Король в кандалах

      В Империи оставался один день празднеств в честь победы перед длительным периодом траура по случаю кончины престарелого Императора. Пленных было решено перевезти в Столицу уже после похорон. В Канаме царила странная атмосфера радости, смешанная с горечью из-за смерти уважаемого правителя и находящихся рядом предателей в клетках. Многие плевались, проходя мимо охраняемой территории, другие не стеснялись говорить, что мятежники отравляли воздух своим присутствием, отчего было труднее дышать. Небо потяжелело от жемчужных туч, сухие посеревшие листья рассыпались в прах, а свежесть, приносимая ветром с севера, давала понять, что ночью можно ожидать первый мороз — осень подходила к концу.       Семейство Сакураи наконец-то могло спокойно собраться вместе и устроить праздничный обед уже не в честь окончания войны, а в честь возвращения Кейтаро живым и невредимым из этой войны. Дома у Катсуро и Аяме собрались все дети и дети детей, на кухне стоял радостный шум — смех женщин и торопливый говор мужчин.       — Кей! — пробасил Катсуро, обращая внимание младшего сына к себе. На лице отца сияла широкая улыбка, и у Кея потеплело на душе. Впервые за долгое время он так смотрел на него. — Я горжусь тобой. Как мужчина я должен признать, что был не прав в своё время, когда отказывал тебе пойти по выбранному тобой пути. И я рад, что у тебя хватило силы воли и духа, чтобы противостоять мне в этой небольшой схватке. Ты вырос сильным и уверенным в себе, как и твои старшие братья. Я могу умереть спокойно.       — Давайте выпьем, — неожиданно подал голос Аро, со скучающим видом наматывавший длинный локон чёрных волос на палец. — Я налью всем вина!       Кей улыбнулся и посмотрел на сидевшую рядом Мизуки. Заметив пристальный взгляд мужа, она покраснела и отвернулась, будто они только сегодня познакомились. Кей усмехнулся и обнял её. Ему было так легко и спокойно, что хотелось петь. Возможно, несмотря на то, что с ним происходило, не так всё было плохо, и впереди его ждёт счастливая жизнь. Он молод и вполне мог бы искренне полюбить Мизуки, которая со всей душой тянулась к нему. Рядом была любящая и понимающая мать, которая избавила его от мук жажды, дав разрешение пить свою кровь. Кею искренне хотелось верить, что этого хватит, и ему не понадобится убивать. Его будущее обещало быть прекрасным и радужным.       Мрачным сидел только Бенджиро. Кей списывал всё на то, что он ещё не совсем отошёл после смерти жены, хотя особо пылких чувств к ней и при жизни не наблюдалось, но всё же он понимал его. Воспитывать одному двух малолетних детей, когда всё свободное время надо было проводить в поле — это было по-настоящему тяжело, несмотря даже на то, что с сыном и дочерью много времени проводила Аяме, но им нужна была мать. Однако немалое беспокойство по поводу состояния старшего брата приносил Кею тот факт, что утром к Бенджиро приходил Ренджо. Они стояли и разговаривали достаточно далеко, поэтому Кей ничего не слышал, да и сложно было сосредоточиться, когда в доме стоял шум. Странным было ещё и то, что Бенджиро ничего не сказал, зачем к нему приходил сосед Кея, лишь отмахнувшись, когда ему задали соответствующий вопрос.       Кей решил не посещать вечерний праздник, сказав жене, что хотел бы провести время с ней, вместо того чтобы глядеть на танцующих пьяных крестьян. Мизуки обрадовалась и зарделась, как маленькая девочка, которой нечаянно признались в любви. Ещё месяц назад она не подозревала, что что-то могло измениться в отношении Кея к ней, и молилась только о том, чтобы он остался жив. Но боги вернули его ей не только невредимого, но и желавшего любви. Её будущее обещало быть светлым и ярким.       — Ты расцвела за время моего отсутствия, — сказал ей Кей, наблюдая за тем, как она наливала ему чай. Прозрачная вода, медленно и с наслаждением насыщавшаяся пышным оттенком красного чая, с весёлым звоном выливалась из чайника. Капли оседали на гладкие и белоснежные стенки чашек, а сладкий аромат напитка создавал приятное ощущение уюта. — Словно весенний цветок.       