Король в кандалах

      Кей вылил на себя ведро холодной воды. Поток приятной влаги на миг окутал его тело, а затем мириадами брызг омочил землю около колодца. Кей опустил взгляд и увидел, как пятна его крови медленно растворяются в прозрачной воде, мгновенно помутневшей и обагрившейся. Ещё ночью, когда он под впечатлением от странного сна перерезал себе вены, он поразился, как из него могло вытечь столько крови, оставив в теле жизнь. Люди умирают от кровопотери, а его собственную кровь будто что-то выталкивало из вен, заполняя собой. Кей осторожно погладил бинты, которые скрывали порезы и раны. Как ни странно боли не было. Зато был настоящий скандал, когда Аяме увидела всё это утром — она чуть в обморок не упала от страха потерять сына, когда увидела багровые лужи возле колодца. Но стоило Кею уверить её, что кровопусканием лечат многие болезни, и ему самому теперь намного легче, она более-менее успокоилась.       Только Кею было неспокойно. Сквозь шумные от ветра деревья пробился луч утреннего солнца, и Кей подставил к свету ладонь. Было неприятно, хотя и не так адски больно, как несколько дней назад, из-за чего и началась лихорадка. Но и это лёгкое жжение не было нормальным для обычного человека: Кей и сам осознавал, что раньше солнечный свет переносил легче. Он тяжело вздохнул и опустил ладонь в прохладную воду в деревянном ведре. Это наверняка была какая-то неизвестная человечеству болезнь, иначе это не объяснить. Только его уверенность в этом уже изрядно расшаталась тем, что в своё время говорила Прорицательница, что ему снилось этой ночью, и о чём предупреждала Чизу.       Кей задумался, переливая воду в ладони. Возможно, стоит поехать в Микото и найти Чизу, чтобы она дала все известные ей ответы. Но мысль о Терашиме и Хитоми останавливала его.       От размышлений Кея отвлекли чьи-то шаги. Он обернулся и увидел на крыльце заднего двора жену Бенджиро.       — Доброе утро, Кейтаро-кун, — промурлыкала она и беззаботно прошлёпала по грязным лужам к колодцу.       Кей ответил на приветствие и снова смочил лицо водой. Тоёки была девушкой недалёкой, но женой, судя по всему, хорошей: каждый раз, когда они с Бенджиро приходили навестить его родителей, она всячески помогала Аяме, как и сейчас — она вышла набрать воды для обеда. Чёрные волосы, завязанные сзади в хвост, отражали золотистый солнечный свет. С Бенджиро вместе они составляли идеальную пару — оба высокие, красивые и черноволосые.       — Я слышала, что тебе сегодня стало лучше, Кейтаро-кун.       — Да, — только лишь кивнул Кей и даже не поднял голову, рассматривая прозрачную воду в ведре. Говорить сейчас ни с кем не хотелось, и уж тем более слушать пустую болтовню Тоёки.       — Вовремя. Через неделю ведь свадьба, — как бы между прочим заметила Тоёки, кокетливо хихикнув. Кей сощурился и поднял взгляд на девушку. Неожиданно для него Тоёки протянула руку и погладила его по щеке и потрепала волосы, проговорив: — Эх, жаль, что я не успела.       Сказав эту двусмысленную фразу, Тоёки подняла ведро и ушла в дом, оставив Кея в замешательстве.       Как бы то ни было, но Тоёки была права, когда говорила, что он выздоровел вовремя: подготовка к свадьбе шла полным ходом и требовала участия жениха. Он хотел было отложить празднество на лето, чтоб хотя бы разобраться в себе, не говоря уже о сердечной ране, нанесённой Терашимой. Но Аяме сообщила, что астрологи в храме составили гороскоп будущей пары и изъявили волю богов: благоприятный день для свадьбы его и Мизуки был через неделю, и ждать до лета не имело смысла. Кею было откровенно плевать на астрологов с их гороскопами, но перечить матери, столь сильно воодушевившейся предстоящим событием, не хотелось. Да и какая была разница? Кей, конечно, мог сбежать в Микото, ещё неделю просидеть под домом Терашимы, но что бы это изменило? Только разбередило уже заживающие раны.       