Король в кандалах

      Кей бежал без остановки. Бежал через всю деревню, к самому краю дремучего леса. Несколько человек видели его, но ему было плевать. Когда все узнают, что это он убил жену старшего брата, когда узнают, во что он превратился по неизвестно чьей воле, — какое это будет иметь значение, если ему самому страшно от осознания вины?       «Убийца! Преступник! Демон!..», — гремело в голове Кея десятками голосов. Он смутно осознавал, что голоса эти принадлежали ему одному. Он прикрыл уши руками, но от звуков в своей голове не скрыться и их не заглушить ничем. Молчаливые исполины-деревья со скрипом тянули к нему длинные и кривые ветви, в сумеречном лесу казавшиеся лапами фантастических чудовищ, в чью братию он невольно вступил. Разве может живой человек, рождённый от земных матери и отца, испытывать умопомрачительное наслаждение от вкуса крови?       Кей бежал так быстро, что сам не заметил, как в одно мгновение тело его, не выдержав высокой скорости, рассыпалось на десятки маленьких телец юрких и шустрых летучих мышей. Он понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее, когда привычная картинка, которая была перед его глазами, резко разбилась и превратилась в мрачный сине-серо-чёрный калейдоскоп множества вспышек, в которых только угадывался лес. Глаза летучих мышей показывали ему рваные изображения полуголых ветвей, земли, усеянной разноцветными листьями, антрацитово-чёрного неба, кое-где застеленного плотными грозовыми облаками. И всё это складывалось в сферическую панораму того, что окружало его прямо сейчас — спереди, сзади, слева, справа, снизу и сверху. Вместе, как единое и неразделимое целое.       Кей не вынес напряжения и наваждения большого количества новых эмоций. Приняв снова человеческую форму, сам не понимая, как, он упал на сухую траву и громко застонал от боли, когда ударился плечом и разодрал кожу на ладони о близлежащий камень.       Тишина была неожиданной, но мнимой. Кей отдышался, втягивая в себя запах земли, уткнувшись в неё носом. «Четыре часа назад здесь прошагала мелкая птица в поисках корма. Два часа назад пробежал волк. Около получаса назад здесь был кузнец из Канаме и волочил за собой убитого оленя», — пронеслось в голове Кея. Он открыл глаза, и длинный, похожий на изорванную красную ленту, след от подсохшей крови животного проявился в темноте. Кей отчётливо понимал, что уже стояла ночь (как же долго он бежал?), и нормальный человеческий глаз не способен уловить эти оттенки и очертания в такое время. А обоняние — эти запахи.       Кей медленно приподнялся на локтях и посмотрел на ладонь. Кожа цела, ни единой царапины. В то, что ему показалось, он уже не верил. Рана точно была, он почувствовал влажность выступившей крови, когда упал. Но теперь её не было. Рана исчезла.       Он восстановил дыхание и замер. Кей понял, что изменился не только он — мир вокруг него тоже изменился.       Он услышал звон звёзд и шёпот деревьев. Справа, среди тонких веток кустарника, раздавался глухой стук. Кей повернулся и всмотрелся в темноту: это паук плёл паутину. Под землёй послышался гул — движение червей. Вверху резкий режущий звук — на вершину дерева приземлилась хищная птица, задев когтями лап ветку.       Кей медленно встал, озираясь по сторонам. Сквозь темноту прорывались мелкие, тихие и оглушающие, высокие звуки: стрёкот, цоканье, уханье, стук, скрежет, писк, вой, фырканье. И темнота сияла мириадами оттенков ночи, в которой каждое очертание, каждый силуэт не угадывался, но был ясно виден при свете Луны, как при свете Солнца. С востока подул ветер и потянул за собой тяжёлые облака. Дождь. Первая капля сорвалась через…       Одно. Два. Три мгновения.       — Потрясающе, — прошептал Кей, когда с небес начала литься долгожданная влага именно тогда, когда он закончил считать. В воздухе, высоко в облаках, почувствовалось напряжение, и на вершину горы, видневшуюся у горизонта, ослепительно белой стрелой опустилась смертоносная молния, слишком быстрая, чтобы её разглядеть. Но глаз Кея уловил всё до мельчайших подробностей: неисчислимое количество блистающих слабым голубоватым свечением разрядов разорвали воздух, сотрясая спокойствие природы.       Неужели все эти дары открылись для него — чудовища, что только что убило ни в чём не повинного человека? Чем он заслужил такое? И кому понадобилось играть с его жизнью, превращая в некое подобие бога?       Кей упал на мокрую землю. По разрастающимся лужам хлюпали капли чёрной воды, и Кей бил по ней кулаками, вопрошая неизвестность и пустоту: «Зачем?..»       Тёплая жидкость приятно ласкала кожу, обволакивая всё тело. Кей думал, что плывёт в огромном чане с парным молоком, но лишь открыв глаза, он понял, что это была кровь. Он замахал руками, ноги начали судорожно двигаться, до тех пор пока тело его не всплыло наружу. С век сошла багровая пелена, и Кей увидел, что вынырнул из той самой реки, что снилась ему однажды. Во сне, где он впервые увидел черноволосую женщину, что снова стояла перед ним сейчас. Только в реке на этот раз текла не вода, загрязнённая кровью, а чистая кровь.       — С пробуждением, — прозвенел в стальной тишине её голос, и она протянула Кею бледную руку, которая, казалось, была сделана из серебра — в мистическом свете Луны она сияла и искрилась. Уголки сапфировых глаз сочувственно опустились, губы её были сомкнуты, как у мраморной статуи. Кей отверг помощь и сам выбрался из кровавого потока. С одежды и волос стекали алые струи, обагривая сухую землю и оставляя яркие следы. Можно было только представить, какой ужасающий вид был у него. Кей предпочёл бы не наткнуться на собственное отражение в тот момент.       — Так и будешь молчать? — бесцветным тоном спросила она. Кей мог бы подумать, что вопрос этот был задан из праздного любопытства, но, повернувшись к ней, он увидел сочувствие в её глазах.       — Что я должен сказать Той, что до сих пор не соизволила сказать мне ни слова о происходящем? — прорычал Кей и, протерев ладонь о сюртук, попытался вытереть лицо, чтобы кровавые струи, стекавшие со лба на глаза, не мешали видеть. — Каждый раз я вижу Тебя только во сне. Почему я не вижу Тебя наяву? Кто Ты такая? Во что я превращаюсь?       — Слишком много вопросов, — покачала головой женщина. — Я подскажу тебе, где найти того, кто ответит. После полуночи езжай к горе, в которую ударила молния. С восточной её стороны ты увидишь дом в лесу — в окнах того дома будет гореть свет. Там живёт чародей. Скажи, что ты от Меня. От черноволосой женщины из своих снов.       — Черноволосой женщины… — горько усмехнулся Кей. — Имя у Тебя есть?       — У Меня много имён. Они все ничего не значат. Неважно, кто Я. Главное, Что Я.       Кей почувствовал, как знакомый серый туман вновь окружил его. Он знал, что спрашивать что-либо ещё бесполезно. Быть может, в самом деле стоит подождать до полуночи и спросить у того, к кому она сказала идти?       Туман проник в его сознание, стирая совершенные черты лица женщины и её тела, уничтожая окружавшие Кея лес и реку. Он глубоко вздохнул и вынырнул из сна.       — Ке-е-ей! Кей!       — Кейта-аро-ку-у-ун!       — Кейтаро, ты где?!       Он распахнул глаза, и влага вокруг него дала понять, что он лежит в луже грязи и крови. Чьей-то, не своей. Наверняка, того оленя, которого охотник убил вчера вечером, и чей запах Кей почувствовал спустя несколько часов, когда помутнённое сознание привело его сюда.       — Кей, где ты-ы-ы?       