Кей не скупился на слова, видя, как Мизуки это нравилось. Он решил, что не всё обязательно должно быть так, как он того хочет. Хитоми мертва, и её не вернуть, так разве стоит лить слёзы по умершей женщине, зная, что никакого будущего в этих слезах нет? Надо продолжать жить дальше, и рядом с Мизуки, девушкой, более других заслуживавшей счастья, это казалось реальным.       — Я старалась беречь свою красоту, чтобы достойно встретить мужа, — ответила она и скромно опустила голову. Светло-русая прядь, выбившаяся из высокого пучка на голове, упала ей на лицо, и Кей осторожно дотронулся до неё пальцами. Волосы жены отражали мягкое пламя свечей — настолько гладкими и шелковистыми они были. А как восхитительно Мизуки пахла! Кей уже давно понял, что каждый человек пахнет по-своему, неповторимо, благодаря чему он может узнать любого, даже с закрытыми глазами, и эти запахи он старался разложить на множество составляющих нот. Мизуки источала аромат жасмина и одного сладкого фрукта, какого Кей никак не мог припомнить. Он взял её за подбородок, чтобы та подняла на него свой взгляд. Внутри Кея боролись два желания — укусить или поцеловать? Нет, первое определённо нельзя делать. По крайней мере не сейчас, ибо Кей ещё не знал, как Мизуки могла отреагировать на его рассказ о том, кем он стал. Поэтому Кей приблизился своими губами к её, но внезапный шум за окном отвлёк его.       — Слышишь? — нахмурившись, спросил Кей жену. Она слабо пожала плечами, давая понять, что тоже услышала, но понятия не имеет, что это могло быть. Кей встал и подошёл к окну. Увиденное его изумило: большая группа мужчин шла по улице, громко переругиваясь друг между другом, кто-то даже толкался. Впереди всех шли Ренджо и — о, боги! — Бенджиро. — Что бы это могло значить?       — Кажется, они идут к нам, — испуганно прошептала подошедшая Мизуки, когда заметила, что мужчины вошли к ним во двор, а через мгновение раздался мощный стук в дверь. Кей открыл незваным гостям, которые бесцеремонно прошли внутрь дома.       — Мизуки-чан! — крикнул Бенджиро тоном, не терпящим неподчинения, бросая в сторону брата недобрый взгляд. — Выйди.       — Что? — глаза девушки невольно округлились от услышанной наглости. — Ты не мой муж и не имеешь права мне приказывать!       — Мизуки, тебе правда лучше уйти, — мягко произнёс Кей и осторожно взял жену за локоть. Она непонимающе посмотрела на него. Что-то нехорошее должно сейчас произойти, и она хотела быть рядом с мужем, поддержать его, в случае чего. Но Кей, угадав её мысли, покачал головой и добавил: — В доме моих родителей будет безопаснее.       Кейтаро и сам не мог понять, что творилось. На лицах пришедших читалось множество эмоций: злость, разочарование, непонимание, усталость, отвращение. Как будто они не могли сойтись в едином мнении и прийти к одному выводу. Помимо прочего у каждого из них горела искра интереса в глазах: они что-то узнали и теперь хотели докопаться до правды. Но больше всего Кея напрягало то, что среди присутствовавших были некоторые из тех солдат, что стояли рядом с ним над умирающим телом Ивамуры. К чему бы это?       Подождав, пока жена, по дороге решившая, что позовёт на помощь Аро, которого по странному стечению обстоятельств не было среди мужчин, покинет дом, Кей обратился к брату:       — В чём дело, Бен?       — У нас сбежала пленница, — подозрительно сощурившись, монотонно произнёс Бенджиро. Пленница, не пленник — это уточнение о многом говорило: речь пойдёт о Чизу, можно было не сомневаться.       — Вы нашли виновного? — таким же бесцветным тоном спросил Кей, не сводя напряжённого взгляда с брата. Но внезапно хмыкнувший Ренджо, стоявший рядом с Бенджиро, заставил Кея перевести грозный взгляд на него.       — Виновного не надо искать, — самодовольно ответил он. — Это я выпустил ту рыжую лучницу на свободу. И сделал я это в обмен на правду.       Солдаты и крестьяне начали потихоньку перешёптываться за их спинами. Но все они неотрывно смотрели на Кея. Напряжение росло, и уже даже сам воздух начал трещать.       — Что ещё за правду?       — О том, кто ты такой! — прокричал Ренджо и дёрнулся вперёд, чтобы наброситься на Кея, но Бенджиро остановил его, резко положив руку на плечо. Ренджо застыл, но продолжил: — Она рассказала мне, что ты и есть тот демон, что убил Тоёки-сан! И сказала, как это можно проверить.       — А о себе она ничего интересного не рассказала? — усмехнулся Кей и снова посмотрел на брата. — Послушай, Бен, кому ты больше веришь: своему брату или пьянице, что был любовником твоей жены?       — Что?.. — до него не сразу дошёл смысл вопроса. Все вокруг внезапно замолчали, когда услышали слова Кея. Бенджиро, медленно соображая, о чём ему только что сказал младший брат, повернулся к Ренджо. — Это так?       — Вообще-то не об этом сейчас речь, — хотел оправдаться Ренджо, но в один момент рассвирепевший Бенджиро сдавил ему шею пальцами и зарычал:       — Это так?!       Молчание было ему ответом, и он понял. Всё, что происходило после, было похоже на неуловимый вихрь, пронёсшийся перед глазами: Бенджиро повалил Ренджо на пол, но тот успел вытащить из-за пояса кинжал и бросить его в сторону Кея. Одного мгновения ему не хватило, чтобы собраться и перехватить оружие, как тогда, на поле — стрелу, и кинжал вонзился в ладонь Кейтаро. Он закричал от острой боли и вынул оружие из своей плоти раньше, чем понял, что сделал. Крик одного из мужчин заставил всех посмотреть на него, даже боровшихся на земле Ренджо и Бенджиро: сквозная рана на ладони начала быстро затягиваться.       — Я же говорил! Я говорил! Она не солгала мне! — как умалишённый начал кричать Ренджо, пытаясь вырваться из цепкой хватки Бена. Все остальные застыли, не способные пошевелить и пальцем.       Бежать.       Был только один выход. Не было времени оправдываться перед ними, искать какое-то другое решение проблемы — мозг не мог выдать верное решение прямо сейчас, пугаясь и путаясь во многочисленных вариациях того, что могло произойти, останься Кей здесь.       Бежать прямо сейчас.       Кей метнулся в сторону окна и прыгнул в него. Осколки тонкого стекла градом рассыпались по полу и по земле, блистая как бриллианты при свете очага. Кей, не отряхиваясь, побежал по улице, стремительно набирая скорость. Стоявшие до этого в оцепенении свидетели в его доме, вдруг очнулись и с криком «Поймайте демона!» высыпали во двор, вооружившись тем, кто что нашёл.       Бежать как можно быстрее и дальше.       Кей молился сейчас только об одном: превратиться в стаю летучих мышей, чтобы улететь отсюда подальше, чтобы его преследователи потеряли его из виду, чтобы это всё закончилось… Вдруг он почувствовал лёгкость в ногах и одновременно облегчение на душе. Его тело, набрав приличную скорость, начинало медленно рассыпаться на множество маленьких телец с крыльями. Но Кей, чьё зрение было рассредоточено во все стороны, не заметил препятствие впереди и врезался в него со всей силы. Упав на землю и приняв человеческий вид, Кей тяжело задышал — он ещё не привык к такому. Где-то вдалеке кричал народ — на крик поднялась половина деревни. Но не это беспокоило Кея сейчас больше всего. Подняв глаза, он едва не закричал: препятствием на его пути был Аро.       — Нет-нет, — запричитал Кей и, подойдя к брату, наклонился, чтобы проверить, жив ли он, но этого делать не требовалось, потому что он слышал тишину в груди Аро. Сердце больше не билось, а вся одежда и кожа на лице были испачканы в крови. Кей упал на колени и взял Аро за руку. — Этого не должно было случиться. Только не с тобой.       Кей почувствовал, что ему не хватает воздуха. Так плохо, и тесно, и душно. С неба на него смотрела злосчастная Луна, издевательски подмигивавшая, когда пряталась за тонкими облаками. Крики и шум приблизились, а по щеке Кея покатилась слеза. Внезапно свет будущего, казавшийся таким ярким ещё сегодня днём, резко погас.       Стайка чёрных и шустрых летучих мышей остановилась перед невзрачным домом в дремучем лесу у горы. Тусклый свет лился лишь из одного окна. Стая приняла очертания человеческого тела, и Кей рухнул на пороге дома, закрыв лицо руками. Рокудо, услышав шум за дверью и догадавшись, кто это мог быть, вышел во двор и увидел тихо плачущего Кейтаро. Чародей вздохнул.       — Я бы хотел тебя утешить и сказать, что всё будет хорошо. Но боюсь, это только начало.       Кей поднял взгляд на чародея. В жёстких стальных глазах Рокудо читались скорбь и сочувствие. Наверняка, он тоже потерял немало, и поэтому прекрасно его понимал. Рокудо протянул ему руку и пригласил в дом.