: каждый император при вступлении на трон давал государству новое название, исходя из пожеланий придворных звездочётов о том, что больше всего требовалось бы пожелать Империи в новой эпохе. Канаме родился в Империю Вечности и внезапно вспомнил тот момент, когда сидел на поржавевшей скамейке, стоявшей на площади в Микото в весенний день. Он думал тогда о предсказании Прорицательницы и считал, что её слова о его бессмертии были ею неверно интерпретированы из-за цикла, в который он родился.       Как же сильно он был неправ.       К Императору подошёл слуга с алой бархатной подушкой в руках. Правитель снял с мягкой ткани покоившуюся на ней корону. Она была захватывающе красивой, но лаконичной в нужном стиле. Тонкий обруч шириной в полмизинца был сделан, к удивлению Канаме, из платины, и редкий металл с неохотой делился своим холодным царственным блеском. Полуматовое сияние граней чёрных ониксов и чёрных бриллиантов, поясом расположившихся по обручу, было логичным дополнением к общей композиции. Обруч венчали платиновые шипы, один по центру был больше других, и внутри него покоился крупный тёмно-красный алмаз в виде капли крови.       Придворные мастера хорошо потрудились над символизмом этой короны, и Канаме удержался от того, чтобы громко хмыкнуть.       — Клянёшься ли ты, — торжественным тоном продолжил Император, держа корону перед глазами Канаме, — стать моей верной тенью при свете дня и лучом Солнца во тьме ночной для своих подданных?       Демон светлого дня и ангел тёмной ночи. Предсказание, наконец, полностью сбывается. Только королева, что родилась через восемьсот лет после него, уже умерла.       — Клянусь, — ответил Канаме, но голос предал его, некрасиво треснув в конце. Он сглотнул и посмотрел на горящий перед его взором кровавый алмаз.       — Клянёшься ли охранять моральный облик своих сородичей и наказывать их за все провинности?       — Клянусь.       — Клянёшься сделать так, чтобы сородичи твои помнили до конца времён, от кого произошли и чтили своих предков?       Это будет, пожалуй, самым сложным.       — Клянусь.       — Встань на колено.       Канаме опустил на землю правое колено, а левой рукой опёрся на левое бедро. Он слышал шелест длинных рукавов Императора, что поднимал корону вверх, и думал о том, действительно ли эта Империя принесёт светлое начало в сосуществование обеих рас.       Наконец, его головы коснулся холод благородного металла. Канаме думал, что торжественность момента позволит испытать ему трепет, но вместо этого он почувствовал только тяжесть и боль. Возможно, эта корона и была тем самым крестом, о котором говорил ему Кросс.       Слуги подняли красный атлас, и взгляду всех гостей предстал трон Короля вампиров. Он источал такой же холодный блеск, что и платиновая корона. Грани подлокотников и изножья были резкими, но не острыми, на сиденье покоилась алая бархатная подушка, а изголовье украшал символ летучей мыши — его фамильяра.       У Канаме был шанс развернуться и, возможно, изменить всё. Но он этого не сделал. После того как его руки опустились на холодные подлокотники, весь зал завибрировал от криков и рукоплесканий.       — Да здравствует Куран Канаме, Король вампиров! Праздник длился весь день, хотя воздух между разными группами празднующих был напряжённым. Люди сидели отдельно, за ширмой и в оцеплении из людей с оружием, лишь некоторые представители под особенным контролем могли перемещаться из одного помещения в другое. Тем не менее, музыка и беседы расслабляли, и через несколько часов напряжение стало спадать, хоть и не исчезло до конца.       Канаме, утомлённый обязанностью быть любезным и вежливым, выскользнул из цепких лап чиновников и соратников и вышел на балкон подышать воздухом. Солнце уже садилось, поэтому его присутствие не мешало Канаме вдыхать полной грудью, временами закрывая усталые глаза. Он ни о чём не думал — не хотелось. Он подумает о грядущем уже сегодня ночью, когда гости разъедутся и можно будет не бояться, что в бокалах вдруг окажется кровь вместо вина.       Но и здесь его попытку отдохнуть ждало поражение.       — Оставьте меня, — раздалось за его спиной, и через мгновение Канаме увидел Императора, который пытался избавиться от охраны. Успешно оставив её за стеклянной дверью, правитель повернулся к Королю и усмехнулся. — Прости. Ты, наверное, хотел уединиться. Но я не думаю, что у меня будет другая возможность поговорить с тобой наедине в ближайшее время.       — Если это что-то срочное, то я готов выслушать.       — Не то чтобы срочное… — Император пожал плечами. Он подошёл ближе и с минуту рассматривал синеющий вдалеке горный хребет, прежде чем начал разговор. — Это нечто важное для меня. Я хотел обсудить это давно. Очень давно.       — Можно сказать, что я заинтригован.       Император хмыкнул и прикрыл глаза. Вдохнув, он, наконец, произнёс:       — Я хочу, чтобы ты сделал меня вампиром.