Множество мужских голосов, доносившихся со стороны Канаме, и стук копыт лошадей привели его в чувство. В одном из кричавших он узнал Аро, в другом — своего отца. Был ещё кто-то, но их личности не имели значения.       — Отец! Он там!       Стук копыт всё ближе, и звук этот гремел у Кея в голове, похожий на стук сотни молотов по дереву. Всё вокруг слишком громкое, слишком яркое, так что гудела голова и болели уши. Кей кое-как встал, опираясь на ствол рядом стоящего дерева.       — Кей! Вот ты где. О боги, как мы переживали!       Аро слез с лошади и подбежал, но Кей, слабо понимая, что делал, отпихнул его одним резким движением руки и прижал к дереву. Глаза брата испуганно воззрились на него.       — Кей, ты чего? Мы тебя тут всей деревней ищем! Что случилось?       Кейтаро слышал, как кровь текла по жилам брата. Мягкий шелест, словно жидкий шёлк передвигался по золочёным трубам, от которых доносился едва уловимый нежный звон. Кто бы мог подумать, что это звучит так приятно и маняще?       Обеспокоенный крик отца, подъезжавшего на лошади, и ещё нескольких деревенских позади заставил Кея взять себя в руки. Если он не попытается сосредоточиться сейчас и сдержать жажду, то перережет всю свою семью.       — Кей! — в восьмой раз услышал он своё имя, на этот раз из уст отца. Катсуро подошёл к сыновьям и отнял руку младшего от рубашки среднего. — Что с тобой?       Как им объяснить случившееся? Что говорить? Даже не так. Что солгать? Но ни одна более-менее вразумительная идея не посетила его в тот момент. Его глаза судорожно перемещались с одного мужчины на другого, третьего, четвёртого, пока сознание выхватывало мысли в их головах.       «Какое несчастье на семью Сакураи… Старшую невестку убили, с младшим сыном происходит что-то непонятное. Прямо проклятье богов».       «Это всё происки злых духов! Сакураи чем-то провинились перед ними!»       «Да что же это? Что творится?..»       «Действительно, что?», — спросил сам себя Кей, сглатывая накопившуюся от напряжения слюну и глядя в глаза отцу. Вот только рядом не было той женщины, чтобы ответить на все вопросы.       — Кей… — как можно мягче сказал Катсуро и положил руку на плечо сына, измазанное в грязи. — В доме Бенджиро случилось несчастье. Тоёки погибла.       На вопрос, заданный по дороге в деревню, как это случилось, ему ответили, что никто не знает точно. Одни убеждали, что это зверь напал. Другие, приводя очевидные факты, делали странные умозаключения: дикий хищник растрепал бы тело, и укусы были бы рваные и множественные, но на шее девушки было всего два следа от клыков, ровных и аккуратных, зато крови не было вообще, кроме небольших пятен возле шеи и на одежде. Этого было достаточно, чтобы начать утверждать, что нечестивое преступление совершил демон.       Чем ближе они подходили к дому Бенджиро, тем хуже себя чувствовал Кей. Он задыхался, в горле стоял ком, а в глазах застыли слёзы, которые не решались выскользнуть из глаз и нарисовать прозрачные дорожки на бледных щеках. Что Кей скажет брату? «Знаешь, я на днях превратился в чудовище и убил твою жену, высосав из неё всю кровь. Я не нарочно. Кстати, хочешь, покажу фокус с превращением в летучих мышей? Очень эффектно смотрится. Ах да, и ты по-прежнему мой любимый брат, Бенджиро. Думаю, ты охотно веришь в это и отвечаешь мне взаимностью». Это звучало настолько глупо и грустно, что даже смешно. Зато это было правдой. А насчёт летучих мышей ему и самому было бы неплохо разобраться. Несмотря на то, что с ним стали происходить вещи, противоречащие здравому смыслу, именно в это было трудно поверить больше всего, потому что походило на то, что описывали многочисленные мифы из книг Кенейды.       