Король в кандалах

      Черноволосая женщина стояла к нему спиной в дымке лунного света. Проклятая Луна снова повсюду… В тёмном лесу выли волки, так пронзительно и надрывно, что, казалось, сама душа разрывалась на куски от звериного воя.       — Зачем Ты опять пришла? — спросил Кей женщину. Он узнал её — сложно забыть того, кто, явившись во сне, спасает тебе жизнь. И вот снова она стояла перед ним: совершенная и неподвижная, как статуя. Пока она не повернулась, и Кея вновь не пробрала дрожь при виде её зловещих сапфировых глаз.       Она молчала. Но для того, зачем она явилась, не нужны слова. Женщина держала в левой руке серебряный кубок, в правой — кинжал. Тот же, что и в прошлый раз. Острое лезвие рассекло кожу на запястье левой руки, алая жидкость сочилась из раны и ярко выделялась в тусклом ночном освещении. Кинжал упал на сухую землю, а женщина подставила сияющий кубок к запястью. Кей увидел, как кровь начала стекать по стенкам серебра, даже услышал, как она двигалась — с глухим и едва различимым скрежетом, и звук этот тихим эхом отражался от серебра. В горле Кея стало сухо и тесно от жажды, будто невидимый убийца сжал его изнутри латной перчаткой. Женщина произнесла всего одно слово, но его было достаточно, чтобы подчиниться:       — Пей.       Кей взял кубок из бледных рук и начал жадно пить, следуя внутреннему, необъяснимому желанию. Но через мгновение глаза застлал серый туман, внутри всё сжалось, а сердце бешено забилось. Кей поднял ненавидящий взгляд на женщину, уже теряя сознание.       — Это то, что тебе нужно!       — Кей? — испуганно спросила Мизуки, проснувшись от того, что её муж резко встал с постели. — Ты себя плохо чувствуешь?       — Нет, дурной сон приснился, — поспешно ответил Кей и натянул на себя рубашку. — Спи, мне надо подышать свежим воздухом.       На улице было сыро, Луна скрылась за густыми облаками — надвигался дождь. Кей втянул в себя воздух и почувствовал пыльный запах земли, медовый аромат увядающих цветов и гнилой — мёртвых листьев. Ему показалось странным, что запахи были столь отчётливо различимыми и сильными, как будто их источники находились прямо под носом. Он прислушался к ночной тишине: во дворе напротив стояло высокое сливовое дерево, и среди его листвы копошилась маленькая птичка. Кею даже показалось, что он слышит её дыхание.       «Кажется, я сплю на ходу», — Кей потёр виски, думая, что уставшее сознание играет с ним и его ощущениями. Он уже сделал шаг назад, к дому, как вдруг что-то остановило его. Он не услышал, не увидел, но почувствовал шаги и запах тела другого человека. Почему-то Кей подумал о Тоёки, как будто этот аромат принадлежал именно ей, ассоциировался с ней, но ему показалась эта идея глупой, потому что она вряд ли бы гуляла посреди ночи по деревне. Но каково же было его удивление, когда, обернувшись, он увидел именно её, выходящую из дома Ренджо напротив с фонарём в руках.       Небольшой огонёк под колпаком беспокойно качался в разные стороны, вторя шагам девушки, спешно уходящей со двора.       — Тоёки-сан? — нерешительно позвал Кей: ему не хотелось верить, что это жена брата выходила ночью из дома одинокого мужчины. Тем не менее, в свете огня фонаря показалось именно её испуганное лицо.       — Кейтаро-кун? — в свою очередь изумилась она, хотя изумляться было нечему — она прекрасно знала, что младший брат мужа живёт здесь. Вот только увидеть его ночью во дворе было полной неожиданностью.       — Что ты здесь делаешь? — грозно спросил Кей и нахмурился. Знает ли об этом Бенджиро?       — О, я задержалась у родственницы, помогала ей подготовиться к семейному празднику. А потом зашла к Ренджо-сану и взяла у него взаймы фонарь — одной идти ночью страшно в темноте.       — Ты могла меня попросить проводить тебя или переночевать у нас, — в голосе Кея отчётливо слышалось недоверие и злоба. Тоёки виновато улыбнулась и подошла ближе, так, что фонарь коснулся рубашки Кея.       — Я подумала об этом, но решила, что вы уже спите. А в доме Ренджо-сана горел свет, вот я и решила зайти к нему. К тому же… Кенейда-сан умер совсем недавно, а я боюсь спать в доме мертвецов.       «Он не должен догадаться, иначе я пропала…», — услышал Кей в тишине голос Тоёки, однако губы её были сомкнуты. Он отшатнулся и посмотрел по сторонам, но разве увидишь что в ночной тьме?       — Ты слышала это? — обеспокоенно спросил Кей и перевёл взгляд на Тоёки. Но та лишь решительно пожала плечами. Где-то вдалеке завыли волки, и Кей напрягся — хищники не подобрались бы так близко к жилищу человека, чтобы их было хорошо слышно. — Это… волки?       — Я слышу только ветер и твой голос, Кейтаро-кун, — сладко проговорила она полушёпотом, пугаясь странного состояния парня. — Волки в лесу, а лес за горой, здесь нельзя их услышать.       «Если Кейтаро расскажет Бенджиро, то мне не жить. Надо, чтобы он мне поверил!» — снова донёсся до ушей Кея отчаянный женский голос, так сильно походивший на Тоёки. И внезапно Кей понял: это были её мысли. Как бы это ни звучало глупо и невероятно, но это были её мысли!       Тоёки не на шутку перепугалась, когда увидела искажённое ужасом лицо Кея. Он схватился за голову, взъерошив волосы, и побежал обратно в дом, оставив её в одиночестве и недоумении.       Заснуть этой ночью Кейтаро так и не смог. До утра он переворачивался с одного бока на другой, всё думая о своих снах и о том, что произошло во дворе. И даже когда Солнце встало, его беспокойство не унялось. С утра они пошли в дом Сакураи, и пока Аяме и Мизуки о чём-то щебетали на кухне, готовя обед, Кей сидел во дворе с отцом, точившим косу и рассказывавшем всякие байки, и делал вид, что слушал его.       Голову разрывали десятки вопросов, но ни одного ответа не находилось. Кем была черноволосая женщина из его снов? Просто плод его воображения или же… Нет, Кей упорно отвергал версию о том, что эта женщина могла быть божеством или высшим существом. Этого просто не могло быть, это противоречило логике и здравому смыслу. Однако отрицать то, что она являлась к нему, чтобы помочь, было глупо. Тогда она приказала Кею избавиться от ненужной крови внутри себя, и ему в самом деле стало легче. Теперь же она требовала от него выпить чужой крови. Но если в первом случае смысл ещё был (Кей знал, что многие болезни лечились кровопусканием), то во втором он вовсе отсутствовал. Или же эта женщина намекала на что-то другое? Но что тогда?       — Ты слышишь меня вообще? — возмутился Катсуро, когда Кей в очередной раз проигнорировал вопрос. Но и это не вернуло его сына из мира мыслей, и тогда старик ударил того рукоятью оселка по голове.       — Отец, ты что?! — наконец очнулся Кей, потирая ушибленное место на затылке.       — А то, что ты меня не слушаешь, — обиженно возмутился Катсуро и снова начал водить оселком по лезвию косы, уже блестевшему под лучами утреннего Солнца, которое неприятно, но терпимо жгло кожу Кея. — Третий раз спрашиваю, как у вас с Мизуки? Привыкли уже друг к другу?       — Прошла всего неделя после свадьбы, — нехотя ответил Кей, всё ещё поглаживая место удара. Странно, но боль быстро прошла и уже совсем не чувствовалась. — Не думаю, что люди привыкают так быстро.       — А я думаю, что Кей сам не расскажет, пока его не начнёшь пытать, — заявил вошедший во двор Аро, за которым верхом на коне следовал Бенджиро. Старший брат устало улыбнулся, тогда как у среднего с лица не сходила вечно довольная ухмылка. Он подошёл к Кею и подмигнул. — Ну, давай рассказывай, братец, вы уже попробовали с Мизуки то, что я тебе посоветовал?       — Аро! — возмутился Кей и отвернулся. — Я не буду с тобой об этом говорить.       — Надо же, какой стеснительный, — взмахнул руками брат и рассмеялся. — Ладно, пойду и спрошу об этом Мизуки.       Кей равнодушным взглядом проводил Аро до двери, прекрасно понимая, что тот не решится сделать глупость и спросить о таких вещах Мизуки. Его внимание быстро переключилось на старшего брата, который уже привязал коня и подошёл к нему с отцом.       — Где ты был ночью, Бен? — совершенно не подумав, что он говорит, спросил Кей. Бенджиро недоумённо поморгал и приподнял правую бровь, удивляясь.       — Отец Тоёки попросил меня съездить в Микото. Вечером придётся ещё раз туда поехать. А что такое? Откуда ты вообще знаешь, что я отсутствовал?       — Да так, — пожал плечами Кей и осторожно заметил: — Видел вечером Тоёки-сан, она шла от родственницы. Вроде как помогала ей с чем-то. Я и подумал, что тебя наверняка дома нет, раз она одна разгуливает по ночам.       Бенджиро язвительно усмехнулся.       — Я знаю, где и что делает моя жена, — уверенно и жёстко ответил он. — Не надо пытаться её очернить в моих глазах.       «И чего он лезет в мою семью? Сам разберусь, если что», — так же ясно, как и ночью, услышал Кей. Он вздрогнул, и по коже пробежались мурашки. Он хотел верить, что ему это почудилось ночью, что воображение сыграло с ним злую шутку из-за недосыпа, ослабшего здоровья, постоянного беспокойства и общения с больными людьми. Но сейчас это повторилось вновь. Явление было настолько невероятным, что Кею казалось, он спит. Потому что в жизни такого происходить не может.       Господин Кенейда был человеком религиозным, хоть и принадлежал к лечащей братии. Многие из учёных мужей уже тогда сомневались в существовании высших сил, как и Терашима, считая, что всё в этом мире подчиняется законам природы, и никто выше неё не стоит над миром. Однако Кенейда таким не был: он исправно ходил в храм, где часто видел и мать Кея, придерживался всех праздников и заветов, которых требовала религия. И все чудеса, которые он совершал, спасая других людей, Кенейда приписывал богам. Он каждый раз повторял, что пытливый ум и дар врачевания ему дали высшие духи, но на вопросы Кея о том, как увидеть богов или хотя бы доказать их существование, он неизменно отвечал: «Их нельзя увидеть, как и доказать их бытие. Можно только верить».       Неудивительно, что у такого человека помимо книг и свитков по врачеванию было полно религиозных сочинений. Кей, отбросив возмущения здравого смысла, решил поискать в них что-либо, что хотя бы намекнуло ему о том, что с ним происходило. Вся мифология основывалась на том, чего человечество объяснить не могло, как это было с известным Гневом богов. Поэтому Кей подумал, что под описаниями демонов и иных существ он мог бы разглядеть людей с похожими симптомами, как у него. Ведь зачастую, если человечество не знало, что это за болезнь и как её лечить, они приписывали больных к сонму проклятых. Однако, к большому сожалению Кея, ничего подобного не было ни в одной книге. Все демоны были слишком уж мифологичны — со звериными головами, множеством конечностей и неправдоподобными размерами тел. И тогда он решился ехать в Микото к Чизу.       Кей прекрасно знал, что поездка в город может разрушить его начавшую налаживаться жизнь, что он не сдержится и зайдёт в дом Терашимы, чем бы ни закончилась встреча с Чизу, но иного пути он не видел. Импульсивная девушка с красными волосами была единственной, кто со своими странными намёками и предсказаниями мог знать хоть что-то.       Кей помнил, что вечером Бенджиро собирался в Микото, и поэтому намеревался зайти к нему домой после захода Солнца. Весь день Кейтаро чувствовал себя пустым и очень голодным — сколько бы ни ел, всё было мало. Мизуки даже сделала ему замечание по этому поводу, не заболел ли он снова. Кей и сам не знал, что опять с ним не так и как вообще в него столько еды в этот день поместилось, но зверский голод не утихал. Тогда к вечеру он решил, вместо того чтобы есть, больше пить, и непременно вишнёвого сока — любой другой ему казался почему-то неподходящим, хотя и этот мало чем помогал. После захода Солнца стало совсем невыносимо: к голоду примешался голос черноволосой женщины из сна, без устали повторявшей в его голове: «Это то, что тебе нужно!» Но Кей не понимал, что ему нужно. И если это была кровь, то мир сошёл с ума.       Когда Солнце село за горизонт, отправляя последние в этот день блёклые лучи света, с трудом пробивавшиеся сквозь тяжёлые тучи, которые уже третью ночь предрекали грозный ливень, Кей пришёл к дому старшего брата и постучал в дверь. Её, как и следовало ожидать, открыла Тоёки, которая явно растерялась, увидев на пороге Кея.       — Здравствуй, Кейтаро-кун… — мило улыбнулась женщина, нервно теребя рукав платья. — Если ты к Бенджиро, то он опять уехал в Микото.       — Уже? — воскликнул Кей и ударил себя по лбу. — Надо было с ним договориться заранее. Теперь придётся идти к отцу за лошадью.       — А что тебе понадобилось в Микото? — поинтересовалась Тоёки, невинно хлопая ресницами, что заставило Кея рассердиться.       — Неважно, — огрызнулся он и уже собирался идти, но Тоёки остановила его, схватив за рукав рубашки.       — Не сердись, Кейтаро-кун… Заходи на чай, поболтаем. Мы так мало общаемся, хотя мы теперь одна семья.       Кей решил зайти. В желудке пустота разрывала изнутри, заставляя кусать губы. И куда делось всё то, что было съедено за день? Он нервничал и злился, думая, что проглоти он Луну в тот момент, и её было бы мало.       Когда Тоёки приступила к приготовлению чая, Кей огляделся.       — А где дети? — спросил он, снова бросая подозрительный взгляд на невестку. В доме Бенджиро всегда было шумно из-за маленьких сына и дочери, и их отсутствие сейчас ясно чувствовалось и удивляло.       — Отправила их в дом Аро-куна, — совершенно спокойно ответила Тоёки. — Бенджиро ночью не будет, и я сегодня опять уйду к родственнице. Жена Аро-куна о них позаботится.       Кей сощурился и сложил руки на груди, всем своим видом показывая недовольство и недоверие. Столкнувшись с молчанием, Тоёки повернулась к Кею и заметила, как тот был напряжён.       — Кейтаро-кун, прекрати. Ты смотришь на меня так, будто я какой-то грех совершила.       — Почему мне кажется, что так оно и есть? — тяжёлым голосом спросил Кей. Он глубоко вздохнул, и в нос ударило множество запахов, летавших по кухне: раскалённого металла, свежего горячего хлеба, душистого мёда, терпкого чая и сухого риса. Но самым ярким и сильным был аромат тела Тоёки. Он перебивал своей сладостью все остальные запахи, и Кей дышал всё чаще и резче, не зная, чего ему хочется больше: то ли втягивать его в себя ещё и ещё, то ли перестать дышать.       Тоёки очаровательно улыбнулась и подошла к Кею. Говорят, что лучшая защита — это нападение, и женщина свято верила в это утверждение. Она положила тёплую ладонь на щеку Кея и ласково погладила, отчего он вздрогнул и отстранился, но встретился спиной со стеной.       — Кейтаро-кун, тебе говорили, какой ты симпатичный? Жаль, что такая прелесть досталась Мизуки-чан.       — Тоёки-сан… — ошеломлённо произнёс Кей, но возмутиться ему не дали: настойчивая девушка прильнула к губам, обвивая руками его шею. Кей резко оттолкнул её. Через мгновение он услышал досадливое шипение с её уст и поднял глаза к лицу девушки: с уголка губ медленно стекала капля крови.       — О боги, — ошеломлённо прошептала Тоёки и испуганно посмотрела на парня. Поднеся палец к губам, она осторожно прикоснулась к ранке и почувствовала горячую алую жидкость под губой. — Ты мог просто сказать, что против. Только не говори Бенджиро, пожалуйста.       В любой другой ситуации Кей мог бы возмутиться, обвиняя Тоёки в том, какая она легкомысленная и доступная женщина, что она недостойна быть женой Бенджиро и матерью его детей. Что такой, как она, место только в публичном доме. Он мог бы просто оттолкнуть её и выбежать из дома, не выслушивая её причитания и слёзные просьбы не говорить ничего старшему брату. Он мог… Но в тот момент — нет.       «Это то, что тебе нужно!»       Капля ярко-алой крови стекла к подбородку, и в воздухе повис пленяющий и густой её аромат. Кей схватил Тоёки за плечи и прижал к себе, слизывая кровь, но этого было катастрофически мало. Женщина попыталась закричать, и Кей прикрыл ей рот ладонью и сжал ещё крепче её извивающееся тело, губами ища пульсирующую вену на шее. Найдя её, Кей обнажил клыки и прокусил тонкую кожу.       Кровь хлынула ему внутрь, увлажняя ссохшееся от продолжительной жажды горло, наполняя энергией и силой все органы, кожу, кости, стремительно перемещаясь по его телу. Вкус её был несравним ни с чем: приторно-сладкий аромат жизни с горечью железа, густой и насыщенный, он утолял и успокаивал, дразнил и заставлял кричать от наслаждения и желать ещё. Он уничтожал и возрождал, залечивал все старые раны и открывал новые горизонты в сознании и осознании собственного могущества. Кей чувствовал, как мощь постепенно наполняла его вены, как с каждым глотком менялись вокруг него звуки и цвета, запахи и оттенки, словно падала невидимая пелена, и жадно пил. Пил до тех пор, пока не понял, что сердце его первой жертвы больше не бьётся.