Наконец, день церемонии настал. От запаха цветов, развешанных по храму в каждом уголке, у Кея закружилась голова, когда он вошёл туда, сопровождаемый десятками взглядов присутствовавших родственников и близких. Кей чувствовал себя ужасно в тяжёлом свадебном кимоно тёмно-синего цвета. Ему казалось, что фигура его стала в два раза больше из-за обилия тканей, и двигается он сам как медведь. Но подняв взгляд на улыбающихся отца и мать, он попытался изобразить тоже что-то наподобие улыбки.       Зато лицо Мизуки отражало самое искреннее счастье. Кей не имел понятия и даже не интересовался, какие чувства испытывает к нему эта девушка, стоящая сейчас перед ним в белом кимоно с накинутым сверху плащом в цветах, поэтому был уверен — она радовалась тому, что наконец-то выходит замуж: ей было уже девятнадцать, а многие молодые женщины становились жёнами гораздо раньше. Почему она дотянула до последнего, ему было неизвестно, да и знать не особо хотелось.       После непродолжительной церемонии в храме обе семьи вместе с молодожёнами отправились в дом Хоши — родной дом невесты, где и принято проводить торжество. Двор заполнили родственники, друзья и соседи. Туда-сюда между столами сновали женщины с угощениями, где-то у входа во двор группа музыкантов исполняла свадебные песни, успешно заглушаемые множеством голосов присутствовавших гостей.       Несмотря на происходящее вокруг веселье, Кейтаро чувствовал себя утомлённым. Ему хотелось, чтобы всё быстрее закончилось: радости от женитьбы он всё равно не испытывал, как бы ему ни нахваливали молодую жену, а самочувствие снова дало о себе знать — к вечеру начали болеть зубы. И хотя боль была терпимой, на настроении это всё же сказывалось.       Рядом с ним сидела сияющая Мизуки, счастливая, но молчаливая — за весь вечер новоиспечённая жена не проронила ни слова. Кею тоже не хотелось говорить — он молча пил вино и рассматривал гостей. В последнее время он стал падок на яркие напитки, будь то вишнёвый сок или красное вино, словно организм требовал чего-то, чего сам Кей ещё не понимал.       Аро на зависть всем бодро отплясывал прямо посреди двора. Кей усмехнулся и поискал глазами Бенджиро, но наткнулся на мило щебечущую с Ренджо Тоёки, пока старший брат где-то отсутствовал. Прежде чем в его голову закрались какие-либо подозрения, всеобщее внимание к себе привлёк Катсуро, громко хлопнувший в ладоши.       — Многоуважаемые гости, полночь наступила! Пришло время проводить молодожёнов на брачное ложе.       Вздох Кея заглушили одобрительные возгласы толпы. Это была самая любимая часть на каждой свадьбе, словно гости сами отправлялись в постель. Кей помог встать Мизуки, и вместе они отправились в заранее приготовленную для них комнату, сопровождаемые музыкой и плясками. Когда Мизуки уже входила в комнату, Кея настиг Аро и подозвал к себе.       — Слушай, — нетвёрдым голосом позвал он младшего брата, и Кей подошёл ближе. От Аро был слышен терпкий запах вина, длинные волосы растрепались и спадали на спину, на лбу — испарина. — А ты знаешь, что с ней сегодня надо делать?       — Аро… — возмущённо протянул Кей и хлопнул себя по лбу. — Ну, конечно.       — Молодец, — подытожил Аро, подняв указательный палец вверх, и уже собрался уходить, как вдруг остановился и ошарашено посмотрел на брата: — Постой, а с кем это ты успел уже в Микото…       — Аро! — Кей разозлился и пихнул родственника в сторону. — Иди отсюда.       Когда Кей захлопнул дверь, он не сразу различил в темноте фигуру Мизуки. Девушка стояла у окна и нервно теребила край рукава. Лицо её освещал блёклый свет Луны, отчего её русые волосы казались почти седыми.       — Я никогда не говорила тебе, — робко начала она и повернулась к Кею, удивлённо поднявшему брови в ожидании того, что она скажет. — Ты мне с детства нравился. Я целыми днями мечтала, что твои родители придут к моим, чтобы договориться о свадьбе. А потом ты уехал в Микото, и я уж подумала, что моей мечте не суждено сбыться. Ты не представляешь, как я была счастлива, когда Катсуро-сан пришёл к отцу, чтобы поговорить о нашем с тобой союзе. Я не могла поверить, что моя мечта почти сбылась! А потом и ты вернулся. Помнишь, когда я пришла в дом Кенейды-сан, на следующий день после его похорон, и там увидела тебя? Мне так хотелось подойти и обнять тебя крепко, поцеловать… Но ты бы меня неправильно понял, воспитанные девушки не ведут себя так. И ничего страшного, что я рассказываю это теперь, да?       Кей слабо кивнул. Он был удивлён тому, что только что услышал. Он никогда не думал о её чувствах и мыслях, и сейчас её слова были настоящей неожиданностью для него. Вдруг ему стало не по себе: Мизуки так пылко его желала, а он? А он мечтал видеть на её месте другую. Это было нечестно. Так пусть хоть кто-то в этом браке будет счастливым.       — Ты тоже… всегда мне нравилась, — чуть улыбнувшись, солгал Кей и прикоснулся к её вспыхнувшей румянцем щеке. Она не ожидала услышать столь приятные слова, а он не ожидал, что впервые вот так внезапно солжёт. Может, это тоже всё из-за необъяснимой болезни?       Он сделал шаг вперёд и наклонился, чтобы поцеловать свою жену. Кроме боли в сердце Кей ничего не почувствовал. Тогда он обнял её и втянул в себя воздух, вдруг осознавая, что Мизуки пахнет очень приятно и… вкусно. Как это ни было странно, но Кей подумал именно об этом, когда почувствовал её запах. Он провёл пальцами по её шее, подушечками ощущая биение её сердца — неспокойное, частое. Подчиняясь неизвестному ему внутреннему инстинкту, Кей кончиком языка нарисовал невидимую линию на коже девушки, отчётливо понимая, что следует рисунку её вен. Мизуки вздрогнула и отступила на шаг. Кей понял, что сделал что-то предосудительное, но на лице Мизуки играла застенчивая улыбка.       — Щекотно.       — Да, прости, — Кей зажмурился и потёр лоб. — Я не подумал об этом.       Мгновение спустя странное наваждение прошло, а Мизуки уже снова обнимала его.       — Ничего страшного, — осипшим голосом прошептала она и крепко поцеловала своего мужа.       Через неделю зубная боль усилилась. Самое странное было то, что болели все зубы сразу, но при тщательном изучении Кей понял, что проблема в двух верхних боковых. Они будто стали острее и длиннее, и Кей даже просил некоторых своих пациентов показывать ему свои зубы, для сравнения. Но и двух-трёх примеров было достаточно, чтобы понять — его верхние боковые зубы превращались в самые настоящие звериные клыки.       Рассматривая эти изменения в зеркале, стоя в комнате Кенейды, Кей подумал, что он мог бы всё-таки обратиться к Терашиме. Не прогонит же он с порога собственного дома больного человека? Напротив, это случай должен его заинтересовать, Кей и сам не прочь стать предметом изучения.       Вглядевшись в собственное отражение, Кей осторожно провёл пальцем по клыкам — они были в два раза длиннее, чем прежде. Одно неловкое движение, и на нежной коже выступила кровь, а Кей приглушённо зашипел от боли. Он бросил зеркало на стол и, не думая, слизал кровь с пальца. Это показалось настолько естественным и правильным, что Кей и сам удивился, как раньше не думал об этом. Но не желание почувствовать вкус крови захватило его внимание сейчас: бледная кожа быстро затянулась, скрывая под собой ярко-красную плоть и оставляя на поверхности успевшие выступить алые капельки.       — Показалось? — спросил сам себя Кей. Но боль от пореза была слишком яркой, чтобы быть фантомной. Да и капли крови, оставшиеся на пальце, говорили о том, что рана была. Вот только исчезла.       Кей посмотрел в окно, где в сумеречном небе появилось светло-серое пятно полумесяца, неожиданно напомнившего ему своей бледностью о черноволосой женщине из сна. Было ли виновно ночное светило в его страданиях или же за этим стоял кто-то выше? Осенний ветер просвистел у окна, будто насмехаясь, и улетел на север, в сторону Микото, унося с собой заданный в пустоту вопрос.