К полудню они дошли до Канаме и дома старшего Сакураи. У двора собралось много народу — люди не пошли работать, узнав невероятно ужасную новость об убийстве юной девушки. Странно, до чего же они были не чутки к чужим чувствам, и особенно к горю. Все толпились у ворот и обсуждали необычную смерть Тоёки, хотя прекрасно знали, что их было слышно в доме, где сидел овдовевший Бенджиро и несчастные родители девушки, приехавшие из соседней деревни, когда им привезли горькую весть.       Кей отказался войти в дом. Как и объяснить, что с ним случилось, аргументируя это тем, что ему нужно прийти в себя. Про себя же он подумал, что убийца не имеет права находиться в доме убитого. Это слишком подло. Он чувствовал, как у него дрожали ладони от страха и неприязни к самому себе. Он даже ощущал на себе осуждающие взгляды окружающих людей, хотя они на него не обращали внимания и обсуждали то, за какие грехи в деревне объявился демон.       Да, большая часть населения была всё же уверена в том, что это преступление — происки нечистых сил. Кей понял это, прочтя их мысли и прислушавшись к отдалённым разговорам. До чего же странное чувство — слышать так далеко и чётко, знать, о чём думают другие. Но не страннее, чем превращаться в стаю летучих мышей.       Кей спрятал руки в карманы, чтобы дрожь не была так заметна. Как теперь жить со знанием того, что ты убил? Как смотреть в глаза близких людей? Как жить, помня, что ты забрал жизнь ни в чём не повинного человека, вонзив в него клыки и выпив его кровь? Омерзительно, грязно, скверно, гадко.       Толпа стала громче перешёптываться, и Кей заметил, как по дороге к нему бежит Мизуки. Волосы растрёпались, а щёки покраснели от быстрого бега.       — Как же я переживала! — крикнула она и крепко обняла мужа. Сладкий запах её тела вуалью окружил Кея, и он задержал дыхание, чтобы не сойти с ума. — Пойдём домой, Аяме-сан очень сильно волновалась…       Ночь лениво сползла на обеспокоенную деревню. Лес, укутавшись во мрак, уснул и замер, недружелюбно выставляя на показ ужасающие кроны деревьев перед лунным светом. Когда Мизуки уснула, было уже за полночь. Кей осторожно выскользнул из постели, переоделся и вышел. Он даже не раздумывал, стоит ему идти или нет. Кто бы там ни ждал его, он единственный, кроме Чизу, кто мог знать хоть что-то. Женщина из снов ещё ни разу не ошиблась.       Лошадь не понадобилась: Кей решил преодолеть расстояние до горы необычным путём. Как-то же ему удалось обернуться стаей летучих мышей — получилось один раз, получится и второй. Мысли о новых возможностях своего тела и разума отвлекали его от угнетающих мыслей об убийстве и горюющем по его вине старшем брате. И если не давали забыть о них полностью, то хотя бы отвлечься.       Второй раз, однако, не получилось: как бы Кей ни старался, он не мог. Он лишь бежал быстрее и быстрее, зато уже через полчаса был у восточной стороны горы и завидел в темноте среди деревьев, как огонь горел в окнах небольшого дома. Вокруг было тихо, только лес, убаюканный свистящим ветром, тяжело вздыхал во сне. Кей осторожно сделал шаг вперёд, но внезапно из темноты вылетела стрела и опустилась прямо перед его ногами. Он отпрыгнул назад и, озираясь по сторонам, пытался поймать взглядом агрессивно настроенного хозяина дома.       — Я пришёл с миром! — крикнул Кей и поднял руки вверх, давая понять, что не собирается никому причинять вред. Но хозяин был непреклонен, и уже вторая стрела вонзилась в землю перед носками ботинок Кея. — Черноволосая женщина послала меня к тебе.       Мгновение застывшей тишины, а затем на крыше дома раздался скрип. Через минуту на крыльце показалась высокая мужская фигура в чёрном кимоно. Хозяин окинул Кея строгим взглядом и жестом указал на дверь своего жилища.       — Входи, Первородный.